«Не похоже, чтобы прогресс сделал людей счастливыми»

Полный текст выступления сооснователя Apple Стива Возняка в МГУ.

В избранное

В избранном Фото: РИА Новости, Алексей Куденко

7 сентября Стив Возняк приехал в Москву по приглашению руководителя компании Postgres Professional Олега Бартунова. Накануне мероприятия организаторы предложили аудитории в соцсетях сформулировать вопросы для Возняка — лучшие Бартунов задал со сцены.

Сегодня время воплощения самых неожиданных идей: искусственный интеллект, машинное обучение, блокчейн, квантовые компьютеры, интернет вещей. Они меняют общество, экономику и даже взаимоотношения между людьми. Какие технологии поразили вас в последнее время?

Всем в мире интересно, куда мы идем, каковы новые технологии, как они отразятся на продуктах и на стиле жизни. Я смотрю на каждую из перечисленных сфер с большой надеждой.

Хотелось бы верить, что все это улучшит будущее человечества. Есть одна категория, которая уже становится главенствующей — это личные помощники: Amazon Echo, Siri, Cortana или Bixby на телефонах Samsung.

Мне нравится Amazon Echo: не надо нажимать на клавиши, звонить, даже вбивать адрес — можно сразу задавать вопросы. Прошлым вечером я сидел в гостиничном номере и напевал мелодию, которую хочу прослушать. Система распознала, угадала и воспроизвела песню.

Искусственный интеллект — это, пожалуй, самая важная категория из всех, что вы упомянули. Она охватывает все стороны применения информационных технологий.

Когда мы говорим о компьютерах, которые играют в го или в шахматы лучше человека, и находят решения в области больших данных гораздо быстрее человека, это помогает нам осознать, что искусственный интеллект гораздо ближе, чем можно было ожидать.

Мы говорим, что в ряде случаев принимаем за искусственный интеллект лишь симулированный интеллект. Мы говорим о неком кодифицировании и своде правил, но не о процессах, сходных с теми, которые происходят в мозге человека.

Компьютер, который производит миллион операций в секунду, все еще не может решить относительно простую задачу. Мы не знаем, как ту или иню задачу решает человеческий мозг. Наши компьютеры не задумываются о том, какой метод для решения той или иной задачи — лучший. Они ожидают инструкций.

Почему? Потому что мы не знаем, как работает человеческий мозг, как работает наше сознание. Поэтому совершенно очевидно, что строение мозга человека по-прежнему ускользает от нас во всей своей сложности.

Быть может, мы говорим о некой сингулярности — о невозможности наблюдения объекта объектом. С другой стороны, мы не можем говорить об искусственном интеллекте с точки зрения всего комплекса эмоций, чувств и мыслей просто потому, что мы не знаем, как работает мозг. Чтобы появился человеческий мозг, нам по-прежнему нужно девять месяцев.

Я боюсь, что компьютеры научатся любить.

Возможно — в фильме «Она» компьютеры влюбляются. Можем ли мы предположить, что компьютер влюбится в человека или телефон влюбится в другой компьютер?

Кстати, такой была тематика этого фильма — о быстроте реакций и относительно медленных человеческих существах. Тем не менее, теоретически мы не можем опровергать эту возможность.

Может быть, когда-нибудь мы обнаружим связь наших эмоций, ощущений, чувств с тем, что происходит в структурах нашего мозга, и тогда, кто знает, у компьютеров и вычислительных машин тоже появятся такие эмоции.

Мы примерно понимаем, что такое жизнь: какие бывают эмоции, порождающие нашу грусть или радость. Это вещи, которые нас объединяют. Прежде чем рассуждать о компьютерах в этой связи, придется гораздо лучше разобраться в человеческом мозге.

Блокчейн задумывался как универсальный независимый инструмент, чтобы сделать взаимодействие между людьми проще. Верите ли вы в то, что эта технология изменит нашу жизнь, а не растворится в традиционных бюрократических системах?

Очень сложно ответить на ваш вопрос утвердительно или отрицательно. Бюрократические системы сложно понять — особенно с точки зрения математических, инженерных, логических или даже информационных систем.

Технология, безусловно, ведет нас вперед. Бюрократия происходит от желания контролировать и в известном смысле все регулировать. Вполне возможно, что те или иные действия политика могут восприниматься негативно, тогда как великие технологические компании, великий вектор технологии, ведут человечество вперед.

Я участвовал в развитии концепции блокчейна, и мне импонировала его математическая модель. Например, возьмем биткоин. Он определен математическим порогом, и это абсолютно благое начинание, потому что мы живем в стране, которая постоянно печатает деньги. Мне кажется, это не очень хорошо.

Еще мне нравится в блокчейне децентрализация, потому что централизация, как мы знаем, — это основной атрибут любой бюрократии, а блокчейн помогает развивать горизонтальные связи. Стив Возняк, Стив Джобс и первый персональный компьютер Apple

В свое время вы изобрели персональный компьютер. Человечество постоянно усовершенствует различные технологии — в первую очередь, чтобы облегчить жизнь людям. Мы действительно стали делать многие вещи быстрее и проще. Но стали ли мы от этого счастливее и свободнее?

Интересный вопрос. В общем-то я не определяю успешность жизни с точки зрения достижений. Скорее, я определяю ее с точки настроения, насколько я счастлив.

Когда я глубоко задумываюсь об истории, мысленно уходя на сотни или тысячи лет назад, я размышляю о том, стали ли мы счастливее первобытного человека. Думаю, тогда люди были так же счастливы, как сегодня, просто в то время им приходилось выживать.

Когда я был молод, я решил стать инженером. Я думал, что инженеры создают устройства, которые делают нашу жизнь проще. Например, стиральную машину.

Не похоже, чтобы прогресс сделал людей счастливыми, но я уверен, что мы можем сделать жизнь проще. У нас есть сила, которая толкает нас на изобретательство и различные достижения.

Я думаю, что постепенно мы станем счастливее. Мне было всего десять лет, когда я решил стать инженером. Я тогда подумал, что в один прекрасный день человек построит все машины, которые будут работать за него, и это упростит жизнь настолько, что люди будут ходить на работу всего четыре раза в неделю, а не пять.

Но я смотрю по сторонам и вижу, что сегодня в семье из Кремниевой долины должны напряженно работать двое взрослых, чтобы приобрести жилье. А когда я был ребенком, у нас в семье работал всего один человек. И денег хватало на отпуск, на жилье, на еду и так далее. Жить не стало проще.

Технологии меняются, развиваются, но вместе с этим в жизни становится больше стресса, как это ни удивительно. Везде в мире, куда бы я ни поехал, я вижу людей, которые говорят: «Спасибо за эту технологию, она многое значит в моей жизни». Или: «Она делает меня счастливее».

Получается, что у нас есть технологии, компьютеры, мобильные устройства, хороший широкополосный доступ в интернет, возможность воспроизводить аудио и видео. Большинство людей скажут, что они стали счастливее, но сделало ли это нас более независимыми как человеческий род?

Иногда технологии проникают туда, куда им не следует. Мы не станем счастливее, если компьютер будет решать все наши проблемы. Остановить технологическое развитие невозможно — это почти как остановить паровую машину.

Как сегодняшним ИТ-студентам выбрать для себя правильное направление, и что делать людям, которые совсем не разбираются в технологиях?

Прежде чем ответить на этот вопрос, —, а ответить на него сложно, — позвольте рассказать небольшую историю. Когда мы со Стивом Джобсом решили основать Apple, у нас была цель. Мы решили, что хотим создать такую технологию, которая в один прекрасный день сделает незрячих людей равными зрячим людям. Вы знаете, мы почти справились: сегодня все смотрят в свои смартфоны и равноценны незрячим людям. Это, конечно, шутка.

Что нужно надо учить сегодня, чтобы завтра не отстать от темпа жизни? Я скажу так: все люди разные, и обществу нужно разнообразие дисциплин. Я не могу сказать, что всем надо стать только инженерами — кто-то должен писать музыку или пьесы. Здесь нет правильного ответа.

Можно с интересом смотреть на профессии, которые исчезают. Они исчезают не потому, что технологии становятся умнее: скорее они исчезают из-за того, что механика уходит в прошлое.

Сегодня развивается инженерия, и мы можем конструировать огромных роботов, которые занимаются сборкой автомашин. Раньше, если помните, сборка автомобиля на конвейере была человеческой профессией — сегодня уже нет.

Что бы вы ни решили, какую бы вы профессию ни выбрали, станьте лучшим в мире. Как стать лучшим в мире? Станьте лучшим сначала среди своих коллег. Подумайте о тех людях, которые решают такие же задачи, как и вы, делают то же самое, что и вы.

Может быть, они разработали такое же устройство или написали такую же программу. Представьте себе, что примерно миллион человек в год проходит обучение в тех же университетах, слушает те же лекции, читает те же книги, что и вы: у вас одинаковое образование. Подумайте о том, что можете сделать, чтобы стать особенным.

Если вы любите свое занятие, свою профессию, вы сможете стать лучшим в мире. Лично я всегда любил математику. Когда я был в университете, нам всегда задавали решать задачки с первого по тридцать первое упражнение. Я решал до пятидесятой задачи: делал все, что требуется, и еще немного больше.

Не потому что я хотел получить оценку повыше, а потому что любил этот предмет. Когда я стал разработчиком, что в конце концов привело меня к созданию компьютера Apple, то думал об оптимальном проектировании каждого элемента — я стремился стать лучшим.

Практически все, что я создал в своей жизни, было обусловлено следующим мотивом: надо выстроить технологии из небольших кирпичиков — эти кирпичики лягут в основу конечного продукта, но идея должна быть в голове. Как же превратить ее в продукт?

Я думал не только о том, что написано в учебниках — потому всему этому учатся миллионы. Я старался найти альтернативный подход. Допустим, если мне нужно построить устройство с семьюдесятью восемью микросхемами, я думал: «А можно ли сделать меньше микросхем?»

Я тратил ночи напролет, думая об этой задаче. В общем-то, это дало мне репутацию. Но по-настоящему я поверил в себя, пожалуй, только когда стал проектировать компьютеры.

Но в основе всего лежит любовь — любовь к тому, что ты делаешь. Вы заметите это всегда: если специалисты любых дисциплин относятся к любовью к своему делу, то они могут стать лучшими специалистами. Стив Джобс и компьютер Macintosh

Есть такое мнение, что в мире много лет длится кризис великих идей. Какой может быть новая великая цель, и вообще может ли общество обойтись без таких целей?

Сложно сказать о следующей великой идее. Я бы сказал, что это машины, которые очень хорошо имитируют человека, но помогают ему оставаться самим собой.

Я думал, что вы скажете, что большая идея — это узнать, как развивается наша вселенная, как нам пролететь черную дыру и не умереть при этом. Хотим ли мы встретить наших братьев по разуму?

Я согласен, научные исследования — это часть нашей жизни. Такие вопросы интересны всем, не только мне. Я не думаю, что мы непременно получим ответы, если будем заглядывать так далеко и высоко.

Математика и естественные науки объясняют нам смысл новых открытий. Нас это устраивает, но все это так далеко, что мы никогда не побываем на других планетах. Я инженер-практик, мыслю реалистично. Обе ноги у меня на земле — я человек приземленный. Я знаю, что возможно, а что нет.

Я уважаю вашу точку зрения. Вы со Стивом Джобсом делали не просто продукт, а вы делали в каком-то смысле произведение искусства. Технология была для вас возможностью реализовывать свою креативность. Насколько важен во всем, что делаешь, не только технический, но и креативный подход?

Вы знаете, компьютер Apple стал разработкой, благодаря которой за нами закрепилась слава креативных людей. Сегодня часто рассказывают, как в прошлом мы со Стивом Джобсом ставили цели и задачи, но когда мы разрабатывали первый компьютер, то были двадцатилетними ребятами. У нас не было денег, банковского счета, богатых родственников, опыта в бизнесе.

Были только мозги. На самом деле, первые несколько компьютеров я создал сам, еще до того, как об этом узнал Стив Джобс. У меня была мотивация не открыть свою компанию, а дать обществу инструмент, который позволит нам лучше общаться, лучше учить и быть более продуктивными и креативными.

С Apple мы стартовали дважды. Второй старт — это тот компьютер Apple, который вы знаете сегодня. Стив Джобс и я были равноценными партнерами. У нас был инвестор и глава нашего маркетинга Майк Марккула.

Наш третий соучредитель, Марккула был более зрелым человеком, чем мы. Он рассказывал нам со Стивом, как создавать технологичную компанию, каковы должностные функции на разных позициях, что такое маркетинг. Он сам занимался маркетингом и считал, что это важнее, чем инженерная мысль.

Джобс хотел олицетворять успех в жизни, он хотел быть важным. У него не было академической базы или опыта работы, который привел бы его к этому, но он хотел быть на вершине успеха.

Он обходился без технического образования, не знал, из чего состоит начинка компьютера. Он умел пользоваться компьютером, но не был «технарем». Поэтому он решил, что станет бизнесменом и будет лицом Apple.

Я же не хотел быть на виду, общаться с прессой: я вообще был застенчивым. Мне хотелось закрыться в лаборатории и изобретать — создавать идеи и держаться от бизнеса подальше. Но в то же время мне хотелось знать, что из себя представляет бизнес.

Стив общался с каждым человеком в компании и узнавал о каждой грани компании — вот такая была у него роль. Он обращал внимание на маркетинг, на искусство.

Допустим, никому не нравилась фотография, а ему по какой-то причине нравилась. Он очень любил игру на фортепиано, изучал великих композиторов, и вел какие-то эзотерические разговоры о том, как привнести красоту в продукт — вот это была ипостась Стива.

Мы начали с продукта, который стал залогом наших доходов на десять лет вперед. Стив Джобс не был иженеров в классическом смысле, но благодаря ему наша техника стала красивее.

Для меня, пожалуй, речь шла в первую очередь не о том, чтобы люди признали, что у нас великая компания или что у нас отличный бизнес. Меня интересовало мнение других инженеров, моих коллег. Мне хотелось, чтобы они оценили то, что я сделал. Чтобы мои достижения воспринимались как то, что может повести вперед человечество.

Macintosh, несмотря на относительную бизнес-неудачу этого проекта, привел нас к тому, что в отношениях «человек — машина» человек стал важнее. Мы увидели, как Стив Джобс ввел эту идею, как впервые с помощью курсора можно было перемещать объекты по рабочему столу.

Человек не должен был слишком многому учиться, чтобы пользоваться плодами вычислительной машины. Даже с точки зрения терминологии: «Следует ли называть экран — экраном? Экран — это слишком техническое слово. Может быть, стоит назвать его рабочим столом или рабочим полем?», — спорили мы.

Раньше человек должен быть приспосабливать свой образ мыслей под ожидания машины. Именно от этого мы ушли во многих продуктах Apple. Это привело нас к созданию первых графических планшетов. Там мы впервые добавили возможность писать стилусом на экране. Первый графический планшет Apple Newtone

Я помню, как я впервые воспользовался своим планшетом в аэропорту Сан-Франциско. Завершив телефонный звонок, я записал: «Сара — стоматолог, вторник, в два часа дня». Просто чтобы запомнить, что мне нужно сводить дочь к дантисту.

Но когда я нажал на иконку календаря, в программе появилась запись: «Вторник, в два часа дня». Там уже значилось слово «стоматолог», а имя Сара было взято из списка контактов.

Это совершенно изменило мою жизнь. Восприятие мира и восприятие машин через человеческое сознание, приближение человека к машине — пожалуй, одна из важнейших вех этого пути.

Вы много путешествуете с лекциями по всему миру и выступаете перед молодежью. Зачем вы это делаете, и верите ли вы в молодые таланты?

Мысль о ценности образования была привита мне еще в детстве: я был очень молод, юн, и отец говорил мне о важности образования, что оно в той или иной мере станет моей судьбой, позволит жить, обзавестись семьей.

В десять лет я сказал отцу: «Я стану инженером, как и ты, но еще буду и учителем в средней школе». Я полагал, что преподавание для меня станет важной частью.

Уже после успеха Apple я думал вернуться в колледж и инкогнито преподавать там, но мне хотелось оставить возможность сказать собственным детям, что я учился в университете, и это мне помогло.

Обучение не оставляет нас никогда: в беседе с другом, при чтении газетной статьи. Мы необязательно должны учиться в академической среде, и совершенно очевидно, что мысли, которые возникают у нас в самых разных жизненных ситуациях и обстоятельствах, помогают нам везде.

Верите ли вы в молодые таланты?

Я всегда верил в молодых и в важность образования для будущего всего мира. Взять, допустим, собственную семью. Взрослые использовали хорошие компьютеры, а старенькие компьютеры отдавали детям. Так происходит в ряде семей.

Я думаю, что нужно делать прямо наоборот: детям нужно давать самые современные компьютеры. Я верю в молодых.

Когда я изучал психологию и чуть не получил научную степень в этой области, я много интересовался развитием сознания в детском возрасте. В конце концов, я начал раздавать компьютеры в средние школы, и, в общем-то, мне было это достаточно несложно делать.

Если бы я мог позволить себе настоящую жертву, которую, к сожалению, не смог позволить себе в жизни, то стал бы учителем в средней школе, где одиннадцати-, двенадцатилетние детишки внимали бы мне.

Я преподавал восемь лет семь дней в неделю, сам писал конспекты уроков. Я опирался только на свои материалы. Apple хотел даже издавать мои лекции на дисках, но я не стал этого делать, отказался.

Я хотел заниматься преподаванием. До сих пор помню имена своих пятнадцати учеников в каждом из классов, где я был учителем, поэтому для меня всегда было важным общение с молодыми. Мы должны в той мере, в какой можем, оставаться их менторами и помогать им на этом пути.

В школьные годы я уже занимался довольно крупными проектами и получил свои первые лицензии и патенты. Однако в университетские годы очень многое помогло мне развить воображение. Я кодировал каждую программу, и зачастую это выходило за пределы бюджета, который был мне отпущен.

В университетском книжном магазине я скупал книги по программированию на деньги, которые зарабатывал на разных подработках. Это было время интеллектуальной свободы.

В этом я вижу дух университета, и, несмотря на академическую нагрузку, мы не можем забывать о том, что годы университета, годы студенческой жизни способствуют формированию наших ценностей, развитию идей, воображения. Именно в этом возрасте мы обладаем возможностью и способностью думать быстрее и лучшее. В этом возрасте создается фундамент нашей последующей жизни.

В это время у нас больше физической энергии. Мы можем работать далеко за полночь и программировать, думать о решении научных задач. У нас больше сил, если только мы не будем тратить время попусту.

Поэтому я пытаюсь пользоваться каждой возможностью вдохнуть немного энтузиазма в молодых. Думать о том, что мы не пешки в чужой игре, и помнить о том, что идеи замечательны, даже если они не приносят денег. Каждый раз, когда мы решаем задачу, это нас обогащает.

У вас наверняка есть миллион историй про Apple. Расскажите, пожалуйста, историю, которая может быть полезна сегодняшней аудитории.

У меня действительно много историй об Apple, о жизни, много историй о моей дружбе со Стивом Джобсом еще за пять лет до создания компании. Однако я расскажу эпизод из истории Apple, который, может быть, не слишком хорошо известен. У нас был новый компьютер — Apple II. Он считался лучше всех других портативных персональных компьютеров мира.

Мы добавили плату, которая позволяла устройству общаться с другими приборами с помощью модемных звонков по телефонному проводу. Например, включать или выключать свет в комнате.

Я знал, что за этим будущее, но мы еще не создали специальную машину, которая могла бы передавать сигналы по телефонным проводам, и до Apple компания AT&T держала монополию. В США мы не имели права вторгаться в телефонные сети — это было попросту незаконно.

Однако вскоре появился новый антимонопольный закон. Он позволил создавать устройства для модификации телефонных сетей. Тогда я создал службу, позвонив в которую, можно было каждый день услышать новый анекдот.

Это стоило недешево: я мог позволить себе только одну многоканальную телефонную линию. Я тратил почти половину моей месячной оплаты за квартиру. Компьютер рассказывал до двух тысяч анекдотов в сутки.

Я тогда нанял своего друга по имени Джон Дрейпер (один из первых хакеров в истории — vc.ru). У него была репутация человека, который умеет строить системы с анонимными телефонными звонками — он считался настоящим гуру телефонных систем.

А я взял его программу и переделал ее для розыгрышей — вместо пяти тысяч звонков по разным номерам она звонила пять тысяч раз по номеру Стива Джобса.

Я думаю, полиция знала, чем я занимаюсь, но она не стала причинять мне неудобства, потому что я платил за звонки.

Последний вопрос. Смогут ли технологии будущего продлить жизнь человека, скажем, люди будут жить сто, двести, триста лет? Надеетесь ли вы дожить до этого времени?

Не думаю, что победа над очередной болезнью, — например, над инфарктом, — может привести нас к бессмертию. Я не думаю о смерти. К сожалению, это игра с нулевой суммой. Поэтому я не уверен, что мне нужно бессмертие.

Я вполне удовлетворен тем, что мне отпустил Господь. Технологии могут продлить жизнь, но не дадут ещё одну. Я не думаю, что мы стали жить дольше, чем несколько сотен лет назад.

Мы можем позволить себе новые медицинские технологии, но я не уверен, в какой мере они могут привести нас к счастью. Я думаю, что вопрос качества прожитых лет здесь превалирует над их количеством.

#будущее #Apple #Возняк