Акциз его императорского величества
150 лет назад, в 1860 году, Александр II решил ввести акцизные сборы с выпускаемых спиртных напитков, заменив ими прежнюю откупную систему торговли водкой.
Питейное планирование
Путь к извлечению максимальной прибыли из самого пагубного пристрастия народа — пития водки — до боли напоминал русские дороги: он был долгим, ухабистым и, как правило, приводил путников туда, откуда они отправились в свое странное странствие. А место это, в полном соответствии с традициями, находилось на распутье, у камня-указателя. На нем, как водится, говорилось, что путь налево — отдать всю торговлю водкой в частные руки и получать мало, но не знать хлопот. Путь направо сулил передачу продажи спиртного в руки государства, увеличение выручки и много-много забот. Средний же путь соответствовал половинчатому варианту — частное производство и торговля под полным контролем государственных мужей.
Каждый из русских государей вскоре после вступления на престол оказывался перед необходимостью такого выбора. Во времена первых царей династии Романовых предпочтение отдавалось государственной монополии, имевшей своеобразную форму. Для всех городов и уездов устанавливался своего рода план по потреблению хлебного вина, как тогда именовалась водка, где оговаривалось, сколько питий и в какие сроки там должно быть потреблено.
Для исполнения царской воли в городах и весях заводились казенные кабаки во главе с управляющими — кабацкими целовальниками, целовавшими крест в том, что не будут красть государевы деньги. А чтобы клятва не преступалась, из числа наиболее состоятельных жителей избирались кабацкие головы, призванные следить за правильным ходом продажи питий. А чтобы у голов с целовальниками не возникало желания, сговорившись, что-либо украсть, предусматривалась еще и круговая порука всех жителей за выплату в казну кабацких сборов полностью и без утайки.
При этом царский двор не трогало то, что недостача питейных денег могла образоваться из-за каких-либо природных катаклизмов, к примеру пожаров, наводнений или эпидемий — моровых поветрий. Все виновные в недоборе средств отправлялись на "правеж", где при помощи кнута и прочих подручных средств с них выбивались недостающие деньги.
Такая методика питейных продаж не отличалась гуманностью, зато позволила к 1680 году сделать так, что водочные доходы стали составлять четверть всех поступлений в казну. Больше приносили только личные — подушные подати, доля которых доходила до 40%.
Однако питейные доходы казны могли быть значительно больше, ведь редкие целовальники и кабацкие головы не использовали служебное положение в личных целях. Судя по сохранившимся документам той эпохи, после выполнения "питейного плана" ответственные люди начинали усиленно работать над получением собственной выгоды. В число способов ее извлечения входили и изготовление неучтенной водки — тайное корчемство, разбавление ее водой в кабаках, а также контрабандный ввоз спиртного из-за рубежа. Да и воеводы и иные чиновники на местах нередко занимались тайным корчемством. А верховная власть, в свою очередь, искала и находила не менее эффективные, но, как обычно, бесчеловечные способы борьбы с нарушениями государственной монополии. Так, выявленных покупателей противозаконных питий пытали до тех пор, пока они не называли имя продавца. А уличенного сбытчика, который, как правило, был одновременно подпольным винокуром, в первый раз серьезно штрафовали, а во второй били кнутом и сажали в тюрьму. Но вот в периоды, когда распри ослабляли царскую власть, тайное корчемство расцветало буйным цветом, и борьба с ним становилась весьма трудоемким и затратным делом. Именно поэтому после начала самостоятельного правления Петр I оказался на распутье и был вынужден выбирать способ извлечения водочных доходов. Он попытался было провести всеобщую конфискацию перегонных аппаратов, но, убедившись в бесполезности этого метода борьбы с подпольной выгонкой питий, решил отдать водочное производство в частные руки.
А чтобы все-таки не лишаться питейных доходов, Петр обложил винокуров податью, размер которой зависел от объема используемых ими сосудов, а не от количества произведенного хлебного вина, учесть которое было бы достаточно сложно. Новую систему налогообложения лоббировал любимец царя Меншиков, тайно и явно владевший большим количеством винокуренных заводов. После введения новых правил собственными производствами питий начали обзаводиться и многие другие птенцы гнезда Петрова. Так что производство хлебного вина на долгие годы перешло из ослабевших рук государства в крепкие руки государственных мужей.
Откупное регулирование
Государственную монополию на питие возвратила только воцарившаяся в 1741 году Елизавета Петровна. Многие русские историки и экономисты считали, что именно этот ее шаг привел к увеличению доходов казны и нормализации денежного обращения в империи. Однако Семилетняя война с Пруссией оказалась слишком тяжелым бременем для русской казны, и императрица для ее пополнения увеличила цену ведра водки — около 12,3 л — сначала до 1 руб. 88,5 коп., а к 1756 году довела до 2 руб. 23,5 коп. Такая дороговизна вкупе с тем, что армии и чиновникам перестали выплачивать жалованье, привела к новому расцвету тайного корчемства, с которым обедневшие чиновники боролись безо всякого усердия. Так что в итоге на распутье оказался Петр III, а затем и сместившая его Екатерина II.
Вскоре после прихода на трон новая государыня стала склоняться к передаче водочной торговли на откуп. Система откупов существовала исстари и заключалась в том, что власть отдавала сбор налогов, таможню или, к примеру, рыбную ловлю в определенных местах в аренду частным лицам. Довольны были все: князья получали от откупщиков гарантированную ежегодную плату, а откупщики всеми правдами и неправдами старались сделать свой труд не только хлопотным, но и весьма прибыльным.
Правда, в начальный период правления Екатерины II откупная торговля хлебным вином шла параллельно с государственной.
"Питейные сборы при Екатерине,— писал известный русский экономист профессор П. П. Мигулин,— поступали главным образом при посредстве откупов. Вначале их ведала Камер-коллегия и ведала настолько плохо, что даже не могла толком разобраться ни в доходах, ни в расходах от казенной продажи вина. Под надзором камер-коллегии продажа водки в некоторых городах была в заведывании городских магистратов (управлений) и ратуш, в других местах — в заведывании казны через так называемых верных сборщиков, наконец, во многих местах — через откупщиков. При таких условиях царило в этой области множество злоупотреблений, и казна недобирала весьма крупных сумм, ей причитавшихся. Учрежденная для исследования дела комиссия признала в 1766 г. продажу на вере и отдачу винных сборов в заведывание магистратов и ратуш нежелательными и предложила ввести во всей империи откупную продажу питей. Так покончено было с введенной при Елисавете казенной продажей питей".
Тогда же установили и правила откупов.
"Откупами,— писал Мигулин,— возобновляемыми каждые четыре года, ведала сперва та же Камер-коллегия, а затем вновь учрежденные казенные палаты. Продажа на вере казенных питей сохранялась только там, где не находилось желающих взять продажу вина на откуп. При откупах сохранялась исключительная продажа казною, причем казна принимала на себя заготовление вина, которое выкуривалось на частных и казенных заводах, затем свозилось в казенные склады и из них продавалось откупщикам, со своей стороны, заведующим, таким образом, только продажей вина по установленной казною цене. С 1795 г. откупщики уплачивают уже в казну определенную сумму с каждой губернии и обязуются продавать вино не дороже определенной цены".
Откупная система действовала не на всей территории Российской империи. После окончательного присоединения Малороссии оказалось, что там население привыкло к самостоятельному изготовлению спиртного, и потому ломать привычный образ жизни не стали. Также поступили на иных присоединенных к России территориях. Профессор Мигулин писал:
"В губерниях Рижской, Ревельской, Выборгской, Киевской, Полтавской, Черниговской, нынешней Харьковской, Псковской и Могилевской винокурение было свободно, и продажа вина была вольная, но за это платились особые подушные подати. Доходы казны с питей в этих губерниях были ничтожны, хотя, кроме Белорусских губерний, в остальных вольная продажа существовала только в городах, а в сельских местностях введены были откупа".
Однако, как оказалось, откупная система, так же как и государственная монополия, имеет множество изъянов.
"Откупная система порождала также множество затруднений и неудобств,— пишет Мигулин.— Сильно было развито корчемство. Между отдельными губерниями и уездами на дорогах, ведущих к городам и другим населенным пунктам, откупщики ставили надсмотрщиков, наблюдавших за провозимым корчемным вином. Устраивались внутренние заставы, крайне стеснявшие передвижение и создававшие ряд других неудобств".
Впрочем, откупщики гораздо лучше государственных чиновников боролись с тайным корчемством, и повышение цены на водку все-таки приводило к росту доходов казны и откупщиков, а не к росту самогоноварения.
"Цены на вино устанавливались единообразные,— констатировал Мигулин.— В начале царствования Екатерины они составляли 2 руб. 23 коп. за ведро, с 1764 г. были повышены до 2 руб. 54 коп., с 1770 г.— до 3 руб., с 1790 г.— до 4 руб. Сама казна платила за вино в зависимости от состояния урожая в данной местности, развития винокурения и от других обстоятельств от 52 коп. до 1 руб. 3 коп. за ведро в разное время. Чистая прибыль казны от винной торговли определялась в 1763 г. в 4 милл. руб. с небольшим, в 1790-х годах до 9 милл. руб., а в самом конце царствования Екатерины — свыше 15 милл. руб., валовой же сбор превышал 24 милл. руб. Казна вырабатывала на своих заводах всего около четверти производства вина, поступавшего на продажу. В 1790-х годах это производство составляло около 3 милл. ведер".
Мало-помалу откупщики и их приказчики на местах стали превращаться в богатейших людей империи, и оказалось, что они обладают таким неограниченным влиянием, что могут менять не только появившихся при Александре I городничих, но и губернаторов и даже смещать епископов. Естественно, такое перераспределение власти не могло понравиться чиновничеству, и потому в 1819 году произошла новая реформа, отменившая откупы и восстановившая полный государственный контроль за водочной торговлей. Новшеством в ней оказалось то, что государство контролировало оптовую торговлю, отдав розницу — "раздробительную продажу" — частным лицам.
"Министр финансов императора Александра I граф Гурьев,— писал профессор Мигулин,— пытался произвести коренную реформу русских финансов. Он отменил откупную систему обложения питей и ввел казенную продажу вина. По новой системе управление питейными сборами было возложено на казенные палаты и уездные правления. Вино заготовлялось на казенных и частных заводах... Вино продавалось из казенных магазинов и казенных ведерных лавок. Раздробительная продажа вина производилась частными лицами, цена на ведро с 1819 г. была доведена до 7 руб., акциз же с водок был определен в 6 руб. с ведра. Благодаря этой реформе питейные доходы сильно возросли, именно с 53 милл. рублей в 1815-1819 гг. до 77 милл. рублей в 1820 году. Но затем, отчасти вследствие повышения цены на вино до 8 руб. за ведро, а главным образом вследствие злоупотреблений заведующих продажею питей, доход этот в 1826 г. упал до 68 милл. рублей, и казенная продажа питей (уже при преемник Гурьева — Канкрине) была упразднена и заменена снова откупною системою".
Питейное планирование
Путь к извлечению максимальной прибыли из самого пагубного пристрастия народа — пития водки — до боли напоминал русские дороги: он был долгим, ухабистым и, как правило, приводил путников туда, откуда они отправились в свое странное странствие. А место это, в полном соответствии с традициями, находилось на распутье, у камня-указателя. На нем, как водится, говорилось, что путь налево — отдать всю торговлю водкой в частные руки и получать мало, но не знать хлопот. Путь направо сулил передачу продажи спиртного в руки государства, увеличение выручки и много-много забот. Средний же путь соответствовал половинчатому варианту — частное производство и торговля под полным контролем государственных мужей.
Каждый из русских государей вскоре после вступления на престол оказывался перед необходимостью такого выбора. Во времена первых царей династии Романовых предпочтение отдавалось государственной монополии, имевшей своеобразную форму. Для всех городов и уездов устанавливался своего рода план по потреблению хлебного вина, как тогда именовалась водка, где оговаривалось, сколько питий и в какие сроки там должно быть потреблено.
Для исполнения царской воли в городах и весях заводились казенные кабаки во главе с управляющими — кабацкими целовальниками, целовавшими крест в том, что не будут красть государевы деньги. А чтобы клятва не преступалась, из числа наиболее состоятельных жителей избирались кабацкие головы, призванные следить за правильным ходом продажи питий. А чтобы у голов с целовальниками не возникало желания, сговорившись, что-либо украсть, предусматривалась еще и круговая порука всех жителей за выплату в казну кабацких сборов полностью и без утайки.
При этом царский двор не трогало то, что недостача питейных денег могла образоваться из-за каких-либо природных катаклизмов, к примеру пожаров, наводнений или эпидемий — моровых поветрий. Все виновные в недоборе средств отправлялись на "правеж", где при помощи кнута и прочих подручных средств с них выбивались недостающие деньги.
Такая методика питейных продаж не отличалась гуманностью, зато позволила к 1680 году сделать так, что водочные доходы стали составлять четверть всех поступлений в казну. Больше приносили только личные — подушные подати, доля которых доходила до 40%.
Однако питейные доходы казны могли быть значительно больше, ведь редкие целовальники и кабацкие головы не использовали служебное положение в личных целях. Судя по сохранившимся документам той эпохи, после выполнения "питейного плана" ответственные люди начинали усиленно работать над получением собственной выгоды. В число способов ее извлечения входили и изготовление неучтенной водки — тайное корчемство, разбавление ее водой в кабаках, а также контрабандный ввоз спиртного из-за рубежа. Да и воеводы и иные чиновники на местах нередко занимались тайным корчемством. А верховная власть, в свою очередь, искала и находила не менее эффективные, но, как обычно, бесчеловечные способы борьбы с нарушениями государственной монополии. Так, выявленных покупателей противозаконных питий пытали до тех пор, пока они не называли имя продавца. А уличенного сбытчика, который, как правило, был одновременно подпольным винокуром, в первый раз серьезно штрафовали, а во второй били кнутом и сажали в тюрьму. Но вот в периоды, когда распри ослабляли царскую власть, тайное корчемство расцветало буйным цветом, и борьба с ним становилась весьма трудоемким и затратным делом. Именно поэтому после начала самостоятельного правления Петр I оказался на распутье и был вынужден выбирать способ извлечения водочных доходов. Он попытался было провести всеобщую конфискацию перегонных аппаратов, но, убедившись в бесполезности этого метода борьбы с подпольной выгонкой питий, решил отдать водочное производство в частные руки.
А чтобы все-таки не лишаться питейных доходов, Петр обложил винокуров податью, размер которой зависел от объема используемых ими сосудов, а не от количества произведенного хлебного вина, учесть которое было бы достаточно сложно. Новую систему налогообложения лоббировал любимец царя Меншиков, тайно и явно владевший большим количеством винокуренных заводов. После введения новых правил собственными производствами питий начали обзаводиться и многие другие птенцы гнезда Петрова. Так что производство хлебного вина на долгие годы перешло из ослабевших рук государства в крепкие руки государственных мужей.
Откупное регулирование
Государственную монополию на питие возвратила только воцарившаяся в 1741 году Елизавета Петровна. Многие русские историки и экономисты считали, что именно этот ее шаг привел к увеличению доходов казны и нормализации денежного обращения в империи. Однако Семилетняя война с Пруссией оказалась слишком тяжелым бременем для русской казны, и императрица для ее пополнения увеличила цену ведра водки — около 12,3 л — сначала до 1 руб. 88,5 коп., а к 1756 году довела до 2 руб. 23,5 коп. Такая дороговизна вкупе с тем, что армии и чиновникам перестали выплачивать жалованье, привела к новому расцвету тайного корчемства, с которым обедневшие чиновники боролись безо всякого усердия. Так что в итоге на распутье оказался Петр III, а затем и сместившая его Екатерина II.
Вскоре после прихода на трон новая государыня стала склоняться к передаче водочной торговли на откуп. Система откупов существовала исстари и заключалась в том, что власть отдавала сбор налогов, таможню или, к примеру, рыбную ловлю в определенных местах в аренду частным лицам. Довольны были все: князья получали от откупщиков гарантированную ежегодную плату, а откупщики всеми правдами и неправдами старались сделать свой труд не только хлопотным, но и весьма прибыльным.
Правда, в начальный период правления Екатерины II откупная торговля хлебным вином шла параллельно с государственной.
"Питейные сборы при Екатерине,— писал известный русский экономист профессор П. П. Мигулин,— поступали главным образом при посредстве откупов. Вначале их ведала Камер-коллегия и ведала настолько плохо, что даже не могла толком разобраться ни в доходах, ни в расходах от казенной продажи вина. Под надзором камер-коллегии продажа водки в некоторых городах была в заведывании городских магистратов (управлений) и ратуш, в других местах — в заведывании казны через так называемых верных сборщиков, наконец, во многих местах — через откупщиков. При таких условиях царило в этой области множество злоупотреблений, и казна недобирала весьма крупных сумм, ей причитавшихся. Учрежденная для исследования дела комиссия признала в 1766 г. продажу на вере и отдачу винных сборов в заведывание магистратов и ратуш нежелательными и предложила ввести во всей империи откупную продажу питей. Так покончено было с введенной при Елисавете казенной продажей питей".
Тогда же установили и правила откупов.
"Откупами,— писал Мигулин,— возобновляемыми каждые четыре года, ведала сперва та же Камер-коллегия, а затем вновь учрежденные казенные палаты. Продажа на вере казенных питей сохранялась только там, где не находилось желающих взять продажу вина на откуп. При откупах сохранялась исключительная продажа казною, причем казна принимала на себя заготовление вина, которое выкуривалось на частных и казенных заводах, затем свозилось в казенные склады и из них продавалось откупщикам, со своей стороны, заведующим, таким образом, только продажей вина по установленной казною цене. С 1795 г. откупщики уплачивают уже в казну определенную сумму с каждой губернии и обязуются продавать вино не дороже определенной цены".
Откупная система действовала не на всей территории Российской империи. После окончательного присоединения Малороссии оказалось, что там население привыкло к самостоятельному изготовлению спиртного, и потому ломать привычный образ жизни не стали. Также поступили на иных присоединенных к России территориях. Профессор Мигулин писал:
"В губерниях Рижской, Ревельской, Выборгской, Киевской, Полтавской, Черниговской, нынешней Харьковской, Псковской и Могилевской винокурение было свободно, и продажа вина была вольная, но за это платились особые подушные подати. Доходы казны с питей в этих губерниях были ничтожны, хотя, кроме Белорусских губерний, в остальных вольная продажа существовала только в городах, а в сельских местностях введены были откупа".
Однако, как оказалось, откупная система, так же как и государственная монополия, имеет множество изъянов.
"Откупная система порождала также множество затруднений и неудобств,— пишет Мигулин.— Сильно было развито корчемство. Между отдельными губерниями и уездами на дорогах, ведущих к городам и другим населенным пунктам, откупщики ставили надсмотрщиков, наблюдавших за провозимым корчемным вином. Устраивались внутренние заставы, крайне стеснявшие передвижение и создававшие ряд других неудобств".
Впрочем, откупщики гораздо лучше государственных чиновников боролись с тайным корчемством, и повышение цены на водку все-таки приводило к росту доходов казны и откупщиков, а не к росту самогоноварения.
"Цены на вино устанавливались единообразные,— констатировал Мигулин.— В начале царствования Екатерины они составляли 2 руб. 23 коп. за ведро, с 1764 г. были повышены до 2 руб. 54 коп., с 1770 г.— до 3 руб., с 1790 г.— до 4 руб. Сама казна платила за вино в зависимости от состояния урожая в данной местности, развития винокурения и от других обстоятельств от 52 коп. до 1 руб. 3 коп. за ведро в разное время. Чистая прибыль казны от винной торговли определялась в 1763 г. в 4 милл. руб. с небольшим, в 1790-х годах до 9 милл. руб., а в самом конце царствования Екатерины — свыше 15 милл. руб., валовой же сбор превышал 24 милл. руб. Казна вырабатывала на своих заводах всего около четверти производства вина, поступавшего на продажу. В 1790-х годах это производство составляло около 3 милл. ведер".
Мало-помалу откупщики и их приказчики на местах стали превращаться в богатейших людей империи, и оказалось, что они обладают таким неограниченным влиянием, что могут менять не только появившихся при Александре I городничих, но и губернаторов и даже смещать епископов. Естественно, такое перераспределение власти не могло понравиться чиновничеству, и потому в 1819 году произошла новая реформа, отменившая откупы и восстановившая полный государственный контроль за водочной торговлей. Новшеством в ней оказалось то, что государство контролировало оптовую торговлю, отдав розницу — "раздробительную продажу" — частным лицам.
"Министр финансов императора Александра I граф Гурьев,— писал профессор Мигулин,— пытался произвести коренную реформу русских финансов. Он отменил откупную систему обложения питей и ввел казенную продажу вина. По новой системе управление питейными сборами было возложено на казенные палаты и уездные правления. Вино заготовлялось на казенных и частных заводах... Вино продавалось из казенных магазинов и казенных ведерных лавок. Раздробительная продажа вина производилась частными лицами, цена на ведро с 1819 г. была доведена до 7 руб., акциз же с водок был определен в 6 руб. с ведра. Благодаря этой реформе питейные доходы сильно возросли, именно с 53 милл. рублей в 1815-1819 гг. до 77 милл. рублей в 1820 году. Но затем, отчасти вследствие повышения цены на вино до 8 руб. за ведро, а главным образом вследствие злоупотреблений заведующих продажею питей, доход этот в 1826 г. упал до 68 милл. рублей, и казенная продажа питей (уже при преемник Гурьева — Канкрине) была упразднена и заменена снова откупною системою".
Ещё новости по теме:
15:42
13:00
12:00