Виктор Четвериков: «Смысл создания мегарегулятора в том, чтобы он никому не мешал»
Часто рейтинговые агентства упрекают в том, что «страшно далеки они от народа», и что на присвоенные им рейтинги нельзя опираться, так как нередки случаи, когда у банков с неплохими рейтингами отзываются лицензии. О том, чего ждут рейтинговщики России от мегарегулятора, рассказал генеральный директор Национального рейтингового агентства Виктор Четвериков. // Елена Гостева, Bankir.Ru
- Какого события на финансовом рынке ждет рейтинговая отрасль? И что может в ближайшее время измениться для этого бизнеса в России?
- Мы так же, как и весь финансовый рынок, ждем появления мегарегулятора. Сейчас мы регулируется Минфином, который просто ведет реестр рейтинговых агентств. Несмотря на то, что наша работа не лицензируется, рейтинговые агентства должны удовлетворять целому ряду критериев. Минфин, конечно, не проводил оценки наших методик работы и присвоения рейтингов, но всю нашу документацию и соответствие ее российскому законодательству этот орган проверял. И на основании этой отчетности и аккредитовал нас для работы по оценке финрынка.
- Центробанк – ведомство, известное довольно жестким контролем за вверенной ему поляной. Поэтому не могу не спросить – ожидаете ли вы от Банка России каких-то ужесточений, которые могли бы сказаться на работе агентств?
- Мы даже в какой-то степени приветствовали бы вариант некоторого «закручивания гаек» на нашем секторе финансового рынка. Поскольку лично для себя наша фирма избрала консервативный вариант развития. Мы даже отказываем некоторым компаниям – просто не беремся за работу по их изучению - по причине того, что они, на наш взгляд, не соответствуют определенным критериям. Например, ведут специфический бизнес или не хотят раскрывать всех собственников. И мы понимаем, что ЦБ будет к агентствам придирчив, и практически к этим придиркам готовы.
- Когда Банк России может приняться за работу по переоценке агентств?
- Думаю, что до нас дойдут руки к концу этого года. Но то, что за рейтинговые агентства Банк России возьмется, это однозначно, так как ЦБ активно стал использовать рейтинги, присваиваемые агенствами, в своей работе.
- А Центробанком и мегарегулятором может управлять внешний для финансовой системы человек? Например, не имеющий опыта работы в Банке России или в коммерческом банке?
- На мой взгляд, может. Может быть, такой человек и нужен – уравновешенный макроэкономист, который не будет никому мешать – кто знает, возможно, именно в этом и есть глубокий смысл создания мега-регулятора.
- В чем все же состоит разница между оценками рейтинговых агентств - российских и международных? И на какие оценки все же больше ориентируется наш регулятор и наши инвесторы, а на какие – международные?
- Минфин, на мой взгляд, допустил оплошность, пытаясь сопоставить рейтинги международных шкал международных агентств и российские шкалы российских агентств. Можно же было бы сопоставлять наши российские шкалы и российские шкалы международных агентств. Но предложенная под эгидой Минфина методика сильно затруднила процесс сопоставления рейтингов и шкал. Так как при любом изменении суверенного рейтинга России мы будем сталкиваться с перекосами, ведь малейшее смещение рейтинга страны, особенно в негативный сектор, будут приводить к незаслуженному автоматическому пересчету рейтинга компаний. В принципе, Минфин заметил эту оплошность, и готов пересматривать свои методики, но работа предстоит непростая. А еще и учитывая, сколько времени мы всем рынком шли к формированию уже утвержденной методики, сколько было сделано исследований и сломано копий! Поэтому, если снова возвращаться к этой работе, для Банка России это будет воистину сизифов труд. Хотя ситуация изменилась, и ЦБ уже есть с чего начинать – хоть какая-то методика оценки нашего труда уже есть.
- И все же - в чем наибольшее отличие западных методик от наших?
- В том, что большинство моделей оценки международных рейтинговых агентств основано на преддефолтной и дефолтной статистке Европы и стран БРИКС. Или, например, к великому моему изумлению, они часто сравнивают нас и Прибалтику – вот зачем? Нет, если смотреть с точки зрения мировой экономики, то, может, оно и полезно. Но это же сопоставление несравнимых величин. Россия и те же три страны Балтии совершенно разные и экономические условия у нас разные!
- А на чем основаны, например, рейтинги НРА?
- Мы не ориентируемся на состояние экономики России в целом. Мы смотрим на влияние общей экономической ситуации на положение внутри каждой конкретной отрасли. Мы ведь живем и работаем внутри России и знаем и сами отрасли, и игроков отраслей именно не понаслышке. Поэтому и проводим сравнение игроков – изучая их риск, их качество, надежность, кредитоспособность и так далее.
- Не кажется ли вам, что все же рейтинговые агентства слишком поздно реагируют на изменения в бизнесе клиента, и зачастую меняют рейтинг или отзывают его, когда компания уже не подает признаков жизни? Ведь в кризис 2008 года таких случаев было много.
- Да, от нас-то все ждут предвидения ситуации, это правда. Хорошо, если агентство отзывает у банка рейтинг хотя бы до отзыва лицензии, а вообще прекрасно, если агентство предвидит такое ухудшение дел в банке, которое и приводит к отзыву лицензии. Да, такая работа у рейтинговых агентств должна быть, но как этого добиться? Вот международники, мне так кажется, вообще не проводят детальный мониторинг дел в банке достаточно часто, чтобы замечать ухудшение его состояния. И для них дефолт по обязательствам – это уже некая констатация факта, что дела совсем плохи, но при этом они и не сильно различают, что это за дефолт – реальная просрочка выплаты по долгам, уже приведшая к тому, что у банка отзывают лицензию, или это технический дефолт по облигациям, который допустим на 3 дня по регламенту размещения самих облигаций. Так вот, для международного агентства и тот, и другой случай – это дефолт, и разницы между ними – практически никакой – «компания обязательств выполнить не может». И точка.
И вот что еще интересно: это для банка отзыв лицензии – фактически смерть. А на других секторах финансового рынка – не всегда так. Например, страховой компании лицензию еще могут легко вернуть, и она снова может начать свою деятельность. В банковском секторе порядка 30-40 учреждений лишаются лицензий за год. И при этом понять, что привело к их отзыву – реальное ухудшение работы до того состояния, что они уже не могут выполнять обязательства перед клиентами, банальное воровство менеджмента или что иное – не так–то и легко. При этом, чаще всего это 800-900-е банки в списке по размерам капитала. А международники-то отслеживают, дай бог, первые 200 банков, им просто тяжело переварить все обилие финансовых учреждений на нашем рынке – вот и заложен в них риск отзыва лицензии изначально в рейтинг суверенного риска страны.
- К чему это приводит?
- Любой трейдер, покупая бумагу, рейтинг эмитента которой, скажем, не совсем хорош, понимает, что риск дефолта у этой бумаги выше – поэтому и могут быть потери денег. Поэтому на рейтинг нашей страны уже списана часть рисков ее финансовой системы. Увы, Россия находится за пределами инвестиционного рейтинга, поэтому–то международные агентства зачастую и не очень понимают, зачем им вести детальную оценку каких-то финансовых организаций или отдельных эмитентов. Конечно, им банковский сектор, например, той же Франции оценивать проще – там же практически у всех банков ценные бумаги на бирже торгуются, у нас-то таких банков, с публичными акциями или долгом – единицы. Вот за прошлый год Московская биржа потеряла 35 эмитентов – как акций и облигаций, и кто это заметил? Да практически никто.
-Такая ситуаций с незаметным уходом эмитентов рынка о чем должна говорить рейтинговым агентствам?
- Это все говорит о том, что российский бизнес был и остается непрозрачным даже в области монополий, а что уж говорить о мелких компаниях. Я не понимаю, честно скажу, как иностранные рейтинговые агентства оценивают бизнес того же Газпрома или РЖД. Это же государство в государстве! Там даже структуру - и ту изучить непросто. А международники как-то выставляют им рейтинги, и при этом требуют приватизации. Замечательно то, что участие государства в бизнесе таких компаний международники сегодня могут расценивать как минус компании, и требовать выхода из нее государства. А когда государство говорит – хорошо, в течение года или пяти продам 50 % акций этой компании, начинаются разговоры о том, что снижение доли государства негативно повлияет на рейтинг компании, так как это повышает риск бизнеса. Чудеса, да и только!
- Вы все не идеальны, но что делать дальше для развития отрасли? Агентства изучают компании, вы получаете за присвоение рейтинга деньги, а в итоге «попадает» инвестор?
- С точки зрения инвестора модель нашей работы отнюдь не идеальна. Да, компания-клиент платит деньги за присвоение рейтинга, и зачастую мы предполагаемую оценку согласовываем с ней заранее. И компания может отказаться от публикации результата нашего исследования, то есть, рейтинга, если он ее не устраивает. А если устраивает, мы оценку публикуем, и с ней соглашается инвестор, покупая те или иные бумаги. Но инвестору нужны детали состояния компании, потому что, например, написать какая у банка ликвидность и достаточность капитала – дело нехитрое, а сравнить эти показатели со средними по рынку – этого для инвестора мало.
Поэтому, я думаю, что следующим шагом по развитию рейтингового бизнеса будет работа на инвестора. Потому что работать только на заказчика рейтинга – это неверно. Но и модель работы только на инвесторов не будут жизнеспособной тоже. Кроме того, не надо еще раз забывать о том, что мы – не Европа и не США. Это там любая мало-мальски приличная компания обязана иметь как минимум два рейтинга от разных агентств. А у нас это пока лишь – добрая воля компаний. Хотят – получают, не хотят – пойди их заставь.
- Но ведь можно делать какие-то рейтинги, пусть промежуточные, не на заказ? Или это для компаний слишком затратно?
- Мы начинаем делать исследования, базирующиеся на открытой информации. Например, на основании тех форм отчетности, которые банки раскрывают на сайте Центробанка. Для этого нам не надо с банков получать какие-то деньги и просить их о доступе к информации – она лежит открыто. На эти исследования и их выводы могут ссылать инвесторы, это раз. И два – все же в таких исследованиях нет как таковых работ по присвоению рейтинга.
- Компания всегда имеет право не согласиться с рейтингом и не разрешить вам его публиковать?
- Да, всегда. В этой ситуации мы не публикуем релиз, а значит, и рейтинг официально не был присвоен. Такие случаи бывают нечасто, но они и нечасты именно потому, что компания в ходе работы по ее оценке примерно понимает, на какой рейтинг она может рассчитывать. Сейчас вообще распространилась практика присвоения предварительного рейтинга, когда компании присваивается некий диапазон оценки. И, исходя из него, заказчик понимает, на какую оценку он может рассчитывать - если реализуется, например, негативный сценарий, или, наоборот, все для компании будет проходить великолепно. Причем, это распространенная практика даже у международников. Это проходит на основании открытой финансовой отчетности. Но и у этой практики есть свой минус. Если полученная оценка не совпадает с ожидаемой, компания может начать манипулировать своей отчетностью.
- То есть, банально ее рисовать?
- Именно, и такие случаи бывают. А бывает и иначе – получив предварительную оценку сразу у нескольких агентств, компания может пойти в то, которое дало ей оценку повыше. Ну и еще поторговаться о цене. А кто-то ведь из агентств может и посоветовать убрать с баланса «это и это», или вывести такой-то актив с баланса в следующем квартале – и рейтинг получится выше. Такое консультирование – это неправильно, но бороться с этим нереально.
- Сколько сейчас серьезных рейтинговых агентств в России?
- Два российских и три международных. При этом, всегда была негласная конкуренция между агентствами Moody’s и Fitch, которую, на мой взгляд, сейчас выигрывает последнее. У Fitch более «русский» подход к оценке: они встречаются, общаются, пытаются объяснить свои мотивации при присвоении рейтингов. А Moody’s принимает решение в Лондоне – и на этом все заканчивается: апелляция невозможна, получи свой диагноз и иди лечись.
- Зачем нужен рейтинг компаниям непубличным? Ведь сейчас многие банки стали активно получать рейтинги?
- Многие непубличные предприятия воспринимают рейтинг как некий первоначальный аудит. Они стараются их использовать в переговорах с клиентами и контрагентами. Приятно показать рейтинг акционерам – это ход по выбиванию, например, маркетингового бюджета. Но, что важно именно для банков, уровень рейтинга А – это та планка, которую задал Центральный Банк для рефинансирования банковской системы. То есть, банку с рейтингом А теоретически возможно получить кредит от ЦБ, хотя мы все понимаем, что Банк России ничего никому не должен. Ведь Центробанк всегда оставляет за собой право решать, кому и по каким параметрам давать средства в долг. Но многие банки стараются следовать формально этому требованию и рейтинг получать из соображения – вдруг когда-то пригодится. Потом банку с рейтингом проще получить кредитную линию во всяких государственных агентствах, например, в МСП-банке или в ВЭБе. А уж когда предприятия приходят в банки за кредитами, то тут рейтинг – практически единственный способ оценки заемщика, если не знаешь этого клиента лично. Иногда мы сталкиваемся с тем, что у компании аудита отчетности-то нет, а рейтинг – есть. И когда я стал в работе соприкасаться с такими компаниями, я стал понимать, в какой обстановке работает наш Центральный Банк.
- В какой же обстановке работает Банк России?
- Зампред Центробанка Алексей Симановский не раз говорил, что ЦБ 24 часа в сутки работает в прямом смысле слова «в реанимации». Потому что, на самом деле, даже мы сталкиваемся с такими банками, которые дают крупные кредиты не очень ясным компаниям. Да еще и необеспеченные кредиты. И когда мы начинаем изучать таких заемщиков, – если они хотят получить у нас рейтинг, – то нам зачастую из банков, таких клиентов кредитующих, звонят и говорят: «На вас наш клиент жалуется, что вы его мучаете». Мы отвечаем: «Стоп, но мы запрашиваем обычную информацию, и если компания не может нам ее дать, то как же вы тогда ее кредитовали?» Банковский работник даже высокого ранга работает сегодня в одном банке, завтра в другом, а нам важна наша репутация, потому что мы остаемся на своем месте. Поэтому и стремимся делать нашу работу в полном объеме и добросовестно. Или не браться за нее вообще.
- И как часто такие компании отказываются раскрывать запрашиваемую информацию?
- Часто и много. Тогда-то и понимаешь, что срок жизни такого заемщика – в лучшем случае год, и живо осознаешь, что ЦБ через год в банке, такую контору кредитующем, найдет большие проблемы.
- За что же вы тогда критиковали ЦБ?
- Наш Центробанк нельзя критиковать. И даже вести с ним конструктивный диалог сложно, он зачастую превращается в монолог с нашей стороны. Но мы пытаемся призвать Банк России понять, что нельзя делить банки на белые и черные, на хорошие и плохие. Получается, что рейтинг А – хорошо, а ступенью ниже – уже плохо. В итоге мы получаем ситуацию, когда в банках самая затратная часть бизнеса – это бухгалтерия, которая занимается перепиской с ЦБ, готовя ему отчетность. Получаем жестко зарегулированную систему, которая не может строить свой бизнес без оглядки на регулятор. А с какой это стати регулятор диктует, как банку стоить свой бизнес? Ведь чиновники – не предприниматели! Поэтому часто и слышишь от владельцев банков такую фразу – «Я в Банк России приезжал к чиновникам. А вот уезжал - от господ». Поэтому – то и пытается мы докричаться до ЦБ: «Не душите банковский бизнес».
- Слышит ли вас Банк России?
- Пока нет. ЦБ говорит, что мы не понимаем многого, многого не видим из того, что видит регулятор. Поэтому единственный вывод ЦБ – что мы, критикуя регулятор, мягко говоря, не правы. Но какой выход? Давайте вернемся к старой системе, когда ЦБ сам присваивал банкам рейтинги, за что его неоднократно и ругали.
- Ну, можно же еще создать один, государственный и «самый правильный» рейтинговый центр?
- Эта тема возникала уже в России дважды. Но, как правило, получается так, что находятся генералы, которые хотят это самое правильное рейтинговое агентство возглавить, а вот рядовых работников так и не находят. А что касается идеи создания единственного агентства в любой форме – частного ли полностью, частно-государственного или просто государственного – то против этой идеи выступают Минфин и Федеральная антимонопольная служба - ФАС. Потому что монополизация рынка – это всегда плохо. Когда возникает «кто-то один на весь белый свет», то цены на его услуги вырастают до небес.
>Банкир.ру
- Какого события на финансовом рынке ждет рейтинговая отрасль? И что может в ближайшее время измениться для этого бизнеса в России?
- Мы так же, как и весь финансовый рынок, ждем появления мегарегулятора. Сейчас мы регулируется Минфином, который просто ведет реестр рейтинговых агентств. Несмотря на то, что наша работа не лицензируется, рейтинговые агентства должны удовлетворять целому ряду критериев. Минфин, конечно, не проводил оценки наших методик работы и присвоения рейтингов, но всю нашу документацию и соответствие ее российскому законодательству этот орган проверял. И на основании этой отчетности и аккредитовал нас для работы по оценке финрынка.
- Центробанк – ведомство, известное довольно жестким контролем за вверенной ему поляной. Поэтому не могу не спросить – ожидаете ли вы от Банка России каких-то ужесточений, которые могли бы сказаться на работе агентств?
- Мы даже в какой-то степени приветствовали бы вариант некоторого «закручивания гаек» на нашем секторе финансового рынка. Поскольку лично для себя наша фирма избрала консервативный вариант развития. Мы даже отказываем некоторым компаниям – просто не беремся за работу по их изучению - по причине того, что они, на наш взгляд, не соответствуют определенным критериям. Например, ведут специфический бизнес или не хотят раскрывать всех собственников. И мы понимаем, что ЦБ будет к агентствам придирчив, и практически к этим придиркам готовы.
- Когда Банк России может приняться за работу по переоценке агентств?
- Думаю, что до нас дойдут руки к концу этого года. Но то, что за рейтинговые агентства Банк России возьмется, это однозначно, так как ЦБ активно стал использовать рейтинги, присваиваемые агенствами, в своей работе.
- А Центробанком и мегарегулятором может управлять внешний для финансовой системы человек? Например, не имеющий опыта работы в Банке России или в коммерческом банке?
- На мой взгляд, может. Может быть, такой человек и нужен – уравновешенный макроэкономист, который не будет никому мешать – кто знает, возможно, именно в этом и есть глубокий смысл создания мега-регулятора.
- В чем все же состоит разница между оценками рейтинговых агентств - российских и международных? И на какие оценки все же больше ориентируется наш регулятор и наши инвесторы, а на какие – международные?
- Минфин, на мой взгляд, допустил оплошность, пытаясь сопоставить рейтинги международных шкал международных агентств и российские шкалы российских агентств. Можно же было бы сопоставлять наши российские шкалы и российские шкалы международных агентств. Но предложенная под эгидой Минфина методика сильно затруднила процесс сопоставления рейтингов и шкал. Так как при любом изменении суверенного рейтинга России мы будем сталкиваться с перекосами, ведь малейшее смещение рейтинга страны, особенно в негативный сектор, будут приводить к незаслуженному автоматическому пересчету рейтинга компаний. В принципе, Минфин заметил эту оплошность, и готов пересматривать свои методики, но работа предстоит непростая. А еще и учитывая, сколько времени мы всем рынком шли к формированию уже утвержденной методики, сколько было сделано исследований и сломано копий! Поэтому, если снова возвращаться к этой работе, для Банка России это будет воистину сизифов труд. Хотя ситуация изменилась, и ЦБ уже есть с чего начинать – хоть какая-то методика оценки нашего труда уже есть.
- И все же - в чем наибольшее отличие западных методик от наших?
- В том, что большинство моделей оценки международных рейтинговых агентств основано на преддефолтной и дефолтной статистке Европы и стран БРИКС. Или, например, к великому моему изумлению, они часто сравнивают нас и Прибалтику – вот зачем? Нет, если смотреть с точки зрения мировой экономики, то, может, оно и полезно. Но это же сопоставление несравнимых величин. Россия и те же три страны Балтии совершенно разные и экономические условия у нас разные!
- А на чем основаны, например, рейтинги НРА?
- Мы не ориентируемся на состояние экономики России в целом. Мы смотрим на влияние общей экономической ситуации на положение внутри каждой конкретной отрасли. Мы ведь живем и работаем внутри России и знаем и сами отрасли, и игроков отраслей именно не понаслышке. Поэтому и проводим сравнение игроков – изучая их риск, их качество, надежность, кредитоспособность и так далее.
- Не кажется ли вам, что все же рейтинговые агентства слишком поздно реагируют на изменения в бизнесе клиента, и зачастую меняют рейтинг или отзывают его, когда компания уже не подает признаков жизни? Ведь в кризис 2008 года таких случаев было много.
- Да, от нас-то все ждут предвидения ситуации, это правда. Хорошо, если агентство отзывает у банка рейтинг хотя бы до отзыва лицензии, а вообще прекрасно, если агентство предвидит такое ухудшение дел в банке, которое и приводит к отзыву лицензии. Да, такая работа у рейтинговых агентств должна быть, но как этого добиться? Вот международники, мне так кажется, вообще не проводят детальный мониторинг дел в банке достаточно часто, чтобы замечать ухудшение его состояния. И для них дефолт по обязательствам – это уже некая констатация факта, что дела совсем плохи, но при этом они и не сильно различают, что это за дефолт – реальная просрочка выплаты по долгам, уже приведшая к тому, что у банка отзывают лицензию, или это технический дефолт по облигациям, который допустим на 3 дня по регламенту размещения самих облигаций. Так вот, для международного агентства и тот, и другой случай – это дефолт, и разницы между ними – практически никакой – «компания обязательств выполнить не может». И точка.
И вот что еще интересно: это для банка отзыв лицензии – фактически смерть. А на других секторах финансового рынка – не всегда так. Например, страховой компании лицензию еще могут легко вернуть, и она снова может начать свою деятельность. В банковском секторе порядка 30-40 учреждений лишаются лицензий за год. И при этом понять, что привело к их отзыву – реальное ухудшение работы до того состояния, что они уже не могут выполнять обязательства перед клиентами, банальное воровство менеджмента или что иное – не так–то и легко. При этом, чаще всего это 800-900-е банки в списке по размерам капитала. А международники-то отслеживают, дай бог, первые 200 банков, им просто тяжело переварить все обилие финансовых учреждений на нашем рынке – вот и заложен в них риск отзыва лицензии изначально в рейтинг суверенного риска страны.
- К чему это приводит?
- Любой трейдер, покупая бумагу, рейтинг эмитента которой, скажем, не совсем хорош, понимает, что риск дефолта у этой бумаги выше – поэтому и могут быть потери денег. Поэтому на рейтинг нашей страны уже списана часть рисков ее финансовой системы. Увы, Россия находится за пределами инвестиционного рейтинга, поэтому–то международные агентства зачастую и не очень понимают, зачем им вести детальную оценку каких-то финансовых организаций или отдельных эмитентов. Конечно, им банковский сектор, например, той же Франции оценивать проще – там же практически у всех банков ценные бумаги на бирже торгуются, у нас-то таких банков, с публичными акциями или долгом – единицы. Вот за прошлый год Московская биржа потеряла 35 эмитентов – как акций и облигаций, и кто это заметил? Да практически никто.
-Такая ситуаций с незаметным уходом эмитентов рынка о чем должна говорить рейтинговым агентствам?
- Это все говорит о том, что российский бизнес был и остается непрозрачным даже в области монополий, а что уж говорить о мелких компаниях. Я не понимаю, честно скажу, как иностранные рейтинговые агентства оценивают бизнес того же Газпрома или РЖД. Это же государство в государстве! Там даже структуру - и ту изучить непросто. А международники как-то выставляют им рейтинги, и при этом требуют приватизации. Замечательно то, что участие государства в бизнесе таких компаний международники сегодня могут расценивать как минус компании, и требовать выхода из нее государства. А когда государство говорит – хорошо, в течение года или пяти продам 50 % акций этой компании, начинаются разговоры о том, что снижение доли государства негативно повлияет на рейтинг компании, так как это повышает риск бизнеса. Чудеса, да и только!
- Вы все не идеальны, но что делать дальше для развития отрасли? Агентства изучают компании, вы получаете за присвоение рейтинга деньги, а в итоге «попадает» инвестор?
- С точки зрения инвестора модель нашей работы отнюдь не идеальна. Да, компания-клиент платит деньги за присвоение рейтинга, и зачастую мы предполагаемую оценку согласовываем с ней заранее. И компания может отказаться от публикации результата нашего исследования, то есть, рейтинга, если он ее не устраивает. А если устраивает, мы оценку публикуем, и с ней соглашается инвестор, покупая те или иные бумаги. Но инвестору нужны детали состояния компании, потому что, например, написать какая у банка ликвидность и достаточность капитала – дело нехитрое, а сравнить эти показатели со средними по рынку – этого для инвестора мало.
Поэтому, я думаю, что следующим шагом по развитию рейтингового бизнеса будет работа на инвестора. Потому что работать только на заказчика рейтинга – это неверно. Но и модель работы только на инвесторов не будут жизнеспособной тоже. Кроме того, не надо еще раз забывать о том, что мы – не Европа и не США. Это там любая мало-мальски приличная компания обязана иметь как минимум два рейтинга от разных агентств. А у нас это пока лишь – добрая воля компаний. Хотят – получают, не хотят – пойди их заставь.
- Но ведь можно делать какие-то рейтинги, пусть промежуточные, не на заказ? Или это для компаний слишком затратно?
- Мы начинаем делать исследования, базирующиеся на открытой информации. Например, на основании тех форм отчетности, которые банки раскрывают на сайте Центробанка. Для этого нам не надо с банков получать какие-то деньги и просить их о доступе к информации – она лежит открыто. На эти исследования и их выводы могут ссылать инвесторы, это раз. И два – все же в таких исследованиях нет как таковых работ по присвоению рейтинга.
- Компания всегда имеет право не согласиться с рейтингом и не разрешить вам его публиковать?
- Да, всегда. В этой ситуации мы не публикуем релиз, а значит, и рейтинг официально не был присвоен. Такие случаи бывают нечасто, но они и нечасты именно потому, что компания в ходе работы по ее оценке примерно понимает, на какой рейтинг она может рассчитывать. Сейчас вообще распространилась практика присвоения предварительного рейтинга, когда компании присваивается некий диапазон оценки. И, исходя из него, заказчик понимает, на какую оценку он может рассчитывать - если реализуется, например, негативный сценарий, или, наоборот, все для компании будет проходить великолепно. Причем, это распространенная практика даже у международников. Это проходит на основании открытой финансовой отчетности. Но и у этой практики есть свой минус. Если полученная оценка не совпадает с ожидаемой, компания может начать манипулировать своей отчетностью.
- То есть, банально ее рисовать?
- Именно, и такие случаи бывают. А бывает и иначе – получив предварительную оценку сразу у нескольких агентств, компания может пойти в то, которое дало ей оценку повыше. Ну и еще поторговаться о цене. А кто-то ведь из агентств может и посоветовать убрать с баланса «это и это», или вывести такой-то актив с баланса в следующем квартале – и рейтинг получится выше. Такое консультирование – это неправильно, но бороться с этим нереально.
- Сколько сейчас серьезных рейтинговых агентств в России?
- Два российских и три международных. При этом, всегда была негласная конкуренция между агентствами Moody’s и Fitch, которую, на мой взгляд, сейчас выигрывает последнее. У Fitch более «русский» подход к оценке: они встречаются, общаются, пытаются объяснить свои мотивации при присвоении рейтингов. А Moody’s принимает решение в Лондоне – и на этом все заканчивается: апелляция невозможна, получи свой диагноз и иди лечись.
- Зачем нужен рейтинг компаниям непубличным? Ведь сейчас многие банки стали активно получать рейтинги?
- Многие непубличные предприятия воспринимают рейтинг как некий первоначальный аудит. Они стараются их использовать в переговорах с клиентами и контрагентами. Приятно показать рейтинг акционерам – это ход по выбиванию, например, маркетингового бюджета. Но, что важно именно для банков, уровень рейтинга А – это та планка, которую задал Центральный Банк для рефинансирования банковской системы. То есть, банку с рейтингом А теоретически возможно получить кредит от ЦБ, хотя мы все понимаем, что Банк России ничего никому не должен. Ведь Центробанк всегда оставляет за собой право решать, кому и по каким параметрам давать средства в долг. Но многие банки стараются следовать формально этому требованию и рейтинг получать из соображения – вдруг когда-то пригодится. Потом банку с рейтингом проще получить кредитную линию во всяких государственных агентствах, например, в МСП-банке или в ВЭБе. А уж когда предприятия приходят в банки за кредитами, то тут рейтинг – практически единственный способ оценки заемщика, если не знаешь этого клиента лично. Иногда мы сталкиваемся с тем, что у компании аудита отчетности-то нет, а рейтинг – есть. И когда я стал в работе соприкасаться с такими компаниями, я стал понимать, в какой обстановке работает наш Центральный Банк.
- В какой же обстановке работает Банк России?
- Зампред Центробанка Алексей Симановский не раз говорил, что ЦБ 24 часа в сутки работает в прямом смысле слова «в реанимации». Потому что, на самом деле, даже мы сталкиваемся с такими банками, которые дают крупные кредиты не очень ясным компаниям. Да еще и необеспеченные кредиты. И когда мы начинаем изучать таких заемщиков, – если они хотят получить у нас рейтинг, – то нам зачастую из банков, таких клиентов кредитующих, звонят и говорят: «На вас наш клиент жалуется, что вы его мучаете». Мы отвечаем: «Стоп, но мы запрашиваем обычную информацию, и если компания не может нам ее дать, то как же вы тогда ее кредитовали?» Банковский работник даже высокого ранга работает сегодня в одном банке, завтра в другом, а нам важна наша репутация, потому что мы остаемся на своем месте. Поэтому и стремимся делать нашу работу в полном объеме и добросовестно. Или не браться за нее вообще.
- И как часто такие компании отказываются раскрывать запрашиваемую информацию?
- Часто и много. Тогда-то и понимаешь, что срок жизни такого заемщика – в лучшем случае год, и живо осознаешь, что ЦБ через год в банке, такую контору кредитующем, найдет большие проблемы.
- За что же вы тогда критиковали ЦБ?
- Наш Центробанк нельзя критиковать. И даже вести с ним конструктивный диалог сложно, он зачастую превращается в монолог с нашей стороны. Но мы пытаемся призвать Банк России понять, что нельзя делить банки на белые и черные, на хорошие и плохие. Получается, что рейтинг А – хорошо, а ступенью ниже – уже плохо. В итоге мы получаем ситуацию, когда в банках самая затратная часть бизнеса – это бухгалтерия, которая занимается перепиской с ЦБ, готовя ему отчетность. Получаем жестко зарегулированную систему, которая не может строить свой бизнес без оглядки на регулятор. А с какой это стати регулятор диктует, как банку стоить свой бизнес? Ведь чиновники – не предприниматели! Поэтому часто и слышишь от владельцев банков такую фразу – «Я в Банк России приезжал к чиновникам. А вот уезжал - от господ». Поэтому – то и пытается мы докричаться до ЦБ: «Не душите банковский бизнес».
- Слышит ли вас Банк России?
- Пока нет. ЦБ говорит, что мы не понимаем многого, многого не видим из того, что видит регулятор. Поэтому единственный вывод ЦБ – что мы, критикуя регулятор, мягко говоря, не правы. Но какой выход? Давайте вернемся к старой системе, когда ЦБ сам присваивал банкам рейтинги, за что его неоднократно и ругали.
- Ну, можно же еще создать один, государственный и «самый правильный» рейтинговый центр?
- Эта тема возникала уже в России дважды. Но, как правило, получается так, что находятся генералы, которые хотят это самое правильное рейтинговое агентство возглавить, а вот рядовых работников так и не находят. А что касается идеи создания единственного агентства в любой форме – частного ли полностью, частно-государственного или просто государственного – то против этой идеи выступают Минфин и Федеральная антимонопольная служба - ФАС. Потому что монополизация рынка – это всегда плохо. Когда возникает «кто-то один на весь белый свет», то цены на его услуги вырастают до небес.
>Банкир.ру
Ещё новости по теме:
07:00