Почему Россия так часто проигрывает в международных судах
Периодически проигрывают все. Но в итоге выигрывает тот, кто делает из своих проигрышей нужные выводы. Сделает ли их Россия?
Не ради выигрыша
«Не много ли Россия платит нанимаемым иностранным юристам и не много ли они за такие деньги проигрывают?» — такой вопрос возник у многих после публикации данных о соглашении СКР с британской юридической фирмой, представлявшей Россию в широко известном деле Литвиненко. Здесь же уместно вспомнить процесс в Гааге с акционерами ЮКОСа, неудачные экстрадиции, и процесс, который вел еще сам Березовский, и дело «Арктик Санрайз».
Бывает, что Россия проигрывает серьезные судебные процессы на Западе. Но тема участия в международных судебных разбирательствах не так однозначна, как кажется. Иногда юристы нанимаются просто для политических резонансных дел, в которых не участвовать просто нельзя. Самым свежим примером является дело Литвиненко: не участвовать вообще в нем Россия не могла, хотя бы потому, что ей было необходимо получить информацию о происходящем в английском суде.
В современной политической обстановке, да еще по такому резонансному делу вряд ли ктото мог надеяться на то, что можно было бы назвать «выигрышем». Расходы по делу Литвиненко можно списать в графу «выполнение государственных политических функций». Об их обоснованности мы, увы, ничего не узнаем, поскольку информация покрыта российской следственной тайной и британским нормами, защищающими отношения клиентов со своими юристами.
Расходы на «политические» и резонансные дела всегда будут отличаться непрозрачностью и вызывать вопросы и критику. Даже в самых демократических государствах можно найти подобные черные дыры — расходы на некие судебные процессы, имеющие значение для «государственных интересов и национальной безопасности».
Существуют и объективные причины для неудач России в международных судах. Многие дела, особенно касающиеся российской зарубежной собственности и различных долгов, имеют свои корни, подобно известному делу Noga, в «темных» 1990х.
В те годы многие законы принимались с ходу, а контракты на миллиарды подписывались «на коленке». Поскольку с тяжким наследием тех годов никто системно не разбирался, то возникают самые неожиданные конфликты. Причем требования многих истцов основаны на давно уже всеми позабытых законах и непонятно кем подписанных договорах.
Будет ли осуществлена генеральная ревизия всех потенциальных рисков 1990х и 2000х? В текущей политической и экономической ситуации — вряд ли. Следовательно, можно ожидать и новых судов.
Суд «под ключ»
Часто иностранные юридические фирмы нанимаются всевозможными органами и организациями, действующими «от имени» Российской Федерации для того, чтобы просто переложить ответственность. В том же знаменитом деле о $50 млрд ЮКОСа, взысканных с России в Гааге, до сих пор непонятно, кто нанимал юристов на этот процесс, кто давал им инструкции и кто согласовывал соответствующие расходы. Конспирологические теоретики указывают то на Минюст, то на Минфин, то даже на самого вице-премьера Шувалова. Но открыто никто ничего не признает.
Основным принципом отдельных госчиновников в ситуациях с иностранными судебными разбирательствами является нечто вроде «найми и забудь». И с таким подходом неизбежно возникают проблемы в коммуникации между российскими заказчиками и западными подрядчиками.
Подавляющее большинство дел, так или иначе связанных с Россией, изобилует всевозможными логическими несообразностями, юридическими парадоксами и местным колоритом. Никакой юрист, будь он трижды «королевский адвокат», не способен работать при отсутствии внятных инструкций и понятных «исходных материалов».
Поскольку чаще всего заказчик получает документы по делу в других организациях, а там, написав обязательные отписки, уже обо всем забывают, зарубежным юристам приходится до всего доходить исключительно своим умом и с помощью дорогостоящих экспертов.
Стоимость услуг резко возрастает, эффективность падает, в суд предоставляется документ, имеющий очень мало общего с тем, как это действительно происходило лет восемь — десять назад в России. Ответчики (или иные лица) активно возражают, судья видит несообразности, представители Российской Федерации лихорадочно мечутся в поисках инструкций — все заняты и получают свои гонорары. Только результат для России неутешителен.
Возможным разрешением подобной коммуникационно-бюрократической проблемы могло бы стать создание некой комиссии из представителей государственных органов, крупных юридических фирм и адвокатских сообществ, которая бы анализировала необходимость привлечения иностранных консультантов для значимых судебных процессов, а также стоит ли нанять иностранного консультанта совместно с российскими юристами, которые и будут решать коммуникационные проблемы. Так же будут определяться ответственные за процесс и рассматриваться бюджеты. Сейчас это звучит наивно, но вряд ли можно навести порядок в найме иностранных юристов без мнения российского юридического сообщества.
В мировых «юридических джунглях»
И наконец, Россия отнюдь не всегда проигрывает. Просто о российских выигрышах очень не любят писать. Вспомнить хотя бы достаточно удачное выступление России в целом ряде экстрадиционных дел, включая решения французских судов по экстрадиции бывшего министра финансов Подмосковья и известного петербургского банкира из Австрии.
К удачам нанятых Россией юристов можно отнести и дело Пугачева, который в результате активного юридического наступления на него в Великобритании был вынужден тайно переехать во Францию. В конце концов и знаменитое дело Noga Россия не проиграла. Разумеется, если провести подсчет «очков», то он может оказаться отнюдь не в пользу российской стороны и ее юристов. Но это можно пока частично списать на то, что Россия только учится жить в мировых «юридических джунглях».
О выигрышах и проигрышах нанятых Россией юристов в иностранных судах можно сказать одно: периодически проигрывают все. Но в итоге выигрывает тот, кто делает из своих проигрышей нужные выводы. Сделает ли их Россия?
Дмитрий Гололобов, принципал частной практики Gololobov and Co
Не ради выигрыша
«Не много ли Россия платит нанимаемым иностранным юристам и не много ли они за такие деньги проигрывают?» — такой вопрос возник у многих после публикации данных о соглашении СКР с британской юридической фирмой, представлявшей Россию в широко известном деле Литвиненко. Здесь же уместно вспомнить процесс в Гааге с акционерами ЮКОСа, неудачные экстрадиции, и процесс, который вел еще сам Березовский, и дело «Арктик Санрайз».
Бывает, что Россия проигрывает серьезные судебные процессы на Западе. Но тема участия в международных судебных разбирательствах не так однозначна, как кажется. Иногда юристы нанимаются просто для политических резонансных дел, в которых не участвовать просто нельзя. Самым свежим примером является дело Литвиненко: не участвовать вообще в нем Россия не могла, хотя бы потому, что ей было необходимо получить информацию о происходящем в английском суде.
В современной политической обстановке, да еще по такому резонансному делу вряд ли ктото мог надеяться на то, что можно было бы назвать «выигрышем». Расходы по делу Литвиненко можно списать в графу «выполнение государственных политических функций». Об их обоснованности мы, увы, ничего не узнаем, поскольку информация покрыта российской следственной тайной и британским нормами, защищающими отношения клиентов со своими юристами.
Расходы на «политические» и резонансные дела всегда будут отличаться непрозрачностью и вызывать вопросы и критику. Даже в самых демократических государствах можно найти подобные черные дыры — расходы на некие судебные процессы, имеющие значение для «государственных интересов и национальной безопасности».
Существуют и объективные причины для неудач России в международных судах. Многие дела, особенно касающиеся российской зарубежной собственности и различных долгов, имеют свои корни, подобно известному делу Noga, в «темных» 1990х.
В те годы многие законы принимались с ходу, а контракты на миллиарды подписывались «на коленке». Поскольку с тяжким наследием тех годов никто системно не разбирался, то возникают самые неожиданные конфликты. Причем требования многих истцов основаны на давно уже всеми позабытых законах и непонятно кем подписанных договорах.
Будет ли осуществлена генеральная ревизия всех потенциальных рисков 1990х и 2000х? В текущей политической и экономической ситуации — вряд ли. Следовательно, можно ожидать и новых судов.
Суд «под ключ»
Часто иностранные юридические фирмы нанимаются всевозможными органами и организациями, действующими «от имени» Российской Федерации для того, чтобы просто переложить ответственность. В том же знаменитом деле о $50 млрд ЮКОСа, взысканных с России в Гааге, до сих пор непонятно, кто нанимал юристов на этот процесс, кто давал им инструкции и кто согласовывал соответствующие расходы. Конспирологические теоретики указывают то на Минюст, то на Минфин, то даже на самого вице-премьера Шувалова. Но открыто никто ничего не признает.
Основным принципом отдельных госчиновников в ситуациях с иностранными судебными разбирательствами является нечто вроде «найми и забудь». И с таким подходом неизбежно возникают проблемы в коммуникации между российскими заказчиками и западными подрядчиками.
Подавляющее большинство дел, так или иначе связанных с Россией, изобилует всевозможными логическими несообразностями, юридическими парадоксами и местным колоритом. Никакой юрист, будь он трижды «королевский адвокат», не способен работать при отсутствии внятных инструкций и понятных «исходных материалов».
Поскольку чаще всего заказчик получает документы по делу в других организациях, а там, написав обязательные отписки, уже обо всем забывают, зарубежным юристам приходится до всего доходить исключительно своим умом и с помощью дорогостоящих экспертов.
Стоимость услуг резко возрастает, эффективность падает, в суд предоставляется документ, имеющий очень мало общего с тем, как это действительно происходило лет восемь — десять назад в России. Ответчики (или иные лица) активно возражают, судья видит несообразности, представители Российской Федерации лихорадочно мечутся в поисках инструкций — все заняты и получают свои гонорары. Только результат для России неутешителен.
Возможным разрешением подобной коммуникационно-бюрократической проблемы могло бы стать создание некой комиссии из представителей государственных органов, крупных юридических фирм и адвокатских сообществ, которая бы анализировала необходимость привлечения иностранных консультантов для значимых судебных процессов, а также стоит ли нанять иностранного консультанта совместно с российскими юристами, которые и будут решать коммуникационные проблемы. Так же будут определяться ответственные за процесс и рассматриваться бюджеты. Сейчас это звучит наивно, но вряд ли можно навести порядок в найме иностранных юристов без мнения российского юридического сообщества.
В мировых «юридических джунглях»
И наконец, Россия отнюдь не всегда проигрывает. Просто о российских выигрышах очень не любят писать. Вспомнить хотя бы достаточно удачное выступление России в целом ряде экстрадиционных дел, включая решения французских судов по экстрадиции бывшего министра финансов Подмосковья и известного петербургского банкира из Австрии.
К удачам нанятых Россией юристов можно отнести и дело Пугачева, который в результате активного юридического наступления на него в Великобритании был вынужден тайно переехать во Францию. В конце концов и знаменитое дело Noga Россия не проиграла. Разумеется, если провести подсчет «очков», то он может оказаться отнюдь не в пользу российской стороны и ее юристов. Но это можно пока частично списать на то, что Россия только учится жить в мировых «юридических джунглях».
О выигрышах и проигрышах нанятых Россией юристов в иностранных судах можно сказать одно: периодически проигрывают все. Но в итоге выигрывает тот, кто делает из своих проигрышей нужные выводы. Сделает ли их Россия?
Дмитрий Гололобов, принципал частной практики Gololobov and Co