УК Тройка Диалог: Пока признаков восстановления реального сектора не наблюдается
Пиковая фаза кризиса позади, но это не значит, что кризис закончился. Таково мнение председателя совета директоров УК Тройка Диалог Павла Теплухина:
- Кризис у каждого свой. Кто-то миллиарда недосчитался, а у кого-то на хлеб не хватает – тоже кризис. Наверное, поэтому и динамика этих процессов у всех разная.
Если говорить про российскую экономику, то тут, наверное, нужно выделить несколько сегментов: финансовый сектор, реальную экономику и социальную сферу. Про финансовый сектор следует помнить, что он первым попал в тяжелые объятия кризиса. Это случилось в сентябре–октябре прошлого года – то была самая тяжелая фаза кризиса. И, пожалуй, финансовый сектор сейчас первым же начинает выкарабкиваться из кризиса. Он начинает набирать обороты – мы видим, как банковская система со скрипом, натужно, но начинает переваривать те огромные деньги, которые правительство вкачало прошлой осенью, и начинает выдавать эти деньги – пока понемногу – впрыскивать их в экономику. Процесс идет очень тяжело, но его темп начинает понемногу нарастать.
Итак, спустя почти 9 месяцев после начала кризиса деньги начали поступать в российскую экономику. Естественно, первым делом они оказались в наиболее ликвидных инструментах – российских акциях и облигациях. Фондовый рынок уже начал восстанавливаться. Увеличение денежной массы и тем самым временное снижение процентных ставок, рост цен на российские ценные бумаги – это вполне разумная цепочка. Однако при этом она еще не скоро дойдет до реального производителя или потребителя.
Почему не скоро и почему эти деньги по-разному будут доходить? Потому что сначала они дойдут до секторов экономики с коротким циклом производства – это прежде всего торговля продуктами питания, затем торговля товарами длительного потребления. Пройдут месяцы, а может быть, годы, прежде чем эти деньги дойдут до строительства, где производственный цикл составляет 2-3 года, а уж до машиностроения…
Реальный сектор экономики попал в самую тяжелую фазу этого кризиса в январе–феврале текущего года. Падение производства было очень драматичным, сопоставимым только с периодом второй мировой войны. Пока признаков восстановления реального сектора не наблюдается. И если говорить про массу российской промышленности, основных крупных производствах, то тут радоваться нечему. «Длинных» денег у нас пока нет. Внешнее финансирование для нас закрыто, а внутренних источников, пенсионных накоплений, страховых резервов у нас так и не создали. Поэтому нужно дождаться, когда для россиян откроются западные рынки, и тогда появятся «длинные» деньги, тогда мы сможем запустить строительство. А чтобы оживить машиностроение, особенно тяжелое, где цикл еще длиннее, придется подождать, может быть, еще 3-4 года. Западные рынки откроются тогда, когда насытят себя. Россия все-таки достаточно экзотическая страна для иностранных инвесторов, а когда такое большое количество интересных возможностей у себя внутри – в США, Великобритании, Германии, Франции, – то на Россию недосуг смотреть.
Если иностранные деньги и пошли на российский фондовый рынок, то пока это короткие деньги, которые только разжигают ажиотажный спрос на высоколиквидные инструменты. Тут много «оптических» обманов, но есть и немало содержательного. Нефть действительно подорожала почти в два раза с самой низкой точки и это уже неплохо. Разумеется, при $70 за баррель в 2005 г. российский рынок рос и очень неплохо себя чувствовал.
Конечно, ситуация стала лучше и с госбюджетом, потому что появились, наконец, экспортные доходы и, прежде всего, кончено, от нефти, которая дает возможность финансировать текущие расходы госбюджета. У нас есть, наконец, возможность платить бюджетникам зарплату, что было абсолютно неочевидно еще весной.
Есть надежда, что нашей экономике поможет Китай. Он является наиболее крупным «едоком» после США, которые «поедают» почти 30% мирового ВВП. Китайцы явно будут наращивать свое потребление. Вопрос только когда и какими темпами. Если они будут наращивать свое потребление, это облегчит нам экспорт металлов, леса, нефти и прочего.
То есть какие-то действительно острые ситуации закрыты и самая пиковая фаза кризиса все-таки позади, но это не значит, что кризис закончился. Некоторые предприятия, в том числе довольно крупные, должны умереть: нужно все-таки понять, что добывать уголь за Полярным Кругом не может быть выгодно никогда, за исключением коротких промежутков, когда нефть стоит $150 за баррель.
На российской промышленности также довольно тяжело будет сказываться укрепление рубля, которое в принципе хорошо для российского бюджета и довольно плохо для российских экспортеров, потому что конкурентоспособность, итак невысокая, будет и дальше падать. Для отечественной промышленности лучше было бы, если бы рубль не укреплялся, а может быть, даже чуть девальвировался. Поэтому в целом динамика укрепление рубля – если рассматривать в целом – не очень хороша для российской экономики. Продолжится ли дальнейшее укрепление национальной валюты или нет – это прямая зависимость от цен на нефть. Поскольку цены на нефть пока никто предсказывать не научился, сложно ответить на вопрос, что станет с рублем.
Если же говорить о социальной сфере, то кризис здесь еще не закончился. Возможность быстро произвести сокращение рабочих и также быстро их набрать – это достоинство, которое позволяет экономике достаточно эластично абсорбировать серьезные шоки. Если такой возможности нет – как в нашей стране, – то эти шоки оказываются более болезненными. У нас очень низкая мобильность рабочей силы. Поэтому в России кризис будет еще продолжаться.