Комментарий. Д. Эпштейн. Санкции хорошими не бывают…
Продовольственное эмбарго: потеря для населения или шанс для сельского хозяйства этим вопросом задается наш эксперт доктор экономических наук, Давид Беркович Эпштейн, гл. научн. сотр. СЗ НИЭСХ РАСХН.
Чего стоит ожидать от этой эмбарго на ввоз продовольствия из Евросоюза, Америки и Австралии - потерь для населения или подъема отечественного сельского хозяйства?
Для верного анализа ситуации важно признать, что экономика России пребывает с 2013 года не в лучшем состоянии, которое можно охарактеризовать словом стагнация. Останавливаться долго на причинах этой ситуации здесь не стоит, но кратко можно с уверенностью сказать, что в основном это результат недостаточно активной экономической политики в предыдущие десятилетия, в том числе, промышленной, аграрной, социальной. В частности, свою роль сыграл избыток сырьевого экспорта, который приводил к экономически неоправданному удешевлению или стабилизации курса доллара. Это почему–то не беспокоило наше руководство (видимо потому, что это немного помогало снижать инфляцию). Доллар как стоил в начале 2000 года около 30 руб., так и продержался примерно на этом уровне до 2013 года, хотя в России была очень высокая инфляция, в разы превосходящая темпы роста цен в большинстве стран - конкурентов.
В результате российские товары дорожали ежегодно на 10 - 12 и более процентов (такова была инфляция), а цены на импорт оставались почти на том же уровне и успешно теснили на рынках, выдавливали из них российское производство во многих отраслях. В результате рентабельность производства из года в год снижалась. Если в 2005 году она составляла (по всей экономике) 13,5%, то в 2012 году – уже лишь 8,6%, а в 2013 году – около 6,5%. А если не учитывать рентабельность добывающих отраслей, в том числе, нефти и газа, которая в три раза выше средней, то какой будет рентабельность оставшейся части реальной экономики?! Правильно, почти нулевой!
Лишь в 2014 году, когда снижение нашей экономики стало явным, курс доллара стал немного расти, но это усилило инфляцию…Это тот общеэкономический фон, на котором было принято решение об эмбарго на импорт продовольствия. И тут возникают…
Три основных пункта для волнений.
Вот эти три пункта:
1) не наступит ли вновь эпоха дефицита;
2) как изменятся цены на продовольствие;
3) каковы в связи с санкциями перспективы отечественного сельского хозяйства. Разберемся последовательно с каждым.
Начнем с первого вопроса. Безусловно, эпоха дефицита в результате санкций нас не ожидает. Те продукты, к которым привыкло подавляющее большинство нашего населения, не исчезнут, так как применяемые правительством меры не отменяют действие рыночных механизмов. А пока рыночные механизмы действуют и, добавлю, пока рынок разумно, то есть в интересах развития экономики и роста благосостояния большинства населения регулируется государством, продукты не будут исчезать, а доходы населения будут постепенно расти.
Автор данной статьи отнюдь не «рыночный фундаменталист». Но уверенно заявляю, что никакое общество в XXI веке не может быть экономически успешным, если оно отменяет на длительный период рынок. Просто потому, что тем самым оно отменяет экономическую самостоятельность, которая и является ничем и никем не заменимой основой эффективности.
Вообще-то, эмбарго – нерыночная мера, мера сугубо политическая и негибкая. Если можно, то лучше вместо эмбарго существенно повышать налоги на ту или иную продукцию. Но эмбарго все же оставляет некоторый простор для развития рынка… за счет поставок из других стран.
Поэтому те пробелы в поставках продовольствия, которые эмбарго образовало, рынок заполнит, тем более, что правительство сразу спешит принимать для этого определенные меры. Разумеется, на первый период возможны какие-то отклонения в качестве, прежде всего, у новых стран – поставщиков, и здесь как раз требуется контроль и регулирующие меры правительства. Но контролировать надо не только содержание антибиотиков, вредной микрофлоры и искусственных консервантов, а и другие параметры качества!
Пример из личного опыта: недавно купил в известной торговой сети сыр, который появился на фоне сокращения поступления импортных сыров. Он оказался таким соленым, что без риска для здоровья есть его было просто нельзя. Соль добавляется в качестве консерванта в огромных количествах не только в сыры, но и в колбасы, полуфабрикаты, в рыбную продукцию и т.д… Наверняка есть какие-то технические и медицинские ограничения по ее содержанию в продовольственной продукции. Но кто их контролирует!? Бывая не раз в ряде развитых стран, могу уверенно сказать, что по количеству соли в продуктах Россия – лидер. Почему же процентное содержание соли не ставится на этикетках, почему этот вопрос волнует пока только потребителей, но не волнует государство?! Конечно, соль позволяет дольше хранить и таким способом удешевлять продукцию. Но нужны ли нам низкие цены ценой ущерба здоровью?!
Чего ждать от цен?
Обратимся к влиянию продуктового эмбарго на цены. Они начали расти, и это иногда объясняют тем, что продукцию повезли из Южной Америки, с Дальнего Востока, а это, де, большие транспортные затраты.
Конечно, логистика на цены влияет, транспортные расходы при прочих равных увеличиваются. Но мы ведь уже много лет получали продукты, причем, скоропортящиеся, и из Египта, и из Израиля, и из Бразилии, с Кубы…и ничего - они были доступны по ценам. Так что существенного роста цен логистика и в этот раз дать не должна и не даст.
Но есть другие факторы роста цен в рыночной экономике. Если мы резко уменьшаем предложение товаров на рынке, а платежеспособный спрос остался прежним, то, грубо говоря, появляется «дыра», лакуна в предложении, которая должна быть быстро заполнена. И если она тут же не заполняется, то цена должна начать расти.
Это экономический закон, и он имеет две стороны, плохую и хорошую.
Плохая – в том, что цена растет, и мы вынуждены тратить больше или отказаться от этого продукта. Хорошая сторона состоит в том, что… цена растет, и это повышает интерес поставщиков и производителей к данному виду продукции. Предложение начинает расти, и лакуна начинает заполняться. Если даже цену сдерживать, то провал в предложении все же будет заполняться. Ведь владельцы торговых сетей ощущают, что из-за эмбарго они недополучают доходов, и сами начинают искать новых поставщиков. Но это процесс небыстрый.
Правительство, разумеется, и это, конечно, хорошо, тоже не хочет повышения цен и само активно начинает помогать искать поставщиков, в то же время стараясь держать цены под контролем. И все же они весьма активно начинают расти. Уже пересмотрены правительственные прогнозы инфляции на 2014 году, грубо говоря, с 6,5% до 8,5%.
Но обычно они начинают расти в розничной и оптовой торговле, а непосредственно до нашего сельскохозяйственного производителя этот импульс повышения цены или вообще не доходит, или доходит уже в очень слабом виде.
Но ведь цены быстро росли и до объявления эмбарго. Уже к концу июля цены на мясо и мясо продукцию выросли (к уровню декабря 2013 года) на 11%, на молоко и молочную продукцию – на 9%, на рыбу – на 7,1% и на столько же в среднем на продукты питания. Здесь много факторов, в том числе удорожание импорта из-за удорожания доллара.
Но не надо забывать, что одна из основных причин роста цен в предыдущие годы состояла, прежде всего, в том, что государство длительный период разрешало на 10 - 15% в год повышать цены на электроэнергию, горючее, топливо, газ, воду и т.д. нашим монополистам. А это тянуло за собой все остальные цены. Вроде бы, приняты решения о более жестком регулировании цен на эти виды ресурсов, но монополисты имеют очень сильное лобби, так что посмотрим, какие будут результаты. В этом году рост цен связан частично, как мы уже сказали, с удорожанием доллара, то есть импорта.
Это, с одной стороны, результат длительного игнорирования заниженного курса доллара, а с другой стороны – шанс сократить зависимость от импорта.
И теперь самый важный вопрос…
Когда же придет долгожданная проднезависимость?!
В самом деле! Насколько сегодня стали реальны перспективы существенного усиления отечественного сельского хозяйства? Сможем ли мы наконец-то выйти на приемлемый уровень продовольственной независимости, поскольку политическая ситуация ставит эту задачу все острее?!
Продовольственную независимость (способность страны прокормить себя самостоятельно) иногда путают с продовольственной безопасностью, хотя понятие продовольственной безопасности шире и охватывает также вопросы транспортной и экономической доступности продовольствия ля населения. Но мы сегодня обеспокоены в первую очередь перспективами продовольственной независимости страны, одним из важнейших факторов ее политического суверенитета и стратегической безопасности.
В сельском хозяйстве больших запасов нереализованной продукции, которую можно быстро дать в торговлю, за исключением, разве что, зерна, практически не бывает. Минимальный срок сколь-нибудь существенного увеличения продукции в сельском хозяйстве – это год, но последние пару лет, особенно после вступления в ВТО и резкого уменьшения господдержки кредитования за счет субсидирования процентной ставки, ввод крупных проектов в свиноводстве и птицеводстве уменьшился. Так что рассчитывать на очень быстрое замещение отечественными продуктами не приходится.
Да и правительство, как мы видим, сразу начало искать других импортеров вместо выбывших из-за эмбарго. А замещать надо огромные объемы. Так, весь импорт продовольствия (не только по странам, продукция которых попала под запрет) в последние годы превышал 40 млрд долларов США, и, как известно, он составлял по мясу порядка 25% от потребления (по говядине – около 35%, по свинине около 30%, по птице около 10%), по молочной продукции – около 25%, по овощам – около 15%, то есть, это очень существенные объемы. Пожалуй, лишь по мясу птицы, где импорт сравнительно небольшой, можно ожидать довольно быстрого замещения импорта. Но в целом, нужно, видимо, не менее 5 лет, в зависимости от вида продукции, да еще и с очень хорошими капиталовложениями и господдержкой, чтобы реально добиться обеспечения продовольственной независимости даже при отсутствии конкуренции со стороны импорта. А поскольку на место импорта из Европы, США, Канады т.д. уже пошли поставки из других стран, то этот процесс может занять и вдвое больше времени.
Недавно глава Минсельхоза Николай Фёдоров отметил, что мы вполне можем себя обеспечить по хлебу, картофелю, растительному маслу, сахару. Это вполне справедливо.
А вот с молоком пока проблематично. В стране длительный период идет сокращение поголовья КРС, производство молока стагнирует, лишь чуть больше 50% молока производится в сельхозорганизациях и фермерских хозяйствах, а вторая половина в личных подсобных хозяйствах, где оно в основном и потребляется. Нарастить в этих условиях объемы перерабатываемого молока надлежащего качества, когда нет кооперации мелких товаропроизводителей, чтобы оно подходило и для производства масла, сыров, йогуртов и иной кисломолочной продукции непросто.
Отсюда вывод: для обеспечения продовольственной независимости понадобится значительный период. Нельзя забывать и о том, что сегодня большая часть семян, племенной птицы и скота, комбикормов, премиксов, техники и технологий завозится из-за рубежа. Так, например, импорт комбикормов, концентратов, премиксов, витаминных препаратов, аминокислот и ферментов для сельскохозяйственных животных превышает в год 200 млн. долл. Правда, эти затраты составляют лишь около 3% от общей стоимости кормов промышленного производства, потребленных сельскохозяйственными организациями, но значительная доля премиксов, витаминных препаратов, аминокислот, ферментов – импортные.
И так обстоит дело по многим важным для производства позициям.
«Куда ж нам плыть?», или еще раз об инновациях и науке.
То есть, доля наших инноваций в росте эффективности сельскохозяйственного производства явно недостаточна. Следовательно, подлинная продовольственная независимость недостижима без развития собственных инноваций, без собственной науки. А у нас даже поддержка собственного сельскохозяйственного машиностроения недостаточна… Надо было укреплять науку и создавать работоспособную внедренческую инфраструктуру для создания и продвижения собственных научно-технических достижений.
У нас же в последние годы вместо планомерной работы на этих направлениях несправедливо обвинили фундаментальную науку в неэффективности, отобрали у РАН, РАСХН, РАМН право непосредственно руководить институтами, передали их в подчинение госоргану, то есть, чиновникам, пусть даже молодым и старательным. Теперь же затевается что-то вроде «укрупнения науки», подобно укрупнению колхозов и совхозов в советский период, причем без детального анализа каждого конкретного случая.
Все доводы сводятся к полезности централизации ресурсов, как будто практика давно не показала, что у каждой отрасли есть свои пределы централизации, а фундаментальная наука – это особо чувствительная отрасль. Небольшой институт, если ему не мешать, может принести больше пользы, чем искусственно созданный консорциум, управляемый бюрократическими методами волюнтаристски настроенным начальником.
Разумеется, есть некоторые отрасли науки и проблемы, которые требуют большей концентрации управления. Но именно их и надо сначала обоснованно вычленить. Ведь иначе никакой концентрации не получится! Просто сольют часть научных учреждений и заберут часть зданий в крупных городах…
Пока же все делается в спешке, с опорой не на ученых, а на чиновников различного профиля, что ведет к росту бюрократизма…Академия наук возражает, но слышат ее плохо, дескать, Президент поручил…Но надеюсь, что на каком-то этапе все же разумный подход возобладает, как это у нас нередко бывает, в последний момент и по требованию как раз Главы государства.
Госпрограмма, господдержка, удешевление кредитов.
Конечно, у нас есть Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на период до 2020 года, утвержденная Минсельхозом и Правительством. Но средства, выделяемые в ней, недостаточны, так как рентабельность отрасли имеет тенденцию к снижению. А без субсидий рентабельность сельскохозяйственных предприятий за последние 6 лет в среднем отрицательна и составляет -1,8%. Тем не менее, до 2016 года планируется заметное снижение господдержки из федерального бюджета. Есть в программе и другие пробелы, особенно по части поддержки инноваций, технического обновления, помощи малым формам хозяйствования.
То есть, для реального достижения продовольственной независимости, особенно по мясу, молоку, рыбе, овощам и фруктам, нужны серьезные инвестиции и господдержка. Минсельхоз запросил выделение минимум 636 млрд. руб. на ближайшие шесть лет (до 2020 года), то есть, в среднем 106 млрд руб. в год. Но если последние годы при выделении порядка 200 млрд. руб. мы имеем рентабельность с субсидиями 7 - 10%, а без них – не выше нуля, то значит добавка в 100 млрд руб увеличит рентабельность не более, чем до 10 - 15%. А ее надо довести хотя бы до 20%, чтобы получить устойчивое развитие. То есть, господдержку необходимо, как минимум, удвоить. Кстати, при этом наша поддержка в расчете на гектар будет не в 10 раз, как сейчас, а лишь в 5 раз меньше, чем, например, в ЕС.
Еще одна проблема нашего производителя – очень дорогие кредиты, под 15 - 20% в год. А без кредитов для увеличения оборотных средств при нашей низкой рентабельности даже посевную не провести. Без инвестиционных кредитов не поднять конкурентоспособность сельского хозяйства. Надежные инвестиционные проекты в сельском хозяйстве, надежные в смысле применения конкурентоспособной технологии и выхода на проектную мощность в течение 2 - 4 лет (с учетом времени строительства), должны получать кредиты под 3 - 5%, а не под 15 - 20%.
Первый вариант для этого – субсидирование процентной ставки. Но под такие проекты возможно даже эмиссионное финансирование, конечно, под строгим контролем государственных банков, дабы исключить увод средств. Это коммерческий банк считает, что не может дать кредит под процент ниже уровня инфляции, опасаясь обесценивания активов. А государство (государственный банк), имея соответствующие резервы, вполне может это делать, причем без увеличения инфляции, если одновременно финансируется совокупность связанных цепочкой поставок производств. Для контроля целевого использования банки могут в счет кредитов сами проводить оплату ресурсов по договорам их приобретения сельскохозяйственными производителями.
Когда же станет оперяться моя кооперация?
Есть и еще одна проблема, которая требует государственного участия. Частично мы ее уже упоминали. У нас большая часть продукции создается в сфере мелкотоварного производства, то есть в личных подсобных и фермерских хозяйствах (да не обидятся на меня те фермеры, которые производят продукции больше многих сельхозорганизаций). Эта сфера остро нуждается в помощи в сбыте и переработке своей продукции.
Во всем мире большую роль в этом играют фермерские кооперативы, которые имеют и свои розничные сети, принося существенную дополнительную прибыль сельскохозяйственным производителям и, самое главное, создающие тот канал доступа к рынку, без которого мелкотоварное производство просто не могло бы существовать.
У нас же, хотя дороги хуже, а расстояния до городов в среднем намного больше, система потребкооперации, которая выполняла аналогичные функции в советский период, имея предприятия во всех регионах, «успешно» прекратила свое существование в девяностые годы, когда все надежды были на то, что рынок «сам все выстроит». Но рынок новой системы так и не выстроил. И не выстроит! Почему – это отдельный вопрос (рынок долгосрочные задачи в принципе не призван решать), но сегодня вполне понятно, что без помощи и реального участия государства в кооперативном строительстве столь необходимые для развития мелкотоварного сектора кооперативы не появятся. А это одно из важных условий роста эффективности и конкурентоспособности нашего сельского хозяйства, в том числе и роста продовольственной независимости, необходимость которой так остро выявилась в последние месяцы.
Чтобы наши производители стали серьезно расширять производство, они должны быть уверены, что смогут с прибылью продавать существенно увеличенные объемы. А кто дает им сегодня такие гарантии? Да никто! Пока эмбарго объявлено на год, да и то с оговорками…
А где те государственные доплаты к ценам, которые давно предлагает аграрная экономическая наука для обеспечения минимальной рентабельности и стабильной заинтересованности наших производителей на зерна – базовой культуры всего сельского хозяйства? Их тоже пока нет. То есть, мы вновь убеждаемся: от действий государства зависит, будет ли использован нашим сельским хозяйством тот шанс, который возник с введением санкций, причем, зависит весьма существенно.
Чего стоит ожидать от этой эмбарго на ввоз продовольствия из Евросоюза, Америки и Австралии - потерь для населения или подъема отечественного сельского хозяйства?
Для верного анализа ситуации важно признать, что экономика России пребывает с 2013 года не в лучшем состоянии, которое можно охарактеризовать словом стагнация. Останавливаться долго на причинах этой ситуации здесь не стоит, но кратко можно с уверенностью сказать, что в основном это результат недостаточно активной экономической политики в предыдущие десятилетия, в том числе, промышленной, аграрной, социальной. В частности, свою роль сыграл избыток сырьевого экспорта, который приводил к экономически неоправданному удешевлению или стабилизации курса доллара. Это почему–то не беспокоило наше руководство (видимо потому, что это немного помогало снижать инфляцию). Доллар как стоил в начале 2000 года около 30 руб., так и продержался примерно на этом уровне до 2013 года, хотя в России была очень высокая инфляция, в разы превосходящая темпы роста цен в большинстве стран - конкурентов.
В результате российские товары дорожали ежегодно на 10 - 12 и более процентов (такова была инфляция), а цены на импорт оставались почти на том же уровне и успешно теснили на рынках, выдавливали из них российское производство во многих отраслях. В результате рентабельность производства из года в год снижалась. Если в 2005 году она составляла (по всей экономике) 13,5%, то в 2012 году – уже лишь 8,6%, а в 2013 году – около 6,5%. А если не учитывать рентабельность добывающих отраслей, в том числе, нефти и газа, которая в три раза выше средней, то какой будет рентабельность оставшейся части реальной экономики?! Правильно, почти нулевой!
Лишь в 2014 году, когда снижение нашей экономики стало явным, курс доллара стал немного расти, но это усилило инфляцию…Это тот общеэкономический фон, на котором было принято решение об эмбарго на импорт продовольствия. И тут возникают…
Три основных пункта для волнений.
Вот эти три пункта:
1) не наступит ли вновь эпоха дефицита;
2) как изменятся цены на продовольствие;
3) каковы в связи с санкциями перспективы отечественного сельского хозяйства. Разберемся последовательно с каждым.
Начнем с первого вопроса. Безусловно, эпоха дефицита в результате санкций нас не ожидает. Те продукты, к которым привыкло подавляющее большинство нашего населения, не исчезнут, так как применяемые правительством меры не отменяют действие рыночных механизмов. А пока рыночные механизмы действуют и, добавлю, пока рынок разумно, то есть в интересах развития экономики и роста благосостояния большинства населения регулируется государством, продукты не будут исчезать, а доходы населения будут постепенно расти.
Автор данной статьи отнюдь не «рыночный фундаменталист». Но уверенно заявляю, что никакое общество в XXI веке не может быть экономически успешным, если оно отменяет на длительный период рынок. Просто потому, что тем самым оно отменяет экономическую самостоятельность, которая и является ничем и никем не заменимой основой эффективности.
Вообще-то, эмбарго – нерыночная мера, мера сугубо политическая и негибкая. Если можно, то лучше вместо эмбарго существенно повышать налоги на ту или иную продукцию. Но эмбарго все же оставляет некоторый простор для развития рынка… за счет поставок из других стран.
Поэтому те пробелы в поставках продовольствия, которые эмбарго образовало, рынок заполнит, тем более, что правительство сразу спешит принимать для этого определенные меры. Разумеется, на первый период возможны какие-то отклонения в качестве, прежде всего, у новых стран – поставщиков, и здесь как раз требуется контроль и регулирующие меры правительства. Но контролировать надо не только содержание антибиотиков, вредной микрофлоры и искусственных консервантов, а и другие параметры качества!
Пример из личного опыта: недавно купил в известной торговой сети сыр, который появился на фоне сокращения поступления импортных сыров. Он оказался таким соленым, что без риска для здоровья есть его было просто нельзя. Соль добавляется в качестве консерванта в огромных количествах не только в сыры, но и в колбасы, полуфабрикаты, в рыбную продукцию и т.д… Наверняка есть какие-то технические и медицинские ограничения по ее содержанию в продовольственной продукции. Но кто их контролирует!? Бывая не раз в ряде развитых стран, могу уверенно сказать, что по количеству соли в продуктах Россия – лидер. Почему же процентное содержание соли не ставится на этикетках, почему этот вопрос волнует пока только потребителей, но не волнует государство?! Конечно, соль позволяет дольше хранить и таким способом удешевлять продукцию. Но нужны ли нам низкие цены ценой ущерба здоровью?!
Чего ждать от цен?
Обратимся к влиянию продуктового эмбарго на цены. Они начали расти, и это иногда объясняют тем, что продукцию повезли из Южной Америки, с Дальнего Востока, а это, де, большие транспортные затраты.
Конечно, логистика на цены влияет, транспортные расходы при прочих равных увеличиваются. Но мы ведь уже много лет получали продукты, причем, скоропортящиеся, и из Египта, и из Израиля, и из Бразилии, с Кубы…и ничего - они были доступны по ценам. Так что существенного роста цен логистика и в этот раз дать не должна и не даст.
Но есть другие факторы роста цен в рыночной экономике. Если мы резко уменьшаем предложение товаров на рынке, а платежеспособный спрос остался прежним, то, грубо говоря, появляется «дыра», лакуна в предложении, которая должна быть быстро заполнена. И если она тут же не заполняется, то цена должна начать расти.
Это экономический закон, и он имеет две стороны, плохую и хорошую.
Плохая – в том, что цена растет, и мы вынуждены тратить больше или отказаться от этого продукта. Хорошая сторона состоит в том, что… цена растет, и это повышает интерес поставщиков и производителей к данному виду продукции. Предложение начинает расти, и лакуна начинает заполняться. Если даже цену сдерживать, то провал в предложении все же будет заполняться. Ведь владельцы торговых сетей ощущают, что из-за эмбарго они недополучают доходов, и сами начинают искать новых поставщиков. Но это процесс небыстрый.
Правительство, разумеется, и это, конечно, хорошо, тоже не хочет повышения цен и само активно начинает помогать искать поставщиков, в то же время стараясь держать цены под контролем. И все же они весьма активно начинают расти. Уже пересмотрены правительственные прогнозы инфляции на 2014 году, грубо говоря, с 6,5% до 8,5%.
Но обычно они начинают расти в розничной и оптовой торговле, а непосредственно до нашего сельскохозяйственного производителя этот импульс повышения цены или вообще не доходит, или доходит уже в очень слабом виде.
Но ведь цены быстро росли и до объявления эмбарго. Уже к концу июля цены на мясо и мясо продукцию выросли (к уровню декабря 2013 года) на 11%, на молоко и молочную продукцию – на 9%, на рыбу – на 7,1% и на столько же в среднем на продукты питания. Здесь много факторов, в том числе удорожание импорта из-за удорожания доллара.
Но не надо забывать, что одна из основных причин роста цен в предыдущие годы состояла, прежде всего, в том, что государство длительный период разрешало на 10 - 15% в год повышать цены на электроэнергию, горючее, топливо, газ, воду и т.д. нашим монополистам. А это тянуло за собой все остальные цены. Вроде бы, приняты решения о более жестком регулировании цен на эти виды ресурсов, но монополисты имеют очень сильное лобби, так что посмотрим, какие будут результаты. В этом году рост цен связан частично, как мы уже сказали, с удорожанием доллара, то есть импорта.
Это, с одной стороны, результат длительного игнорирования заниженного курса доллара, а с другой стороны – шанс сократить зависимость от импорта.
И теперь самый важный вопрос…
Когда же придет долгожданная проднезависимость?!
В самом деле! Насколько сегодня стали реальны перспективы существенного усиления отечественного сельского хозяйства? Сможем ли мы наконец-то выйти на приемлемый уровень продовольственной независимости, поскольку политическая ситуация ставит эту задачу все острее?!
Продовольственную независимость (способность страны прокормить себя самостоятельно) иногда путают с продовольственной безопасностью, хотя понятие продовольственной безопасности шире и охватывает также вопросы транспортной и экономической доступности продовольствия ля населения. Но мы сегодня обеспокоены в первую очередь перспективами продовольственной независимости страны, одним из важнейших факторов ее политического суверенитета и стратегической безопасности.
В сельском хозяйстве больших запасов нереализованной продукции, которую можно быстро дать в торговлю, за исключением, разве что, зерна, практически не бывает. Минимальный срок сколь-нибудь существенного увеличения продукции в сельском хозяйстве – это год, но последние пару лет, особенно после вступления в ВТО и резкого уменьшения господдержки кредитования за счет субсидирования процентной ставки, ввод крупных проектов в свиноводстве и птицеводстве уменьшился. Так что рассчитывать на очень быстрое замещение отечественными продуктами не приходится.
Да и правительство, как мы видим, сразу начало искать других импортеров вместо выбывших из-за эмбарго. А замещать надо огромные объемы. Так, весь импорт продовольствия (не только по странам, продукция которых попала под запрет) в последние годы превышал 40 млрд долларов США, и, как известно, он составлял по мясу порядка 25% от потребления (по говядине – около 35%, по свинине около 30%, по птице около 10%), по молочной продукции – около 25%, по овощам – около 15%, то есть, это очень существенные объемы. Пожалуй, лишь по мясу птицы, где импорт сравнительно небольшой, можно ожидать довольно быстрого замещения импорта. Но в целом, нужно, видимо, не менее 5 лет, в зависимости от вида продукции, да еще и с очень хорошими капиталовложениями и господдержкой, чтобы реально добиться обеспечения продовольственной независимости даже при отсутствии конкуренции со стороны импорта. А поскольку на место импорта из Европы, США, Канады т.д. уже пошли поставки из других стран, то этот процесс может занять и вдвое больше времени.
Недавно глава Минсельхоза Николай Фёдоров отметил, что мы вполне можем себя обеспечить по хлебу, картофелю, растительному маслу, сахару. Это вполне справедливо.
А вот с молоком пока проблематично. В стране длительный период идет сокращение поголовья КРС, производство молока стагнирует, лишь чуть больше 50% молока производится в сельхозорганизациях и фермерских хозяйствах, а вторая половина в личных подсобных хозяйствах, где оно в основном и потребляется. Нарастить в этих условиях объемы перерабатываемого молока надлежащего качества, когда нет кооперации мелких товаропроизводителей, чтобы оно подходило и для производства масла, сыров, йогуртов и иной кисломолочной продукции непросто.
Отсюда вывод: для обеспечения продовольственной независимости понадобится значительный период. Нельзя забывать и о том, что сегодня большая часть семян, племенной птицы и скота, комбикормов, премиксов, техники и технологий завозится из-за рубежа. Так, например, импорт комбикормов, концентратов, премиксов, витаминных препаратов, аминокислот и ферментов для сельскохозяйственных животных превышает в год 200 млн. долл. Правда, эти затраты составляют лишь около 3% от общей стоимости кормов промышленного производства, потребленных сельскохозяйственными организациями, но значительная доля премиксов, витаминных препаратов, аминокислот, ферментов – импортные.
И так обстоит дело по многим важным для производства позициям.
«Куда ж нам плыть?», или еще раз об инновациях и науке.
То есть, доля наших инноваций в росте эффективности сельскохозяйственного производства явно недостаточна. Следовательно, подлинная продовольственная независимость недостижима без развития собственных инноваций, без собственной науки. А у нас даже поддержка собственного сельскохозяйственного машиностроения недостаточна… Надо было укреплять науку и создавать работоспособную внедренческую инфраструктуру для создания и продвижения собственных научно-технических достижений.
У нас же в последние годы вместо планомерной работы на этих направлениях несправедливо обвинили фундаментальную науку в неэффективности, отобрали у РАН, РАСХН, РАМН право непосредственно руководить институтами, передали их в подчинение госоргану, то есть, чиновникам, пусть даже молодым и старательным. Теперь же затевается что-то вроде «укрупнения науки», подобно укрупнению колхозов и совхозов в советский период, причем без детального анализа каждого конкретного случая.
Все доводы сводятся к полезности централизации ресурсов, как будто практика давно не показала, что у каждой отрасли есть свои пределы централизации, а фундаментальная наука – это особо чувствительная отрасль. Небольшой институт, если ему не мешать, может принести больше пользы, чем искусственно созданный консорциум, управляемый бюрократическими методами волюнтаристски настроенным начальником.
Разумеется, есть некоторые отрасли науки и проблемы, которые требуют большей концентрации управления. Но именно их и надо сначала обоснованно вычленить. Ведь иначе никакой концентрации не получится! Просто сольют часть научных учреждений и заберут часть зданий в крупных городах…
Пока же все делается в спешке, с опорой не на ученых, а на чиновников различного профиля, что ведет к росту бюрократизма…Академия наук возражает, но слышат ее плохо, дескать, Президент поручил…Но надеюсь, что на каком-то этапе все же разумный подход возобладает, как это у нас нередко бывает, в последний момент и по требованию как раз Главы государства.
Госпрограмма, господдержка, удешевление кредитов.
Конечно, у нас есть Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на период до 2020 года, утвержденная Минсельхозом и Правительством. Но средства, выделяемые в ней, недостаточны, так как рентабельность отрасли имеет тенденцию к снижению. А без субсидий рентабельность сельскохозяйственных предприятий за последние 6 лет в среднем отрицательна и составляет -1,8%. Тем не менее, до 2016 года планируется заметное снижение господдержки из федерального бюджета. Есть в программе и другие пробелы, особенно по части поддержки инноваций, технического обновления, помощи малым формам хозяйствования.
То есть, для реального достижения продовольственной независимости, особенно по мясу, молоку, рыбе, овощам и фруктам, нужны серьезные инвестиции и господдержка. Минсельхоз запросил выделение минимум 636 млрд. руб. на ближайшие шесть лет (до 2020 года), то есть, в среднем 106 млрд руб. в год. Но если последние годы при выделении порядка 200 млрд. руб. мы имеем рентабельность с субсидиями 7 - 10%, а без них – не выше нуля, то значит добавка в 100 млрд руб увеличит рентабельность не более, чем до 10 - 15%. А ее надо довести хотя бы до 20%, чтобы получить устойчивое развитие. То есть, господдержку необходимо, как минимум, удвоить. Кстати, при этом наша поддержка в расчете на гектар будет не в 10 раз, как сейчас, а лишь в 5 раз меньше, чем, например, в ЕС.
Еще одна проблема нашего производителя – очень дорогие кредиты, под 15 - 20% в год. А без кредитов для увеличения оборотных средств при нашей низкой рентабельности даже посевную не провести. Без инвестиционных кредитов не поднять конкурентоспособность сельского хозяйства. Надежные инвестиционные проекты в сельском хозяйстве, надежные в смысле применения конкурентоспособной технологии и выхода на проектную мощность в течение 2 - 4 лет (с учетом времени строительства), должны получать кредиты под 3 - 5%, а не под 15 - 20%.
Первый вариант для этого – субсидирование процентной ставки. Но под такие проекты возможно даже эмиссионное финансирование, конечно, под строгим контролем государственных банков, дабы исключить увод средств. Это коммерческий банк считает, что не может дать кредит под процент ниже уровня инфляции, опасаясь обесценивания активов. А государство (государственный банк), имея соответствующие резервы, вполне может это делать, причем без увеличения инфляции, если одновременно финансируется совокупность связанных цепочкой поставок производств. Для контроля целевого использования банки могут в счет кредитов сами проводить оплату ресурсов по договорам их приобретения сельскохозяйственными производителями.
Когда же станет оперяться моя кооперация?
Есть и еще одна проблема, которая требует государственного участия. Частично мы ее уже упоминали. У нас большая часть продукции создается в сфере мелкотоварного производства, то есть в личных подсобных и фермерских хозяйствах (да не обидятся на меня те фермеры, которые производят продукции больше многих сельхозорганизаций). Эта сфера остро нуждается в помощи в сбыте и переработке своей продукции.
Во всем мире большую роль в этом играют фермерские кооперативы, которые имеют и свои розничные сети, принося существенную дополнительную прибыль сельскохозяйственным производителям и, самое главное, создающие тот канал доступа к рынку, без которого мелкотоварное производство просто не могло бы существовать.
У нас же, хотя дороги хуже, а расстояния до городов в среднем намного больше, система потребкооперации, которая выполняла аналогичные функции в советский период, имея предприятия во всех регионах, «успешно» прекратила свое существование в девяностые годы, когда все надежды были на то, что рынок «сам все выстроит». Но рынок новой системы так и не выстроил. И не выстроит! Почему – это отдельный вопрос (рынок долгосрочные задачи в принципе не призван решать), но сегодня вполне понятно, что без помощи и реального участия государства в кооперативном строительстве столь необходимые для развития мелкотоварного сектора кооперативы не появятся. А это одно из важных условий роста эффективности и конкурентоспособности нашего сельского хозяйства, в том числе и роста продовольственной независимости, необходимость которой так остро выявилась в последние месяцы.
Чтобы наши производители стали серьезно расширять производство, они должны быть уверены, что смогут с прибылью продавать существенно увеличенные объемы. А кто дает им сегодня такие гарантии? Да никто! Пока эмбарго объявлено на год, да и то с оговорками…
А где те государственные доплаты к ценам, которые давно предлагает аграрная экономическая наука для обеспечения минимальной рентабельности и стабильной заинтересованности наших производителей на зерна – базовой культуры всего сельского хозяйства? Их тоже пока нет. То есть, мы вновь убеждаемся: от действий государства зависит, будет ли использован нашим сельским хозяйством тот шанс, который возник с введением санкций, причем, зависит весьма существенно.
Ещё новости по теме:
15:42
13:00
12:00