Губернатор Курганской области Олег Богомолов:"У нас аграрное производство не падает, а растет"
На традиционной летучке «НИ» недавно побывал губернатор Курганской области Олег БОГОМОЛОВ. Разговор наш, конечно, зашел о том, как регион переживает кризис. Выяснилось, что эту область зацепило не меньше, чем другие. Тем не менее губернатор настроен оптимистично. Несмотря на все проблемы, ему сегодня удается при довольно скромном бюджете держать на плаву промышленность, развивать сельское хозяйство и не бросать социальную сферу. В чем секрет такого эффективного управления? Об этом глава региона и рассказал журналистам нашей газеты.
– Мы традиционно начинаем наш разговор с отношения нашего гостя к прессе. Готовясь к встрече, прочесали Интернет, про вас пишут, но, что интересно, ничего плохого…
– А что плохого про меня писать? Впрочем, бывает иногда, что прочитаешь и много интересного для себя откроешь. Я, например, даже не знал, что я цыган, что у меня родители воровали, грабили, а я в обозе вырос. Но я к этому отношусь совершенно спокойно. Все, что неправда, неправдой и останется, пошипит-пошипит, пена слетит, и все забудется. Зачем заниматься тратой времени, энергии, денежных средств на какие-то судебные процессы? Если, конечно, кто-то будет меня обвинять в чем-то серьезном, то это я пропускать не буду.
– В кризис критики добавилось? Насколько серьезно он затронул область?
– Как и всех, наверное, у нас нет острова благоденствия. Мы полностью завязаны на экономике всей страны, соседних регионов, Уральского федерального округа. Не знаю, к сожалению или к счастью (скорее всего, к счастью), экономика области такова, что у нас нет фактически никакого сырья – ни нефти, ни газа, ни щебня, ни песка, ни цемента, ни проката, ни металла. Нам все это приходится завозить. В области три главных сектора экономики: машиностроение, сельское хозяйство, малый и средний бизнес. Если посмотреть на структуру валового регионального продукта, то там велика доля готовой продукции, производства добавленной стоимости и доля труда достаточно высока. Если в Ханты-Мансийском или Ямало-Ненецком автономных округах превалирует природная рента, то у нас – труд, доля которого около 80%, а природная рента порядка 3%. Но, к сожалению, пока еще и труд в стране оценивается не так высоко, как нефть или газ. Доля сельскохозяйственной продукции в валовом региональном продукте у нас 14–15%, при этом 43% населения живет в деревне. Для сравнения: в Свердловской области всего 8%. Тем не менее средняя заработная плата у нас примерно одинакова – 11 тыс. руб. А кризис, безусловно, нас коснулся. Прежде всего рынок встал – он работает сегодня на склад, а значит, себе в убыток. Например, Курганский автобусный завод сегодня готов производить до 4,5 тыс. автобусов, но рынок их не берет.
– Ваши автобусы могут конкурировать с западными аналогами или, например, с корейскими?
– Могут конкурировать с китайскими по соотношению качества и цены. Есть, конечно, проблемы – двигатели мы сами не производим, а чтобы повысить конкурентоспособность, надежность и качество машин, закупаем двигатели западного образца. Если заказчик просит, мы можем скомпоновать автобус хорошего качества по ходовым характеристикам, по дизайну, по безопасности, комфорту. Беда в том, что заказчиков сейчас практически нет. Мы сегодня имеем заказ по автобусному заводу на 400 машин, а в прошлом году произвели 1055. Безубыточность работы обеспечивается при выпуске примерно 60 машин в месяц, хотя раньше было 250. Это означает, что 720 машин в год кровь из носа надо сделать, чтобы сохранить коллектив – около 1 тыс. человек. Иначе придется опускать точку убыточности путем сокращения работников.
– А другие предприятия разве не пострадали?
– Да всех зацепило, конечно. Одна из кризисных проблем в том, что на начало года были большие неясности с бюджетом. Например, «Курганстальмост» занимается строительством металлических конструкций по всей стране, мы должны участвовать в тендерах и понимать, куда деньги пришли из федерального бюджета – в Санкт-Петербург, в Москву, в Уфу, в Казань или куда-то еще. А определение расходов бюджета затянулось, и только сейчас мы участвуем во всех тендерах, конкурсах, в том числе в Сочи, во Владивостоке и в Москве. А мы и от нефтяников очень зависим, инвестиционная программа нефтегазового комплекса в этом году формировалась очень трудно, окончательно она оформилась только к середине года. Сегодня раскрываются заказы по Ямалу, по Ханты-Мансийску. Мы начинаем и там участвовать, потому что поставляем туда много оборудования. Падение промышленного производства составляет сейчас 20%, но, думаю, во втором полугодии с учетом роста портфеля заказов под инвестиционные ресурсы спад замедлится и в итоге уложится в 10%.
– А в сельском хозяйстве кризиса нет?
– Что касается сельского хозяйства, то оно еще никогда без кризиса не жило. Но если серьезно, то сегодня АПК относится к отраслям народного хозяйства, в которых пока минимальным остается негативное влияние экономического кризиса. Во многом это результат усиления государственного внимания развитию сельскохозяйственной отрасли, а также антикризисных мер, принимаемых на федеральном и региональном уровнях. Президент России Дмитрий Анатольевич Медведев хорошо знаком с проблемами и достижениями отрасли. За последние несколько лет прошло несколько заседаний президиума Госсовета, на которых обсуждались пути развития сельского хозяйства. При определенной поддержке на нынешнем этапе отечественное сельское хозяйство может и должно быть одним из самых передовых и эффективных в мировой экономике. Впервые в своей новейшей истории государство заговорило не просто об отрасли, не только об объемах производства и прибыли. Государство признало социальную значимость сельского хозяйства. Село – это важнейший сектор российской экономики. Это и традиционный уклад жизни. Именно здесь на протяжении столетий формировались нравственные ценности России. Сегодня сельское хозяйство вышло на принципиально новые рубежи. В результате реализации национального проекта и ряда программ сельское хозяйство оказалось готово к кризису лучше, чем промышленность. Это было связано и с большим объемом финансовой поддержки, которая выделяется. Сегодня действует государственная программа развития сельского хозяйства, она принята в докризисный период и реализуется в полном объеме. Я даже больше скажу: в отличие от нашей индустрии аграрное производство не падает, а растет. И это хороший показатель, лишь бы погода не подвела... Если брать производство зерна на душу населения, то мы всегда были и есть в пятерке российских регионов. Нам раньше часто говорили, что сельское хозяйство – это черная дыра: сколько туда средств ни вкладывай, все пропадает. Однако расходы бюджета на поддержку аграрного комплекса сегодня дают позитивный результат. Я 10 лет назад и не думал, что у нас в растениеводство придет частный инвестор. А сегодня 1 млн. 300 тыс. га яровыми засеяли мы, а более 600 тыс. га – частный инвестор. В этом году областной бюджет даст на поддержку отрасли около 400 млн. руб., а инвестор, я уверен, вложит в село более 1,5 млрд. своих денег. Отсюда и новая техника, и новые технологии, и ресурсосбережение. С 1990 по 1996 год в нашей области был брошен 1 млн. га земли. Сегодня у нас остались необработанными 200 тыс. га, но, думаю, в будущем году и их не будет, кроме 100 тыс. га болот и солонцов.
– Говорят, что большой урожай прошлого года сослужил дурную службу сельскому хозяйству – цены на зерно резко упали и в итоге аграрии не смогли получить даже то, что вложили. У вас этой проблемы нет?
– У меня две задачи: с одной стороны, чтобы были высокие закупочные цены на сельхозпродукцию, а с другой – чтобы по конечным ценам люди могли ее покупать. Это как две руки: какую рубить – правую или левую? В прошлом году мы получили положительное сальдо в сельском хозяйстве. Мы продали почти 300 тыс. тонн зерна по 6 тыс. руб. за тонну и 1 млрд. 800 млн. притащили в сельское хозяйство. Средняя цена по области сложилась 5 руб. 30 коп. за 1 кг при том, что затраты на производство того же килограмма даже в самом плохом хозяйстве – 2,50, ну пусть 3 руб. Все равно, 2,20 – прибыль с каждого килограмма. Поэтому те, кто по-настоящему хозяйствует, к аграрному производству подходят как к бизнесу. Не просто «прийти и наработаться», а посчитать сначала все затраты, эффективность вложений. Когда говорят, что урожай где-то 90–100 центнеров с гектара, мне это ни о чем не говорит. Это красиво звучит, а посчитаем затраты: сколько минеральных удобрений, гербицидов вложено. Если у вас цена за 1 кг выросла до 5 руб., а цена на рынке сформировалась 6 руб., то прибыли-то всего на рубль. А если я при урожайности 20 центнеров с гектара трачу на килограмм 3 руб., то и прибыль у меня – уже 3 руб. Так что разумнее сегодня гнаться не за сверхпоказателями, а за эффективностью сельского хозяйства.
– У вас, похоже, все благополучно, и это удивляет. Неужели проблем нет?
– Да я вам о проблемах и рассказываю. В том же сельском хозяйстве надо срочно что-то делать с молоком, вплоть до интервенций, которые государство проводит по зерну. И я был очень рад, узнав, что правительство РФ готовится провести закупочные интервенции на молочном рынке. Мы должны знать закупочную цену продукта, а когда она гуляет от 12 до 6 руб. за литр, начинается процесс вырезания поголовья скота. Я удержать людей от этого никакими призывами, лозунгами, декретами или указами не смогу.
– Не совсем понятно, как можно технологически осуществить интервенцию по молоку…
– Надо закупать его, перерабатывать в сухое молоко и продавать. Меры протекционизма в этих условиях необходимы, иначе как быть? Буквально недавно в Тюмени мы эту проблему обсуждали с первым вице-премьером Виктором Зубковым. Я поднимал вопрос, что делать: у нас сегодня по структуре в коллективных хозяйствах дойного стада в 10 раз меньше, чем в частном подворье и у фермеров. Ну ладно, я его закупаю у населения, но сдать-то не могу потом на заводы по 6 руб. за литр. И население тоже говорит: чем сдавать по такой цене, я лучше корову зарежу. Поэтому выход тут такой: либо дотируем до уровня 12 руб. за литр, либо проводим интервенцию, определяя цену. Виктор Зубков потребовал не затягивать с началом торгов, чтобы успеть поддержать хозяйства, фермеров. Тогда они смогут спокойно смотреть вперед, думать о развитии, об инвестициях. Мы ведь сколько бились за интервенцию по зерну – много лет прошло, в конце концов с прошлого года работа пошла. Я вот анализирую по районам: кто-то сдавал зерно по 6 руб., кто-то – по 2 или 3 руб. У меня возникает вопрос: почему же ты сдавал по 3 руб. и ухудшал финансовое состояние своего предприятия?
– И почему?
– Не знаю, но выводов могу сделать много. Возможно, там черные схемы работают, когда показываются 3 руб., а два забираются себе и рубль кому-то отдается. Ведь начинаешь смотреть: продавал дешево, а квартира новая появилась, машина у дочери…
– Вы говорили, что у вас в области не последнее место в экономике занимает малый и средний бизнес. Какой доход они приносят бюджету области, ведь по стране их вклад очень маленький?
– Сегодня в доходах бюджета 70% – это промышленность (там работает примерно 80 тыс. человек), 6–8% – сельское хозяйство. В малом и среднем бизнесе, как и в промышленности, работает более 100 тыс. человек и их доля в налогах приближается к 15%. Больше, чем сельское хозяйство, дают.
– А как в нынешней ситуации себя чувствуют бизнесмены?
– Мы им помогаем как можем, финансируем все, что предусмотрено федеральными программами. Малому бизнесу мы активно отдаем лес в аренду, но только тем, у кого есть глубокая переработка древесины. То есть не просто, чтобы люди кругляк пилили и его куда-то гнали, а чтобы делали доски, брус, окна, двери. У нас достаточно много таких предприятий. Кроме того, у нас бизнес неплохо присутствует в системе услуг и торговли, хотя в торговле чуть лучше, чем в услугах – тут еще пробуксовка, особенно в сельской местности. Это отдаленные территории, туда затратно добираться. Еще бизнес занимается у нас и производством, например, производит машины, автозапчасти к ним – это и небольшие плавающие машины и гусеничные. Но у нас бюджет, к сожалению, небольшой – всем не поможешь: 24 млрд. руб., из них 9 – идет на зарплаты, 4 – на подготовку к зиме, еще 4 млрд. – на социальные выплаты. И остается 7 млрд. на все остальное – лекарства, дороги, строительство и поддержка бизнеса. При этом население – 960 тыс. человек и территория – 72 тыс. кв. км. По площади многие области Центральной России вдвое меньше Курганской, а бюджет у них вдвое больше. И уровень газификации у нас, кстати, вдвое ниже, чем там. На 1996 год было всего 4% области обеспечено природным газом. В советское время газ нам был не положен, считалось, что мы должны сидеть на электроотоплении. При 2 коп. за киловатт все было хорошо, а сейчас он стоит 2,50 руб. без НДС. И если я за каждую школу буду платить столько, то у меня весь бюджет уйдет только за энергетику. Поэтому сжиженный газ мы везем из Тобольска в цистернах, выливаем в Кургане, собираем в баллоны, загружаем в машины и развозим по деревням. Тем не менее проблему все равно решаем, хотя другие регионы раньше строили газопроводы за советские деньги, а сейчас мы строим за свои. Уровень газификации природным газом в области уже 24%.
– А «Газпром» вам помогает? Они же объявили, что будут какие-то программы запускать…
– Наше сотрудничество с «Газпромом» началось в 2001 году. Именно этот год я считаю переломным в вопросе газификации области. С 2003 года «Газпром» вкладывает собственные средства в строительство газопроводов на территории Курганской области, а с 2005 года началась полномасштабная газификация нашего региона. Между правительством Курганской области и ОАО «Газпром» был подписан договор о газификации территорий области и соглашение о сотрудничестве в рамках программы «Газификация регионов Российской Федерации». С 2005 по 2008 год «Газпром» построил в 7 районах области 208,8 км межпоселковых газопроводов и подводящий газопровод в областном центре протяженностью 9,3 км. В свою очередь, область осуществляла строительство распределительных газопроводов в населенных пунктах, газификацию квартир и домовладений, перевод котельных на газовое топливо. Сегодня газ поступает в 12 из 24 районов области. Проблематичной пока остается газификация восточных районов из-за отсутствия подводящего газопровода высокого давления. Рассматривается возможность строительства магистрального газопровода – отвода с подключением его в восточной части области к проходящему по территории Тюменской области газопроводу Тюменская область – Омск. И мы будем прилагать все усилия, чтобы и в восточные районы природный газ пришел в дома и котельные. Нам нужен магистральный газопровод, который мы не можем строить. Вы же понимаете, сколько он стоит. Сейчас строим еще газопровод Шумиха – Мишкино –Юргамыш, уже 500 млн. из областного бюджета потратили. Когда срок окупаемости проекта посчитали, вышло около 30 лет. Потому что наши потребители – это бабушки в деревнях, у них расходы газа минимальны, и, следовательно, дохода от них нет в отличие, скажем, от такого потребителя, как металлургический комбинат, где задвижку газовую открыл – и пошла прибыль. Но у нас в каждом населенном пункте сотни людей, многие из них пенсионеры. И они тоже хотят жить в нормальных условиях, в теплых комфортных домах. А ведь нам хочется не только газом заниматься, а и города благоустраивать, асфальт хороший положить, гранитные поребрики. Да и ледовые Дворцы строить, я же спортсмен в жизни – играл в гандбол.
– А что же раньше этого не делали?
– В советское время было так: если население областного центра 300 тыс. человек, значит, оперный театр ему не положен, музыкальный театр не положен, цирк не положен и ледовый Дворец не положен – все не положено. А нам ведь тоже хочется, чтобы наши ребятишки в цирк ходили. А мне говорят: в Челябинске и Свердловске все уже построили, а вам зачем? Вам надо – вы сами и стройте. Вот и построили ледовый Дворец – ходил тогда по Москве, бился: помогите, дайте денег – никто не дал. Но мы в области поднапряглись, все в кучу сложили и построили небольшой, на 3,5 тыс. мест. Но команда наша играет в высшей лиге, 400 пацанов в спортивной школе, 400 девчонок и парней занимаются фигурным катанием. Дворца уже не хватает, ночные катания мы организовали – всю ночь напролет молодежь там катается. Построили за 120 млн. руб., не за 120 млн. долларов, как в некоторых субъектах. Да, он не изысканный, но там есть лед, раздевалки, буфет, душевые и есть возможность провести крупное мероприятие. Ну и хватит нам пока – не до жиру, но есть куда пойти. Сейчас строим Дворец спорта. Тоже сами, на свои деньги. А потом будем строить еще один плавательный бассейн.
– Олег Алексеевич, можно подумать, что у вас не область, а рай на земле…
– Если губернатор сидит и посыпает голову пеплом, то зачем такой губернатор! Кому он нужен, если только и делает, что ноет: это плохо, тут болит, тут тоже болит, одно место не болит, и то позавидовали. У меня есть и силы, и желание работать, а получится или нет – судить президенту. Я когда-то сам выступал за назначение руководителей регионов главой государства, потому что, только работая в одной упряжке, на одни цели и задачи, можно достичь результата. И сегодня цель одна, простая и понятная на любом уровне – люди должны жить лучше.
– Мы традиционно начинаем наш разговор с отношения нашего гостя к прессе. Готовясь к встрече, прочесали Интернет, про вас пишут, но, что интересно, ничего плохого…
– А что плохого про меня писать? Впрочем, бывает иногда, что прочитаешь и много интересного для себя откроешь. Я, например, даже не знал, что я цыган, что у меня родители воровали, грабили, а я в обозе вырос. Но я к этому отношусь совершенно спокойно. Все, что неправда, неправдой и останется, пошипит-пошипит, пена слетит, и все забудется. Зачем заниматься тратой времени, энергии, денежных средств на какие-то судебные процессы? Если, конечно, кто-то будет меня обвинять в чем-то серьезном, то это я пропускать не буду.
– В кризис критики добавилось? Насколько серьезно он затронул область?
– Как и всех, наверное, у нас нет острова благоденствия. Мы полностью завязаны на экономике всей страны, соседних регионов, Уральского федерального округа. Не знаю, к сожалению или к счастью (скорее всего, к счастью), экономика области такова, что у нас нет фактически никакого сырья – ни нефти, ни газа, ни щебня, ни песка, ни цемента, ни проката, ни металла. Нам все это приходится завозить. В области три главных сектора экономики: машиностроение, сельское хозяйство, малый и средний бизнес. Если посмотреть на структуру валового регионального продукта, то там велика доля готовой продукции, производства добавленной стоимости и доля труда достаточно высока. Если в Ханты-Мансийском или Ямало-Ненецком автономных округах превалирует природная рента, то у нас – труд, доля которого около 80%, а природная рента порядка 3%. Но, к сожалению, пока еще и труд в стране оценивается не так высоко, как нефть или газ. Доля сельскохозяйственной продукции в валовом региональном продукте у нас 14–15%, при этом 43% населения живет в деревне. Для сравнения: в Свердловской области всего 8%. Тем не менее средняя заработная плата у нас примерно одинакова – 11 тыс. руб. А кризис, безусловно, нас коснулся. Прежде всего рынок встал – он работает сегодня на склад, а значит, себе в убыток. Например, Курганский автобусный завод сегодня готов производить до 4,5 тыс. автобусов, но рынок их не берет.
– Ваши автобусы могут конкурировать с западными аналогами или, например, с корейскими?
– Могут конкурировать с китайскими по соотношению качества и цены. Есть, конечно, проблемы – двигатели мы сами не производим, а чтобы повысить конкурентоспособность, надежность и качество машин, закупаем двигатели западного образца. Если заказчик просит, мы можем скомпоновать автобус хорошего качества по ходовым характеристикам, по дизайну, по безопасности, комфорту. Беда в том, что заказчиков сейчас практически нет. Мы сегодня имеем заказ по автобусному заводу на 400 машин, а в прошлом году произвели 1055. Безубыточность работы обеспечивается при выпуске примерно 60 машин в месяц, хотя раньше было 250. Это означает, что 720 машин в год кровь из носа надо сделать, чтобы сохранить коллектив – около 1 тыс. человек. Иначе придется опускать точку убыточности путем сокращения работников.
– А другие предприятия разве не пострадали?
– Да всех зацепило, конечно. Одна из кризисных проблем в том, что на начало года были большие неясности с бюджетом. Например, «Курганстальмост» занимается строительством металлических конструкций по всей стране, мы должны участвовать в тендерах и понимать, куда деньги пришли из федерального бюджета – в Санкт-Петербург, в Москву, в Уфу, в Казань или куда-то еще. А определение расходов бюджета затянулось, и только сейчас мы участвуем во всех тендерах, конкурсах, в том числе в Сочи, во Владивостоке и в Москве. А мы и от нефтяников очень зависим, инвестиционная программа нефтегазового комплекса в этом году формировалась очень трудно, окончательно она оформилась только к середине года. Сегодня раскрываются заказы по Ямалу, по Ханты-Мансийску. Мы начинаем и там участвовать, потому что поставляем туда много оборудования. Падение промышленного производства составляет сейчас 20%, но, думаю, во втором полугодии с учетом роста портфеля заказов под инвестиционные ресурсы спад замедлится и в итоге уложится в 10%.
– А в сельском хозяйстве кризиса нет?
– Что касается сельского хозяйства, то оно еще никогда без кризиса не жило. Но если серьезно, то сегодня АПК относится к отраслям народного хозяйства, в которых пока минимальным остается негативное влияние экономического кризиса. Во многом это результат усиления государственного внимания развитию сельскохозяйственной отрасли, а также антикризисных мер, принимаемых на федеральном и региональном уровнях. Президент России Дмитрий Анатольевич Медведев хорошо знаком с проблемами и достижениями отрасли. За последние несколько лет прошло несколько заседаний президиума Госсовета, на которых обсуждались пути развития сельского хозяйства. При определенной поддержке на нынешнем этапе отечественное сельское хозяйство может и должно быть одним из самых передовых и эффективных в мировой экономике. Впервые в своей новейшей истории государство заговорило не просто об отрасли, не только об объемах производства и прибыли. Государство признало социальную значимость сельского хозяйства. Село – это важнейший сектор российской экономики. Это и традиционный уклад жизни. Именно здесь на протяжении столетий формировались нравственные ценности России. Сегодня сельское хозяйство вышло на принципиально новые рубежи. В результате реализации национального проекта и ряда программ сельское хозяйство оказалось готово к кризису лучше, чем промышленность. Это было связано и с большим объемом финансовой поддержки, которая выделяется. Сегодня действует государственная программа развития сельского хозяйства, она принята в докризисный период и реализуется в полном объеме. Я даже больше скажу: в отличие от нашей индустрии аграрное производство не падает, а растет. И это хороший показатель, лишь бы погода не подвела... Если брать производство зерна на душу населения, то мы всегда были и есть в пятерке российских регионов. Нам раньше часто говорили, что сельское хозяйство – это черная дыра: сколько туда средств ни вкладывай, все пропадает. Однако расходы бюджета на поддержку аграрного комплекса сегодня дают позитивный результат. Я 10 лет назад и не думал, что у нас в растениеводство придет частный инвестор. А сегодня 1 млн. 300 тыс. га яровыми засеяли мы, а более 600 тыс. га – частный инвестор. В этом году областной бюджет даст на поддержку отрасли около 400 млн. руб., а инвестор, я уверен, вложит в село более 1,5 млрд. своих денег. Отсюда и новая техника, и новые технологии, и ресурсосбережение. С 1990 по 1996 год в нашей области был брошен 1 млн. га земли. Сегодня у нас остались необработанными 200 тыс. га, но, думаю, в будущем году и их не будет, кроме 100 тыс. га болот и солонцов.
– Говорят, что большой урожай прошлого года сослужил дурную службу сельскому хозяйству – цены на зерно резко упали и в итоге аграрии не смогли получить даже то, что вложили. У вас этой проблемы нет?
– У меня две задачи: с одной стороны, чтобы были высокие закупочные цены на сельхозпродукцию, а с другой – чтобы по конечным ценам люди могли ее покупать. Это как две руки: какую рубить – правую или левую? В прошлом году мы получили положительное сальдо в сельском хозяйстве. Мы продали почти 300 тыс. тонн зерна по 6 тыс. руб. за тонну и 1 млрд. 800 млн. притащили в сельское хозяйство. Средняя цена по области сложилась 5 руб. 30 коп. за 1 кг при том, что затраты на производство того же килограмма даже в самом плохом хозяйстве – 2,50, ну пусть 3 руб. Все равно, 2,20 – прибыль с каждого килограмма. Поэтому те, кто по-настоящему хозяйствует, к аграрному производству подходят как к бизнесу. Не просто «прийти и наработаться», а посчитать сначала все затраты, эффективность вложений. Когда говорят, что урожай где-то 90–100 центнеров с гектара, мне это ни о чем не говорит. Это красиво звучит, а посчитаем затраты: сколько минеральных удобрений, гербицидов вложено. Если у вас цена за 1 кг выросла до 5 руб., а цена на рынке сформировалась 6 руб., то прибыли-то всего на рубль. А если я при урожайности 20 центнеров с гектара трачу на килограмм 3 руб., то и прибыль у меня – уже 3 руб. Так что разумнее сегодня гнаться не за сверхпоказателями, а за эффективностью сельского хозяйства.
– У вас, похоже, все благополучно, и это удивляет. Неужели проблем нет?
– Да я вам о проблемах и рассказываю. В том же сельском хозяйстве надо срочно что-то делать с молоком, вплоть до интервенций, которые государство проводит по зерну. И я был очень рад, узнав, что правительство РФ готовится провести закупочные интервенции на молочном рынке. Мы должны знать закупочную цену продукта, а когда она гуляет от 12 до 6 руб. за литр, начинается процесс вырезания поголовья скота. Я удержать людей от этого никакими призывами, лозунгами, декретами или указами не смогу.
– Не совсем понятно, как можно технологически осуществить интервенцию по молоку…
– Надо закупать его, перерабатывать в сухое молоко и продавать. Меры протекционизма в этих условиях необходимы, иначе как быть? Буквально недавно в Тюмени мы эту проблему обсуждали с первым вице-премьером Виктором Зубковым. Я поднимал вопрос, что делать: у нас сегодня по структуре в коллективных хозяйствах дойного стада в 10 раз меньше, чем в частном подворье и у фермеров. Ну ладно, я его закупаю у населения, но сдать-то не могу потом на заводы по 6 руб. за литр. И население тоже говорит: чем сдавать по такой цене, я лучше корову зарежу. Поэтому выход тут такой: либо дотируем до уровня 12 руб. за литр, либо проводим интервенцию, определяя цену. Виктор Зубков потребовал не затягивать с началом торгов, чтобы успеть поддержать хозяйства, фермеров. Тогда они смогут спокойно смотреть вперед, думать о развитии, об инвестициях. Мы ведь сколько бились за интервенцию по зерну – много лет прошло, в конце концов с прошлого года работа пошла. Я вот анализирую по районам: кто-то сдавал зерно по 6 руб., кто-то – по 2 или 3 руб. У меня возникает вопрос: почему же ты сдавал по 3 руб. и ухудшал финансовое состояние своего предприятия?
– И почему?
– Не знаю, но выводов могу сделать много. Возможно, там черные схемы работают, когда показываются 3 руб., а два забираются себе и рубль кому-то отдается. Ведь начинаешь смотреть: продавал дешево, а квартира новая появилась, машина у дочери…
– Вы говорили, что у вас в области не последнее место в экономике занимает малый и средний бизнес. Какой доход они приносят бюджету области, ведь по стране их вклад очень маленький?
– Сегодня в доходах бюджета 70% – это промышленность (там работает примерно 80 тыс. человек), 6–8% – сельское хозяйство. В малом и среднем бизнесе, как и в промышленности, работает более 100 тыс. человек и их доля в налогах приближается к 15%. Больше, чем сельское хозяйство, дают.
– А как в нынешней ситуации себя чувствуют бизнесмены?
– Мы им помогаем как можем, финансируем все, что предусмотрено федеральными программами. Малому бизнесу мы активно отдаем лес в аренду, но только тем, у кого есть глубокая переработка древесины. То есть не просто, чтобы люди кругляк пилили и его куда-то гнали, а чтобы делали доски, брус, окна, двери. У нас достаточно много таких предприятий. Кроме того, у нас бизнес неплохо присутствует в системе услуг и торговли, хотя в торговле чуть лучше, чем в услугах – тут еще пробуксовка, особенно в сельской местности. Это отдаленные территории, туда затратно добираться. Еще бизнес занимается у нас и производством, например, производит машины, автозапчасти к ним – это и небольшие плавающие машины и гусеничные. Но у нас бюджет, к сожалению, небольшой – всем не поможешь: 24 млрд. руб., из них 9 – идет на зарплаты, 4 – на подготовку к зиме, еще 4 млрд. – на социальные выплаты. И остается 7 млрд. на все остальное – лекарства, дороги, строительство и поддержка бизнеса. При этом население – 960 тыс. человек и территория – 72 тыс. кв. км. По площади многие области Центральной России вдвое меньше Курганской, а бюджет у них вдвое больше. И уровень газификации у нас, кстати, вдвое ниже, чем там. На 1996 год было всего 4% области обеспечено природным газом. В советское время газ нам был не положен, считалось, что мы должны сидеть на электроотоплении. При 2 коп. за киловатт все было хорошо, а сейчас он стоит 2,50 руб. без НДС. И если я за каждую школу буду платить столько, то у меня весь бюджет уйдет только за энергетику. Поэтому сжиженный газ мы везем из Тобольска в цистернах, выливаем в Кургане, собираем в баллоны, загружаем в машины и развозим по деревням. Тем не менее проблему все равно решаем, хотя другие регионы раньше строили газопроводы за советские деньги, а сейчас мы строим за свои. Уровень газификации природным газом в области уже 24%.
– А «Газпром» вам помогает? Они же объявили, что будут какие-то программы запускать…
– Наше сотрудничество с «Газпромом» началось в 2001 году. Именно этот год я считаю переломным в вопросе газификации области. С 2003 года «Газпром» вкладывает собственные средства в строительство газопроводов на территории Курганской области, а с 2005 года началась полномасштабная газификация нашего региона. Между правительством Курганской области и ОАО «Газпром» был подписан договор о газификации территорий области и соглашение о сотрудничестве в рамках программы «Газификация регионов Российской Федерации». С 2005 по 2008 год «Газпром» построил в 7 районах области 208,8 км межпоселковых газопроводов и подводящий газопровод в областном центре протяженностью 9,3 км. В свою очередь, область осуществляла строительство распределительных газопроводов в населенных пунктах, газификацию квартир и домовладений, перевод котельных на газовое топливо. Сегодня газ поступает в 12 из 24 районов области. Проблематичной пока остается газификация восточных районов из-за отсутствия подводящего газопровода высокого давления. Рассматривается возможность строительства магистрального газопровода – отвода с подключением его в восточной части области к проходящему по территории Тюменской области газопроводу Тюменская область – Омск. И мы будем прилагать все усилия, чтобы и в восточные районы природный газ пришел в дома и котельные. Нам нужен магистральный газопровод, который мы не можем строить. Вы же понимаете, сколько он стоит. Сейчас строим еще газопровод Шумиха – Мишкино –Юргамыш, уже 500 млн. из областного бюджета потратили. Когда срок окупаемости проекта посчитали, вышло около 30 лет. Потому что наши потребители – это бабушки в деревнях, у них расходы газа минимальны, и, следовательно, дохода от них нет в отличие, скажем, от такого потребителя, как металлургический комбинат, где задвижку газовую открыл – и пошла прибыль. Но у нас в каждом населенном пункте сотни людей, многие из них пенсионеры. И они тоже хотят жить в нормальных условиях, в теплых комфортных домах. А ведь нам хочется не только газом заниматься, а и города благоустраивать, асфальт хороший положить, гранитные поребрики. Да и ледовые Дворцы строить, я же спортсмен в жизни – играл в гандбол.
– А что же раньше этого не делали?
– В советское время было так: если население областного центра 300 тыс. человек, значит, оперный театр ему не положен, музыкальный театр не положен, цирк не положен и ледовый Дворец не положен – все не положено. А нам ведь тоже хочется, чтобы наши ребятишки в цирк ходили. А мне говорят: в Челябинске и Свердловске все уже построили, а вам зачем? Вам надо – вы сами и стройте. Вот и построили ледовый Дворец – ходил тогда по Москве, бился: помогите, дайте денег – никто не дал. Но мы в области поднапряглись, все в кучу сложили и построили небольшой, на 3,5 тыс. мест. Но команда наша играет в высшей лиге, 400 пацанов в спортивной школе, 400 девчонок и парней занимаются фигурным катанием. Дворца уже не хватает, ночные катания мы организовали – всю ночь напролет молодежь там катается. Построили за 120 млн. руб., не за 120 млн. долларов, как в некоторых субъектах. Да, он не изысканный, но там есть лед, раздевалки, буфет, душевые и есть возможность провести крупное мероприятие. Ну и хватит нам пока – не до жиру, но есть куда пойти. Сейчас строим Дворец спорта. Тоже сами, на свои деньги. А потом будем строить еще один плавательный бассейн.
– Олег Алексеевич, можно подумать, что у вас не область, а рай на земле…
– Если губернатор сидит и посыпает голову пеплом, то зачем такой губернатор! Кому он нужен, если только и делает, что ноет: это плохо, тут болит, тут тоже болит, одно место не болит, и то позавидовали. У меня есть и силы, и желание работать, а получится или нет – судить президенту. Я когда-то сам выступал за назначение руководителей регионов главой государства, потому что, только работая в одной упряжке, на одни цели и задачи, можно достичь результата. И сегодня цель одна, простая и понятная на любом уровне – люди должны жить лучше.
Ещё новости по теме:
15:42
13:00
12:00