Бывший посол Чехии в России: С Россией надо быть осторожнее
«То, что мы начнем говорить по-русски, это все же чересчур, но риск русского влияния высок», - говорит бывший посол Чехии в России Любош Добровски. Россия держит в руках значительную часть европейской экономики, и с угрозой того, что будут перекрыты краны на нефтепроводе «Дружба», по которому к нам поступают две трети потребляемой нами нефти, мы сталкиваемся из года в год, - пишет чешский журнал Reflex.
- Вице-президент США Джо Байден после возвращения из Москвы сказал, что «Россия абсолютно потеряна, ее не стоит бояться». Он намекнул на тот факт, что Россия вымирает.
- Эта демографическая катастрофа страшна, но, с другой стороны, ситуацию в определенной степени переоценивают те, кто пытается убедить нас в том, что Россия слаба. Что мы не должны ее бояться. Эта вымирающая Россия держит в руках значительную часть европейской экономики, потому что она является основным поставщиком энергетического сырья. Эта вымирающая Россия оккупировала две провинции суверенного государства Грузия, и никто по большому счету не возражает. У России чрезмерное количество ядерных боеголовок и чрезмерное количество их носителей. У России миллионная армия. Россия явно дает понять, что она недовольна расширением Североатлантического альянса на восток. Россия – единственная страна в мире, которая в стратегических документах ясно обозначает врагов своих интересов. На первом месте стоят США, на втором – НАТО и только на третьем – международный терроризм.
- И вы считаете, что обо всем этом вице-президент США Джо Байден не знает?
- Я не знаю, знает он или не знает. Но ведь подобной точки зрения придерживается и генеральный секретарь Североатлантического альянса господин Расмуссен, кажется, такого мнения и президент Барак Обама, не говоря уже о французском президенте Саркози и итальянском премьере Берлускони. Все считают за честь быть с Владимиром Путиным на «ты».
- Все хотят сохранять с Россией как можно лучшие отношения, быть хорошими партнерами.
- Партнерство - это что-то, что требует культурного, основанного на ценностях соглашения между теми, кто в него вступает. Если одна сторона, Запад, добровольно становится партнером, идет на уступки, а вторая сторона, Россия, считает эти уступки признаком слабости и прямо говорит об этом, то какое же это партнерство?
- Об этом надо спросить, например, Барака Обаму, что он собственно думает о России.
- Ну, я его, конечно, спрашивать не буду. Я имел честь подписать письмо господину президенту США, в котором мы пытались объяснить ему, почему определенную ситуацию в Центральной Европе мы считаем особенно важной с точки зрения безопасности. На это письмо он не ответил. Ему написали семь бывших президентов европейских стран и представители интеллигенции. Он не отреагировал. Зато отреагировал его советник профессор Бжезинский. Он ответил таким языком, который знаком мне с советских времен. Равнодушно и высокомерно. Нам пора понять, что мы второсортная страна и Соединенные Штаты несут большую ответственность, что нам нечего критиковать решение правительства США выкинуть нас за борт. И еще мы не должны создавать впечатление, что русские могут снова включить нас в сферу своего влияния.
- А вы думаете, могут? Русские хотят нас обратно к себе?
- Я не знаю, могут или нет, но они уже явно это делают. Самыми разными способами. Если господин министр Лавров говорит министру иностранных дел Шварценбергу: «Ведь вы же Восточная Европа, вы часть Европы, где у нас, безусловно, есть свои интересы», то это уже сигнал. Я не знаю, почему западные политики относятся к этому безразлично. Ведь и они, их страны, интересы их стран находятся под угрозой из-за российского влияния.
- Можно ли их поведение объяснить тем, что они боятся России, или они, скорее, видят в России возможного сильного союзника?
- Этот вопрос задайте им. А я просто пенсионер, который только внимательно за всем следит. Я бы сказал, что они действительно верят, что Россия слишком слаба, чтобы представлять для кого-то угрозу. Боюсь, они ошибаются. У них нет нашего центральноевропейского опыта. У них не было коммунистического режима с московским надзором. И к тому же Россия дает им возможность пользоваться более выгодными условиями поставок сырья.
Инвестиции в российский рынок в данный момент выгодны, они укрепляют экономику этих стран. Кстати, если канцлер Германии, перестав быть канцлером, сразу же становится сотрудником российского государственного предприятия и лоббирует его интересы в Европе, тогда я рискну предположить, что это не просто так. Это не из-за глупости Шредера, а из-за того, что этот человек за это должен что-то иметь.
- Вице-президент США Джо Байден после возвращения из Москвы сказал, что «Россия абсолютно потеряна, ее не стоит бояться». Он намекнул на тот факт, что Россия вымирает.
- Эта демографическая катастрофа страшна, но, с другой стороны, ситуацию в определенной степени переоценивают те, кто пытается убедить нас в том, что Россия слаба. Что мы не должны ее бояться. Эта вымирающая Россия держит в руках значительную часть европейской экономики, потому что она является основным поставщиком энергетического сырья. Эта вымирающая Россия оккупировала две провинции суверенного государства Грузия, и никто по большому счету не возражает. У России чрезмерное количество ядерных боеголовок и чрезмерное количество их носителей. У России миллионная армия. Россия явно дает понять, что она недовольна расширением Североатлантического альянса на восток. Россия – единственная страна в мире, которая в стратегических документах ясно обозначает врагов своих интересов. На первом месте стоят США, на втором – НАТО и только на третьем – международный терроризм.
- И вы считаете, что обо всем этом вице-президент США Джо Байден не знает?
- Я не знаю, знает он или не знает. Но ведь подобной точки зрения придерживается и генеральный секретарь Североатлантического альянса господин Расмуссен, кажется, такого мнения и президент Барак Обама, не говоря уже о французском президенте Саркози и итальянском премьере Берлускони. Все считают за честь быть с Владимиром Путиным на «ты».
- Все хотят сохранять с Россией как можно лучшие отношения, быть хорошими партнерами.
- Партнерство - это что-то, что требует культурного, основанного на ценностях соглашения между теми, кто в него вступает. Если одна сторона, Запад, добровольно становится партнером, идет на уступки, а вторая сторона, Россия, считает эти уступки признаком слабости и прямо говорит об этом, то какое же это партнерство?
- Об этом надо спросить, например, Барака Обаму, что он собственно думает о России.
- Ну, я его, конечно, спрашивать не буду. Я имел честь подписать письмо господину президенту США, в котором мы пытались объяснить ему, почему определенную ситуацию в Центральной Европе мы считаем особенно важной с точки зрения безопасности. На это письмо он не ответил. Ему написали семь бывших президентов европейских стран и представители интеллигенции. Он не отреагировал. Зато отреагировал его советник профессор Бжезинский. Он ответил таким языком, который знаком мне с советских времен. Равнодушно и высокомерно. Нам пора понять, что мы второсортная страна и Соединенные Штаты несут большую ответственность, что нам нечего критиковать решение правительства США выкинуть нас за борт. И еще мы не должны создавать впечатление, что русские могут снова включить нас в сферу своего влияния.
- А вы думаете, могут? Русские хотят нас обратно к себе?
- Я не знаю, могут или нет, но они уже явно это делают. Самыми разными способами. Если господин министр Лавров говорит министру иностранных дел Шварценбергу: «Ведь вы же Восточная Европа, вы часть Европы, где у нас, безусловно, есть свои интересы», то это уже сигнал. Я не знаю, почему западные политики относятся к этому безразлично. Ведь и они, их страны, интересы их стран находятся под угрозой из-за российского влияния.
- Можно ли их поведение объяснить тем, что они боятся России, или они, скорее, видят в России возможного сильного союзника?
- Этот вопрос задайте им. А я просто пенсионер, который только внимательно за всем следит. Я бы сказал, что они действительно верят, что Россия слишком слаба, чтобы представлять для кого-то угрозу. Боюсь, они ошибаются. У них нет нашего центральноевропейского опыта. У них не было коммунистического режима с московским надзором. И к тому же Россия дает им возможность пользоваться более выгодными условиями поставок сырья.
Инвестиции в российский рынок в данный момент выгодны, они укрепляют экономику этих стран. Кстати, если канцлер Германии, перестав быть канцлером, сразу же становится сотрудником российского государственного предприятия и лоббирует его интересы в Европе, тогда я рискну предположить, что это не просто так. Это не из-за глупости Шредера, а из-за того, что этот человек за это должен что-то иметь.