Общаться с работниками подпольного цеха – дело нелегкое

По-русски –не то, что совсем ни бельмеса, но – без переводчика трудно.
Теперь восемь работников ждут, куда их определят. Но фабрика накрылась – это точно. Хозяин – или, как его зовут работники, старший Вьетнам – куда-то испарился. Подчиненные твердят – в Москву, за материалом.
Старший Вьетнам своих работников не баловал – ютился народ в тесных комнатушках. Недоеденный ужин, похоже, ждет с момента задержания –вчера он вряд ли выглядел аппетитнее. Тут и работали, тут и жили. Одно слово – подполье.
А это – Нханг. Из документов при себе – советское удостоверение штурмана гражданской авиации. Сейчас Нхангова жизнь – куда приземленнее.
Лермонтов или Байрон, глядишь, и нашли бы для себя сюжет про вьетнамского узника: в беспросветной цеховой жизни Нханг еще и стихи писал – даже в милиции удивились: вроде, складно. "Благодарю за наслажденья, за грусть, за милые мученья, за шум, за бурю, за пиры – за все, за все тобой дары". Это – не ода старшему Вьетнаму, а песня о юности. Что Нханг сочинит под стражей – неизвестно. Но радужный плен для него - окончен.
В милиции говорят – если кому-то что-то известно про подобные цеха – не стесняйтесь, звоните по телефону доверия УВД. У которого, кстати, с сегодняшнего дня изменились три первые цифры.