4-го февраля прошли очередные массовые шествия и митинги «За честные выборы» по всей стране. Власти «ответили» оппозиции собранием сторонников на Поклонной горе, а также новой порцией правительственной пропаганды по всем федеральным каналам. В частности, телеканал НТВ в очередной раз отличился и поставил в эфир сюжет «кто такие хомячки Алексея Навального». Уже нет сомнений, что именно Алексей Навальный воспринимается Кремлем как главный раздражитель и потенциальный лидер объединенной оппозиции. Дополнительным фактором общественного признания является встреча популярного блоггера с авторитетными представителями инвестиционного сообщества, в ходе которой Алексей Навальный презентовал свою политическую и экономическую программу. По словам участников «road show», экономические взгляды Навального оказались «путанными». Отчасти они созвучны взглядам системных либералов, выраженным в т.н. «Стратегии-2020», – которую околокремлевские эксперты переписывали в прошлом году для Владимира Путина, создавая внутрисистемную альтернативу ИНСОРовским докладам, писавшимся в то же время под президента Дмитрия Медведева.

Сам Владимир Путин в своей недавней программной статье, опубликованной в «Ведомостях», вынес следующий приговор текущему состоянию российской экономики: «…не гарантирует нам ни стабильности, ни суверенитета, ни достойного благосостояния…», российская промышленность и инфраструктура – неконкурентоспособны, сельское хозяйство – неэффективно. По версии Путина, «Главная проблема – недостаток прозрачности и подконтрольности обществу в работе представителей государства, от таможенных и налоговых служб до судебной и правоохранительной системы. Если называть вещи своими именами, речь идет о системной коррупции». С этой главной проблемой, безусловно, согласился и сам Алексей Навальный, добавив при этом, что центральным элементом этой главной проблемы, элементом, который, в сущности, делает саму проблему неразрешимой, и является Владимир Путин.

В сущности, Путин своими же словами вынес достаточно жесткий приговор своему двенадцатилетнему пребыванию у власти. Его слова, обращенные к подкованной в экономическом отношении аудитории «Ведомостей», диссонируют с «рапортами об успехах», ранее звучавшими в его первой статье, опубликованной в «Известиях». После такой оценки состояния дел в национальной экономике, порядочный европейский политик даже не помышлял бы о том, чтобы оставаться у власти, но Россия – не Европа, и «нацлидер», как ни в чем не бывало, используя админресурс, умело играя на антизападных фобиях значительной части элиты и невежестве значительной части общества в экономических вопросах, сватает себя стране в президенты еще в лучшем случае на шесть, а в худшем — на двенадцать лет.

Между тем, очевидно, что разрозненная оппозиция, объединенная лишь идеей честных выборов и избавления страны от путинской автократии, неспособна пока представить обществу какой-либо позитивной программы действий, в первую очередь – в экономической сфере – и «road show» Навального тому явный пример.

Выбирая между перспективой путинской стабильности в «нефтяной нирване» (пока цена на нефть позволяет в ней находиться), и отсутствием ясных перспектив экономической политики вообще, деловое сообщество выберет хотя бы временную стабильность, отдавая себе, впрочем, отчет в том, что эта стабильность может окончиться в любой момент, и заблаговременно готовясь к этому моменту. Темпы оттока капитала, резко ускорившиеся сразу после выдвижения безальтернативного в рамках последнего съезда Единой России кандидата в президенты Владимира Путина (в бюллетенях для голосования была лишь его фамилия) указывают, в том числе, на такую подготовку.

Связанная и достаточно стройная в логическом отношении экономическая программа сегодня есть только у КПРФ, но программа коммунистов, в которой центральным звеном является национализация, едва ли с энтузиазмом будет воспринята т.н. «средним классом», который сегодня является локомотивом протестного движения. Во-первых, попытка реализации этой программы при том уровне зависимости, в которой сегодня находится Россия от иностранного кредита, импорта оборудования, промтоваров и продовольствия, с высокой вероятностью приведет к тяжелым экономическим последствиям, как минимум – на начальном этапе реализации. Во-вторых, желание перераспределить еще больше сырьевой ренты в государственный и конечный спрос, а именно для этого коммунистам нужна национализация минерально-сырьевой базы, – лишь отсрочка того момента, когда рентноориентированная экономическая модель упрется в жесткие бюджетные ограничения. Причем в национализированные предприятия уже не удастся привлечь частный капитал, который мог бы их модернизировать и повысить их эффективность.

Антисистемной оппозиции нужна внятная экономическая программа, основанная на реалиях существующей российской экономики. Сейчас такой программы нет. Чтобы иметь возможность сформулировать такую программу, необходимо четко сформулировать упомянутые реалии, а для этого, в свою очередь, придется развеять несколько основных достаточно распространенных путинско-медведевских мифов, которые часто фигурируют в официальных комментариях, документах типа президентских «Посланий», а в последнее время легли в основу путинской предвыборной агитации.

Миф №1. Россия сняла с себя долговое ярмо, расплатившись со своими внешними долгами, доставшимися ей в наследство от СССР и «лихих 90-х». Это неверно. В то время как внешний суверенный долг правительства активно гасился, не менее активно росли внешние долги корпоративного сектора, в том числе и аффилированных с правительством банков и корпораций (Газпром, Роснефть, РЖД и проч.). Вот динамика суверенного долга, взятая у Минфина:



А это – динамика совокупного внешнего долга, сопоставленного с резервами Банка России до кризиса 2008-го («Ведомости» 22.12.2008):


Как видно из диаграмм, совокупный внешний долг России оставался примерно постоянным, пока гасились долги суверенные. Когда внешний долг правительства сокращать перестали, а аппетиты растущих банков и корпораций к займам не умерились, внешняя долговая нагрузка пошла вверх. Это было связано со стойким нежеланием Банка России обеспечивать рублевой ликвидностью отечественную экономику, – с момента прихода Игнатьева в ЦБ, и Кудрина в Минфин, денежная эмиссия вновь, как это было до кризиса 1998-го, оказалась, фактически, привязана к экспортным доходам.

Кто-то может возразить, что по долгам частно-корпоративного сектора правительство не отвечает, однако в условиях, когда почти все денежное предложение в стране де-факто создается под залог экспорта, любое крупное корпоративное банкротство рискует обрушить всю экономику, обрушив денежное обращение. Именно под влиянием этой угрозы в 2008-м году правительство было вынуждено спасать крупные олигархические бизнесы за счет кредитов, выданных из своих суверенных резервных фондов. На поддержку рубля средств уже не хватило, и народ заплатил за финансовый кризис девальвацией рубля и последующей инфляцией.

Привязка значительной части национального денежного предложения к экспорту, когда ЦБ таргетирует валютный курс таким образом, чтобы обеспечить покрытие своими международными резервами денежной базы или даже значительной части денежной массы – уязвимое место практикующих такую привязку экспортно-ориентированных экономик. В сущности, Россия снова угодила в ту же ловушку, что и в 1998-м году, только в более мягкой форме – кризис был смягчен «количественным смягчением» со стороны ФРС США. Если вспомнить кризис 1997-1998 в Азии, то правительство Кореи, будучи вполне платежеспособным, тем не менее, было вынуждено прогарантировать долги крупных корпораций, и, как следствие, обесценить свою национальную валюту. Это было сделано для сохранения стабильности денежного обращения и инвестиционного рейтинга. С точки зрения национальной финансовой безопасности нет существенной разницы между суверенным долгом правительства, долгом государственной корпорации типа Сбербанка, РЖД или Газпрома, и долга просто крупной системообразующей корпорации типа Русала или Норникеля.

Возвращаясь к рассматриваемому мифу, можно констатировать, что Россия как была, так и остается крупным должником перед Западом, и импортером капитала, – совокупный долг страны сегодня, в отличие от предкризисного времени, превышает хеджирующие его международные резервы Банка России. При этом внешние займы финансируют как экспортно-импортные операции, так и основную деятельность корпораций, но при этом привлеченного капитала крайне редко хватает на инвестиции в развитие. Производительность труда в российской экономике не росла даже в годы профицита федерального бюджета, хотя в это время проводить модернизацию можно было максимально безболезненно. Даже добывающая отрасль в максимально успешные годы фактически не проводила модернизацию, причем именно в добывающей отрасли один из самых высоких коэффициентов износа основных фондов. Советское наследие эксплуатировалось и продолжает эксплуатироваться наизнос, причем, зачастую, в долг, невзирая на высокие показатели выручки.