Поближе к кормушке: Почему в России так плохо с технарями и так хорошо с юристами?
В 90-е подростки хотели быть бандитами и проститутками, сегодня - газпромовцами и чиновниками?
Если в стране защищены права собственности, то талантливые люди, те,которые потом будут создавать что-то новое и прогрессивное, идут в инженеры и на естественнонаучные специальности, мечтают работать в инновационных компаниях или открыть свое дело. А если с правами собственности в стране дело обстоит скверно, вчерашние школьники идут в юристы-экономисты-менеджеры, поближе к финансовым и административным ресурсам, которые не нужно создавать, но можно перераспределять по своему усмотрению.
О том, почему в России так плохо с технарями итак хорошо с юристами, рассказывают профессор, руководитель лаборатории прикладного анализа институтов и социального капитала НИУ ВШЭ Леонид Полищук и его соавтор - доцент, научный сотрудник этой же лаборатории Тимур Натхов.
-Жалобы на то, что российские вузы обучают слишком много юристов,экономистов и представителей общественных наук, но недостаточно инженеров, раздаются на самом верху. Считается, и справедливо, что с этим надо что-то делать, потому что модернизация натолкнется на нехватку инженеров. К сожалению, для решения этой задачи предлагаются в основном традиционные административные методы – ограничение приема на неинженерные специальности, лишение отсрочки от службы в армии молодых людей, получающих гуманитарное образование, и так далее. Много таких идей витает в воздухе.
Но российский рынок труда отнюдь не посылает сигналов о дефиците инженерных кадров. Инженерам платят меньше,чем представителям многих других массовых профессий. Работы наших коллег из Центра трудовых исследований ВШЭ показывают, что только 40%дипломированных инженеров трудятся по специальности. Инженеры в полтора раза чаще, чем юристы и экономисты, сталкиваются с «нисходящей трудовой мобильностью», т.е. оказываются на должности, не требующей высшего образования. Более того, выпускники школ по-прежнему стремятся на неинженерные специальности, и родители их поддерживают.
-Может быть, это просто модно – быть юристом-экономистом, работать в непыльном месте, как в свое время модно было быть физиком?
-Трудно поверить, что мы имеем дело с массовым заблуждением и непростительным легкомыслием и близорукостью и что люди, принимая одноиз важнейших решений своей жизни, просто следуют моде, плохо понимая,что нужно им или их детям. Нам трудно с этим согласиться. Мы считаем,что отказ от инженерного образования в современной России абсолютно рационален с частной точки зрения абитуриентов и их родителей, хотя и пагубен для развития страны.
- А как обстоит дело в других специальностях, у тех же юристов, экономистов или психологов? Сколько народу работает по специальности?
- Те же исследования показывают, что среди юристов и специалистов по общественным наукам по специальности работают более 60% выпускников. А для молодого инженера вероятность смены профессии в два раза выше, чем для специалиста в области права. Более того, с дипломом инженера человек рискует оказаться на рабочем месте, которое вообще не требует высшего образования. Это означает, что время и усилия на обучение были потрачены впустую.
- Почему люди все-таки идут в технические вузы?
-Ну, во-первых, определенная потребность в инженерных профессиях все-таки есть, причем в последнее время она стала расти. Во-вторых, и это главное, есть значительно превышающее рыночный спрос предложение: много бюджетных мест в технических вузах, относительно невысокий конкурс. Многие из тех, кто идут туда учиться, ценят диплом как таковой,неважно по какой специальности. Правда, потом выясняется, что на рынке труда такой диплом может быть бесполезен.
Посмотрите на наиболее чувствительную к рыночному спросу часть высшей школы – частные вузы и коммерческие места в государственных вузах. И те, и другие практически не предлагают инженерного образования. Они ориентированы на те специальности, за которые люди готовы платить. В частных вузах только один процент мест – инженерные. Половина студентов в этих вузах изучают экономику и управление, еще 30% – юриспруденцию, остальные –гуманитарные специальности.
- Это, наверное, характеризует состояние производства? Нет производства – гуляй, инженер.
-Не столько производства, сколько институтов. Видный американский экономист Вильям Баумоль анализировал причины подъемов и упадка инновационной и предпринимательской активности в разных странах и в разные периоды мировой истории. Он пришел к выводу, что проблема не в том, что в одних случаях потенциальных предпринимателей много, а в других их недостает. Креативных, одаренных и предприимчивых людей достаточно всегда и везде, вопрос лишь в выборе сферы приложения талантов. Будущий предприниматель смотрит, где он с большим успехом сможет себя реализовать. Баумоль выделяет два типа предпринимательства. В первом случае предприниматели создают новые ценности, разрабатывают передовые технологии, осваивают рынки, по-новому организуют производство, способствуют экономическому росту и увеличивают богатство нации. Второй тип предпринимательства связан с попытками преуспеть, не приумножая общественное богатство, а перераспределяя его, борясь за ренту. Здесь также необходимо воображение, готовность идти на риск,способность первым видеть и использовать новые возможности и пр., но стратегии успеха иные – налаживание связей с чиновниками, поиск лазеек в законодательстве, махинации на грани закона. Такие предприниматели тоже преуспевают, но страна от этого ничего не получает, она оказывается в стагнации, потому что человеческие и предпринимательские ресурсы тратятся на перераспределение, а не созидание.
- Очень узнаваемая картинка. И таких мы знаем, и сяких.
-Баумоль делает вывод о том, что выбор между двумя типами предпринимательства – производительным и перераспределительным – зависит от качества институтов. Если в стране действуют хорошие институты, и в первую очередь защиты права собственности, если люди уверены, что их бизнес никто не отнимет, то они вкладываются в производительные инновации. При хороших институтах таланты устремляются в инженерное дело, но не только туда: ведь инновации создаются и в управленческой сфере, и в медицине, и в информационных технологиях.
Если же институты скверные и права собственности плохо защищены, то выгоднее прилагать таланты не там, где ваши права собственности окажутся под угрозой, а там, где у вас окажется возможность контролировать или присваивать созданное другими, где будет доступ к финансовым потокам,административному ресурсу, возможность влиять на законодательство,государственные решения и пр. Таким образом, выбор сферы приложения таланта действительно зависит от институтов.
- Откуда это известно?
-Данные ЮНЕСКО по 80 странам мира показывают, в какие области идут учиться молодые люди. У нас также есть информация о состоянии институтов в тех же странах – к примеру, количество дней и средств, которые надо потратить, чтобы открыть свою фирму, или число процедур, которые предпринимателю необходимо пройти, чтобы в судебном порядке взыскать штраф с недобросовестного партнера. В целом эти показатели характеризуют качество государственного регулирования и верховенства закона в стране.
Выявляется очень четкая закономерность: чем лучше институты, тем больше молодых людей получает образование по инженерным специальностям и естественным наукам. А чем хуже институты, тем больше в стране юристов, потому что это специальность, которая востребована в ситуации борьбы за ренту.
Талантливые люди в стране, где права собственности плохо защищены, с большой вероятностью пойдут либо в юриспруденцию, либо в госуправление, поближе к бюрократии и контролю и подальше от конкурентного рынка, поскольку именно в этих сферах деятельности можно получить большую отдачу от своих усилий.
- Но, кажется, в США много юристов?
-Действительно в США тяжбы очень распространены, и это тоже было предметом озабоченности: существует мнение, что замедление темпов роста американской экономики связано с тем, что юриспруденция оттягивает американские таланты. Но в Америке одаренные люди идут далеко не только в юристы, но и в инновационные сферы – возьмите Google или Apple. Разумеется, юриспруденции в развитых рыночных экономиках принадлежит исключительно важная и уважаемая роль, но это далеко не единственная привлекательная для талантов сфера деятельности, как говорят американцы, not the only game in town.
- Почему мы говорим только о талантах? Их всегда мало, и основа производства не таланты, а просто толковые люди с хорошим образованием.
- Дело в том, что характер инноваций зависит от того, куда направляются самые способные выпускники, три-пять процентов. Именно эти люди генерируют идеи, двигают науку, технологии, являются интеллектуальным мотором развития. Выбор этих молодых людей – будущей интеллектуальной элиты – во многом предопределяет экономическое процветание страны.
- А что такое талант в вашем понимании? Каков критерий оценки?
-У нас есть результаты ЕГЭ. Это не идеальный измеритель, но он позволяет сравнить уровень тех, кто идет на разные специальности. Наиболее подготовленные абитуриенты – отличники со средним баллом ЕГЭ около 70 –выбирают гуманитарные специальности, экономику и управление, право, сферу обслуживания. Хорошисты со средним баллом около 60 идут на такие специальности, как электронная техника, энергетика, геология, химия и биотехнологии. Наименьшей популярностью у способной молодежи пользуются металлургия, машиностроение и сельское хозяйство – средний балл ЕГЭ около 50, что соответствует тройке по пятибалльной системе.
На этом фоне есть одно яркое исключение - те, кто идет учиться в медицинские вузы. Это выпускники с самыми высокими баллами ЕГЭ.
- Ну хоть одна хорошая новость.
-По-видимому, спрос на хороших врачей мало зависит от качества институтов – люди хотят лечиться у хороших врачей, и так во всех странах.
В общем, люди вполне реалистично оценивают ситуацию и делают инвестиции в те области, которые принесут им отдачу. Но не эти области двигают вперед экономику страны. Проблема в том, что в России скверные институты, и последние семь-восемь лет они ухудшаются. Данные о качестве государственного регулирования, защите прав собственности и противодействия коррупции показывают, что с 2004 года все эти показатели неуклонно снижаются. Причины такой неутешительной динамики – это отдельная тема, сейчас мы просто констатируем факт. Неудивительно поэтому, что по данным опросов 70% россиян полагает, что в стране меньше возможностей для способной молодежи, чем в других государствах, и только три процента считают, что в России наилучшие условия для реализации таланта. Когда же людей спрашивают о том, что мешает талантам реализовать себя, то большинство говорит о коррупции, взятках, неравных условиях... То есть все то, что экономисты называют плохими институтами.
- Куда в этих условиях идет способная молодежь?
-Фонд «Общественное мнение» опросил молодых людей от 18 до 26 лет о том,где бы они больше всего хотели работать, кто их «работодатель мечты». На первом месте в списке оказался Газпром, на втором администрация президента, на третьем МВД, потом «Роснефть», Сбербанк и «Лукойл». Налоговые и таможенные органы тоже весьма популярны среди российской молодежи… Люди очень ценят возможность оказаться в огромной госкорпорации, потому что это надежная, престижная и хорошо оплачиваемая работа. Если сравнить рискованный старт-ап в какой-нибудь фирме,которая будет реализовывать инновации, и спокойную работу менеджера среднего звена в Газпроме, то при прочих равных люди выберут второе. Но менеджер среднего звена в Газпроме или Сбербанке скорее всего не генерирует инновации.
Аналогичный опрос был проведен среди студентов ста вузов Евросоюза. На первом месте оказались Apple, Google, L’Oreal. Дальше идут консалтинговые группы вроде McKensey и BostonConsulting Group. И вот что еще важно: в первой десятке был вариант«открыть свой бизнес». У нас такого варианта вообще не было.
Конечно,наши молодые люди могут просто не знать о таких компаниях. Но очень показательно, что молодежь в странах с разным качеством институтов ориентирована на разные типы карьеры (госслужба или частный бизнес) и разные типы предприятий (сырьевые или высокотехнологичные).
Перекосы в образовательной сфере, о которых часто говорят, – это реальность и действительно серьезная проблема, вот только административными запретами ее не решить. Искаженный выбор специальности молодыми людьми – это своего рода градусник, признак запущенного институционального недуга.Дело не поправить, закупоривая ртуть в термометре. Желание вовлечь талантливую молодежь в инновационные виды деятельности и возродить научный и технический потенциал России – еще одна веская причина не откладывать давно назревшие институциональные преобразования.
Если в стране защищены права собственности, то талантливые люди, те,которые потом будут создавать что-то новое и прогрессивное, идут в инженеры и на естественнонаучные специальности, мечтают работать в инновационных компаниях или открыть свое дело. А если с правами собственности в стране дело обстоит скверно, вчерашние школьники идут в юристы-экономисты-менеджеры, поближе к финансовым и административным ресурсам, которые не нужно создавать, но можно перераспределять по своему усмотрению.
О том, почему в России так плохо с технарями итак хорошо с юристами, рассказывают профессор, руководитель лаборатории прикладного анализа институтов и социального капитала НИУ ВШЭ Леонид Полищук и его соавтор - доцент, научный сотрудник этой же лаборатории Тимур Натхов.
-Жалобы на то, что российские вузы обучают слишком много юристов,экономистов и представителей общественных наук, но недостаточно инженеров, раздаются на самом верху. Считается, и справедливо, что с этим надо что-то делать, потому что модернизация натолкнется на нехватку инженеров. К сожалению, для решения этой задачи предлагаются в основном традиционные административные методы – ограничение приема на неинженерные специальности, лишение отсрочки от службы в армии молодых людей, получающих гуманитарное образование, и так далее. Много таких идей витает в воздухе.
Но российский рынок труда отнюдь не посылает сигналов о дефиците инженерных кадров. Инженерам платят меньше,чем представителям многих других массовых профессий. Работы наших коллег из Центра трудовых исследований ВШЭ показывают, что только 40%дипломированных инженеров трудятся по специальности. Инженеры в полтора раза чаще, чем юристы и экономисты, сталкиваются с «нисходящей трудовой мобильностью», т.е. оказываются на должности, не требующей высшего образования. Более того, выпускники школ по-прежнему стремятся на неинженерные специальности, и родители их поддерживают.
-Может быть, это просто модно – быть юристом-экономистом, работать в непыльном месте, как в свое время модно было быть физиком?
-Трудно поверить, что мы имеем дело с массовым заблуждением и непростительным легкомыслием и близорукостью и что люди, принимая одноиз важнейших решений своей жизни, просто следуют моде, плохо понимая,что нужно им или их детям. Нам трудно с этим согласиться. Мы считаем,что отказ от инженерного образования в современной России абсолютно рационален с частной точки зрения абитуриентов и их родителей, хотя и пагубен для развития страны.
- А как обстоит дело в других специальностях, у тех же юристов, экономистов или психологов? Сколько народу работает по специальности?
- Те же исследования показывают, что среди юристов и специалистов по общественным наукам по специальности работают более 60% выпускников. А для молодого инженера вероятность смены профессии в два раза выше, чем для специалиста в области права. Более того, с дипломом инженера человек рискует оказаться на рабочем месте, которое вообще не требует высшего образования. Это означает, что время и усилия на обучение были потрачены впустую.
- Почему люди все-таки идут в технические вузы?
-Ну, во-первых, определенная потребность в инженерных профессиях все-таки есть, причем в последнее время она стала расти. Во-вторых, и это главное, есть значительно превышающее рыночный спрос предложение: много бюджетных мест в технических вузах, относительно невысокий конкурс. Многие из тех, кто идут туда учиться, ценят диплом как таковой,неважно по какой специальности. Правда, потом выясняется, что на рынке труда такой диплом может быть бесполезен.
Посмотрите на наиболее чувствительную к рыночному спросу часть высшей школы – частные вузы и коммерческие места в государственных вузах. И те, и другие практически не предлагают инженерного образования. Они ориентированы на те специальности, за которые люди готовы платить. В частных вузах только один процент мест – инженерные. Половина студентов в этих вузах изучают экономику и управление, еще 30% – юриспруденцию, остальные –гуманитарные специальности.
- Это, наверное, характеризует состояние производства? Нет производства – гуляй, инженер.
-Не столько производства, сколько институтов. Видный американский экономист Вильям Баумоль анализировал причины подъемов и упадка инновационной и предпринимательской активности в разных странах и в разные периоды мировой истории. Он пришел к выводу, что проблема не в том, что в одних случаях потенциальных предпринимателей много, а в других их недостает. Креативных, одаренных и предприимчивых людей достаточно всегда и везде, вопрос лишь в выборе сферы приложения талантов. Будущий предприниматель смотрит, где он с большим успехом сможет себя реализовать. Баумоль выделяет два типа предпринимательства. В первом случае предприниматели создают новые ценности, разрабатывают передовые технологии, осваивают рынки, по-новому организуют производство, способствуют экономическому росту и увеличивают богатство нации. Второй тип предпринимательства связан с попытками преуспеть, не приумножая общественное богатство, а перераспределяя его, борясь за ренту. Здесь также необходимо воображение, готовность идти на риск,способность первым видеть и использовать новые возможности и пр., но стратегии успеха иные – налаживание связей с чиновниками, поиск лазеек в законодательстве, махинации на грани закона. Такие предприниматели тоже преуспевают, но страна от этого ничего не получает, она оказывается в стагнации, потому что человеческие и предпринимательские ресурсы тратятся на перераспределение, а не созидание.
- Очень узнаваемая картинка. И таких мы знаем, и сяких.
-Баумоль делает вывод о том, что выбор между двумя типами предпринимательства – производительным и перераспределительным – зависит от качества институтов. Если в стране действуют хорошие институты, и в первую очередь защиты права собственности, если люди уверены, что их бизнес никто не отнимет, то они вкладываются в производительные инновации. При хороших институтах таланты устремляются в инженерное дело, но не только туда: ведь инновации создаются и в управленческой сфере, и в медицине, и в информационных технологиях.
Если же институты скверные и права собственности плохо защищены, то выгоднее прилагать таланты не там, где ваши права собственности окажутся под угрозой, а там, где у вас окажется возможность контролировать или присваивать созданное другими, где будет доступ к финансовым потокам,административному ресурсу, возможность влиять на законодательство,государственные решения и пр. Таким образом, выбор сферы приложения таланта действительно зависит от институтов.
- Откуда это известно?
-Данные ЮНЕСКО по 80 странам мира показывают, в какие области идут учиться молодые люди. У нас также есть информация о состоянии институтов в тех же странах – к примеру, количество дней и средств, которые надо потратить, чтобы открыть свою фирму, или число процедур, которые предпринимателю необходимо пройти, чтобы в судебном порядке взыскать штраф с недобросовестного партнера. В целом эти показатели характеризуют качество государственного регулирования и верховенства закона в стране.
Выявляется очень четкая закономерность: чем лучше институты, тем больше молодых людей получает образование по инженерным специальностям и естественным наукам. А чем хуже институты, тем больше в стране юристов, потому что это специальность, которая востребована в ситуации борьбы за ренту.
Талантливые люди в стране, где права собственности плохо защищены, с большой вероятностью пойдут либо в юриспруденцию, либо в госуправление, поближе к бюрократии и контролю и подальше от конкурентного рынка, поскольку именно в этих сферах деятельности можно получить большую отдачу от своих усилий.
- Но, кажется, в США много юристов?
-Действительно в США тяжбы очень распространены, и это тоже было предметом озабоченности: существует мнение, что замедление темпов роста американской экономики связано с тем, что юриспруденция оттягивает американские таланты. Но в Америке одаренные люди идут далеко не только в юристы, но и в инновационные сферы – возьмите Google или Apple. Разумеется, юриспруденции в развитых рыночных экономиках принадлежит исключительно важная и уважаемая роль, но это далеко не единственная привлекательная для талантов сфера деятельности, как говорят американцы, not the only game in town.
- Почему мы говорим только о талантах? Их всегда мало, и основа производства не таланты, а просто толковые люди с хорошим образованием.
- Дело в том, что характер инноваций зависит от того, куда направляются самые способные выпускники, три-пять процентов. Именно эти люди генерируют идеи, двигают науку, технологии, являются интеллектуальным мотором развития. Выбор этих молодых людей – будущей интеллектуальной элиты – во многом предопределяет экономическое процветание страны.
- А что такое талант в вашем понимании? Каков критерий оценки?
-У нас есть результаты ЕГЭ. Это не идеальный измеритель, но он позволяет сравнить уровень тех, кто идет на разные специальности. Наиболее подготовленные абитуриенты – отличники со средним баллом ЕГЭ около 70 –выбирают гуманитарные специальности, экономику и управление, право, сферу обслуживания. Хорошисты со средним баллом около 60 идут на такие специальности, как электронная техника, энергетика, геология, химия и биотехнологии. Наименьшей популярностью у способной молодежи пользуются металлургия, машиностроение и сельское хозяйство – средний балл ЕГЭ около 50, что соответствует тройке по пятибалльной системе.
На этом фоне есть одно яркое исключение - те, кто идет учиться в медицинские вузы. Это выпускники с самыми высокими баллами ЕГЭ.
- Ну хоть одна хорошая новость.
-По-видимому, спрос на хороших врачей мало зависит от качества институтов – люди хотят лечиться у хороших врачей, и так во всех странах.
В общем, люди вполне реалистично оценивают ситуацию и делают инвестиции в те области, которые принесут им отдачу. Но не эти области двигают вперед экономику страны. Проблема в том, что в России скверные институты, и последние семь-восемь лет они ухудшаются. Данные о качестве государственного регулирования, защите прав собственности и противодействия коррупции показывают, что с 2004 года все эти показатели неуклонно снижаются. Причины такой неутешительной динамики – это отдельная тема, сейчас мы просто констатируем факт. Неудивительно поэтому, что по данным опросов 70% россиян полагает, что в стране меньше возможностей для способной молодежи, чем в других государствах, и только три процента считают, что в России наилучшие условия для реализации таланта. Когда же людей спрашивают о том, что мешает талантам реализовать себя, то большинство говорит о коррупции, взятках, неравных условиях... То есть все то, что экономисты называют плохими институтами.
- Куда в этих условиях идет способная молодежь?
-Фонд «Общественное мнение» опросил молодых людей от 18 до 26 лет о том,где бы они больше всего хотели работать, кто их «работодатель мечты». На первом месте в списке оказался Газпром, на втором администрация президента, на третьем МВД, потом «Роснефть», Сбербанк и «Лукойл». Налоговые и таможенные органы тоже весьма популярны среди российской молодежи… Люди очень ценят возможность оказаться в огромной госкорпорации, потому что это надежная, престижная и хорошо оплачиваемая работа. Если сравнить рискованный старт-ап в какой-нибудь фирме,которая будет реализовывать инновации, и спокойную работу менеджера среднего звена в Газпроме, то при прочих равных люди выберут второе. Но менеджер среднего звена в Газпроме или Сбербанке скорее всего не генерирует инновации.
Аналогичный опрос был проведен среди студентов ста вузов Евросоюза. На первом месте оказались Apple, Google, L’Oreal. Дальше идут консалтинговые группы вроде McKensey и BostonConsulting Group. И вот что еще важно: в первой десятке был вариант«открыть свой бизнес». У нас такого варианта вообще не было.
Конечно,наши молодые люди могут просто не знать о таких компаниях. Но очень показательно, что молодежь в странах с разным качеством институтов ориентирована на разные типы карьеры (госслужба или частный бизнес) и разные типы предприятий (сырьевые или высокотехнологичные).
Перекосы в образовательной сфере, о которых часто говорят, – это реальность и действительно серьезная проблема, вот только административными запретами ее не решить. Искаженный выбор специальности молодыми людьми – это своего рода градусник, признак запущенного институционального недуга.Дело не поправить, закупоривая ртуть в термометре. Желание вовлечь талантливую молодежь в инновационные виды деятельности и возродить научный и технический потенциал России – еще одна веская причина не откладывать давно назревшие институциональные преобразования.