"Пощупать" высокие технологии, или как Моська уговорила слона

Можно ли посредством трансфера технологий сократить технологическую дистанцию, отделяющую наших производителей от мировых лидеров? Реально ли заимствовать действительно современные технологии или трансфер позволяет получить только то, что более продвинутые в технологическом отношении фирмы использовали позавчера? Кто из персонажей зарубежного хайтека является лучшим партнером для российского среднего бизнеса, претендующего на технологическое лидерство?

В этих вопросах мы попытались разобраться вместе с петербургской компанией «Электрон», ведущим российским разработчиком и производителем тяжелой рентгеновской техники, для которой трансфер уже больше десяти лет назад стал рабочим инструментом для освоения новых компетенций.

О пользе изобретения велосипедов

Поначалу «Электрон» создавал высокотехнологичную медицинскую технику полностью своими силами. Самым сложным изделием был первый отечественный рентгенохирургический аппарат — оборудование, позволяющее хирургу непосредственно в ходе операции делать снимки любых органов и тем самым контролировать результат хирургических манипуляций в режиме реального времени. Его электроновцы создали в 1993 году фактически с чистого листа: сами разработали и усилитель рентгеновского изображения, и высоковольтное питающее устройство, и сложную механику для синхронных перемещений штатива, и блок памяти, и много чего еще.

Может показаться, что компания напрасно расходовала время и ресурсы, изобретая велосипед, точнее, несколько велосипедов одновременно, ведь с нуля разрабатывали не один, а целый набор элементов и подсистем. Но это не так. Пройдя этот путь, инженеры «Электрона» приобрели компетенции и опыт, определившие жизнеспособность компании как самостоятельного игрока рынка хайтека.

Именно в рамках этого проекта питерцы создали собственный детектор рентгеновского излучения — основной элемент любой рентгеновской техники, который преобразует рентгеновское излучение сначала в электрический сигнал, а затем в «картинку». С тех пор цифровые детекторы — ключевая компетенция «Электрона», эти устройства компания продает по всему миру — от Западной Европы до Китая. Помимо детектора электроновцы набили руку в технологиях высоковольтных питающих устройств, рентгеновских излучателей, конструировании сложной механики. Научились делать систему управления, отвечающую за слаженную работу всех составляющих комплекса, и разрабатывать программное обеспечение, позволяющее врачу работать с «картинкой».

Эти компетенции, получившие развитие в последующих проектах компании, положили начало становлению корпоративной научно-инженерной школы «Электрона». Именно благодаря этой школе в дальнейшем питерцы смогли затребовать у партнеров по трансферу и освоить самые современные технические решения для новых поколений медицинской техники.

Трудные задачи

Второй ступенькой для наращивания R&D-потенциала стал проект переделки импортных рентгенодиагностических аппаратов (РДА). По отношению к рентгенохирургическим аппаратам, которые в то время были основным продуктом «Электрона», РДА — комплекс совершенно другого класса; по сложности технологий эти два представителя семейства рентгеновской техники соотносятся как скутер и автомобиль. «В 1998 году Ленинградская область закупила у корейских поставщиков несколько десятков рентгенодиагностических аппаратов для лечебно-профилактических учреждений. Однако эти аппараты как должно не работали. Нормально запустить их не мог никто. Обратились за помощью к нам, — вспоминает Александр Элинсон, генеральный директор “Электрона”. — Что такое большой мощный рентгенодиагностический аппарат, мы к тому времени представляли, но сами таких никогда не делали».

Трудные задачи наших инженеров, как известно, не останавливают, а, наоборот, раззадоривают. Пытаясь понять, что не так с корейскими РДА, электроновцы разобрались с тем, из каких подсистем состоит этот сложный комплекс, как эти подсистемы функционируют, и что нужно сделать, чтобы они работали слаженно. «В конце концов наши инженеры выяснили, что корейцы допустили десятка полтора ошибок. И если переделать то, что было сделано неправильно, аппараты будут работать нормально», — рассказывает Александр Элинсон.

В итоге питерцам пришлось провести «глубокую модернизацию» корейской техники — от первоначальной комплектации осталось всего процентов двадцать. Остальное они заменили собственными блоками и системами, разработанными специально под эти аппараты. «Мы взяли от корейских аппаратов те компоненты, которые были сделаны правильно, добавили элементы, которые сделали сами: систему визуализации, часть механики и электроники, софт и прочее, и все это интегрировали, — поясняет Александр Элинсон. — Получились, по сути, новые комплексы. Все они заработали». Так в линейке «Электрона» появились собственные рентгенодиагностические аппараты.

Переделка корейских РДА была для питерцев первым подходом к сложной многоуровневой рентгеновской системе, в отношении которой «Электрон» выступил и как разработчик компонентов, и как интегратор. Эта история стала важной ступенькой в повышении квалификации инженеров компании — уровень их собственных компетенций вырос еще на порядок.

Используя эти компетенции, питерцы создали целую линейку рентгенодиагностического оборудования — флюорограф, цифровой универсальный рентгенодиагностический аппарат, цифровой рентгенографический аппарат и даже ангиограф — одну из двух технологических вершин в рентгеновской технике.

Моська, уговорившая слона

Чтобы покорить вторую технологическую вершину — компьютерный томограф (КТ), было решено заимствовать технологии. Выбор доноров оказался сильно ограниченным, а сами доноры — слишком крупными. Тем не менее «Электрону» удалось организовать не банальное СП по крупноузловой сборке импортной техники, а партнерство. Для этого владельцам компании пришлось на два с лишним года переквалифицироваться в переговорщиков.

Тот факт, что компьютерная томография становится глобальным трендом на мировом рынке медицинской диагностической техники, электроновцы осознали в середине 2000-х. На этот раз компания не могла позволить себе изобретать велосипед: на создание собственного КТ пришлось бы потратить слишком много времени. А потерять время означало потерять рынок. «Когда вы создаете какую-либо сложную систему с нуля, вероятность того, что получится с первого раза, невелика. Как правило, получается только с третьего или четвертого раза. А мировые производители между тем совершенствуют технологии компьютерной томографии очень быстро, — рассказывает Александр Элинсон. — Проанализировав все это, мы поняли, что не успеем за этой скоростью изменений: пока мы будем пытаться создать что-то свое, пока поставим его на производство, это что-то устареет и будет уже неактуально для рынка. А ускорить этот процесс невозможно — даже если влить в проект не сто, а, скажем, пятьсот миллионов, к результату это не приблизит».

Компьютерные томографы способны производить всего четыре корпорации в мире — General Electric, Siemens, Philips и Toshiba. Все они продвинулись в освоении этой области технологий уже очень далеко — Siemens, к примеру, свои первые разработки в области компьютерной томографии сделал еще в 70-х годах прошлого века.

Из этой «великолепной четверки» на переговоры с «Электроном» пошел «Филипс». Питерцам предстояло сделать почти невозможное: убедить эту европейскую корпорацию пойти на новый формат сотрудничества, в корне отличающийся от того «варианта присутствия», который лидеры отрасли выработали для развивающихся стран.

На территории стран БРИКС транснациональные гиганты стараются ограничить «производство» конечных систем тем минимальным количеством сборочных операций, которое дает право поставить шильдик, к примеру, «Сделано в Бразилии». Продажами этой техники и ее сервисным обслуживанием, самой доходной частью бизнеса, транснационалы на всех своих рынках занимаются самостоятельно.

Для электроновцев такой «шильдиковый союз» был неприемлем. Они хотели сами контролировать все этапы — и производство, и продажи, и сервис. «Для нас было принципиально важно, чтобы мы владели всей технической документацией, сами реализовывали эти комплексы и сами их обслуживали», — подчеркивает Александр Элинсон.

Несмотря на колоссальную разницу в «весе» (оборот «Электрона» в 2011 году составил 100 млн долларов; объем одного только медицинского направления бизнеса корпорации «Филипс» — на два порядка больше), питерцы настаивали на формате равноправного партнерства.

Отстаивать свои позиции нашей компании помогали два соображения. Первое — рыночное. Несмотря на то что российский рынок медицинского оборудования по сравнению с мировым ничтожно мал (его объем в 2011 году составил 3 млрд евро, в то время как совокупные продажи медицинской аппаратуры, например, в США в тот же период достигли 70 млрд евро), он тем не менее важен и для таких гигантов, как «Филипс». А позиции «Электрона» на российском рынке рентгеновской техники были и остаются сильнее, чем позиции «Филипса»: «Электрон» ежегодно продает подобные аппараты сотнями, а «Филипс» — десятками.

Второй момент касается производственных технологий. Когда переговоры спустились с уровня штаб-квартиры транснациональной корпорации на уровень заводов, выпускающих отдельные узлы и компоненты КТ, питерцы убедились, что как такового технологического разрыва между предприятиями, входящими в корпорацию «Филипс», и «Электроном» нет.

Переговорный процесс длился два с половиной года. Новый «вариант присутствия» окрестили инновационным партнерством полного цикла. Это союз двух равных партнеров, в котором каждая сторона сохраняет полную независимость и свободу действий. Время показало, что такой формат сотрудничества позволяет реципиенту заимствовать технологии в том объеме, в каком они ему необходимы.

«Это все уже здесь»

Целью партнерства с «Филипсом» было создание новой модификации компьютерного томографа — диагностического комплекса, отвечающего локальным потребностям российского рынка. Потребности эти «Электрон» формулировал исходя из той миссии, которую компания определила для себя еще в 1990-х. «Мы видим свою миссию в том, чтобы сделать современные медицинские технологии доступными каждому россиянину. Для этого компьютерные томографы, по-хорошему, должны стоять в каждой районной больнице. Пока же они есть только в специализированных клиниках федерального подчинения, в областных центрах либо в очень крупных городских больницах.

В то время как в Европе технологии компьютерной томографии доступны в рядовых городских клиниках, а обследование на КТ входит в медицинскую страховку, — объясняет Александр Элинсон. — Поэтому для нас было очень важно, чтобы этот новый томограф был, во-первых, простым в эксплуатации и, во-вторых, дешевым в обслуживании, что подразумевает в том числе невысокую стоимость запчастей». Стоимость владения 16-срезовым томографом, созданным в соответствии с таким «техническим заданием», получилась значительно ниже, чем у импортных аналогов.

«Электроно-филипсовский» КТ на момент создания стоил 35 млн рублей и продавался по принципу «все включено»: в эту сумму помимо собственно «железа» входило и обслуживание аппарата в течение всего срока его жизни (примерно шесть лет). Для российского рынка это было уникальное предложение. Импортные томографы стоили на тот момент 40–50 млн рублей, а работали очень недолго: через год-полтора что-нибудь непременно выходило из строя. На ремонт требовалось 10–12 млн рублей. А для российской больницы эта сумма неподъемна, она эквивалентна нескольким ее годовым бюджетам на ремонт всего имеющегося оборудования.

«Электрон» производит для своего первого томографа треть компонентов. Помимо этого компания на своем заводе в Санкт-Петербурге собирает конечную систему из отдельных блоков и настраивает ее. Но это совсем не та сборка, которая предполагает лишь бездумное завинчивание болтов и соединение электроразъемов (ее у нас почему-то тоже принято считать трансфером технологий). В сборке и настройке КТ велика доля интеллектуальной составляющей — нужно объединить в один комплекс десятки подсистем, каждая из которых в отдельности подчас сложнее, чем, к примеру, РДА целиком, и добиться, чтобы они работали согласованно, как единая система.

На интеллектуальную сборку и настройку КТ требуется порядка 100 человеко-часов. Выполнить ее в состоянии только инженеры очень высокого класса, способные досконально разобраться в том, как работает каждая из подсистем томографа в отдельности и как она «сшивается» с остальными. У инженеров «Электрона» оказалось достаточно квалификации, чтобы освоить такую сборку, — сказался опыт собственных успешных R&D-проектов. «Если бы у нас не было рентгеновского бэкграунда, если бы мы не понимали, как что работает, и не знали, куда в какой области развиваются технологии, максимум, что дал бы нам этот трансфер, — навык монтажников. Глубинного понимания комплекса он бы нам не принес, — подчеркивает Александр Элинсон. — Скорее всего, мы бы просто не смогли пройти с “Филипсом” тот путь, который в итоге прошли».

Взять столько технологий, сколько можно

«Пощупать» технологии, переданные «Филипсом» «Электрону», невозможно. Зафиксировать момент их передачи тоже. Тем не менее трансфер состоялся: российская компания получила глубокое понимание нюансов работы всех элементов и подсистем КТ и базовых принципов их интеграции в единый комплекс, а также освоила интеллектуальную сборку конечных систем. «Электрон» взял у глобального партнера столько технологий компьютерной томографии, сколько смог, и они стали заделом для стратегического развития компании на многие годы вперед. «В ходе этого проекта у нас образовался большой коллектив людей, которые понимают, что это такое — компьютерный томограф. Это и технологи на производстве, и сервисные инженеры, и специалисты, которые обучают врачей. В нашем распоряжении и вся технологическая документация, — подчеркивает Александр Элинсон. — То есть это все уже здесь».

Первый урок, который следует вынести из опыта «Электрона», таков: по-настоящему продуктивный трансфер невозможен без базы, которую могут составить только наработки и опыт собственной научно-инженерной школы. Именно она, школа, адаптирует чужие технологические достижения, творчески перерабатывает их и развивает в соответствии с целями бизнеса. Это позволяет компании избежать участи «вечно догоняющей» и реализовывать самостоятельную стратегию.

Потолок, который построил «Филипс»

После того как первые несколько десятков томографов, рожденных в партнерстве с «Филипсом», были установлены в российских больницах, для «Электрона» настало время реализовывать свою программу-максимум: создавать второе поколение отечественных томографов — уже с гораздо большей глубиной своего участия. То есть делать то, ради чего, собственно, и заимствовалась технология компьютерной томографии. И здесь в полный рост проявилось главное ограничение союза с глобальной корпорацией — технологический потолок, выше которого транснационал своего локального партнера пускать не желает.

«Электрон» рассчитывал создать КТ-2 тоже совместно с «Филипсом» — чтобы, как и с первым поколением, сократить сроки вывода нового продукта на рынок, — но наткнулся на несовпадение интересов сторон. «Электрону» инвестировать в такую серьезную технологию, как компьютерная томография, с расчетом только на локальный рынок, нерентабельно — масштаб рынка слишком мал, чтобы окупить вложения. А «Филипс» не заинтересован в том, чтобы «Электрон» при его, «Филипса», поддержке заполучил продукт нового поколения, который завтра будет конкурировать с продуктами самого «Филипса» на мировом рынке. Так что в этом случае «Электрону» придется идти в одиночку. Путь этот будет длиннее, а компетенций, которые питерцы в итоге приобретут, будет меньше, чем если бы они шли в тандеме с «Филипсом». «Проект создания КТ второго поколения двигается, но не с той скоростью, с какой нам бы хотелось», — констатирует Александр Элинсон.

Отсюда вытекает второй урок, который стоит учесть другим российским компаниям. В сотрудничестве с глобальным игроком можно с успехом создавать продукты для локального рынка. А вот создавать продукты, конкурентоспособные за пределами локального рынка, — такие игры с глобальными игроками уже не проходят. Впрочем, из этого правила есть исключение: наши «Электроны» вполне могут прыгнуть выше установленного «Филипсами» потолка, но для этого нужно организовывать спецтрансфер, о котором речь пойдет ниже.

«На этот раз проект находился в наших руках»

Развивая проект с «Филипсом», «Электрон» параллельно реализовал еще один сценарий трансфера технологий. Вторым партнером питерцев стала европейская компания среднего бизнеса, заинтересованная в наработках и компетенциях «Электрона» не меньше, чем он в ее. С уменьшением «веса» донора перспективы технологического союза выросли многократно.

В 2010 году в России начал расти спрос на ядерную медицину — востребованной стала диагностика с помощью радиоизотопов, позволяющая обнаруживать различные патологии в органах и тканях, в первую очередь опухоли. Под этот спрос электроновцы решили дополнить свою линейку новым продуктом — комплексом для изотопной диагностики (КИД), который построен на основе фотоэлектронных умножителей (ФЭУ), регистрирующих гамма-кванты. Осваивать КИД «Электрон» намеревался так же, как и КТ: сделать первую систему вместе с носителем технологий и овладеть недостающими компетенциями.

Производителей аппаратов для изотопной диагностики в мире тоже очень мало, но выбор все-таки больше, чем в случае с КТ: есть игроки крупные (те же General Electric, Siemens, Philips) и не очень. На этот раз электроновцы искали потенциального донора технологий среди игроков размером поменьше. «Мы выбирали партнера из числа нишевых фирм, работающих только в области ядерной медицины и имеющих в этой области достаточно высокий уровень компетенций и нереализованные знания. Это должен был быть локальный производитель, продукция которого не представлена на глобальном рынке. И третий момент — нам хотелось, чтобы эта фирма стремилась развиваться дальше, но у нее для этого чего-то не хватало — либо сил, либо средств, либо технологий, либо того, другого и третьего вместе», — Александр Элинсон формулирует критерии, которыми руководствовался «Электрон» в поисках партнера.

И поиски увенчались успехом: в 2012 году «Электрон» вступил в технологический союз с немецкой фирмой Inter Medical. «Она располагает целой линейкой комплексов для изотопной диагностики. Уже более десяти лет успешно работает на рынке — в клиниках Германии установлены несколько сотен ее аппаратов», — рисует портрет партнера Александр Элинсон. Добавим, что Inter Medical почти в десять раз меньше «Электрона» — ее оборот составляет менее 10 млн евро.

Сотрудничество с Inter Medical складывалось совсем не так, как с «Филипсом». Прежде всего масштаб участия петербургской компании в партнерстве оказался гораздо больше: при создании первого КИД под запросы российского рынка «Электрон» был в связке ведущим. Россияне выступили системными интеграторами — они проводили аудит поставщиков компонентов партнера и от начала до конца управляли процессом создания нового продукта. «Чтобы комплекс для изотопной диагностики удовлетворял требованиям российского рынка, в тот аппарат, которым располагали наши немецкие партнеры, нужно было внести очень много изменений — фактически предстояло создать новый продукт, — рассказывает Александр Элинсон. — Мы сами прошли по всей цепочке подрядчиков Inter Medical, которые поставляли компоненты для ее комплексов, и выстроили с ними отношения так, чтобы они внесли в компоненты все нужные нам изменения. Так что глубина нашего погружения в данный проект была неизмеримо большей, чем в случае с “Филипсом”. И вообще на этот раз проект в целом находился в наших руках».

Дружите со средними чемпионами

Несмотря на то что в этом проекте ответственности и организационных хлопот у «Электрона» было гораздо больше, а собственных «начальных» компетенций меньше, сделать КИД с маленькой Inter Medical оказалось намного проще и быстрее, чем КТ с огромным «Филипсом». Питерцы получили то, чего им так не хватало в союзе с «Филипсом»: возможность принимать решения оперативно. «С компанией среднего размера я могу решить бо́льшую часть возникающих вопросов за один день, написав два электронных письма и сделав один телефонный звонок. С такой компанией, как “Филипс”, на согласование любого изменения, даже самого незначительного, уходит несколько месяцев», — проводит параллели Александр Элинсон.

Первый немецко-российский КИД выйдет на рынок в конце этого года. Стоимость владения им будет значительно ниже, чем зарубежными аналогами. Другими словами, «Электрон» снова сделал то, чего требовала миссия компании: принес в Россию современные медицинские технологии и удешевил их, насколько мог. «Подобных диагностических комплексов в полностью работоспособном состоянии в России сейчас всего несколько штук, тогда как, к примеру, в США их функционирует более двадцати тысяч, — говорит Александр Элинсон. — По нашим оценкам, потребность российских медицинских центров в таком оборудовании — порядка пяти тысяч единиц».

Рынок сбыта КИД-1, созданного в партнерстве с Inter Medical, не ограничен Россией и странами СНГ, в то время как КТ-1 «Электрону» разрешено реализовывать только на внутреннем рынке.

Третий урок, преподанный «Электроном» приверженцам трансфера технологий, гласит: заблуждается тот, кто продолжает думать, что современные, по-настоящему значимые технологии высокого уровня есть только у крупных корпораций, так что если уж перенимать, то у них. Технологическими лидерами в узких областях чаще всего являются фирмы среднего бизнеса. На Западе есть даже специальный термин для компаний этой категории — «средние чемпионы». А у крупных корпораций прорывные технологии нередко появляются как результат поглощения подобных средних лидеров или, реже, совсем маленьких инновационных стартапов. Ничто не мешает российским компаниям перехватывать необходимые им технологии раньше, чем до них доберутся гиганты.

Организовать мировую премьеру

Летом этого года «Электрон» и Inter Medical вплотную подошли к созданию второго поколения своего совместного продукта. И есть все основания ожидать технологического прорыва, вплоть до мировой премьеры. С КИД-2 «Электрон» рассчитывает к 2020 году занять значимую долю мирового рынка.

Комплекс для изотопной диагностики второго поколения задуман как продукт мирового уровня. В соответствии с общемировыми трендами он будет представлять собой симбиоз КИД и КТ. «Это будет многофункциональный комплекс с широкими диагностическими возможностями — продукт принципиально нового уровня с потенциалом продаж на глобальном рынке», — утверждает Александр Элинсон.

Конкурентным преимуществом КИД-2 могут стать российские инновационные технологии в области регистрации гамма-излучения, которые питерцы планируют привнести в новый комплекс. «Мы считаем, что в ближайшие годы произойдет смена технологий в области детектирования гамма-квантов: разработанную в 1970-е систему на базе ФЭУ сменит совершенно иной принцип детектирования, — утверждает Александр Элинсон. — В России целый ряд научных центров сейчас ведет исследования в этом направлении. На основе их разработок мы готовы создать принципиально новый детектор гамма-излучения, который будет востребован в комплексах для изотопной диагностики, и поставить его на серийное производство».

Что касается рисков, то их три, и все они связаны с трансформацией Inter Medical в глобального игрока. Во-первых, небольшой компании трудно решиться на значительные инвестиции. А вложения в проект потребуются серьезные: по оценкам электроновцев, на создание КИД-2 понадобится в общей сложности порядка 50 млн евро. Во-вторых, в команде Inter Medical всего несколько десятков человек, а значит, всегда есть риск потерять ключевых людей и вместе с ними утратить часть компетенций. И наконец, в-третьих, партнерам следует быть готовыми к классическим болезням роста, которые наверняка проявятся при резком, в десять раз, увеличении объемов бизнеса немецкой фирмы. Что касается «Электрона», то у него подобные болезни уже позади. Выход на глобальный рынок не потребует от российской компании ни радикального расширения производственных мощностей или штата сотрудников, ни перестраивания системы управления R&D и производством.

Хотя проект создания КИД-2 находится в самом начале пути, позволим себе вывести урок и из него: создавать принципиально новые продукты и осваивать с ними новые рынки быстрее и проще в союзе с зарубежной компанией среднего бизнеса. Ведь если в связке «Электрон»—«Филипс» последний не заинтересован в росте технологического уровня «Электрона», то в тандеме «Электрон»—Inter Medical обоим партнерам, напротив, выгодно развивать друг друга, ведь их компетенции в итоге суммируются.

Спецтрансфер для государства

Но вернемся к пробуксовывающей затее «Электрона» создать совместно с «Филипсом» КТ-2. Способ повернуть ситуацию так, чтобы обеим сторонам было выгодно работать над совместным продуктом второго поколения, все-таки существует.

В рамках этого проекта питерцы рассчитывали продолжить заимствование технологий компьютерной томографии и подняться еще на одну ступеньку в мировой иерархии производителей хайтека. «Для компьютерного томографа второго поколения мы планировали создать новую систему визуализации изображения и систему управления всем аппаратом в целом. Тем самым мы намеревались освоить ключевые для создания КТ компетенции, которых в стране до сих пор не было, и выйти на глобальный рынок уже не в качестве поставщика комплектующих, а в качестве производителя конечных систем», — формулирует стратегические цели компании Александр Элинсон.

Вероятность реализации подобного сценария в тандеме «Электрон»— «Филипс» ничтожно мала. У «Филипса» есть свои R&D-центры, которые занимаются разработкой компонентов. И главное, как мы уже выяснили, «Филипс» совершенно не заинтересован в том, чтобы развивать «Электрон». Но все круто изменилось бы, если бы стремления «Электрона» поддержало государство.

В этом случае проект мог бы реализовываться по следующей схеме. Государство обязуется закупить у «Электрона» тысячу компьютерных томографов в течение шести лет (потребность России в КТ на сегодня составляет 5 тыс. единиц). Условие этого госконтракта — прирост технологических компетенций: первые два года «Электрон» поставляет в больницы КТ-1, а в начале третьего года ставит на производство на своей площадке томограф нового поколения, не менее 50% комплектующих для которого должно быть разработано и произведено в России. И с конца третьего года начинает поставлять в больницы уже КТ-2.

Под гарантированный спрос столь значительного объема (для сравнения: на мировом рынке ежегодно продается порядка 5 тыс. компьютерных томографов) «Электрон» мог бы получить от «Филипса» не только технологии завтрашнего дня, но и R&D-бюджет этой корпорации. «Масштабный долгосрочный госзаказ — очень серьезный аргумент в разговоре с глобальными игроками. Он вполне способен убедить “Филипс” заморозить разработки целого ряда компонентов нового поколения где-то в другом месте и перенести их в Россию вместе с выделенными на них средствами», — уверен Александр Элинсон. Таким образом у проекта создания КТ-2 появилось бы три источника финансирования — деньги «Электрона», «Филипса» и госбюджетные средства.

Реализовать эту красивую схему на практике мешает незрелость государственных институтов. «В развитии промышленности заинтересован Минпром — он финансирует ряд ФЦП, в рамках которых разрабатываются отдельные технологии и компоненты, в том числе для медицинской техники. Но потребителем конечной продукции Минпром не является. Заказчиком медицинской техники со стороны государства выступает Минздрав. А Минздраву нет никакого дела до промышленности. Одно с другим у нас не завязано», — Александр Элинсон указывает на недостаток системного подхода в сфере управления экономикой.

Самое обидное во всем этом, что деньги на компьютерные томографы государство все же тратит. Причем немалые. Но эти расходы не способствуют ни росту научно-технологического потенциала страны, ни повышению уровня и доступности медицинских услуг. «Регионы ежегодно закупают по 200–250 импортных томографов в среднем на пять миллиардов рублей. В российских больницах эти аппараты встают уже через год-два — в бюджетах лечебных учреждений нет средств на замену дорогостоящих запчастей; стоимость одной только рентгеновской трубки доходит до шести-восьми миллионов рублей. Если бы разработка и производство томографов велись на территории России, бо́льшая часть из этих пяти миллиардов, до 60 процентов, осталась бы в стране», — резюмирует Александр Элинсон.

Сформулируем последний пятый урок, который неплохо было бы выучить тем, кто ратует за инновационный путь развития экономики. Если бы амбициозные российские компании с сильными научно-инженерными школами могли рассчитывать на помощь государства в организации спецтрансфера технологий, через несколько лет в стране вырос бы целый пласт национальных технологических лидеров в разных нишах хайтека. Они не только обеспечили бы потребности внутреннего рынка в технике мирового класса, но и вполне прилично выступали бы на рынке глобальном.