Миф о победе
Война теперь — не такая, какой она была раньше. Победа сегодня стала более неуловимой, а мощная армия уже не имеет такого большого значения.
28 декабря 2014 года американский командующий международными силами в Афганистане председательствовал на секретной церемонии в Кабуле. Стоя перед группой солдат НАТО, генерал Джон Кэмпбелл (John Campbell) восхвалял то, что он называл большими достижениями в военных усилиях, которые на тот момент продолжались уже 13 лет. «Вы сделали Афганистан сильнее, а нашу страну — безопаснее, — отметил Кэмпбелл. — Перед нами сложный путь, но в конце нас ожидает победа».
Официальные лица НАТО не раскрывают данных относительно времени и места проведения этой встречи, которая была призвана отметить окончание постепенной передачи боевых операций под контроль афганских сил безопасности. Они знали, что талибы, несомненно, организуют нападение, если получат информацию об этом событии. Как раз накануне ракета, выпущенная боевиками Талибана, взорвалась на базе возглавляемых Соединенными Штатами сил около Кабула. От взрыва никто не пострадал, однако это было неприятным напоминанием о том, что Талибан продолжает оставаться опасностью.
«Операция Соединенных Штатов и НАТО закончилась полным провалом, как показывает сегодняшняя церемония, — отметил официальный представитель Талибана Забиулла Муджахид. — Они бегут из Афганистана. Они не достигли своих целей и не смогли победить афганских моджахедов, однако они продолжают держать здесь свои силы и надеяться на то, что смогут добиться своих порочных целей».
Нравится это нам или нет, но комментарии пропагандиста Талибана оказались ближе к правде, чем оптимистические заявления покидавшего свой пост американского командующего.
Около 10 тысяч американских военнослужащих должны остаться в Афганистане, и в их задачу будет входить поддержка афганских сил безопасности. На своем пике в 2011 году Международные силы содействия безопасности (ISAF) насчитывали 130 тысяч человек, и большинство солдат были американцами. Более 50 наций присоединились к этой операции, однако американское главенство в отношении кампании в Афганистане не подвергается сомнению как политическая реальность, и так было сразу после 11 сентября 2001 года. Это, действительно, была американская война и одна из самых продолжительных.
Поначалу создавалось впечатление, что американцев ожидает в Афганистане победа. Казалось, что они смогут уничтожить Талибан в ходе интервенции, активно подпитываемой справедливым гневом спустя несколько месяцев после событий 11 сентября 2001 года. Однако окончательная победа оставалась неуловимой. Талибан выстоял, несмотря на свержение его правления, и постепенно он смог восстановить значительную часть своей силы, хотя Соединенные Штаты проводили против него активную кампанию, направленную на подавление повстанческого движения.
К концу 2014 года боевики Талибана, казалось, прятались в засадах по всей стране, они убивали тысячи солдат афганской правительственной армии и гражданских лиц. Мало кто из наблюдателей сомневался в том, что силы Талибана в будущем будут увеличиваться. На выполнение поставленных целей американское правительство потратило более одного триллиона долларов, а потери американских военных составили примерно 2200 человек.
По мере приближения лета 2015 года становится понятно, что возобновление боевых действий американских военных против Талибана является лишь вопросом времени — это будет происходить либо на земле в Афганистане, либо в воздухе с применением бомбардировщиков и беспилотников, либо с использованием обоих вариантов. Пока никакой победы американских вооруженных сил на горизонте не видно — и это после многих лет проведения военных операций в Афганистане. Не было видно даже и реального окончания конфликта на момент проведения секретной церемонии по передаче полномочий.
Каким образом Талибану удалось взять верх над Соединенными Штатами? Более неравное по силам военное соперничество трудно себе представить, если учитывать состояние обеих группировок перед 11 сентября 2001 года. До американского вторжения армия Талибана насчитывала примерно 30 тысяч человек. Однако находившиеся в распоряжении Талибана силы вряд ли можно было назвать армией. Боевики действовали больше как децентрализованные ополченцы, раскиданные по горной местности, где было мало дорог и почти никакой связи. У бойцов Талибана не было офицеров. Члены ротировавшейся команда региональных командиров осуществляли контроль над гарнизонами по всей стране. Большинство боевиков не получали никаких денег, за исключением небольших сумм от командира перед отпуском.
А тем временем в Соединенных Штатах военные склады изобиловали самыми современными системами вооружений и оборудования. Запасы американских крылатых ракет, например, были в 10 раз больше, чем было использовано во время проведения операции «Буря в пустыне» (Desert Storm) в 1991 году. Боеготовность почти повсеместно находилась на самом высоком уровне за всю историю. Общее количество солдат, матросов, летчиков и морских пехотинцев в составе вооруженных сил Соединенных Штатов превысило один миллион. Сотни военно-транспортных самолетов были готовы перебросить в Афганистан все что угодно — от военнослужащих и продовольственных пайков до танков и вертолетов. Более 200 бомбардировщиков были готовы доставить свой ужасающий груз. Свыше десяти авианосцев бороздили воды океанов. Американские базы располагались буквально по всей планете, и Пентагон обеспечивал готовность Соединенных Штатов незамедлительно начать боевые действия в любой точке мира.
Очевидно, Талибан не следует недооценивать как военного противника. Его боевики вновь и вновь доказывают, что они — коварные и упорные воины. Тем не менее эта война должна была с самого начала проходить со значительным превосходством Соединенных Штатов при любой разумной оценке с учетом подавляющего материального преимущества американской армии. Американцы с самого начала контролировали небо над Афганистаном, и такого преимущества не было в небе над Северным Вьетнамом. Верно то, что афганские силы смогли выдворить со своей территории советские войска, однако Советский Союз в это время уже скатывался вниз, когда в 1979 году российские солдаты вошли в Афганистан и начали обреченную на неудачу операцию. На общем состоянии советской армии отражался этот упадок.
В отличие от этого американские вооруженные силы, которые вошли в Афганистан в 2001 году, находились на самом высоком уровне в своей истории в том, что касается мощи и боеготовности. В то время мало кто решился бы сделать ставку на победу Талибана. Более пессимистически настроенные прогнозисты говорили о предстоящей долгой и тяжелой войне Соединенных Штатов в Афганистане, но не о поражении.
Даже убийство в 2011 году Усамы бен Ладена, главной военной цели Соединенных Штатов, не помогло перевесить ощущение поражения, которое сегодня связывается с американскими военными действиями в Афганистане. В прошлом году американский генерал Дэниел Болджер (Daniel Bolger) опубликовал отчет о своей деятельности в качестве командира как в Ираке, так и в Афганистане, и сделал он это в книге под названием «Почему мы проиграли» (Why We Lost). Болджер и другие наблюдатели объясняют потери главным образом тем, что постоянно делался плохой стратегический выбор высокопоставленными военными и гражданскими чиновниками.
Американское руководство и в самом деле приняло много плохих решений в Афганистане и Ираке: в 2001 году неудачная попытка захватить Бен Ладена в Тора-Бора, в 2003 году решение распустить иракскую национальную армию, а также упрямое нежелание видеть активизацию иракского повстанческого движения на ранних этапах оккупации — именно эти решения имели наиболее серьезные последствия. Однако самой большой ошибкой, вероятно, могло стать широко распространенное среди американских политических и военных лидеров предположение, что военная победа еще возможна.
Если оставить в стороне серьезные ошибки, то также верно и то, что Соединенные Штаты проводили военную кампанию в Афганистане и Ираке почти так же хорошо, как это сделало бы любое современное государство. Пентагон до 11 сентября 2001 года не рассматривал серьезно возможность ведения военных действий в Афганистане, а затем в течение нескольких недель американские вооруженные силы и их союзники в Афганистане наводнили эту страну. В 2003 году иракские вооруженные силы стали рассыпаться спустя несколько дней после начала операции «Шок и трепет» (Shock and Awe), и иракские оборонительные действия после начала соответствующей наземной американской операции оказались не более чем тактическим отступлением.
Однако подобные отдельно взятые победы скрывали более глубокую реальность современного конфликта, которая с самого начала создавала проблемы для осуществления американских целей. На самом деле военная победа ни в Ираке, ни в Афганистане никогда не была реальной возможностью. Сама природа войны в последние десятилетия изменилась в такой степени, что военная победа, какой мы склонны ее себе рисовать — с победителями и проигравшими после боя — представляется совершенно устарелой.
Вторая мировая война многое определила в том, как американцы все еще смотрят на свою страну и на войну: победа предполагает полное уничтожение противника и создание после этого нового мира. Нацистская Германия и императорская Япония не только испытали поражения на поле боя. Создавалось впечатление, что они исчезли и были заменены новыми нациями, которые американцы помогли построить заново и восстановить.
Соединенные Штаты не посыпали солью ту землю, где они воевали, но вместо этого засевали ее после победы и патерналистски наблюдали за тем, как возникают новые общества и будущие союзники. Победа Соединенных Штатов во Второй мировой войне была не только боевым подвигом, но еще и историческим триумфом справедливости. В подобном взгляде есть правда, хотя американская память о войне игнорирует то, что Советский Союз и Красная Армия внесли самый большой вклад в военное поражение Германии.
Корейская война, первая крупная война, в которой участвовали Соединенные Штаты после Второй мировой войны, бросила вызов популярным американским понятиям относительно победы, но не уничтожила их. Когда три года той злополучной войны привели к патовой ситуации в 1953 году, американские воины холодной войны почувствовали растерянность и разочарование.
Каким образом американские вооруженные силы смогли победить Японию и Германию менее десяти лет назад, однако затем потерпеть неудачу в войне с Северной Кореей? Их ответ оставил, во многом, незатронутым вопрос о военной непобедимости Соединенных Штатов: нас ограбили, говорили они себе, нас лишили победы, хотя она находилась в пределах досягаемости. Эта война не была честной борьбой, продолжали они эту мысль, потому что внешние силы, Китай и Советский Союз, были в нее вовлечены.
Американцы, поддерживавшие войну во Вьетнаме, испытывали почти такие же чувства в 1975 году, когда пал Сайгон. На этот раз даже после многолетних военных усилий Соединенные Штаты не могли претендовать на ничью. Северный Вьетнам нанес Соединенным Штатам чувствительное поражение, и оно ощущалось почти всеми в стране. Однако сторонники Соединенных Штатов как империи противились трезвой интерпретации реальности. Испытывая мучения в течение многих лет после этого, они обвиняли в потерях во Вьетнаме всех — от военных планировщиков Пентагона до сторонников мира.
На самом деле и Корея, и Вьетнам представляют собой ранние примеры тех сложностей, с которыми сталкиваются военные силы при ведении современной войны. Обе войны, по сути, были внутренними конфликтами, и внутренние конфликты стали новой нормой в современной войне. Традиционные войны, в которых сталкивались армии национальных государств, почти исчезли. Многие годы проходят без такого рода вооруженных столкновений, и это удивительный феномен, если посмотреть хотя бы только на 20-й век.
Тем временем войны внутри государств процветают. С начала 1960-х годов количество внутренних конфликтов по всему миру стало увеличиваться. В 1961 году их было в общей сложности около 20. В 1980 году их количество уже составляло 40. После 1989 года, после окончания холодной войны, эта тенденция продолжилась. В год падения Берлинской стены происходило от 40 до 45 внутренних конфликтов в разных частях планеты. К 1991 году их уже было больше 50. После этого их количество несколько сократилось, однако оно продолжает оставаться значительным и было выше, чем в первые десятилетия после окончания Второй мировой войны.
В настоящее время активными являются более дюжины внутренних конфликтов в разных частях мира в любой отдельно взятый год. По большей части конфликты разгораются в тех же самых местах. Давно уже отмечается наличие тлеющего конфликта в Демократической Республике Конго. Кроме того, Колумбия и другие страны время от времени попадают в заголовки газет, однако обычно подобные войны не привлекают к себе большого внимания американской публики. Но, тем не менее, эти и другие конфликтные зоны показывают, что означает война для Соединенных Штатов в XXI веке.
С начала 1980-х годов конфликты, как правило, стали более фрагментированными, и это означает, что в них принимают участие более двух воюющих сторон.
Распространение внутренних конфликтов привело к активному участию в них внешних наций, в результате чего боевые действие приобретают продолжительный характер. В 1990-х годах внешние силы принимали участие в незначительном числе внутренних конфликтах. А в 2010-м году почти 27% внутренних войн проходили при участии внешних государств. Причины подобных фрагментированных внутренних конфликтов являются сложными, и они различны от региона к региону. В некоторых частях Африки, особенно в Западной Африке в 1990-х годах, алмазы и другие становящиеся легкой добычей ресурсы, способствовали продолжению конфликтов. В других частях Африки, в том числе на восточных окраинах Демократической Республики Конго, болезни и деградация окружающей среды способствовали возникновению региональных вооруженных конфликтов. Неослабевающий спрос на наркотики в Соединенных Штатах стал причиной насилия во многих странах Латинской Америки.
Если говорить в глобальном масштабе, то растущая торговля оружием способствовала появлению политики Калашникова (Kalashnikov politics), то есть политики, проводимой с помощью явной или предполагаемой угрозы военного насилия со стороны соперничающих между собой группировок. Как никогда ранее, для обиженного и недовольного мира ведение войны оказалось легким делом, и в результате политика стала более насильственной и опасной. И поэтому в тот момент, когда Соединенные Штаты начинают войну, они, обычно, становятся участниками внутреннего конфликта, а не сражаются с какой-то другой страной.
Военные триумфы в результате боевых действий с другими нациями — например с Ираком в 2003 году — являются скоротечными победами и служат лишь прелюдией к настоящей войне. В ходе этих внутренних фрагментированных конфликтов победа становится неуловимой для любой из вовлеченных сторон. С 1946 года по 1989 годы, например, во всем мире произошел 141 внутренний конфликт. Их них 82 закончились победой одной из сторон. С 1990 года по 2005 годы произошло 147 внутренних конфликтов. Их них только 20 закончились тем, что одна группировка обоснованно заявила о своей победе.
Другими словами, с 1990 года мене 14% внутренних конфликтов смогли выявить явного победителя. Около 20% конфликтов закончились прекращением огня. А около 50% из них просто продолжились. С точки зрения статистики, шансы на победу Соединенных Штатов в современной войне, вероятно, оцениваются довольно низко — как один к семи.
Сверхдержавы и гегемоны также одерживают меньше побед в настоящее время, чем раньше. С 1900 по 1949 годы в крупных вооруженных конфликтах сильные армии, боровшиеся с более слабыми противниками, одержали победу в 65% случаев. В период с 1950 по 1998 годы более сильные армии добивались победы лишь в 45% случаев. В первой половине XIX века имевшие превосходство державы выиграли войны в почти 90% случаев. На протяжении сотен лет нации, обладавшие волей и средствами для создания сильной армии, полагали, что значительное инвестирование времени, богатства и жизней обеспечит победу в войне, когда наступит час. В течение сотен лет на подобные вещи можно было делать ставку — но это время уже прошло. Для сверхдержав 21-го века война больше не является кампанией, в которой можно одержать победу.
В Соединенных Штатах события 11 сентября 2001 года оживили миф о военной победе, и ведущую роль в этом деле сыграл президент Джордж Буш-младший. «Мы не примем никакой другой результат, кроме победы», — заявил он в 2003 году. В 2005 году Буш пообещал победу в войне против террора в целом и в войне с Ираком, в частности. В 2006 году, на фоне хаоса в Ираке, Буш повторил: «Нас устроит только полная победа». Не было никаких серьезных обсуждений вопроса о том, что может означать подобная победа. Большинство людей исходили из того, что «Аль-Каида», Талибан и Саддам Хусейн будут побеждены, и их больше не будет. Соединенные Штаты также смогут преобразовать те общества, в которых появились эти преступники, и сделано это будет на все времена — так же, как Соединенные Штаты сделали в ходе истории в Японии и Германии.
Последовавшие за этим годы войны оказались весьма показательными. Самая мощная страна в мире вела войну в Афганистане и в Ираке, имея мало ограничений. В течение пяти лет желание общества воевать в Афганистане и в Ираке удерживалось на высоком уровне. В 1990-е годы расходы Пентагона выросли до рекордных сумм, несмотря на исчезновение Советского Союза. В 2012 году, когда бум расходов на оборону достиг своего пика, бюджет Пентагона превысил 700 миллиардов долларов. В 2015 году Соединенные Штаты потратят на свою армию больше, чем Китай, Россия, Саудовская Аравия, Франция, Соединенное Королевство, Индия и Германия вместе взятые.
10 сентября 2014 года, когда Соединенные Штаты готовились отмечать очередную годовщину событий 11 сентября 2001 года, президент Барак Обама обратился к нации из Белого дома. Он торжественно обещал уничтожить Исламское государство, суннитскую группировку боевиков, состоящую, в основном, из ветеранов партизанской войны времен американской оккупации Ирака. К моменту выступления Обамы американские военные уже провели более 100 авианалетов против Исламского государства, которые, однако, не помешали его боевикам захватить территории на севере Ирака и Сирии. Обама без труда заручился поддержкой обеих партий в отношении новых военных операций. Вскоре последовали новые авианалеты, и сотни американских солдат начали возвращаться в Ирак, несмотря на обещание Обамы закончить военную интервенцию в этой стране в 2011 году.
В конце октября 2014 года американские военные тратили более 8,3 миллиона долларов в день на операции против Исламского государства. Чиновники Белого дома попросили у Конгресса 5 миллиардов долларов на финансирование новых операций в ближайшем будущем. Белый дом планирует в 2015 году разместить в Ираке по меньшей мере 3 тысяч солдат. Эти войны, как и большинство современных войн, не выявят победителя. Они просто будут продолжаться.
Широко распространенная вера в способность Соединенных Штатов одерживать военные победы, кажется, несколько поубавилась в последние годы. В 2014 году опрос общественного мнения, проведенный исследовательским центром Pew Research Center, обнаружил следующие результаты: 52% американцев считали, что Соединенные Штаты не смогли добиться военных результатов в Ираке и в Афганистане. В последнее время многие подвергают критике американский милитаризм. Противниками американских интервенций являются самые разные люди — от сенатора-республиканца от штата Кентукки Рэнда Пола (Rand Paul), рассчитывающего стать президентом, до левака Ноама Хомского (Noam Chomsky).
Однако все эти голоса не повлияли на взгляды американских политических и военных лидеров, которые продолжают верить в возможность достижения Америкой военной победы. Даже Пол поддержал эту идею, когда он в своей речи в Сенате подверг резкой критике подход Обамы к политике интервенционизма. Критикуя решение администрации Обамы возобновить американское военное присутствие в Ираке, Пол заявил: «Я буду голосовать за направление лучших и умнейших сынов нации только в том случае, если они будут сражаться за победу». В Вашингтоне, округ Колумбия, даже этот редкий критик военных действий Соединенных Штатов использует миф о победе.
Марк Кукис (Mark Kukis)
"Aeon Magazine", Великобритания
28 декабря 2014 года американский командующий международными силами в Афганистане председательствовал на секретной церемонии в Кабуле. Стоя перед группой солдат НАТО, генерал Джон Кэмпбелл (John Campbell) восхвалял то, что он называл большими достижениями в военных усилиях, которые на тот момент продолжались уже 13 лет. «Вы сделали Афганистан сильнее, а нашу страну — безопаснее, — отметил Кэмпбелл. — Перед нами сложный путь, но в конце нас ожидает победа».
Официальные лица НАТО не раскрывают данных относительно времени и места проведения этой встречи, которая была призвана отметить окончание постепенной передачи боевых операций под контроль афганских сил безопасности. Они знали, что талибы, несомненно, организуют нападение, если получат информацию об этом событии. Как раз накануне ракета, выпущенная боевиками Талибана, взорвалась на базе возглавляемых Соединенными Штатами сил около Кабула. От взрыва никто не пострадал, однако это было неприятным напоминанием о том, что Талибан продолжает оставаться опасностью.
«Операция Соединенных Штатов и НАТО закончилась полным провалом, как показывает сегодняшняя церемония, — отметил официальный представитель Талибана Забиулла Муджахид. — Они бегут из Афганистана. Они не достигли своих целей и не смогли победить афганских моджахедов, однако они продолжают держать здесь свои силы и надеяться на то, что смогут добиться своих порочных целей».
Нравится это нам или нет, но комментарии пропагандиста Талибана оказались ближе к правде, чем оптимистические заявления покидавшего свой пост американского командующего.
Около 10 тысяч американских военнослужащих должны остаться в Афганистане, и в их задачу будет входить поддержка афганских сил безопасности. На своем пике в 2011 году Международные силы содействия безопасности (ISAF) насчитывали 130 тысяч человек, и большинство солдат были американцами. Более 50 наций присоединились к этой операции, однако американское главенство в отношении кампании в Афганистане не подвергается сомнению как политическая реальность, и так было сразу после 11 сентября 2001 года. Это, действительно, была американская война и одна из самых продолжительных.
Поначалу создавалось впечатление, что американцев ожидает в Афганистане победа. Казалось, что они смогут уничтожить Талибан в ходе интервенции, активно подпитываемой справедливым гневом спустя несколько месяцев после событий 11 сентября 2001 года. Однако окончательная победа оставалась неуловимой. Талибан выстоял, несмотря на свержение его правления, и постепенно он смог восстановить значительную часть своей силы, хотя Соединенные Штаты проводили против него активную кампанию, направленную на подавление повстанческого движения.
К концу 2014 года боевики Талибана, казалось, прятались в засадах по всей стране, они убивали тысячи солдат афганской правительственной армии и гражданских лиц. Мало кто из наблюдателей сомневался в том, что силы Талибана в будущем будут увеличиваться. На выполнение поставленных целей американское правительство потратило более одного триллиона долларов, а потери американских военных составили примерно 2200 человек.
По мере приближения лета 2015 года становится понятно, что возобновление боевых действий американских военных против Талибана является лишь вопросом времени — это будет происходить либо на земле в Афганистане, либо в воздухе с применением бомбардировщиков и беспилотников, либо с использованием обоих вариантов. Пока никакой победы американских вооруженных сил на горизонте не видно — и это после многих лет проведения военных операций в Афганистане. Не было видно даже и реального окончания конфликта на момент проведения секретной церемонии по передаче полномочий.
Каким образом Талибану удалось взять верх над Соединенными Штатами? Более неравное по силам военное соперничество трудно себе представить, если учитывать состояние обеих группировок перед 11 сентября 2001 года. До американского вторжения армия Талибана насчитывала примерно 30 тысяч человек. Однако находившиеся в распоряжении Талибана силы вряд ли можно было назвать армией. Боевики действовали больше как децентрализованные ополченцы, раскиданные по горной местности, где было мало дорог и почти никакой связи. У бойцов Талибана не было офицеров. Члены ротировавшейся команда региональных командиров осуществляли контроль над гарнизонами по всей стране. Большинство боевиков не получали никаких денег, за исключением небольших сумм от командира перед отпуском.
А тем временем в Соединенных Штатах военные склады изобиловали самыми современными системами вооружений и оборудования. Запасы американских крылатых ракет, например, были в 10 раз больше, чем было использовано во время проведения операции «Буря в пустыне» (Desert Storm) в 1991 году. Боеготовность почти повсеместно находилась на самом высоком уровне за всю историю. Общее количество солдат, матросов, летчиков и морских пехотинцев в составе вооруженных сил Соединенных Штатов превысило один миллион. Сотни военно-транспортных самолетов были готовы перебросить в Афганистан все что угодно — от военнослужащих и продовольственных пайков до танков и вертолетов. Более 200 бомбардировщиков были готовы доставить свой ужасающий груз. Свыше десяти авианосцев бороздили воды океанов. Американские базы располагались буквально по всей планете, и Пентагон обеспечивал готовность Соединенных Штатов незамедлительно начать боевые действия в любой точке мира.
Очевидно, Талибан не следует недооценивать как военного противника. Его боевики вновь и вновь доказывают, что они — коварные и упорные воины. Тем не менее эта война должна была с самого начала проходить со значительным превосходством Соединенных Штатов при любой разумной оценке с учетом подавляющего материального преимущества американской армии. Американцы с самого начала контролировали небо над Афганистаном, и такого преимущества не было в небе над Северным Вьетнамом. Верно то, что афганские силы смогли выдворить со своей территории советские войска, однако Советский Союз в это время уже скатывался вниз, когда в 1979 году российские солдаты вошли в Афганистан и начали обреченную на неудачу операцию. На общем состоянии советской армии отражался этот упадок.
В отличие от этого американские вооруженные силы, которые вошли в Афганистан в 2001 году, находились на самом высоком уровне в своей истории в том, что касается мощи и боеготовности. В то время мало кто решился бы сделать ставку на победу Талибана. Более пессимистически настроенные прогнозисты говорили о предстоящей долгой и тяжелой войне Соединенных Штатов в Афганистане, но не о поражении.
Даже убийство в 2011 году Усамы бен Ладена, главной военной цели Соединенных Штатов, не помогло перевесить ощущение поражения, которое сегодня связывается с американскими военными действиями в Афганистане. В прошлом году американский генерал Дэниел Болджер (Daniel Bolger) опубликовал отчет о своей деятельности в качестве командира как в Ираке, так и в Афганистане, и сделал он это в книге под названием «Почему мы проиграли» (Why We Lost). Болджер и другие наблюдатели объясняют потери главным образом тем, что постоянно делался плохой стратегический выбор высокопоставленными военными и гражданскими чиновниками.
Американское руководство и в самом деле приняло много плохих решений в Афганистане и Ираке: в 2001 году неудачная попытка захватить Бен Ладена в Тора-Бора, в 2003 году решение распустить иракскую национальную армию, а также упрямое нежелание видеть активизацию иракского повстанческого движения на ранних этапах оккупации — именно эти решения имели наиболее серьезные последствия. Однако самой большой ошибкой, вероятно, могло стать широко распространенное среди американских политических и военных лидеров предположение, что военная победа еще возможна.
Если оставить в стороне серьезные ошибки, то также верно и то, что Соединенные Штаты проводили военную кампанию в Афганистане и Ираке почти так же хорошо, как это сделало бы любое современное государство. Пентагон до 11 сентября 2001 года не рассматривал серьезно возможность ведения военных действий в Афганистане, а затем в течение нескольких недель американские вооруженные силы и их союзники в Афганистане наводнили эту страну. В 2003 году иракские вооруженные силы стали рассыпаться спустя несколько дней после начала операции «Шок и трепет» (Shock and Awe), и иракские оборонительные действия после начала соответствующей наземной американской операции оказались не более чем тактическим отступлением.
Однако подобные отдельно взятые победы скрывали более глубокую реальность современного конфликта, которая с самого начала создавала проблемы для осуществления американских целей. На самом деле военная победа ни в Ираке, ни в Афганистане никогда не была реальной возможностью. Сама природа войны в последние десятилетия изменилась в такой степени, что военная победа, какой мы склонны ее себе рисовать — с победителями и проигравшими после боя — представляется совершенно устарелой.
Вторая мировая война многое определила в том, как американцы все еще смотрят на свою страну и на войну: победа предполагает полное уничтожение противника и создание после этого нового мира. Нацистская Германия и императорская Япония не только испытали поражения на поле боя. Создавалось впечатление, что они исчезли и были заменены новыми нациями, которые американцы помогли построить заново и восстановить.
Соединенные Штаты не посыпали солью ту землю, где они воевали, но вместо этого засевали ее после победы и патерналистски наблюдали за тем, как возникают новые общества и будущие союзники. Победа Соединенных Штатов во Второй мировой войне была не только боевым подвигом, но еще и историческим триумфом справедливости. В подобном взгляде есть правда, хотя американская память о войне игнорирует то, что Советский Союз и Красная Армия внесли самый большой вклад в военное поражение Германии.
Корейская война, первая крупная война, в которой участвовали Соединенные Штаты после Второй мировой войны, бросила вызов популярным американским понятиям относительно победы, но не уничтожила их. Когда три года той злополучной войны привели к патовой ситуации в 1953 году, американские воины холодной войны почувствовали растерянность и разочарование.
Каким образом американские вооруженные силы смогли победить Японию и Германию менее десяти лет назад, однако затем потерпеть неудачу в войне с Северной Кореей? Их ответ оставил, во многом, незатронутым вопрос о военной непобедимости Соединенных Штатов: нас ограбили, говорили они себе, нас лишили победы, хотя она находилась в пределах досягаемости. Эта война не была честной борьбой, продолжали они эту мысль, потому что внешние силы, Китай и Советский Союз, были в нее вовлечены.
Американцы, поддерживавшие войну во Вьетнаме, испытывали почти такие же чувства в 1975 году, когда пал Сайгон. На этот раз даже после многолетних военных усилий Соединенные Штаты не могли претендовать на ничью. Северный Вьетнам нанес Соединенным Штатам чувствительное поражение, и оно ощущалось почти всеми в стране. Однако сторонники Соединенных Штатов как империи противились трезвой интерпретации реальности. Испытывая мучения в течение многих лет после этого, они обвиняли в потерях во Вьетнаме всех — от военных планировщиков Пентагона до сторонников мира.
На самом деле и Корея, и Вьетнам представляют собой ранние примеры тех сложностей, с которыми сталкиваются военные силы при ведении современной войны. Обе войны, по сути, были внутренними конфликтами, и внутренние конфликты стали новой нормой в современной войне. Традиционные войны, в которых сталкивались армии национальных государств, почти исчезли. Многие годы проходят без такого рода вооруженных столкновений, и это удивительный феномен, если посмотреть хотя бы только на 20-й век.
Тем временем войны внутри государств процветают. С начала 1960-х годов количество внутренних конфликтов по всему миру стало увеличиваться. В 1961 году их было в общей сложности около 20. В 1980 году их количество уже составляло 40. После 1989 года, после окончания холодной войны, эта тенденция продолжилась. В год падения Берлинской стены происходило от 40 до 45 внутренних конфликтов в разных частях планеты. К 1991 году их уже было больше 50. После этого их количество несколько сократилось, однако оно продолжает оставаться значительным и было выше, чем в первые десятилетия после окончания Второй мировой войны.
В настоящее время активными являются более дюжины внутренних конфликтов в разных частях мира в любой отдельно взятый год. По большей части конфликты разгораются в тех же самых местах. Давно уже отмечается наличие тлеющего конфликта в Демократической Республике Конго. Кроме того, Колумбия и другие страны время от времени попадают в заголовки газет, однако обычно подобные войны не привлекают к себе большого внимания американской публики. Но, тем не менее, эти и другие конфликтные зоны показывают, что означает война для Соединенных Штатов в XXI веке.
С начала 1980-х годов конфликты, как правило, стали более фрагментированными, и это означает, что в них принимают участие более двух воюющих сторон.
Распространение внутренних конфликтов привело к активному участию в них внешних наций, в результате чего боевые действие приобретают продолжительный характер. В 1990-х годах внешние силы принимали участие в незначительном числе внутренних конфликтах. А в 2010-м году почти 27% внутренних войн проходили при участии внешних государств. Причины подобных фрагментированных внутренних конфликтов являются сложными, и они различны от региона к региону. В некоторых частях Африки, особенно в Западной Африке в 1990-х годах, алмазы и другие становящиеся легкой добычей ресурсы, способствовали продолжению конфликтов. В других частях Африки, в том числе на восточных окраинах Демократической Республики Конго, болезни и деградация окружающей среды способствовали возникновению региональных вооруженных конфликтов. Неослабевающий спрос на наркотики в Соединенных Штатах стал причиной насилия во многих странах Латинской Америки.
Если говорить в глобальном масштабе, то растущая торговля оружием способствовала появлению политики Калашникова (Kalashnikov politics), то есть политики, проводимой с помощью явной или предполагаемой угрозы военного насилия со стороны соперничающих между собой группировок. Как никогда ранее, для обиженного и недовольного мира ведение войны оказалось легким делом, и в результате политика стала более насильственной и опасной. И поэтому в тот момент, когда Соединенные Штаты начинают войну, они, обычно, становятся участниками внутреннего конфликта, а не сражаются с какой-то другой страной.
Военные триумфы в результате боевых действий с другими нациями — например с Ираком в 2003 году — являются скоротечными победами и служат лишь прелюдией к настоящей войне. В ходе этих внутренних фрагментированных конфликтов победа становится неуловимой для любой из вовлеченных сторон. С 1946 года по 1989 годы, например, во всем мире произошел 141 внутренний конфликт. Их них 82 закончились победой одной из сторон. С 1990 года по 2005 годы произошло 147 внутренних конфликтов. Их них только 20 закончились тем, что одна группировка обоснованно заявила о своей победе.
Другими словами, с 1990 года мене 14% внутренних конфликтов смогли выявить явного победителя. Около 20% конфликтов закончились прекращением огня. А около 50% из них просто продолжились. С точки зрения статистики, шансы на победу Соединенных Штатов в современной войне, вероятно, оцениваются довольно низко — как один к семи.
Сверхдержавы и гегемоны также одерживают меньше побед в настоящее время, чем раньше. С 1900 по 1949 годы в крупных вооруженных конфликтах сильные армии, боровшиеся с более слабыми противниками, одержали победу в 65% случаев. В период с 1950 по 1998 годы более сильные армии добивались победы лишь в 45% случаев. В первой половине XIX века имевшие превосходство державы выиграли войны в почти 90% случаев. На протяжении сотен лет нации, обладавшие волей и средствами для создания сильной армии, полагали, что значительное инвестирование времени, богатства и жизней обеспечит победу в войне, когда наступит час. В течение сотен лет на подобные вещи можно было делать ставку — но это время уже прошло. Для сверхдержав 21-го века война больше не является кампанией, в которой можно одержать победу.
В Соединенных Штатах события 11 сентября 2001 года оживили миф о военной победе, и ведущую роль в этом деле сыграл президент Джордж Буш-младший. «Мы не примем никакой другой результат, кроме победы», — заявил он в 2003 году. В 2005 году Буш пообещал победу в войне против террора в целом и в войне с Ираком, в частности. В 2006 году, на фоне хаоса в Ираке, Буш повторил: «Нас устроит только полная победа». Не было никаких серьезных обсуждений вопроса о том, что может означать подобная победа. Большинство людей исходили из того, что «Аль-Каида», Талибан и Саддам Хусейн будут побеждены, и их больше не будет. Соединенные Штаты также смогут преобразовать те общества, в которых появились эти преступники, и сделано это будет на все времена — так же, как Соединенные Штаты сделали в ходе истории в Японии и Германии.
Последовавшие за этим годы войны оказались весьма показательными. Самая мощная страна в мире вела войну в Афганистане и в Ираке, имея мало ограничений. В течение пяти лет желание общества воевать в Афганистане и в Ираке удерживалось на высоком уровне. В 1990-е годы расходы Пентагона выросли до рекордных сумм, несмотря на исчезновение Советского Союза. В 2012 году, когда бум расходов на оборону достиг своего пика, бюджет Пентагона превысил 700 миллиардов долларов. В 2015 году Соединенные Штаты потратят на свою армию больше, чем Китай, Россия, Саудовская Аравия, Франция, Соединенное Королевство, Индия и Германия вместе взятые.
10 сентября 2014 года, когда Соединенные Штаты готовились отмечать очередную годовщину событий 11 сентября 2001 года, президент Барак Обама обратился к нации из Белого дома. Он торжественно обещал уничтожить Исламское государство, суннитскую группировку боевиков, состоящую, в основном, из ветеранов партизанской войны времен американской оккупации Ирака. К моменту выступления Обамы американские военные уже провели более 100 авианалетов против Исламского государства, которые, однако, не помешали его боевикам захватить территории на севере Ирака и Сирии. Обама без труда заручился поддержкой обеих партий в отношении новых военных операций. Вскоре последовали новые авианалеты, и сотни американских солдат начали возвращаться в Ирак, несмотря на обещание Обамы закончить военную интервенцию в этой стране в 2011 году.
В конце октября 2014 года американские военные тратили более 8,3 миллиона долларов в день на операции против Исламского государства. Чиновники Белого дома попросили у Конгресса 5 миллиардов долларов на финансирование новых операций в ближайшем будущем. Белый дом планирует в 2015 году разместить в Ираке по меньшей мере 3 тысяч солдат. Эти войны, как и большинство современных войн, не выявят победителя. Они просто будут продолжаться.
Широко распространенная вера в способность Соединенных Штатов одерживать военные победы, кажется, несколько поубавилась в последние годы. В 2014 году опрос общественного мнения, проведенный исследовательским центром Pew Research Center, обнаружил следующие результаты: 52% американцев считали, что Соединенные Штаты не смогли добиться военных результатов в Ираке и в Афганистане. В последнее время многие подвергают критике американский милитаризм. Противниками американских интервенций являются самые разные люди — от сенатора-республиканца от штата Кентукки Рэнда Пола (Rand Paul), рассчитывающего стать президентом, до левака Ноама Хомского (Noam Chomsky).
Однако все эти голоса не повлияли на взгляды американских политических и военных лидеров, которые продолжают верить в возможность достижения Америкой военной победы. Даже Пол поддержал эту идею, когда он в своей речи в Сенате подверг резкой критике подход Обамы к политике интервенционизма. Критикуя решение администрации Обамы возобновить американское военное присутствие в Ираке, Пол заявил: «Я буду голосовать за направление лучших и умнейших сынов нации только в том случае, если они будут сражаться за победу». В Вашингтоне, округ Колумбия, даже этот редкий критик военных действий Соединенных Штатов использует миф о победе.
Марк Кукис (Mark Kukis)
"Aeon Magazine", Великобритания