"Новые Известия": Радиоактивный туризм
Страшная авария, которая произошла в Чернобыле ровно 25 лет назад, неожиданно стала приносить доход украинской казне. Теперь АЭС – это популярный туристический объект, посещаемый как украинскими, так и иностранными туристами. В преддверии 25-й годовщины аварии желающих посетить Чернобыль хоть отбавляй. Счет идет уже на сотни гостей в неделю. Одним из чернобыльских туристов стал и корреспондент «НИ». Выяснилось, что визит в чернобыльскую зону отчуждения – это и не особо дорого (сто долларов – одна поездка) и не так страшно, как может показаться со стороны. Главное – соблюдать правила.
Украинские чиновники уверяют: получить опасные для здоровья дозы за несколько часов пребывания в зоне (а именно столько длятся чернобыльские экскурсии) невозможно. Впрочем, как объяснили нам перед началом поездки в Чернобыль ее организаторы (частная турфирма), воздействие малых доз радиации на организм еще не до конца изучено. Но мы, туристы, народ бесстрашный, поэтому садимся в автобус.
Визит в чернобыльскую зону начинается с контрольно-дозиметрического пропускного пункта со смешным названием «Дитятки». До него от Киева всего лишь полтора часа езды. У шлагбаума всех участников тура проверяют по спискам. Процедура длительная, потому что зона хоть и открыта для туристов, но это все еще режимный объект. Здесь как на границе: осматривают вещи и объясняют, что запрещено ввозить спиртное.
Специфическое местное требование: одежда должна быть закрытой – никаких шортиков и мини-юбок. Едем дальше. Вначале, кроме леса, ничего не видно. Но затем среди деревьев появляются дома-призраки. Их вид вгоняет в депрессию: пустые глазницы окон, сорванные крыши, сквозь остатки которых растут деревья. Заборов вообще нет. То тут то там – поваленные столбы старой ЛЭП. Скорбная фигура построенного в семидесятых памятника (коленопреклоненного Неизвестного солдата) – еще один штрих мертвого села за окнами автобуса.
Десять минут – и мы в Чернобыле. Среди пятиэтажек и частных домов движемся по улице с ностальгическим названием Советская. Единичных прохожих нет. Изредка встречаются только группы людей, одетых в основном в камуфляж или униформу. 25 лет назад здесь жило 16 тысяч человек, сейчас в четыре раза меньше. Из новых на вид зданий – пожалуй, только две гостиницы: среди туристов бывают экстремалы, желающие провести здесь сутки, а то и двое. В Чернобыле есть все, что присуще обычному городу: магазины, административные здания, даже кинотеатр. Нет только загса, детского сада и школы, потому что постоянных жителей почти нет. Обслуживанием инфраструктуры и занимаются в основном приезжие работники, которые здесь живут и работают посменно.
Подъезжаем к зданию «Чернобыльинтеринформа» – государственного агентства, которое занимается организацией турпоездок по Чернобылю. Его представитель Юрий Татарчук приглашает подняться на второй этаж для инструктажа. «Дотрагиваться до любых сооружений или растений, класть фотоаппараты на землю, пить или есть, ходить без сопровождения…», – Юрий скороговоркой громко зачитывает то, чего в зоне категорически нельзя делать. А затем предлагает всем расписаться под документом, суть которого сводится к тому, что в случае чего, туристы никаких претензий предъявлять не будут.
Расписываемся и едем в Припять – главную достопримечательность «зоны». Это своего рода некрополь советской эпохи с застывшей реальностью того последнего дня, когда отсюда ушли люди. Здесь зона внутри зоны. Припять обнесена колючей проволокой. На обоих рубежах контрольно-пропускные пункты. Мимо массива зияющих пустыми окнами многоэтажек въезжаем на центральную площадь города. Как она называется, мы так и не узнали. «Ну давайте назовем ее площадью Ленина!», – смеется бодрый Юрий, абсолютно не разделяющий охватившей нас скорби. Но это никого не раздражает. Первые минуты на проводника вообще не реагируют: все как завороженные смотрят на покореженные четвертью века красно-желтые телефонные будки. Именно с этой «площади Ленина» стартует экскурсия к самым популярным у туристов точкам Припяти – гостинице «Полесье», дворцу культуры энергетиков, пустому бассейну, ржавому колесу обозрения, школе, поликлинике, отделению милиции и ресторану. Ресторан был открыт в последний праздник, который отмечали здесь – 8 марта 1986 года. А в начале апреля в Доме культуры дети из театрального кружка репетировали спектакль по русской народной сказке. В актовом зале ДК на полу до сих пор стоит самодельный царский трон , а рядом портрет Горбачева, свалившийся со стенки. Для усиления эмоций от увиденного и услышанного проводник театральным жестом включает дозиметр и кладет его на землю. Назойливый треск прибора возвращает память в собственные воспоминания 1986-го, которые есть у всех киевлян. На площади дозиметр показывает 29 микрорентген в час, за ДК уже 80, а под заброшенным колесом обозрения – 700. До аварии нормой считали 8 микрорентген в час.
– Вот, можно сказать, знаменитый припятский мох, – с гордостью презентует Татарчук, показывая на буро-зеленое пятно на потрескавшемся асфальте, сквозь который растут деревья и кусты. – Здесь от 600 до 1000 микрорентген в час. Наступать на этот мох и ставить какие-либо вещи нельзя. Девушка, вот вы стоите как раз на нем!
Девушка отскакивает как ошпаренная. Участок дороги длиной около ста метров, начинающийся возле огромной вывески «ЧАЭС», фонит сильнее, чем асфальт и мох в Припяти. Тут даже класть дозиметр на землю не нужно. Его показания доходят до 900 микрорентген в час. Станция – самое грязное место в чернобыльской зоне.
– Я не хотел бы называть вояжи к Чернобылю туризмом. Это посещение объектов чернобыльской зоны с назидательными целями, – пояснил «НИ» в здании станции зампредседателя госагентства по управлению зоной отчуждения Дмитрий Бобро.
Он говорит, что процесс снятия с эксплуатации Чернобыльской АЭС будет продолжаться 100 лет и потребует многомиллиардных затрат. Так что посещающих зону с назидательными целями еще будет немало. Перед тем как войти в столовую ЧАЭС (обед – обязательная часть экскурсии), проходим мимо рамки металлоискателя. К умывальнику выстраивается огромная очередь. Руки моют все, долго и тщательно, так же, как перед этим долго и тщательно вытирали ноги о мокрую тряпку в автобусе.
Повар Ирина живет в Чернигове и работает на станции с 1994 года. У нее на груди – черный пластиковый прямоугольник: это так называемый накопитель, с которого считывают количество полученной радиации. Говорит, что такой здесь есть у всех. В месяц должно накопиться не более 0,15 единицы. На вопрос, а сколько у нее, отвечает нехотя: «По-разному, бывает 0,17–0,18. Если намного превышает норму, нас очень ругают. Это значит, что мы ходим не там, где нужно».
Но все-таки самое впечатляющее зрелище всей поездки – саркофаг. Он же объект «Укрытие». Это махина стального «чехла» над разрушенным энергоблоком. На вид стальные листы неплотно прилегают друг к другу. Сомнения в надежности саркофага то и дело появляются не только у нас. Например, недавно была укреплена несущая колонна, грозившая накрениться. Сейчас готовится к реализации проект нового, более совершенного укрытия, в виде купола. Новый саркофаг планировали сдать в эксплуатацию в 2014 году, но сдадут, видимо, в 2015-м. «Укрытие» из соображений безопасности разрешают фотографировать только с одной точки в 300 метрах от реактора. Мимо станции ходят люди в синих робах. Их, кажется, совершенно не волнует, что здесь фон превышает норму в 20 – 30 раз. На смотровой площадке, с которой открывается вид на 4-й энергоблок, установлен памятник, изображающий «саркофаг» в руках человека. На плите надпись: «Героям, профессионалам, тем, кто защитил мир от ядерной беды». Возвращаясь домой, мы, конечно, не чувствуем себя героями. Однако ощущение того, что мы побывали там, где опасно, есть. Собственно, за это туристы, направляющиеся в Чернобыль, и платят деньги.
Украинские чиновники уверяют: получить опасные для здоровья дозы за несколько часов пребывания в зоне (а именно столько длятся чернобыльские экскурсии) невозможно. Впрочем, как объяснили нам перед началом поездки в Чернобыль ее организаторы (частная турфирма), воздействие малых доз радиации на организм еще не до конца изучено. Но мы, туристы, народ бесстрашный, поэтому садимся в автобус.
Визит в чернобыльскую зону начинается с контрольно-дозиметрического пропускного пункта со смешным названием «Дитятки». До него от Киева всего лишь полтора часа езды. У шлагбаума всех участников тура проверяют по спискам. Процедура длительная, потому что зона хоть и открыта для туристов, но это все еще режимный объект. Здесь как на границе: осматривают вещи и объясняют, что запрещено ввозить спиртное.
Специфическое местное требование: одежда должна быть закрытой – никаких шортиков и мини-юбок. Едем дальше. Вначале, кроме леса, ничего не видно. Но затем среди деревьев появляются дома-призраки. Их вид вгоняет в депрессию: пустые глазницы окон, сорванные крыши, сквозь остатки которых растут деревья. Заборов вообще нет. То тут то там – поваленные столбы старой ЛЭП. Скорбная фигура построенного в семидесятых памятника (коленопреклоненного Неизвестного солдата) – еще один штрих мертвого села за окнами автобуса.
Десять минут – и мы в Чернобыле. Среди пятиэтажек и частных домов движемся по улице с ностальгическим названием Советская. Единичных прохожих нет. Изредка встречаются только группы людей, одетых в основном в камуфляж или униформу. 25 лет назад здесь жило 16 тысяч человек, сейчас в четыре раза меньше. Из новых на вид зданий – пожалуй, только две гостиницы: среди туристов бывают экстремалы, желающие провести здесь сутки, а то и двое. В Чернобыле есть все, что присуще обычному городу: магазины, административные здания, даже кинотеатр. Нет только загса, детского сада и школы, потому что постоянных жителей почти нет. Обслуживанием инфраструктуры и занимаются в основном приезжие работники, которые здесь живут и работают посменно.
Подъезжаем к зданию «Чернобыльинтеринформа» – государственного агентства, которое занимается организацией турпоездок по Чернобылю. Его представитель Юрий Татарчук приглашает подняться на второй этаж для инструктажа. «Дотрагиваться до любых сооружений или растений, класть фотоаппараты на землю, пить или есть, ходить без сопровождения…», – Юрий скороговоркой громко зачитывает то, чего в зоне категорически нельзя делать. А затем предлагает всем расписаться под документом, суть которого сводится к тому, что в случае чего, туристы никаких претензий предъявлять не будут.
Расписываемся и едем в Припять – главную достопримечательность «зоны». Это своего рода некрополь советской эпохи с застывшей реальностью того последнего дня, когда отсюда ушли люди. Здесь зона внутри зоны. Припять обнесена колючей проволокой. На обоих рубежах контрольно-пропускные пункты. Мимо массива зияющих пустыми окнами многоэтажек въезжаем на центральную площадь города. Как она называется, мы так и не узнали. «Ну давайте назовем ее площадью Ленина!», – смеется бодрый Юрий, абсолютно не разделяющий охватившей нас скорби. Но это никого не раздражает. Первые минуты на проводника вообще не реагируют: все как завороженные смотрят на покореженные четвертью века красно-желтые телефонные будки. Именно с этой «площади Ленина» стартует экскурсия к самым популярным у туристов точкам Припяти – гостинице «Полесье», дворцу культуры энергетиков, пустому бассейну, ржавому колесу обозрения, школе, поликлинике, отделению милиции и ресторану. Ресторан был открыт в последний праздник, который отмечали здесь – 8 марта 1986 года. А в начале апреля в Доме культуры дети из театрального кружка репетировали спектакль по русской народной сказке. В актовом зале ДК на полу до сих пор стоит самодельный царский трон , а рядом портрет Горбачева, свалившийся со стенки. Для усиления эмоций от увиденного и услышанного проводник театральным жестом включает дозиметр и кладет его на землю. Назойливый треск прибора возвращает память в собственные воспоминания 1986-го, которые есть у всех киевлян. На площади дозиметр показывает 29 микрорентген в час, за ДК уже 80, а под заброшенным колесом обозрения – 700. До аварии нормой считали 8 микрорентген в час.
– Вот, можно сказать, знаменитый припятский мох, – с гордостью презентует Татарчук, показывая на буро-зеленое пятно на потрескавшемся асфальте, сквозь который растут деревья и кусты. – Здесь от 600 до 1000 микрорентген в час. Наступать на этот мох и ставить какие-либо вещи нельзя. Девушка, вот вы стоите как раз на нем!
Девушка отскакивает как ошпаренная. Участок дороги длиной около ста метров, начинающийся возле огромной вывески «ЧАЭС», фонит сильнее, чем асфальт и мох в Припяти. Тут даже класть дозиметр на землю не нужно. Его показания доходят до 900 микрорентген в час. Станция – самое грязное место в чернобыльской зоне.
– Я не хотел бы называть вояжи к Чернобылю туризмом. Это посещение объектов чернобыльской зоны с назидательными целями, – пояснил «НИ» в здании станции зампредседателя госагентства по управлению зоной отчуждения Дмитрий Бобро.
Он говорит, что процесс снятия с эксплуатации Чернобыльской АЭС будет продолжаться 100 лет и потребует многомиллиардных затрат. Так что посещающих зону с назидательными целями еще будет немало. Перед тем как войти в столовую ЧАЭС (обед – обязательная часть экскурсии), проходим мимо рамки металлоискателя. К умывальнику выстраивается огромная очередь. Руки моют все, долго и тщательно, так же, как перед этим долго и тщательно вытирали ноги о мокрую тряпку в автобусе.
Повар Ирина живет в Чернигове и работает на станции с 1994 года. У нее на груди – черный пластиковый прямоугольник: это так называемый накопитель, с которого считывают количество полученной радиации. Говорит, что такой здесь есть у всех. В месяц должно накопиться не более 0,15 единицы. На вопрос, а сколько у нее, отвечает нехотя: «По-разному, бывает 0,17–0,18. Если намного превышает норму, нас очень ругают. Это значит, что мы ходим не там, где нужно».
Но все-таки самое впечатляющее зрелище всей поездки – саркофаг. Он же объект «Укрытие». Это махина стального «чехла» над разрушенным энергоблоком. На вид стальные листы неплотно прилегают друг к другу. Сомнения в надежности саркофага то и дело появляются не только у нас. Например, недавно была укреплена несущая колонна, грозившая накрениться. Сейчас готовится к реализации проект нового, более совершенного укрытия, в виде купола. Новый саркофаг планировали сдать в эксплуатацию в 2014 году, но сдадут, видимо, в 2015-м. «Укрытие» из соображений безопасности разрешают фотографировать только с одной точки в 300 метрах от реактора. Мимо станции ходят люди в синих робах. Их, кажется, совершенно не волнует, что здесь фон превышает норму в 20 – 30 раз. На смотровой площадке, с которой открывается вид на 4-й энергоблок, установлен памятник, изображающий «саркофаг» в руках человека. На плите надпись: «Героям, профессионалам, тем, кто защитил мир от ядерной беды». Возвращаясь домой, мы, конечно, не чувствуем себя героями. Однако ощущение того, что мы побывали там, где опасно, есть. Собственно, за это туристы, направляющиеся в Чернобыль, и платят деньги.