Экс-премьер министр Франции: Франция должна возвратиться в свои бывшие колонии. Но в новом качестве
Насколько сложно стереть из памяти людской воспоминания о себе как о колониальной державе? Тунис является независимым на протяжении 55 лет, а Кот-д"Ивуар 51 год, однако до сих пор Франция все еще продолжает играть важную роль в этих странах. И, естественно, многие африканцы сомневаются в том, что Франция принимает участие в жизни этих стран исключительно для того, чтобы защитить несколько тысяч своих граждан, а не свои экономические и стратегические интересы, которые являются пренебрежимо малыми для Туниса и практически нулевыми для Кот-д’Ивуара. Об этом пишет в статье под названием "Французы возвращаются", опубликованной в Project Syndicate, экс-премьер Франции Мишель Рокар.
Тот урон, который годы рабства и колониализма причинили этим странам, до сих пор является мощным наследием. И хотя уже на протяжении многих десятилетий они ведут дела самостоятельно, Франция все еще возлагает на себя обязательство поддерживать с ними дружбу, что не дает ей забывать о прошлом и требует от нее определенного образца поведения.
У Кот-д’Ивуара большие возможности для развития сельского хозяйства (вместе с запасами золота, алмазов и железа), в Тунисе большие залежи фосфатов, а в Ливии – нефти, и во всех трех этих странах относительно умеренный климат. Но ни в одной из них не наблюдается экономического взлета после приобретения независимости. Почему?
Французский историк и социолог Эммануэль Тодд, утверждал, что повсеместно в мире экономический взлет обычно происходит спустя 50-70 лет после того, как 50% населения становится грамотным. Более того, чем выше средний возраст выхода замуж женщин, тем быстрее распространяется грамотность. Чем больше времени женщина живет одна и приобретает знания, тем сильнее ее желание и способность передать их своим детям.
Северная Германия и южная Скандинавия были первыми регионами, в которых наблюдалась массовая грамотность. И через несколько десятилетий после этого, последовало ускоренное экономическое развитие. В этих странах средний возраст выхода женщин замуж составляет порядка 23 лет. В арабском мире и в большинстве стран Африки женщины выходят замуж в возрасте около 15 лет.
Тунис, Египет и Ливия это три явных примера массового народного гнева против экономической недоразвитости и диктаторских режимов, которые вполне оправданно обвиняются в этом. Основное различие между этими тремя странами заключается в том, что в Тунисе и в Египте экономическое развитие продвинулось настолько далеко, чтобы там вырос класс мелких торговцев и живущий на зарплату средний класс, которые инициировали восстание, причем количество этих людей было достаточным для того, чтобы добиться успеха – по крайней мере, что касается свержения диктаторов.
В Ливии ситуация совершенной иная. Гнев здесь подчитывается нищетой и недостатком продуктов питания, и источником гнева является народ, а не буржуазия. Силы сопротивления здесь слишком ограничены, в то время как военные, которые являются ключевым инструментом в создании социального прогресса для бедноты остаются верны диктатору. Сами по себе повстанцы не могли достичь успеха, и это было понятно с самого начала, и было ожидаемо, что в этой стране будут происходить ужасные кровавые репрессии.
Что касается Кот-д’Ивуара, то он ничем не похож на упомянутые страны Северной Африки: все проблемы здесь носят исключительно местный, этнический и религиозный характер. Первый президент республики, Феликс Уфуэ-Буаньи был избран в 1960 году, когда страна обрела независимость. И оставался у власти до своей смерти, в 1993 году – и ему удавалось создавать правительство, в котором бы присутствовали представители всех племен, а также соблюдать баланс между живущими на юге католиками и северными мусульманами.
Генри Конан Бедье, который стал президентом после Буаньи, не имел ни таланта, ни смелости предыдущего президента. Бедье основал свою власть в стране на поддержке католической общины, а в его правительство формировалось из представителей избранных племен. Он также придумал предоставляющую легитимность концепцию ивуарийской идентичности, согласно которой северные мусульмане считаются иностранцами, поскольку их племена также живут на территории Мали и Буркина-Фасо.
Такая политика привела к скрытому конфликту в стране, а затем последовал военный переворот 1999 года, когда к власти пришел генерал Роберт Геи. Геи пробыл у власти 3 года, и после его убийства в 2002 году конфликтующие стороны страны встали на путь гражданской войны.
И в такой напряженной обстановке кандидату Севера, Алласану Уаттаре, мусульманину и бывшему старшему чиновнику Международного валютного фонда, не позволили участвовать в президентских выборах 2005 года. Победитель на этих выборах, представитель Юга Лоран Гбагбо, впоследствии отказался уступить власть после своего поражения Уаттару на выборах в 2010 году, что привело к началу жестокого конфликта и породило страх перед возможностью начала длительной гражданской войны, способной закончится геноцидом.
В обоих случаях, в Ливии и в Кот-д"Ивуаре, массовое убийство гражданского населения было предсказуемо. В обоих случаях в Париже и других столицах встал вопрос о том, следует ли вмешиваться в дела этих стран. И в обоих случаях Франция была явно заинтересована в том, чтобы не проводить интервенцию, для того чтобы скорее стереть из памяти народов воспоминания об их колониальном прошлом (это больше относится к Кот-д’Ивуару, поскольку в Ливии европейской страной-колонизатором была Италия). Но десятки тысяч французских граждан живут в Кот-д"Ивуаре, и Франция обязана была их защитить.
В Ливии необузданная жесткость полковника Муаммара аль-Каддафи привела к тому, что ситуация попала под юрисдикцию Совета Безопасности ООН, и недавно ООН объявила об «обязательстве по защите» гражданского населения, которому угрожает их собственное правительство. В настоящее время гражданское население Ливии находится под защитой международного права. И такие действия могли быть предприняты только после принятия решения на международном уровне. В действительности, голос Ливана в пользу военной интервенции в Ливии не только усилил легитимность этого решения, но также позволил начать подозревать, что даже Иран осуждает жестокость Каддафи.
После принятия решения об интервенции Франция, которая располагает самыми большими вооруженными силами в Средиземноморье, увы, стала наиболее заметной среди осуществляющих интервенцию стран к ней присоединились еще несколько стран, в том числе Великобритания и Соединенные Штаты. К сожалению, до настоящего времени отсутствует единогласная международная солидарность относительно вооруженной защиты находящегося под угрозой расправы населения.
Опасность заключается в том, что у населения большинства стран Африки имеются подозрение, что бывшие империалисты все еще остаются империалистами, что может создать ощущение того, что разработка международного права в этом направлении, это лишь просто форма оказания силового давления. И это даже четче видно в случае с Кот-д"Ивуаром, где именно ООН требовала, чтобы Франция, войска которой присутствуют в Кот-д’Ивуаре, исполнила резолюцию, которая признала Уаттару в качестве избранного президента и Гбагбо как узурпатора. Франция выполнила свою работу довольно хорошо, оставив, например, функцию ареста Гбагбо силам Уаттары. Благодаря этому удалось избежать гражданской войны.
В действительности, глупо полагать, что Франция пытается восстановить свою несуществующую империю. Канувший в лету империализм больше не имеет смысла. Сегодняшние реальные проблемы значительно отличаются от тех, что существовали во времена колониальных империй, и их надо решать в другой манере, а не так, как в эпоху империализма. В настоящее время, в действительности, необходимо чтобы большинство мирового населения было убеждено в том, что существует необходимость в создании эффективной международной системы слежения, которая будет заниматься вопросами поддержанием мира и обеспечения прав человека.
Тот урон, который годы рабства и колониализма причинили этим странам, до сих пор является мощным наследием. И хотя уже на протяжении многих десятилетий они ведут дела самостоятельно, Франция все еще возлагает на себя обязательство поддерживать с ними дружбу, что не дает ей забывать о прошлом и требует от нее определенного образца поведения.
У Кот-д’Ивуара большие возможности для развития сельского хозяйства (вместе с запасами золота, алмазов и железа), в Тунисе большие залежи фосфатов, а в Ливии – нефти, и во всех трех этих странах относительно умеренный климат. Но ни в одной из них не наблюдается экономического взлета после приобретения независимости. Почему?
Французский историк и социолог Эммануэль Тодд, утверждал, что повсеместно в мире экономический взлет обычно происходит спустя 50-70 лет после того, как 50% населения становится грамотным. Более того, чем выше средний возраст выхода замуж женщин, тем быстрее распространяется грамотность. Чем больше времени женщина живет одна и приобретает знания, тем сильнее ее желание и способность передать их своим детям.
Северная Германия и южная Скандинавия были первыми регионами, в которых наблюдалась массовая грамотность. И через несколько десятилетий после этого, последовало ускоренное экономическое развитие. В этих странах средний возраст выхода женщин замуж составляет порядка 23 лет. В арабском мире и в большинстве стран Африки женщины выходят замуж в возрасте около 15 лет.
Тунис, Египет и Ливия это три явных примера массового народного гнева против экономической недоразвитости и диктаторских режимов, которые вполне оправданно обвиняются в этом. Основное различие между этими тремя странами заключается в том, что в Тунисе и в Египте экономическое развитие продвинулось настолько далеко, чтобы там вырос класс мелких торговцев и живущий на зарплату средний класс, которые инициировали восстание, причем количество этих людей было достаточным для того, чтобы добиться успеха – по крайней мере, что касается свержения диктаторов.
В Ливии ситуация совершенной иная. Гнев здесь подчитывается нищетой и недостатком продуктов питания, и источником гнева является народ, а не буржуазия. Силы сопротивления здесь слишком ограничены, в то время как военные, которые являются ключевым инструментом в создании социального прогресса для бедноты остаются верны диктатору. Сами по себе повстанцы не могли достичь успеха, и это было понятно с самого начала, и было ожидаемо, что в этой стране будут происходить ужасные кровавые репрессии.
Что касается Кот-д’Ивуара, то он ничем не похож на упомянутые страны Северной Африки: все проблемы здесь носят исключительно местный, этнический и религиозный характер. Первый президент республики, Феликс Уфуэ-Буаньи был избран в 1960 году, когда страна обрела независимость. И оставался у власти до своей смерти, в 1993 году – и ему удавалось создавать правительство, в котором бы присутствовали представители всех племен, а также соблюдать баланс между живущими на юге католиками и северными мусульманами.
Генри Конан Бедье, который стал президентом после Буаньи, не имел ни таланта, ни смелости предыдущего президента. Бедье основал свою власть в стране на поддержке католической общины, а в его правительство формировалось из представителей избранных племен. Он также придумал предоставляющую легитимность концепцию ивуарийской идентичности, согласно которой северные мусульмане считаются иностранцами, поскольку их племена также живут на территории Мали и Буркина-Фасо.
Такая политика привела к скрытому конфликту в стране, а затем последовал военный переворот 1999 года, когда к власти пришел генерал Роберт Геи. Геи пробыл у власти 3 года, и после его убийства в 2002 году конфликтующие стороны страны встали на путь гражданской войны.
И в такой напряженной обстановке кандидату Севера, Алласану Уаттаре, мусульманину и бывшему старшему чиновнику Международного валютного фонда, не позволили участвовать в президентских выборах 2005 года. Победитель на этих выборах, представитель Юга Лоран Гбагбо, впоследствии отказался уступить власть после своего поражения Уаттару на выборах в 2010 году, что привело к началу жестокого конфликта и породило страх перед возможностью начала длительной гражданской войны, способной закончится геноцидом.
В обоих случаях, в Ливии и в Кот-д"Ивуаре, массовое убийство гражданского населения было предсказуемо. В обоих случаях в Париже и других столицах встал вопрос о том, следует ли вмешиваться в дела этих стран. И в обоих случаях Франция была явно заинтересована в том, чтобы не проводить интервенцию, для того чтобы скорее стереть из памяти народов воспоминания об их колониальном прошлом (это больше относится к Кот-д’Ивуару, поскольку в Ливии европейской страной-колонизатором была Италия). Но десятки тысяч французских граждан живут в Кот-д"Ивуаре, и Франция обязана была их защитить.
В Ливии необузданная жесткость полковника Муаммара аль-Каддафи привела к тому, что ситуация попала под юрисдикцию Совета Безопасности ООН, и недавно ООН объявила об «обязательстве по защите» гражданского населения, которому угрожает их собственное правительство. В настоящее время гражданское население Ливии находится под защитой международного права. И такие действия могли быть предприняты только после принятия решения на международном уровне. В действительности, голос Ливана в пользу военной интервенции в Ливии не только усилил легитимность этого решения, но также позволил начать подозревать, что даже Иран осуждает жестокость Каддафи.
После принятия решения об интервенции Франция, которая располагает самыми большими вооруженными силами в Средиземноморье, увы, стала наиболее заметной среди осуществляющих интервенцию стран к ней присоединились еще несколько стран, в том числе Великобритания и Соединенные Штаты. К сожалению, до настоящего времени отсутствует единогласная международная солидарность относительно вооруженной защиты находящегося под угрозой расправы населения.
Опасность заключается в том, что у населения большинства стран Африки имеются подозрение, что бывшие империалисты все еще остаются империалистами, что может создать ощущение того, что разработка международного права в этом направлении, это лишь просто форма оказания силового давления. И это даже четче видно в случае с Кот-д"Ивуаром, где именно ООН требовала, чтобы Франция, войска которой присутствуют в Кот-д’Ивуаре, исполнила резолюцию, которая признала Уаттару в качестве избранного президента и Гбагбо как узурпатора. Франция выполнила свою работу довольно хорошо, оставив, например, функцию ареста Гбагбо силам Уаттары. Благодаря этому удалось избежать гражданской войны.
В действительности, глупо полагать, что Франция пытается восстановить свою несуществующую империю. Канувший в лету империализм больше не имеет смысла. Сегодняшние реальные проблемы значительно отличаются от тех, что существовали во времена колониальных империй, и их надо решать в другой манере, а не так, как в эпоху империализма. В настоящее время, в действительности, необходимо чтобы большинство мирового населения было убеждено в том, что существует необходимость в создании эффективной международной системы слежения, которая будет заниматься вопросами поддержанием мира и обеспечения прав человека.