"Все цыплята делают это".
Производство домашней птицы в Ленинградской области является одним из самых успешных видов животноводства. Однако, по мнению финских экспертов, резкое наращивание производства не сопровождается надлежащими природоохранными мероприятиями.
В 1960-х годах эксперты ЦРУ разработали датчики, позволяющие выслеживать партизан на "тропе Хошимина" - в джунглях на пути из Северного Вьетнама в Южный. Устройства нужно было замаскировать так, чтобы враг не испытывал ни малейшего желания их потрогать и исследовать, поэтому сенсоры сделали похожими на тигриные экскременты. Действительно, у большинства людей навоз и помет вызывают брезгливое ощущение, хотя наши предки с незапамятных времен использовали их в качестве удобрений.
Переход к промышленному земледелию потребовал внесения в почву все большего количества минеральных веществ, и на смену естественным удобрениям пришли химические. Для многих современных птицефабрик хранение и утилизация помета стали серьезнейшей проблемой, которая грозит превратиться в экологическое бедствие. Помет не утилизируется, а складируется в накопителях, откуда нередко попадает в грунтовые воды и близлежащие водоемы. Владельцы птицефабрик предпочитают отделываться штрафами, откладывая кардинальное решение проблемы до лучших времен. Лишь немногие из них осмеливаются внедрять передовой опыт Скандинавских стран, где птицеводы научились делать деньги не только на мясе и яйцах, но и на отходах производства.
Гигантомания в птичниках.
Современные птицефабрики - это гигантские производства, которые совсем не похожи на традиционные подсобные и фермерские хозяйства. Вот как описывает их профессор биоэтики Принстонского университета Питер Сингер: "В птичнике вы обнаружите до 30 тыс. цыплят. Национальный совет по производству цыплят - торговая ассоциация индустрии по производству курятины США - рекомендует следующую плотность: 85 квадратных дюймов в расчете на птицу - это примерно стандартный лист писчей бумаги. Когда цыплята достигают рыночного веса, весь пол укрыт птицами. Ни один цыпленок не может перемещаться так, чтобы не толкать других. При производстве яиц куры-несушки практически вообще не могут двигаться, поскольку их заточают в проволочные клетки, составляемые ярусами одна над другой".
П. Сингер является противником промышленного животноводства, но ни в США, ни в России птицеводы не собираются отпускать цыплят на вольные хлеба. Птицеводство становится все более интенсивным: если раньше бройлер выращивался за 42 дня, то теперь этот срок сократился. Такой эффективностью можно гордиться, если одновременно предприятия начинают уделять больше внимания экологии. Чего в России, и в частности в Ленинградской области, не происходит.
В прошлом году Министерство окружающей среды Финляндии финансировало исследование проблем птицеводства в Ленинградской области, которое было поручено консалтинговой компании Skanagri Finland. К работе были привлечены финские и российские эксперты. Основная цель исследования - получить объективную картину экологической обстановки на птицефабриках. Как отмечают эксперты, значительная часть необходимой информации осталась вне их поля зрения, что птицеводы объяснили "коммерческой тайной". Тем не менее рабочая группа предложила внедрить на областных производствах комплекс мер, основанных на современных достижениях биотехнологии и биоэнергетики.
По словам Эско Сеппяля, куратора в МИД Финляндии программы исследования птицеводческих предприятий Ленобласти, "на птицефабриках Ленобласти около 20 млн кур, тогда как в Финляндии их всего 3,4 млн. Фабрики сконцентрированы в очень небольшом по площади районе, что влечет за собой негативные последствия. Два очень крупных предприятия расположены на берегу Ладожского озера, еще несколько - в непосредственной близости от Финского залива. Эти птицефабрики производят в год около 800 тыс. т помета. По нашим подсчетам, в этом объеме содержится около 3 тыс. т фосфора и 14 тыс. т азота, примерно 10% этих химических веществ попадает в Финский залив, что представляет серьезную экологическую угрозу.
Как правило, в западных странах птицефабрикам принадлежат достаточно большие земельные угодья, где они могут "раскидывать" помет, однако в Ленобласти нет такой возможности, поскольку земли недостаточно. По европейским нормам на гектар может приходиться не более 20 кг фосфора, если мы подсчитаем, какова площадь земли областных птицефабрик, окажется всего 4% от необходимой нормы. Большинство из них были построены в 1970-х годах. Тогда власти, видимо, не принимали в расчет экологический фактор. Яйца и мясо были важнее. Думаю, что сейчас власти не разрешили бы строительство такого количества птицефабрик на такой небольшой территории.
Рссийское экологическое законодательство во многом даже строже, чем западное, однако можно заплатить штраф и избежать санкций. Это, на наш взгляд, главная проблема. Строгие законы существуют, но их никто не исполняет и никто не добивается, чтобы они выполнялись. Даже руководство птицефабрик понимает, что с этим надо что-то делать, но на практике пока ничего не происходит.
Сейчас Министерство окружающей среды Финляндии и NEFCO (межгосударственный орган северных стран, финансирующий экологические программы за границей) ищут подходящие программы и проекты, чтобы предоставить птицефабрикам средства на переработку отходов и тем самым остановить загрязнение залива. Кроме того, планируется выбросы парниковых газов. Объемы выбросов теперь представляют для нас особый интерес, поскольку недавно в России появилось новое законодательство, регламентирующее эту сферу.
Правда, закон о сокращении эмиссий в рамках Киотского протокола довольно запутанный и, по нашему мнению, порождает больше проблем, чем решений. В процесс вовлечено слишком много инстанций: если мы собираемся делать совместный проект, то он должен пройти согласование в Министерстве экономического развития и торговли, а также на местном уровне, и все они могут этот проект "зарубить". Таким образом, создается высокий риск для западных инвесторов. Сейчас мы пытаемся найти птицефабрики, с которыми можно было бы осуществить подобные совместные проекты. Мы уже нашли четыре.
Вариантов решения проблемы несколько. Выбор зависит от размера птицефабрики. Пока мы хотим привлечь механизм Киотского протокола. Финляндия может купить квоты у России. Но, согласно российским законам, Россия не торгует квотами, а обменивает их при реализации проектов, сокращающих выбросы парниковых газов. Нам видится такое решение: мы находим птицефабрику, строим установку, которая производит тепло, сжигая помет. За наши деньги получаем квоты выбросов CO2. Во сколько обойдется такой проект, пока говорить рано, подсчеты мы будем проводить с нашими российскими коллегами.
Можно попытаться реализовать и финский опыт: у наших птицефабрик достаточно большие земельные угодья, чтобы производить из помета компост, а затем удобрять им почву. Кроме того, у нас есть компания BioLan, которая производит из помета садовое удобрение. Оно пользуется большой популярностью у финских садоводов. Это очень конкурентоспособный продукт, он предназначен именно для частных садоводов. BioLan начал работать с российскими компаниями в 1997 году, но осуществлению планов помешал кризис 1998 г. В конце 2005 г. руководство нескольких областных птицефабрик, пытаясь найти решение проблемы, посетило BioLan. Однако объем производимых отходов местных птицефабрик несопоставим с финскими масштабами. Все не могут компостировать помет и производить из него удобрения: на подобное количество продукта просто не найдется покупателей. Необходим избирательный подход.
В рамках Северного измерения создан специальный фонд поддержки экологических программ, в котором можно получить гранты. Но я думаю, что птицефабрики - довольно высокодоходные предприятия, продажа яиц и курятины может принести хороший доход. Можно просто привлечь банковские кредиты. Если наш опыт работы с четырьмя "экспериментальными" птицефабриками окажется успешным, мы бы хотели распространить его на другие предприятия. Мы расскажем представителям областной администрации, какую угрозу несет сложившаяся ситуация и какие есть пути решения проблемы. Я думаю, что они и так все знают, однако процесс принятия решений здесь течет очень медленно, особенно это касается вопросов экологии".
В 1960-х годах эксперты ЦРУ разработали датчики, позволяющие выслеживать партизан на "тропе Хошимина" - в джунглях на пути из Северного Вьетнама в Южный. Устройства нужно было замаскировать так, чтобы враг не испытывал ни малейшего желания их потрогать и исследовать, поэтому сенсоры сделали похожими на тигриные экскременты. Действительно, у большинства людей навоз и помет вызывают брезгливое ощущение, хотя наши предки с незапамятных времен использовали их в качестве удобрений.
Переход к промышленному земледелию потребовал внесения в почву все большего количества минеральных веществ, и на смену естественным удобрениям пришли химические. Для многих современных птицефабрик хранение и утилизация помета стали серьезнейшей проблемой, которая грозит превратиться в экологическое бедствие. Помет не утилизируется, а складируется в накопителях, откуда нередко попадает в грунтовые воды и близлежащие водоемы. Владельцы птицефабрик предпочитают отделываться штрафами, откладывая кардинальное решение проблемы до лучших времен. Лишь немногие из них осмеливаются внедрять передовой опыт Скандинавских стран, где птицеводы научились делать деньги не только на мясе и яйцах, но и на отходах производства.
Гигантомания в птичниках.
Современные птицефабрики - это гигантские производства, которые совсем не похожи на традиционные подсобные и фермерские хозяйства. Вот как описывает их профессор биоэтики Принстонского университета Питер Сингер: "В птичнике вы обнаружите до 30 тыс. цыплят. Национальный совет по производству цыплят - торговая ассоциация индустрии по производству курятины США - рекомендует следующую плотность: 85 квадратных дюймов в расчете на птицу - это примерно стандартный лист писчей бумаги. Когда цыплята достигают рыночного веса, весь пол укрыт птицами. Ни один цыпленок не может перемещаться так, чтобы не толкать других. При производстве яиц куры-несушки практически вообще не могут двигаться, поскольку их заточают в проволочные клетки, составляемые ярусами одна над другой".
П. Сингер является противником промышленного животноводства, но ни в США, ни в России птицеводы не собираются отпускать цыплят на вольные хлеба. Птицеводство становится все более интенсивным: если раньше бройлер выращивался за 42 дня, то теперь этот срок сократился. Такой эффективностью можно гордиться, если одновременно предприятия начинают уделять больше внимания экологии. Чего в России, и в частности в Ленинградской области, не происходит.
В прошлом году Министерство окружающей среды Финляндии финансировало исследование проблем птицеводства в Ленинградской области, которое было поручено консалтинговой компании Skanagri Finland. К работе были привлечены финские и российские эксперты. Основная цель исследования - получить объективную картину экологической обстановки на птицефабриках. Как отмечают эксперты, значительная часть необходимой информации осталась вне их поля зрения, что птицеводы объяснили "коммерческой тайной". Тем не менее рабочая группа предложила внедрить на областных производствах комплекс мер, основанных на современных достижениях биотехнологии и биоэнергетики.
По словам Эско Сеппяля, куратора в МИД Финляндии программы исследования птицеводческих предприятий Ленобласти, "на птицефабриках Ленобласти около 20 млн кур, тогда как в Финляндии их всего 3,4 млн. Фабрики сконцентрированы в очень небольшом по площади районе, что влечет за собой негативные последствия. Два очень крупных предприятия расположены на берегу Ладожского озера, еще несколько - в непосредственной близости от Финского залива. Эти птицефабрики производят в год около 800 тыс. т помета. По нашим подсчетам, в этом объеме содержится около 3 тыс. т фосфора и 14 тыс. т азота, примерно 10% этих химических веществ попадает в Финский залив, что представляет серьезную экологическую угрозу.
Как правило, в западных странах птицефабрикам принадлежат достаточно большие земельные угодья, где они могут "раскидывать" помет, однако в Ленобласти нет такой возможности, поскольку земли недостаточно. По европейским нормам на гектар может приходиться не более 20 кг фосфора, если мы подсчитаем, какова площадь земли областных птицефабрик, окажется всего 4% от необходимой нормы. Большинство из них были построены в 1970-х годах. Тогда власти, видимо, не принимали в расчет экологический фактор. Яйца и мясо были важнее. Думаю, что сейчас власти не разрешили бы строительство такого количества птицефабрик на такой небольшой территории.
Рссийское экологическое законодательство во многом даже строже, чем западное, однако можно заплатить штраф и избежать санкций. Это, на наш взгляд, главная проблема. Строгие законы существуют, но их никто не исполняет и никто не добивается, чтобы они выполнялись. Даже руководство птицефабрик понимает, что с этим надо что-то делать, но на практике пока ничего не происходит.
Сейчас Министерство окружающей среды Финляндии и NEFCO (межгосударственный орган северных стран, финансирующий экологические программы за границей) ищут подходящие программы и проекты, чтобы предоставить птицефабрикам средства на переработку отходов и тем самым остановить загрязнение залива. Кроме того, планируется выбросы парниковых газов. Объемы выбросов теперь представляют для нас особый интерес, поскольку недавно в России появилось новое законодательство, регламентирующее эту сферу.
Правда, закон о сокращении эмиссий в рамках Киотского протокола довольно запутанный и, по нашему мнению, порождает больше проблем, чем решений. В процесс вовлечено слишком много инстанций: если мы собираемся делать совместный проект, то он должен пройти согласование в Министерстве экономического развития и торговли, а также на местном уровне, и все они могут этот проект "зарубить". Таким образом, создается высокий риск для западных инвесторов. Сейчас мы пытаемся найти птицефабрики, с которыми можно было бы осуществить подобные совместные проекты. Мы уже нашли четыре.
Вариантов решения проблемы несколько. Выбор зависит от размера птицефабрики. Пока мы хотим привлечь механизм Киотского протокола. Финляндия может купить квоты у России. Но, согласно российским законам, Россия не торгует квотами, а обменивает их при реализации проектов, сокращающих выбросы парниковых газов. Нам видится такое решение: мы находим птицефабрику, строим установку, которая производит тепло, сжигая помет. За наши деньги получаем квоты выбросов CO2. Во сколько обойдется такой проект, пока говорить рано, подсчеты мы будем проводить с нашими российскими коллегами.
Можно попытаться реализовать и финский опыт: у наших птицефабрик достаточно большие земельные угодья, чтобы производить из помета компост, а затем удобрять им почву. Кроме того, у нас есть компания BioLan, которая производит из помета садовое удобрение. Оно пользуется большой популярностью у финских садоводов. Это очень конкурентоспособный продукт, он предназначен именно для частных садоводов. BioLan начал работать с российскими компаниями в 1997 году, но осуществлению планов помешал кризис 1998 г. В конце 2005 г. руководство нескольких областных птицефабрик, пытаясь найти решение проблемы, посетило BioLan. Однако объем производимых отходов местных птицефабрик несопоставим с финскими масштабами. Все не могут компостировать помет и производить из него удобрения: на подобное количество продукта просто не найдется покупателей. Необходим избирательный подход.
В рамках Северного измерения создан специальный фонд поддержки экологических программ, в котором можно получить гранты. Но я думаю, что птицефабрики - довольно высокодоходные предприятия, продажа яиц и курятины может принести хороший доход. Можно просто привлечь банковские кредиты. Если наш опыт работы с четырьмя "экспериментальными" птицефабриками окажется успешным, мы бы хотели распространить его на другие предприятия. Мы расскажем представителям областной администрации, какую угрозу несет сложившаяся ситуация и какие есть пути решения проблемы. Я думаю, что они и так все знают, однако процесс принятия решений здесь течет очень медленно, особенно это касается вопросов экологии".
Ещё новости по теме:
15:42
13:00
12:00