Притяжение Магниткой
О том, что происходит в действительности на крупнейшем предприятии страны — бывший менеджер Магнитогорского металлургического комбината Рашит ШАРИППОВ
Я в Магнитогорске родился, вырос, окончил индустриальный техникум, поступил на работу на Магнитогорский металлургический комбинат, был призван в армию, отслужил и снова вернулся на ММК.
1991 год. Понятно было, что тот же ММК 1 января должен будет начать, как и вся экономика страны, с чистого листа бумаги. И тоща выработалась некая концепция плавного перехода к рыночным отношениям. Тогда, на первом этапе, я был начальником управления по акционерной приватизации. Законы, по которым должны приватизироваться такие предприятия, как Магнитка, и по которым должны приватизироваться шашлычные, — они были одинаковые. Это глупость была, и сегодняшняя экономика России это доказывает.
Проблемы были. Если бы мы четко исполняли закон, то тогда вся инфраструктура, социальная база Магнитки загнулись. Были люди, с которыми приходилось вести борьбу. С тем же Головлевым, который должен был официально утверждать план приватизации ММК, чуть не до драки дошло, он начал поджимать, требовал внести какой-то процент на их фонд. Потом я отыскал связи, чтобы это дело нам утвердили не в Челябинске, а в Москве. Я, наверное, допустил тогда одну серьезную ошибку, и ее последствия сейчас очень даже ощущаются. У нас есть Конституция, есть Гражданский кодекс, есть понятие различных видов собственности. У нас есть понятие "собственность менеджмента"?
На ММК такое понятие возникло. Сантехник Иванов и гендиректор Рашников — они наемные работники, приказчики... Не будь Рашникова — будь другой, он бы тоже это делал. Потому что он приказчик. На комбинат не пришел собственник, настоящий хозяин. Хотя я и тогда это понимал, но у меня был другой план.
Есть принцип народных предприятий, они на Западе очень распространены. Мне не дали довести до того, что я хотел сделать. Сегодня декларируется, что акции ММК у коллектива, у менеджмента, но реально кто ими управляет? Один человек. Один! Но если это его собственность, то он должен был за нее заплатить. А Виктор Филиппович, по-моему, ни рубля не заплатил. Но плодами пользуется полностью!
Известно, что топ-менеджеры ММК во главе с Рашниковым готовы выкупить пакет акций, ранее принадлежащих государству. Давайте разберемся. Госпакет оценивают в 800 миллионов долларов. Немаленькие деньги! А какой источник доходов у собравшихся принять участие в аукционе топ-менеджеров? Зарплата, да? Нет, говорят, мы купим за счет средств ММК. А что такое средства ММК? Сам ММК не может выкупить госпакет, по закону не положено. Поэтому есть некие структуры, где учредителем являться может непонятно кто. Туда перекачиваются деньги, цена на металл по минимуму, разница оседает там. Но это же откачка! Эти деньги уворованы у государства как налогополучателя, они уворованы от других акционеров, которые недополучили зарплату. А этими акциями опять же будет пользоваться один человек. Я прожил на Западе, вернулся в Россию, и мне стало страшно! Если Россия еще полностью генетически не выродилась, если у нас есть еще люди, которые хотят жить по-людски, то мы неминуемо натолкнемся на еще один Октябрь 1917 года! На Западе есть некие критерии спокойствия в обществе, в России они вообще отсутствуют. Иностранцы считают, что разница в доходах между 10 % самых богатых и самых бедных должна быть максимум 8.
Раньше директор ММК получал зарплату — средняя зарплата по комбинату, умноженная на 8. А сегодня зарплата Рашникова не в 8 раз, а в 680! Скажем, я слесарь или окантовщик. Я на эти 7 тысяч даже детей накормить не могу! У меня что, голова хуже, руки хуже, чем у Рашникова? Тогда я вилы или кирпич в руки возьму. Я про Октябрь 17-го года больше слышал на Западе, чем здесь, в России. У них с этим строго. Минимальная зарплата должна в 1, 25 раза превышать прожиточный минимум. А у нас процентов 40 по стране неизвестно чем питаются. Ведь это же когда-то выстрелит. Не хотят богатые люди, грубо говоря, поделиться заранее, оно все равно выстрелит. Нас двадцатый век ничему не научил.
Идеологический лозунг, под который меня выкидывали с комбината: "он против реконструкции предприятия". Да я был не против реконструкции, я против уворовывания денег. Когда шли переговоры с Европейским банком реконструкции и развития, господа из ЕБРР сказали: мы вам дадим сто миллионов долларов под оборотные средства и посмотрим, насколько вы порядочны как партнеры, насколько дееспособны. Переговоры шли года полтора. Нам предъявили столько условий, что стало понятно: речь идет просто о переделе собственности. Полностью 100 миллионов не давалось, каждый месяц там выплачивали транши по 10 миллионов, а на четвертый месяц ты должен первые 10 миллионов вернуть. В итоге давалось только 30 миллионов. За это — в залог все акции. И если просрочка хотя бы на один день, хотя бы один цент, акции автоматически переходят в собственность ЕБРР Тупость! Купить комбинат за 30 лимонов! Но главное, что во многих пунктах это соглашение противоречило российскому законодательству! Я, по сути, не имел права заключить это соглашение, я должен был нарушить закон. Во-первых, я не видел экономической выгоды, во-вторых, если бы я подписал эти бумаги, меня бы посадили в тюрьму. Когда я ушел, комбинат стал брать эти транши, а потом случился скандал, и контракт с банком оказался расторгнутым. Но меня уже объявили врагом кредитов и новой политики.
В январе 1997 года я встретился с господином Брагиным в его кабинете, объяснил свои действия. Сказал, что хочу вернуть акции, но не могу этого сделать, — они арестованы судом по иску прокуратуры.
Раз десять я это Брагину повторил, он как будто — не слышит. Я пожал плечами, ушел, уехал, улетел за границу... Жил в небольшом городке на берегу озера Лугано. В 8 километрах от моего дома жила и живет сейчас семья Рашникова. Не подумайте, что осуждаю их за это, жить там гораздо дешевле, чем в Москве... На первом этапе я занимался экспертными консультациями. Реализовывал схему поставок донецкого угля, металла и ГСМ по Украине.
6 декабря 2000 года мое уголовное дело было закрыто. Сейчас делами ММК я не занимаюсь вовсе. Разве что из прессы слежу за ситуацией в Магнитке и немного с бывшими земляками в Москве общаюсь.
В первый год, как уехал, была обида, конечно. Казалось, все делал по совести, а кончилось все уголовным делом. Кому мне мстить? Рашников — это не Магнитка, его и так Бог накажет. Рано или поздно на ММК появится реальный хозяин. Не исключаю, что им станет тот же Рашников, но над ним всегда будет довлеть вопрос: где взял акции, почем купил, какой ценой? Мне сейчас уже 48 лет, о каком реванше мне думать, я не обладаю для вторичного прихода на ММК необходимым ресурсом.
Рашников бы не вел себя так нагло, если бы не пользовался поддержкой Петра Сумина. Петр Иванович — политик. Ему нужна финансовая поддержка перед выборами, ведь собственными денежными ресурсами Сумин не обладает. Губернатор Челябинской области — не ангел-хранитель, он обычный человек. Он может ошибаться. Ошибался ли он сознательно? Я не знаю... А мне нечего было давать!
Иностранные инвесторы идти сюда не хотят. Все так называемые совместные предприятия принадлежат россиянам. Тот же ММК действует через фирму в Лугано, где работает дочь Рашникова, и через Гонконг, где работает сын Андрея Морозова, но это, по сути, российские, а не иностранные структуры. Если в Магнитку придет иностранный капитал, мы должны ему при жизни поставить памятник. Запад мог бы принести сюда совершенно другой подход к технологиям, к заработной плате, к состоянию рабочих мест, к социальной защите. На Западе акулы капитализма защищают своих рабочих на порядок выше, чем у нас. Иностранный капитал — это благо для Магнитки.
Кто купит 17-процентный госпакет акций ММК на предстоящем в этом году аукционе, ситуацией не владею. Думаю, что у менеджмента ММК есть все возможности, чтобы саккумулировать необходимую для покупки государственных акций сумму денег Через ту же компанию в Лугано поставляют туда металл за три рубля, продают там за сто, а дельту возвращают себе. Вопрос в другом: если эти деньги образовались у Рашникова, значит, они откуда-то исчезли. Значит, их недополучило государство в виде налогов, государство их недополучило как акционер; не увидев своих дивидендов, трудовой коллектив недополучил в виде зарплаты. Спрашивается: где деньги? По моим подсчетам, в год укрывается свыше 400 миллионов долларов, с них не насчитываются налоги, не выплачиваются дивиденды.
Рашников — это не благо для ММК, он по жизни — везунчик, ему повезло с ростом цен на металл, но, если начнется кризис, комбинат попадет в очень тяжелую ситуацию. Магнитогорск — это не город, живущий в безвоздушном пространстве. И если сравнить его с другими городами, где работают аналогичные металлургические гиганты, то выяснится: там люди живут лучше и зарабатывают больше. Если зарплату магнитогорских металлургов измерить в зависимости от доли ее себестоимости в доходе, то выяснится, что она в 5 раз меньше той заработной платы, которая выплачивалась на ММК при социализме. Я был начальником отдела труда и заработной платы на комбинате — я разбираюсь в этом вопросе. Зарплата же генерального директора и его ближайшего окружения по сравнению с советским периодом стала в сотни раз выше. Почему говорят о "коллективе Магнитки" , а кусочки-то от одного и того же потока металла отщипываются разные.
На комбинате должен появиться реальный хозяин. Неопределенное будущее — это причина разворовывания предприятия. Должна прийти структура, реально думающая о реструктуризации ММК. Хватит говорить об объемах производства! Это не совсем правильный путь. Ведь ММК не имеет своей рудной базы, а это в металлургии — нонсенс.
Изменятся в худшую сторону взаимоотношения между Россией и Казахстаном, и питающее Магнитку Соколово-Сарбайское месторождение для ММК закрыто. Разобрана и угольная база. Будущее ММК очень невеселое. Пора задуматься об этом, и не на аквапарки нужно деньги тратить, не гусятники строить. Пока России везет и с ценами на нефть, и в ситуации с черной металлургией. Нам прет халява! И на ММК не знают, куда ее использовать. Придет хозяин и задумается над будущим. Уверен, что за ММК на аукционе много не дадут! Ну кто, скажите, полезет на предприятие, где не все в порядке с акциями?
Когда генеральным был Стариков, мы много спорили с ним, не соглашались с его выбором стратегического развития комбината. Мы — это я, Рашников и Носов.
И Стариков ушел под нашим давлением, но ушел без скандала. Как человек опытный, он возглавил совет по стратегическому развитию ММК, мы специально под Старикова сделали такую должность при совете директоров, оставили ему водителя, кабинет, подчиненных. 3 августа прошло внеочередное собрание акционеров, и буквально через пару недель, когда мы были в командировке в Дюссельдорфе, Рашников зашел ко мне в гостиничный номер и говорит: "Отдай акции!". Я опешил, какие акции, говорю, Виктор Филиппович, не пойму? Рашников отвечает: "Не хочу, чтобы со мной случилось то же, что и со Стариковым". Успокойся, говорю, Филиппыч, не подозревай меня, а если хочешь КУПИТЬ акции, выноси вопрос на повестку дня совета директоров. А ОТДАТЬ тебе я их не смогу. Рашников — трус и по натуре своей человек слабый, в силу этого Виктор Филиппович многие вещи воспринимает так, как будто его хотят унизить, уволить, подставить, загнать в угол. И решается уничтожать неугодных ему людей, рождая себе дополнительных врагов. И кинул он не только меня... Рашников постоянно боится... Чисто по-человечески я ему не завидую!
Я в Магнитогорске родился, вырос, окончил индустриальный техникум, поступил на работу на Магнитогорский металлургический комбинат, был призван в армию, отслужил и снова вернулся на ММК.
1991 год. Понятно было, что тот же ММК 1 января должен будет начать, как и вся экономика страны, с чистого листа бумаги. И тоща выработалась некая концепция плавного перехода к рыночным отношениям. Тогда, на первом этапе, я был начальником управления по акционерной приватизации. Законы, по которым должны приватизироваться такие предприятия, как Магнитка, и по которым должны приватизироваться шашлычные, — они были одинаковые. Это глупость была, и сегодняшняя экономика России это доказывает.
Проблемы были. Если бы мы четко исполняли закон, то тогда вся инфраструктура, социальная база Магнитки загнулись. Были люди, с которыми приходилось вести борьбу. С тем же Головлевым, который должен был официально утверждать план приватизации ММК, чуть не до драки дошло, он начал поджимать, требовал внести какой-то процент на их фонд. Потом я отыскал связи, чтобы это дело нам утвердили не в Челябинске, а в Москве. Я, наверное, допустил тогда одну серьезную ошибку, и ее последствия сейчас очень даже ощущаются. У нас есть Конституция, есть Гражданский кодекс, есть понятие различных видов собственности. У нас есть понятие "собственность менеджмента"?
На ММК такое понятие возникло. Сантехник Иванов и гендиректор Рашников — они наемные работники, приказчики... Не будь Рашникова — будь другой, он бы тоже это делал. Потому что он приказчик. На комбинат не пришел собственник, настоящий хозяин. Хотя я и тогда это понимал, но у меня был другой план.
Есть принцип народных предприятий, они на Западе очень распространены. Мне не дали довести до того, что я хотел сделать. Сегодня декларируется, что акции ММК у коллектива, у менеджмента, но реально кто ими управляет? Один человек. Один! Но если это его собственность, то он должен был за нее заплатить. А Виктор Филиппович, по-моему, ни рубля не заплатил. Но плодами пользуется полностью!
Известно, что топ-менеджеры ММК во главе с Рашниковым готовы выкупить пакет акций, ранее принадлежащих государству. Давайте разберемся. Госпакет оценивают в 800 миллионов долларов. Немаленькие деньги! А какой источник доходов у собравшихся принять участие в аукционе топ-менеджеров? Зарплата, да? Нет, говорят, мы купим за счет средств ММК. А что такое средства ММК? Сам ММК не может выкупить госпакет, по закону не положено. Поэтому есть некие структуры, где учредителем являться может непонятно кто. Туда перекачиваются деньги, цена на металл по минимуму, разница оседает там. Но это же откачка! Эти деньги уворованы у государства как налогополучателя, они уворованы от других акционеров, которые недополучили зарплату. А этими акциями опять же будет пользоваться один человек. Я прожил на Западе, вернулся в Россию, и мне стало страшно! Если Россия еще полностью генетически не выродилась, если у нас есть еще люди, которые хотят жить по-людски, то мы неминуемо натолкнемся на еще один Октябрь 1917 года! На Западе есть некие критерии спокойствия в обществе, в России они вообще отсутствуют. Иностранцы считают, что разница в доходах между 10 % самых богатых и самых бедных должна быть максимум 8.
Раньше директор ММК получал зарплату — средняя зарплата по комбинату, умноженная на 8. А сегодня зарплата Рашникова не в 8 раз, а в 680! Скажем, я слесарь или окантовщик. Я на эти 7 тысяч даже детей накормить не могу! У меня что, голова хуже, руки хуже, чем у Рашникова? Тогда я вилы или кирпич в руки возьму. Я про Октябрь 17-го года больше слышал на Западе, чем здесь, в России. У них с этим строго. Минимальная зарплата должна в 1, 25 раза превышать прожиточный минимум. А у нас процентов 40 по стране неизвестно чем питаются. Ведь это же когда-то выстрелит. Не хотят богатые люди, грубо говоря, поделиться заранее, оно все равно выстрелит. Нас двадцатый век ничему не научил.
Идеологический лозунг, под который меня выкидывали с комбината: "он против реконструкции предприятия". Да я был не против реконструкции, я против уворовывания денег. Когда шли переговоры с Европейским банком реконструкции и развития, господа из ЕБРР сказали: мы вам дадим сто миллионов долларов под оборотные средства и посмотрим, насколько вы порядочны как партнеры, насколько дееспособны. Переговоры шли года полтора. Нам предъявили столько условий, что стало понятно: речь идет просто о переделе собственности. Полностью 100 миллионов не давалось, каждый месяц там выплачивали транши по 10 миллионов, а на четвертый месяц ты должен первые 10 миллионов вернуть. В итоге давалось только 30 миллионов. За это — в залог все акции. И если просрочка хотя бы на один день, хотя бы один цент, акции автоматически переходят в собственность ЕБРР Тупость! Купить комбинат за 30 лимонов! Но главное, что во многих пунктах это соглашение противоречило российскому законодательству! Я, по сути, не имел права заключить это соглашение, я должен был нарушить закон. Во-первых, я не видел экономической выгоды, во-вторых, если бы я подписал эти бумаги, меня бы посадили в тюрьму. Когда я ушел, комбинат стал брать эти транши, а потом случился скандал, и контракт с банком оказался расторгнутым. Но меня уже объявили врагом кредитов и новой политики.
В январе 1997 года я встретился с господином Брагиным в его кабинете, объяснил свои действия. Сказал, что хочу вернуть акции, но не могу этого сделать, — они арестованы судом по иску прокуратуры.
Раз десять я это Брагину повторил, он как будто — не слышит. Я пожал плечами, ушел, уехал, улетел за границу... Жил в небольшом городке на берегу озера Лугано. В 8 километрах от моего дома жила и живет сейчас семья Рашникова. Не подумайте, что осуждаю их за это, жить там гораздо дешевле, чем в Москве... На первом этапе я занимался экспертными консультациями. Реализовывал схему поставок донецкого угля, металла и ГСМ по Украине.
6 декабря 2000 года мое уголовное дело было закрыто. Сейчас делами ММК я не занимаюсь вовсе. Разве что из прессы слежу за ситуацией в Магнитке и немного с бывшими земляками в Москве общаюсь.
В первый год, как уехал, была обида, конечно. Казалось, все делал по совести, а кончилось все уголовным делом. Кому мне мстить? Рашников — это не Магнитка, его и так Бог накажет. Рано или поздно на ММК появится реальный хозяин. Не исключаю, что им станет тот же Рашников, но над ним всегда будет довлеть вопрос: где взял акции, почем купил, какой ценой? Мне сейчас уже 48 лет, о каком реванше мне думать, я не обладаю для вторичного прихода на ММК необходимым ресурсом.
Рашников бы не вел себя так нагло, если бы не пользовался поддержкой Петра Сумина. Петр Иванович — политик. Ему нужна финансовая поддержка перед выборами, ведь собственными денежными ресурсами Сумин не обладает. Губернатор Челябинской области — не ангел-хранитель, он обычный человек. Он может ошибаться. Ошибался ли он сознательно? Я не знаю... А мне нечего было давать!
Иностранные инвесторы идти сюда не хотят. Все так называемые совместные предприятия принадлежат россиянам. Тот же ММК действует через фирму в Лугано, где работает дочь Рашникова, и через Гонконг, где работает сын Андрея Морозова, но это, по сути, российские, а не иностранные структуры. Если в Магнитку придет иностранный капитал, мы должны ему при жизни поставить памятник. Запад мог бы принести сюда совершенно другой подход к технологиям, к заработной плате, к состоянию рабочих мест, к социальной защите. На Западе акулы капитализма защищают своих рабочих на порядок выше, чем у нас. Иностранный капитал — это благо для Магнитки.
Кто купит 17-процентный госпакет акций ММК на предстоящем в этом году аукционе, ситуацией не владею. Думаю, что у менеджмента ММК есть все возможности, чтобы саккумулировать необходимую для покупки государственных акций сумму денег Через ту же компанию в Лугано поставляют туда металл за три рубля, продают там за сто, а дельту возвращают себе. Вопрос в другом: если эти деньги образовались у Рашникова, значит, они откуда-то исчезли. Значит, их недополучило государство в виде налогов, государство их недополучило как акционер; не увидев своих дивидендов, трудовой коллектив недополучил в виде зарплаты. Спрашивается: где деньги? По моим подсчетам, в год укрывается свыше 400 миллионов долларов, с них не насчитываются налоги, не выплачиваются дивиденды.
Рашников — это не благо для ММК, он по жизни — везунчик, ему повезло с ростом цен на металл, но, если начнется кризис, комбинат попадет в очень тяжелую ситуацию. Магнитогорск — это не город, живущий в безвоздушном пространстве. И если сравнить его с другими городами, где работают аналогичные металлургические гиганты, то выяснится: там люди живут лучше и зарабатывают больше. Если зарплату магнитогорских металлургов измерить в зависимости от доли ее себестоимости в доходе, то выяснится, что она в 5 раз меньше той заработной платы, которая выплачивалась на ММК при социализме. Я был начальником отдела труда и заработной платы на комбинате — я разбираюсь в этом вопросе. Зарплата же генерального директора и его ближайшего окружения по сравнению с советским периодом стала в сотни раз выше. Почему говорят о "коллективе Магнитки" , а кусочки-то от одного и того же потока металла отщипываются разные.
На комбинате должен появиться реальный хозяин. Неопределенное будущее — это причина разворовывания предприятия. Должна прийти структура, реально думающая о реструктуризации ММК. Хватит говорить об объемах производства! Это не совсем правильный путь. Ведь ММК не имеет своей рудной базы, а это в металлургии — нонсенс.
Изменятся в худшую сторону взаимоотношения между Россией и Казахстаном, и питающее Магнитку Соколово-Сарбайское месторождение для ММК закрыто. Разобрана и угольная база. Будущее ММК очень невеселое. Пора задуматься об этом, и не на аквапарки нужно деньги тратить, не гусятники строить. Пока России везет и с ценами на нефть, и в ситуации с черной металлургией. Нам прет халява! И на ММК не знают, куда ее использовать. Придет хозяин и задумается над будущим. Уверен, что за ММК на аукционе много не дадут! Ну кто, скажите, полезет на предприятие, где не все в порядке с акциями?
Когда генеральным был Стариков, мы много спорили с ним, не соглашались с его выбором стратегического развития комбината. Мы — это я, Рашников и Носов.
И Стариков ушел под нашим давлением, но ушел без скандала. Как человек опытный, он возглавил совет по стратегическому развитию ММК, мы специально под Старикова сделали такую должность при совете директоров, оставили ему водителя, кабинет, подчиненных. 3 августа прошло внеочередное собрание акционеров, и буквально через пару недель, когда мы были в командировке в Дюссельдорфе, Рашников зашел ко мне в гостиничный номер и говорит: "Отдай акции!". Я опешил, какие акции, говорю, Виктор Филиппович, не пойму? Рашников отвечает: "Не хочу, чтобы со мной случилось то же, что и со Стариковым". Успокойся, говорю, Филиппыч, не подозревай меня, а если хочешь КУПИТЬ акции, выноси вопрос на повестку дня совета директоров. А ОТДАТЬ тебе я их не смогу. Рашников — трус и по натуре своей человек слабый, в силу этого Виктор Филиппович многие вещи воспринимает так, как будто его хотят унизить, уволить, подставить, загнать в угол. И решается уничтожать неугодных ему людей, рождая себе дополнительных врагов. И кинул он не только меня... Рашников постоянно боится... Чисто по-человечески я ему не завидую!