МВФ, который мы будем любить?
Кризис все-таки оказал значительное влияние на Международный валютный фонд. Всего несколько месяцев назад это важное, однако, многими нелюбимое учреждение, выполнявшее роль послевоенного ориентира глобального экономического порядка, казалось совершенно бесполезным.
Об этом пишет Project Synicate.
МВФ долгое время был неким «мальчиком для битья» как для «левых», так и для «правых» – для первых из-за акцента Фонда на финансовой прямоте и экономической ортодоксальности, а для вторых - из-за своей роли помощника нуждающимся странам. Развивающиеся страны неохотно прислушивались к его советам, в то время как передовые нации игнорировали его советы, поскольку не нуждались в деньгах. В мире, где потоки частного капитала значительно превышали ресурсы Фонда, МВФ начал казаться анахронизмом.
А когда некоторые из наиболее крупных должников МВФ (Бразилия и Аргентина) начали несколько лет назад досрочно выплачивать свои долги, при этом новыми заемщиками даже и не пахло, начало складываться впечатление, что только что в гроб был вбит последний гвоздь. Казалось, что МВФ вскоре останется без доходов, вдобавок к потере своего raison d’кtre (смысла существования) . Бюджеты Фонда сокращались, а сам он начал уменьшаться в размерах, и, несмотря на то, что МВФ получал определенные новые обязанности, его решения – в особенности контроль над «валютными манипуляциями» - были в значительной степени несущественными.
Однако кризис вселил в МВФ энергию. С опытным управляющим директором, Домиником Штросс-Каном, Фонд стал одним из немногих официальных агентств идущих впереди – а не позади - событий. Он моментально переквалифицировался на предоставление быстро выплачиваемой экстренной кредитной линии странам с «разумной» политикой. Он пылко отстаивал установление глобального финансового стимула в размере 2% от глобального ВНП – позиция, которая является особенно необычной, учитывая его традиционный консерватизм во всех финансовых вопросах. А в преддверии саммита «Большой 20» в Лондоне, он полностью пересмотрел свою кредитную политику, уменьшив роль традиционной условности и облегчив странам возможность получения ссуд.
Еще более значительным является тот факт, что после встречи в Лондоне МВФ стал располагать гораздо большими ресурсами, а так же получил новые обязанности. «Большая 20» пообещала утроить кредитоспособность Фонда (с 250 миллиардов до 750 миллиардов долларов), выпустить 250 миллиардов долларов новых Специальных прав заимствования (резервный актив, состоящий из корзины главных валют), и позволить Фонду делать займы на фондовых рынках (чем он никогда не занимался) в случае необходимости. МВФ также был определен в качестве одно из двух ведущих агентств - наряду с расширенным Форумом финансовой стабильности (переименованным недавно в Совет финансовой стабильности) – ответственных за предварительное предупреждение о макроэкономических и финансовых рисках и разработку соответствующей рекомендационной политики.
Еще одной хорошей новостью является тот факт, что Европа, наконец, отказалась от права назначать управляющего директора МВФ (как это сделала и Америка в отношении своего права назначать президента Всемирного банка). Эти высшие должностные лица теперь будут избираться «на основе открытого, прозрачного и основанного на заслугах избирательного процесса». Это приведет к более качественному управлению (хотя правление Штраус-Канна было просто образцовым), и увеличит легитимность обоих учреждений в глазах развивающихся стран.
Таким образом, МВФ сегодня вновь оказался в центре экономической вселенной. Как он решит использовать свою вновь обретенную власть?
Самый большой риск заключается в том, что он в очередной раз может сам себя перехитрить и переиграть. Именно это случилось во второй половине 1990-ых годов, когда МВФ начал выступать за либерализацию счета капиталовложений, применяя сверх-строгие финансовые санкции во время азиатского финансового кризиса, и когда МВФ единолично попытался изменить азиатские экономические системы. С тех пор Фонд признал свои ошибки во всех этих областях. Однако еще неизвестно, были ли уроки усвоены полностью, и будет ли у нас более добрый и более мягкий МВФ, вместо твердого доктринера.
Воодушевляет тот факт, что развивающиеся страны почти наверняка получат больше возможностей высказаться относительно управления Фондом. Это поможет гарантировать, что к взглядам более бедных наций в будущем отнесутся с большим сочувствием.
Однако если просто дать развивающимся странам больше прав на участие в голосовании, то к большой разнице это не приведет, если только организационная культура МВФ также не будет изменена. Фонд укомплектован большим количеством замечательных экономистов, которым недостает связи (и оценки) с реалиями стран с которыми они работают. Их профессиональная экспертиза основана на особенностях ученых степеней, а не на их достижениях в практическом формировании политики. Это приводит к появлению высокомерия и ощущению самодовольного превосходства по отношению к их коллегам – высокопоставленным политикам, которым необходимо уравновешивать множественные и сложные политические процессы.
Противостояние такому положению вещей потребует от главных лидеров МВФ превентивных усилий при найме, укомплектовании персоналом и продвижении по служебной лестнице. Одна из опций могла бы заключаться в том, чтобы существенно увеличить число средних карьерных новичков с практическим опытом в развивающихся странах. Это сделало бы персонал МВФ более осведомленным относительно ценности местных знаний, связанных с теоретической экспертизой.
Другая стратегия заключалась бы в перемещении части сотрудников, включая тех, кто работает в функциональных отделах, в «региональные офисы» по месту работы. Такое решение, вероятно, встретило бы значительное сопротивление со стороны сотрудников, которые привыкли к льготам Вашингтона, округа Колумбия. Тем не менее, не существует лучшего способа оценить роль контекста, чем самому пожить в нем. Всемирный банк, который принял участие в подобной децентрализации долгое время назад, улучшил, в результате, качество обслуживания своих клиентов (не столкнувшись при этом с трудностями найма наиболее талантливых специалистов).
Для МВФ это чрезвычайно важный момент. Международное сообщество оказывает огромное доверие суждениям Фонда и его работе. Чтобы заполучить это доверие полностью, МВФ потребуется провести внутренние реформы.
Об этом пишет Project Synicate.
МВФ долгое время был неким «мальчиком для битья» как для «левых», так и для «правых» – для первых из-за акцента Фонда на финансовой прямоте и экономической ортодоксальности, а для вторых - из-за своей роли помощника нуждающимся странам. Развивающиеся страны неохотно прислушивались к его советам, в то время как передовые нации игнорировали его советы, поскольку не нуждались в деньгах. В мире, где потоки частного капитала значительно превышали ресурсы Фонда, МВФ начал казаться анахронизмом.
А когда некоторые из наиболее крупных должников МВФ (Бразилия и Аргентина) начали несколько лет назад досрочно выплачивать свои долги, при этом новыми заемщиками даже и не пахло, начало складываться впечатление, что только что в гроб был вбит последний гвоздь. Казалось, что МВФ вскоре останется без доходов, вдобавок к потере своего raison d’кtre (смысла существования) . Бюджеты Фонда сокращались, а сам он начал уменьшаться в размерах, и, несмотря на то, что МВФ получал определенные новые обязанности, его решения – в особенности контроль над «валютными манипуляциями» - были в значительной степени несущественными.
Однако кризис вселил в МВФ энергию. С опытным управляющим директором, Домиником Штросс-Каном, Фонд стал одним из немногих официальных агентств идущих впереди – а не позади - событий. Он моментально переквалифицировался на предоставление быстро выплачиваемой экстренной кредитной линии странам с «разумной» политикой. Он пылко отстаивал установление глобального финансового стимула в размере 2% от глобального ВНП – позиция, которая является особенно необычной, учитывая его традиционный консерватизм во всех финансовых вопросах. А в преддверии саммита «Большой 20» в Лондоне, он полностью пересмотрел свою кредитную политику, уменьшив роль традиционной условности и облегчив странам возможность получения ссуд.
Еще более значительным является тот факт, что после встречи в Лондоне МВФ стал располагать гораздо большими ресурсами, а так же получил новые обязанности. «Большая 20» пообещала утроить кредитоспособность Фонда (с 250 миллиардов до 750 миллиардов долларов), выпустить 250 миллиардов долларов новых Специальных прав заимствования (резервный актив, состоящий из корзины главных валют), и позволить Фонду делать займы на фондовых рынках (чем он никогда не занимался) в случае необходимости. МВФ также был определен в качестве одно из двух ведущих агентств - наряду с расширенным Форумом финансовой стабильности (переименованным недавно в Совет финансовой стабильности) – ответственных за предварительное предупреждение о макроэкономических и финансовых рисках и разработку соответствующей рекомендационной политики.
Еще одной хорошей новостью является тот факт, что Европа, наконец, отказалась от права назначать управляющего директора МВФ (как это сделала и Америка в отношении своего права назначать президента Всемирного банка). Эти высшие должностные лица теперь будут избираться «на основе открытого, прозрачного и основанного на заслугах избирательного процесса». Это приведет к более качественному управлению (хотя правление Штраус-Канна было просто образцовым), и увеличит легитимность обоих учреждений в глазах развивающихся стран.
Таким образом, МВФ сегодня вновь оказался в центре экономической вселенной. Как он решит использовать свою вновь обретенную власть?
Самый большой риск заключается в том, что он в очередной раз может сам себя перехитрить и переиграть. Именно это случилось во второй половине 1990-ых годов, когда МВФ начал выступать за либерализацию счета капиталовложений, применяя сверх-строгие финансовые санкции во время азиатского финансового кризиса, и когда МВФ единолично попытался изменить азиатские экономические системы. С тех пор Фонд признал свои ошибки во всех этих областях. Однако еще неизвестно, были ли уроки усвоены полностью, и будет ли у нас более добрый и более мягкий МВФ, вместо твердого доктринера.
Воодушевляет тот факт, что развивающиеся страны почти наверняка получат больше возможностей высказаться относительно управления Фондом. Это поможет гарантировать, что к взглядам более бедных наций в будущем отнесутся с большим сочувствием.
Однако если просто дать развивающимся странам больше прав на участие в голосовании, то к большой разнице это не приведет, если только организационная культура МВФ также не будет изменена. Фонд укомплектован большим количеством замечательных экономистов, которым недостает связи (и оценки) с реалиями стран с которыми они работают. Их профессиональная экспертиза основана на особенностях ученых степеней, а не на их достижениях в практическом формировании политики. Это приводит к появлению высокомерия и ощущению самодовольного превосходства по отношению к их коллегам – высокопоставленным политикам, которым необходимо уравновешивать множественные и сложные политические процессы.
Противостояние такому положению вещей потребует от главных лидеров МВФ превентивных усилий при найме, укомплектовании персоналом и продвижении по служебной лестнице. Одна из опций могла бы заключаться в том, чтобы существенно увеличить число средних карьерных новичков с практическим опытом в развивающихся странах. Это сделало бы персонал МВФ более осведомленным относительно ценности местных знаний, связанных с теоретической экспертизой.
Другая стратегия заключалась бы в перемещении части сотрудников, включая тех, кто работает в функциональных отделах, в «региональные офисы» по месту работы. Такое решение, вероятно, встретило бы значительное сопротивление со стороны сотрудников, которые привыкли к льготам Вашингтона, округа Колумбия. Тем не менее, не существует лучшего способа оценить роль контекста, чем самому пожить в нем. Всемирный банк, который принял участие в подобной децентрализации долгое время назад, улучшил, в результате, качество обслуживания своих клиентов (не столкнувшись при этом с трудностями найма наиболее талантливых специалистов).
Для МВФ это чрезвычайно важный момент. Международное сообщество оказывает огромное доверие суждениям Фонда и его работе. Чтобы заполучить это доверие полностью, МВФ потребуется провести внутренние реформы.