Короли финансовых рынков

Вначале 90-х годов в области высоких финансов доминировали хедж-фонды — крупнейшие и наименее контролируемые институты финансового рынка. Они стали фаворитами инвесторов благодаря фантастическим заработкам наиболее преуспевших менеджеров. Возглавлял эту стаю Джордж Сорос и его фонд «Квантум». Но и другие преуспевали, среди них Майкл Стайнхард из «Стайнхард Партнере», Джулиан Робертсон из «Тайгер фанд» и Леон Куперман из «Омега эдвайзерс инк.» Неудивительно, что «Уолл-стрит джорнэл» окрестил эти фонды «новейшим уолл-стритовским казино».

Руководители фондов превратились в самых влиятельных и высокооплачиваемых .предпринимателей в стране, оспаривая власть даже у ведущих биржевиков Уолл-стрит. По выражению журнала «Бизнес уик», они были «головорезами инвестиционного бизнеса — бесконтрольной вольницей зачастую намного более способных инвесторов, чем их обычные конкуренты».

Ежегодно около тысячи хедж-фондов вкладывали 500 млрд. долларов по всему миру (из них на долю Сороса приходится около 12). Это значительная часть мирового рынка капиталов, составляющего ныне около 3,5 триллиона долларов в год. Ежедневный оборот этих фондов оценивается в 75 млрд. долларов, что в восемь раз превосходит стоимость акций, продаваемых на Нью-Йоркской фондовой бирже. С 1987 по 1990 год средний хедж-фонд рос на 75,1% ежегодно, по сравнению с жалкими 35,1% роста среднего взаимного фонда, или 56,2% ведущих 500 компаний США. За один только 1992 год обороты среднего хедж-фонда росли втрое быстрее, чем у этих первых 500. Наиболее преуспевшие хедж-фонды нарастили за 1992 год обороты на 25 — 68%, далеко обогнав 7 — 8%, заработанные инвесторами на биржевой торговле акциями. Если оборот фонда Сороса вырос в 1992 году на 67,5%, то у Стайнхарда примерно на 50%, а у Робертсона на 27,7%.

Достаточно было беглого взгляда на список наиболее высокооплачиваемых бизнесменов за 1993 год в журнале «Файнэншл уорлд», чтобы убедиться в успехе хедж-фондов. Примерно половина из них руководила хедж-фондами. Менеджеры хедж-фондов заняли все пять верхних строчек списка, который возглавил Джордж Сорос с доходом в 1,1 млрд. долларов — первый американец. за один год заработавший свыше миллиарда долларов. Менеджерам хедж-фондов принадлежало 8 мест среди первых 10 мест и 46 среди 100. Под номером четвертым значился Стенли Дракенмиллер с доходом в 210 млн. долларов. Из ста указанных в списке лиц девять работали в-фонде Сороса.

В 1994 фонд Сороса управлял активами на сумму свыше 11 млрд. долларов, Робертсон на 6, а Стайнхард на 4 млрд. Оба последних получали пошлину на сумму в 1% от стоимости управляемых активов и 20% от прироста стоимости этих активов. Сорос взимал всего 15%.

Для увеличения своих прибылей короли хедж-фондов следили за изменениями учетных ставок по всему миру и правильно оценивали реакцию определенных валют на эти колебания. Крометого, они покупали иностранные облигации, особенно в Европе и Японии, часто действовали на рынке фьючерсов. Многие инвестировали в переживающие бум рынки акций развивающихся стран.

На Уолл-стрит всегда заправляли практики, обладавшие скорее не знаниями, а жесткой хваткой. В свое время этого хватало, чтобы стать Морганом или Джеем Гулдом. В начале 90-х годов тон стали задавать Джордж Сорос и другие менеджеры хедж-фондов.

По мнению Джеймса Гранта, редактора нью-йоркского журнала «Грант интерест рейт обсервер», у этих титанов Уолл-стрит зачастую намного меньше способностей, чем им приписывают, но биржевикам приятнее думать, что кто-то или что-то может определять ход событий".

— Я считаю Сороса одной из таких фигур, наполовину мифических и наполовину реальных. Люди вынуждены переносить свои страхи и надежды, а особенно зависть, на нечто одушевленное. Им хочется думать, будто кто-то влияет на рынок. Они не верят, что эти кто-то называются спросом и предложением, не верят, что рынки самостоятельно реагируют на определенные события. Они хотят верить, будто это делает Джордж Сорос.

Играя на понижение, этот тип может быть просто негодяем, но все же люди, как мне кажется, склонны считать, что за всем кто-то стоит, кто-то за все отвечает, и к этому кому-то можно дозвониться или подать на него судебный иск.

Я считаю, что роль этих «кого-то» сегодня исполняют хедж-фонды. Когда сегодня говорят «они», имеют в виду именно хедж-фонды. Они ворочают колоссальными средствами со скоростью света. Они проделывают это вызывающе дерзко, но до сих пор очень успешно. Джордж Сорос, Джулиан Робертсон, Леон Куперман, Пол Тюдор Джонс и им подобные, взятые вместе, и составляют это пресловутое «они»,

Легко ли стать одним из «них»? Возглавить хедж-фонд? Вовсе нет. Да и многим инвесторам не стоит связываться с немалым риском, неизбежным в деятельности хедж-фонда и требующим очень солидной финансовой базы.

Считая, что только богачи хотят и могут рисковать. Комиссия по ценным бумагам обязывает инвесторов хедж-фондов владеть имуществом на сумму свыше миллиона долларов или иметь в течение двух лет подряд годовой доход не менее 200 000 долларов, а для супругов — 300 000 долларов. Фонд Сороса не имеет таких ограничений, но покупателям приходится платить немалую премию за право участия.

Распространился миф о полной бесконтрольности хедж-фондов, что очень далеко от истины. Закон от 1934 года обязывает менеджеров инвестиционных фондов с оборотом свыше 100 млн. долларов отчитываться перед контролирующим органом. Менеджеры подпадают под действие законов против мошенничества. Хедж-фонд может избежать регистрации в качестве инвестиционной компании, если только он ограничит количество инвесторов до ста человек и распространит свои акции по закрытой подписке.

Существенное различие между американскими хедж-фондами и фондом Сороса заключается в условиях налогообложения. Акционеры фондов не платят налоги на прирост капитала, если большинство из них не являются гражданами США. В определенных случаях американцы имеют право вкладывать средства в офшорные фонды, но налоговые льготы на них не распространяются. Однако из-за высокого риска подобных инвестиций большинство офшорных хедж-фондов не принимают или, по крайней мере, не привлекают американских инвесторов.

Что касается Джорджа Сороса, то он и здесь оказался исключением из правила. Будучи американским гражданином с 1961 года, он смог получить разрешение на создание офшорного фонда, большинство акционеров которого находятся в Европе.

Помимо высокого риска, хедж-фонды предлагают и множество соблазнов. Среди них, конечно, престиж членства в закрытом клубе. Но наиболее заманчива перспектива огромных прибылей. Поскольку большинство хедж-фондов не разрешают инвесторам изымать свои вклады в течение довольно долгого срока, они, как правило, реинвестируют все свои прибыли. А это позволяет еще больше увеличивать последние.

Обычные финансовые посредники — взаимные или пенсионные фонды — стараются проводить по возможности консервативную политику. Они пользуются ограниченным набором финансовых инструментов, надеясь на умеренные, но устойчивые доходы. А раскованные управляющие хедж-фондов применяют другие, более рискованные инструменты, самым захватывающим из которых является левраж, инвестиции на заемные средства. Один из менеджеров, пожелавший остаться неизвестным, так описал недостатки увлечения подобным приемом:

«Просто душу выматывает. Ужасно. Нужно обладать особым даром играть с займами, как Джордж Сорос или Майкл Стайнхард… Это особый склад ума, особая вера в свою способность предвидеть ход событий, потому что малейшие отклонения от прогноза могут нанести непоправимый ущерб. За один день в феврале 1994 года курс доллара к иене упал на 4 или 5 процентов. На этом Сорос потерял около 600 миллионов. Мы живем в мире, где скачки на несколько процентов в день являются обычным делом. Если Федеральная резервная система повышает учетную ставку на четверть процента, индекс Доу-Джонса падает на 97 пунктов. Нужно иметь особую тягу к риску. И рисковать с умом…

Джордж Сорос игрок на чужие деньги. Вообразите, какие стальные нервы нужно иметь, какую уверенность в своей правоте, какое знание множества финансовых показателей! Ведь нужно быть уверенным, что заработаешь больше, чем занял».

Хедж-фонды применяют и другие приемы.

Еще одной страшилкой стала игра на понижение, иначе говоря, продажа валюты или акции до момента ее покупки в надежде на дальнейшее снижение ее стоимости, чтобы к моменту передачи покупателю ее можно было бы приобрести за меньшую цену. Сорос применил этот прием в сентябре-1992 года, когда он скупал английские фунты накануне «черной среды».

Взаимным фондам подобная практика запрещена правилом налоговой службы, гласящим, что зарегистрированные взаимные фонды не должны получать свыше 30% валового дохода от продажи краткосрочных финансовых обязательств, то есть тех, которыми они владеют менее трех месяцев- Данное правило относит к такого рода обязательствам и все операции на понижение. Но не так давно несколько обычных инвестиционных фондов добились у Комиссии разрешения на операции с краткосрочными обязательствами.

Все тот же анонимный менеджер хедж-фонда прогнозирует расширение в будущем использования таких приемов. По его словам, Бенджамин Грэхэм, отец-основатель анализа ценных бумаг, доказывал, будто акции имеют самостоятельную стоимость. Она определяется стоимостью акции при данных конкретных обстоятельствах, учитывая изменения учетных ставок, общее состояние экономики и доходность компании. «Задача аналитика или управляющего фондом заключается в том, чтобы найти ценные бумаги со стоимостью, превышающей их подлинную цену. Если обычный инвестор продаст их, хедж-фонды сыграют на понижение, а если стоимость акции занижена, инвестор начнет ее скупать. Разница между обычным инвестором и хедж-фондом состоит в том, что первый покупает акции за собственные средства, а второй на заемные и может вложить денег больше, чем фактически имеет».

Перечень приемов хедж-фондов далеко не исчерпан. Хедж-фонды не только охотнее пускаются в спекуляции, но и чаще играют на курсе опционов, фьючерсов и других производных инструментов, учитывая конъюнктуру рынка. Они свободнее маневрируют средствами, поэтому совершают сделки намного чаще обычных инвесторов. В 1988 году Сорос обновлял свой инвестиционный портфель 18 раз, в 1992 году 8 раз. Кроме того, хедж-фонды позволяют инвестору оперировать на любом финансовом рынке по всему миру, что выгодно отличает его от менеджеров обычных фондов, полагающихся на собственные оценки в единственной отрасли или на единственном рынке.

Управляющие хедж-фондов исключительно изобретательно используют все эти возможности для увеличения прибыли. Какой бы доход ни приносили активы, обычные менеджеры получают пошлину в размере примерно одного процента от стоимости этих активов. Поэтому у них нет стимула, нет личной заинтересованности в агрессивных инвестициях. Наоборот, менеджер хедж-фонда обычно получает 20% прибыли фонда. Есть все основания искать способы увеличивать ее.

К 1994 году хедж-фонды стали так влиятельны, что политики начали поговаривать о необходимости дополнить законодательство. Росли опасения, что менеджеры хедж-фондов смогут негативно воздействовать на финансовые рынки, поскольку они распоряжаются гигантскими суммами. Когда в начале года на рынке облигаций наметился спад, среди политиков окрепло мнение, что повинны в этом именно хедж-фонды. Менеджеры оспаривали это мнение, заявляя, будто их операции намного уступают активности инвестиционных и коммерческих банков.

Отношение Джорджа Сороса к намечавшимся правовым ограничениям было неожиданным. Он имел все основания возражать против них. Ведь именно благодаря отсутствию законодательных норм он сумел разбогатеть. Соросу нравилось называть себя специалистом по чрезвычайным положениям, который живет за счет хаоса на финансовых рынках. С какой стати ему выступать за вмешательство государства? И все же он одобрил планы централизации международной банковской системы.

Тут-то и крылся парадокс. «Я не колеблясь спекулирую на валютных рынках и все же заявляю, что валютный рынок необходимо как-то стабилизировать, — отметил он. — Мы должны различать игрока и рядового гражданина. В качестве игроков мы играем по правилам. Как граждане мы должны попытаться изменить систему, если она работает плохо».

Со временем стало ясно, что хедж-фонды будут и дальше слабо контролироваться государством. В 1992 Комиссия по ценным бумагам составила внушительный, 500-страничный доклад об операциях офшорных фондов. Тогда же возникли подозрения, будто три ведущих хедж-фонда, включая «Квантум», скупили огромное количество федеральных облигаций на аукционе в Нью-Йорке, после которого банк «Саломон бразерс» обвинили в умышленном занижении курсовой стоимости облигаций. Однако следствие сняло обвинения со всех трех фондов. В заключении своего доклада Комиссия высказалась против более жесткого регулирования деятельности хедж-фондов.