«Тариф каско должен быть 2%»
Глава СК «ЭРГО Русь» Александр Май о том, почему в России так по-настоящему и не заработало ни медицинское, ни автомобильное страхование.
– В России работают две крупные компании с немецкими акционерами – РОСНО (Allianz) и «ЭРГО Русь» (ERGO). При этом РОСНО опережает вас как по географии присутствия, так и по сборам в 15 раз. Как так получается?
– Изначально была заложена разная стратегия развития компаний. Я в РОСНО несколько лет работал менеджером и хорошо знаю, как развивалась компания.
Сравнивать компании трудно, так как их истории абсолютно разные. «Русь» работала в начале 1990-х, страховала имущество в Петербурге. А РОСНО специализировалось на медицинском страховании, и это столичная компания.
– Поменяли ли вы из-за кризиса планы по развитию?
– Бизнес-кейс был создан в 2007 году на 5 лет. В 2008-м мы на 140% перевыполнили план по сборам, но при этом понесли значительный расход по затратам. Почти выполнили 2009 год – 95% подписанной премии и плановый результат по прибыли.
В 2012 году мы должны были собрать 150 млн евро, но из-за кризиса и пересмотра стратегии такой суммы, скорее всего, не соберем. На рынке страховщики любой ценой генерируют объемы, цены падают, и рынок портится. Надо осторожно работать, снижать темпы роста. Новый бизнес-план мы уже адаптировали к новым рыночным условиям.
– Вы настолько скорректировали свои планы, что сворачиваете страхование жизни и ДМС?
– На всем рынке накопительного страхования жизни идут корректировки. До кризиса у ряда компаний планировался рост сборов в геометрической прогрессии. В результате ряд иностранных страховщиков с российского рынка ушел.
За последние 120 лет в России я нашел только один 20-летний период – с середины 1960-х до середины 1980-х, когда можно было копить 20 лет и потом получить деньги обратно. В остальное время были разные катаклизмы, уничтожавшие капитал. И сейчас нет той стабильности, чтобы люди начали массово копить. Нам в перспективе интересна «длинная жизнь», но убивать многомиллионные инвестиции на агрессивное развитие этого направления, тем более в кризис, не будем.
– Но ведь в ДМС этих проблем нет.
– С 2007 по 2009 гг. наша убыточность по ДМС превышала 90%. Надо прибавить к этой цифре 10% – комиссию агентам и 20–30% – расходы на ведение дел. А 130% – это катастрофа. Надо скорее отрезать, чем лечить.
Но главная причина закрытия ДМС не только убыточность – эти услуги в России не являются реальной страховкой. Клиенты ходят лечить простуду или грипп, а онкология и инфаркты не застрахованы. Диктат ценовой политики медучреждений с одной стороны и зависимость от бюджета предприятий – с другой. По сути, это бухгалтерские и ассистанские услуги себе в убыток, но не страховка.
Совместно с немецкими акционерами мы посчитали, что развивать ДМС в России среднесрочно неперспективно.
– Кризис уже закончился, как вы считаете?
– Нет. Кризис дешевых денег был заткнут дешевыми деньгами. Власти спасли финансовую систему, но государства оказались сами в долгах. Если произойдет еще один виток кризиса, то расплачиваться будет некому.
Сценарии развития кризиса разные, поэтому осторожность в работе обоснованна. Вижу большие трудности у страховщиков – с ликвидностью, с финансовыми результатами и вообще по cash flow. Впереди уходы тех, кто не может увеличить уставный капитал или покрыть убытки. Не исключаю и уход ряда крупных игроков.
– Окупаются ли вложения в «ЭРГО Русь»?
– Северо-Запад близок к окупаемости. Москва как точка роста тоже близка, ей всего 5 лет. Негативно в Москве сыграла убыточность по ДМС. Очень успешно развиваемся на Урале и в Поволжье. Общий выход на прибыльность в рамках нашего проекта сдвинулся с 2010–2011 на 2012–2013 годы.
– Вы сейчас воспринимаетесь как компания с сильными позициями на Северо-Западе, делающая ставку на страхование имущества и «Зеленую карту». Кажется, что именно на последнем направлении вы и сосредоточили усилия. Оно действительно такое прибыльное?
– Российская «Зеленая карта» – это новый вид страхования, и его убыточность многим непонятна. Хотя мы «Зеленую карту» исторически долго страхуем через польскую компанию Ergo Hestia, и риски перестраховывали. Часть рисков лежала на нас, это наш бизнес, мы его хорошо знаем, каналы продаж, аналитика есть. Большинство страховщиков может лишь догадываться о подводных камнях этого бизнеса.
Большие убытки случаются редко, но могут быть тяжелыми для компании. Например, если в ДТП человек станет инвалидом, ему может быть выплачено до 7,5 млн евро по немецким законам. Крупное ДТП может уничтожить годовую прибыль. Причем, даже если водитель был пьян, миллионный регрессный иск на физлицо бесперспективен.
– О таком покрытии по ОСАГО можно только мечтать…
– В случае с ОСАГО мы даже не пытаемся конкурировать по комиссиям. Лидеры рынка «автогражданки» платят больше 10%, об этом расскажет любой агент. Мы небольшой игрок на ОСАГО, и такая позиция принципиальна. «ЭРГО» железно платит 10% или даже меньше, если полисы продаются в центре России, Поволжье или на Урале, так как этот сегмент там еще более убыточный, чем в других регионах.
Дискуссия о повышении тарифов политизирована. Раз большие игроки могут позволить себе платить больше 10% посредникам, значит, резервы у них есть. Но лоббизм страховщиков приводит к тому, что остаются мизерные страховые суммы, не сравнимые с теми, которые выплачиваются в Европе.
– Вы предлагаете альтернативное решение?
– Надо сделать нормальную систему «бонус-малус». Сделать так, чтобы убыточные водители платили больше, независимо от того, меняют они страховщика или нет. Чтобы была нейтральная база убыточности водителей, доступная всем страховщикам.
Если вы делаете несколько убытков в год и тариф из-за этого в 15–20 раз выше, то вы будете думать: заявлять ли этот убыток. Параллельно надо в разы увеличивать суммы возмещения. В результате по рынку будет увеличение премии за счет убыточных клиентов. Но для безаварийных водителей тарифы останутся прежними. Это решение подходит всем. Поднимем страховую сумму хотя бы до 30 тыс. евро, как в Турции.
А если вы получили царапину, то ездите с ней. Именно так и происходит в Европе. Там машина без царапин – как мужчина без характера. Или за свой счет ее убирайте – платите 150–200 евро за полировку. Конечно, можно заявить убыток в страховую, но тогда только через 5 лет вы нагоните скидку прежнего уровня. Потеряете, может быть, 1,5–2 тыс. евро. Я 27 лет безубыточно страхуюсь по каско в Германии. От базового тарифа плачу 35%, а могло быть максимально 240%. Плачу 560 евро в год за каско и ОСАГО за джип, который стоит 30 тыс. евро. И по ОСАГО лимит 7,5 млн евро на каждого потерпевшего. Именно потому мой тариф 2%, а не 10%, как в России.
– Наверное, многие страховщики так считают. Почему такой призыв не звучит на уровне Союза страховщиков?
– Не буду ни в кого бросать камни, но четко понимаю, что страховая община, государство и клиенты не понимают смысла страхования в России. Они мыслят так: заплати деньги и по мелочовке верни себе их обратно. Хотя страхование должно носить социальный характер, защищать от последствий ЧП, несчастных случаев… От убытков, которые застрахованные не смогут компенсировать сами.
Мы же занимаемся ерундой. Ремонтируем царапины по каско и ОСАГО, лечим насморк в ДМС, страхуем копеечные дачи. Государство не перекладывает часть своих социальных функций, свою ответственность на страховщиков. Ведь 160 тыс. рублей на пострадавшего в аварии, который стал инвалидом, – это же копейки. Видимо, большинство страховщиков все это устраивает.
– Может, крупным компаниям выгодно разорять мелкие, поэтому искусственно создана такая ситуация на рынке?
– Страховщики разрознены и с трудом договариваются между собой, и только трудные времена нас сплачивают. Очевидно, они еще не наступили.
В топ-10 ведущих страховщиков входят бывшие госструктуры, они заняты только краткосрочными целями. Другие компании – игрушки олигархов, третьи – госмонополисты крупнейших холдингов – страхуют в основном риски одного крупного клиента.
Договариваться можно с иностранными компаниями, но доля игроков с западным капиталом в России менее 15%, не считая офшоров. Они имеют мало влияния на власти. Это одно из существенных отличий российского рынка от других восточноевропейских. Там доля иностранцев выше, и рынки значительно более развиты. >Деловой Петербург Карчик Г.
– В России работают две крупные компании с немецкими акционерами – РОСНО (Allianz) и «ЭРГО Русь» (ERGO). При этом РОСНО опережает вас как по географии присутствия, так и по сборам в 15 раз. Как так получается?
– Изначально была заложена разная стратегия развития компаний. Я в РОСНО несколько лет работал менеджером и хорошо знаю, как развивалась компания.
Сравнивать компании трудно, так как их истории абсолютно разные. «Русь» работала в начале 1990-х, страховала имущество в Петербурге. А РОСНО специализировалось на медицинском страховании, и это столичная компания.
– Поменяли ли вы из-за кризиса планы по развитию?
– Бизнес-кейс был создан в 2007 году на 5 лет. В 2008-м мы на 140% перевыполнили план по сборам, но при этом понесли значительный расход по затратам. Почти выполнили 2009 год – 95% подписанной премии и плановый результат по прибыли.
В 2012 году мы должны были собрать 150 млн евро, но из-за кризиса и пересмотра стратегии такой суммы, скорее всего, не соберем. На рынке страховщики любой ценой генерируют объемы, цены падают, и рынок портится. Надо осторожно работать, снижать темпы роста. Новый бизнес-план мы уже адаптировали к новым рыночным условиям.
– Вы настолько скорректировали свои планы, что сворачиваете страхование жизни и ДМС?
– На всем рынке накопительного страхования жизни идут корректировки. До кризиса у ряда компаний планировался рост сборов в геометрической прогрессии. В результате ряд иностранных страховщиков с российского рынка ушел.
За последние 120 лет в России я нашел только один 20-летний период – с середины 1960-х до середины 1980-х, когда можно было копить 20 лет и потом получить деньги обратно. В остальное время были разные катаклизмы, уничтожавшие капитал. И сейчас нет той стабильности, чтобы люди начали массово копить. Нам в перспективе интересна «длинная жизнь», но убивать многомиллионные инвестиции на агрессивное развитие этого направления, тем более в кризис, не будем.
– Но ведь в ДМС этих проблем нет.
– С 2007 по 2009 гг. наша убыточность по ДМС превышала 90%. Надо прибавить к этой цифре 10% – комиссию агентам и 20–30% – расходы на ведение дел. А 130% – это катастрофа. Надо скорее отрезать, чем лечить.
Но главная причина закрытия ДМС не только убыточность – эти услуги в России не являются реальной страховкой. Клиенты ходят лечить простуду или грипп, а онкология и инфаркты не застрахованы. Диктат ценовой политики медучреждений с одной стороны и зависимость от бюджета предприятий – с другой. По сути, это бухгалтерские и ассистанские услуги себе в убыток, но не страховка.
Совместно с немецкими акционерами мы посчитали, что развивать ДМС в России среднесрочно неперспективно.
– Кризис уже закончился, как вы считаете?
– Нет. Кризис дешевых денег был заткнут дешевыми деньгами. Власти спасли финансовую систему, но государства оказались сами в долгах. Если произойдет еще один виток кризиса, то расплачиваться будет некому.
Сценарии развития кризиса разные, поэтому осторожность в работе обоснованна. Вижу большие трудности у страховщиков – с ликвидностью, с финансовыми результатами и вообще по cash flow. Впереди уходы тех, кто не может увеличить уставный капитал или покрыть убытки. Не исключаю и уход ряда крупных игроков.
– Окупаются ли вложения в «ЭРГО Русь»?
– Северо-Запад близок к окупаемости. Москва как точка роста тоже близка, ей всего 5 лет. Негативно в Москве сыграла убыточность по ДМС. Очень успешно развиваемся на Урале и в Поволжье. Общий выход на прибыльность в рамках нашего проекта сдвинулся с 2010–2011 на 2012–2013 годы.
– Вы сейчас воспринимаетесь как компания с сильными позициями на Северо-Западе, делающая ставку на страхование имущества и «Зеленую карту». Кажется, что именно на последнем направлении вы и сосредоточили усилия. Оно действительно такое прибыльное?
– Российская «Зеленая карта» – это новый вид страхования, и его убыточность многим непонятна. Хотя мы «Зеленую карту» исторически долго страхуем через польскую компанию Ergo Hestia, и риски перестраховывали. Часть рисков лежала на нас, это наш бизнес, мы его хорошо знаем, каналы продаж, аналитика есть. Большинство страховщиков может лишь догадываться о подводных камнях этого бизнеса.
Большие убытки случаются редко, но могут быть тяжелыми для компании. Например, если в ДТП человек станет инвалидом, ему может быть выплачено до 7,5 млн евро по немецким законам. Крупное ДТП может уничтожить годовую прибыль. Причем, даже если водитель был пьян, миллионный регрессный иск на физлицо бесперспективен.
– О таком покрытии по ОСАГО можно только мечтать…
– В случае с ОСАГО мы даже не пытаемся конкурировать по комиссиям. Лидеры рынка «автогражданки» платят больше 10%, об этом расскажет любой агент. Мы небольшой игрок на ОСАГО, и такая позиция принципиальна. «ЭРГО» железно платит 10% или даже меньше, если полисы продаются в центре России, Поволжье или на Урале, так как этот сегмент там еще более убыточный, чем в других регионах.
Дискуссия о повышении тарифов политизирована. Раз большие игроки могут позволить себе платить больше 10% посредникам, значит, резервы у них есть. Но лоббизм страховщиков приводит к тому, что остаются мизерные страховые суммы, не сравнимые с теми, которые выплачиваются в Европе.
– Вы предлагаете альтернативное решение?
– Надо сделать нормальную систему «бонус-малус». Сделать так, чтобы убыточные водители платили больше, независимо от того, меняют они страховщика или нет. Чтобы была нейтральная база убыточности водителей, доступная всем страховщикам.
Если вы делаете несколько убытков в год и тариф из-за этого в 15–20 раз выше, то вы будете думать: заявлять ли этот убыток. Параллельно надо в разы увеличивать суммы возмещения. В результате по рынку будет увеличение премии за счет убыточных клиентов. Но для безаварийных водителей тарифы останутся прежними. Это решение подходит всем. Поднимем страховую сумму хотя бы до 30 тыс. евро, как в Турции.
А если вы получили царапину, то ездите с ней. Именно так и происходит в Европе. Там машина без царапин – как мужчина без характера. Или за свой счет ее убирайте – платите 150–200 евро за полировку. Конечно, можно заявить убыток в страховую, но тогда только через 5 лет вы нагоните скидку прежнего уровня. Потеряете, может быть, 1,5–2 тыс. евро. Я 27 лет безубыточно страхуюсь по каско в Германии. От базового тарифа плачу 35%, а могло быть максимально 240%. Плачу 560 евро в год за каско и ОСАГО за джип, который стоит 30 тыс. евро. И по ОСАГО лимит 7,5 млн евро на каждого потерпевшего. Именно потому мой тариф 2%, а не 10%, как в России.
– Наверное, многие страховщики так считают. Почему такой призыв не звучит на уровне Союза страховщиков?
– Не буду ни в кого бросать камни, но четко понимаю, что страховая община, государство и клиенты не понимают смысла страхования в России. Они мыслят так: заплати деньги и по мелочовке верни себе их обратно. Хотя страхование должно носить социальный характер, защищать от последствий ЧП, несчастных случаев… От убытков, которые застрахованные не смогут компенсировать сами.
Мы же занимаемся ерундой. Ремонтируем царапины по каско и ОСАГО, лечим насморк в ДМС, страхуем копеечные дачи. Государство не перекладывает часть своих социальных функций, свою ответственность на страховщиков. Ведь 160 тыс. рублей на пострадавшего в аварии, который стал инвалидом, – это же копейки. Видимо, большинство страховщиков все это устраивает.
– Может, крупным компаниям выгодно разорять мелкие, поэтому искусственно создана такая ситуация на рынке?
– Страховщики разрознены и с трудом договариваются между собой, и только трудные времена нас сплачивают. Очевидно, они еще не наступили.
В топ-10 ведущих страховщиков входят бывшие госструктуры, они заняты только краткосрочными целями. Другие компании – игрушки олигархов, третьи – госмонополисты крупнейших холдингов – страхуют в основном риски одного крупного клиента.
Договариваться можно с иностранными компаниями, но доля игроков с западным капиталом в России менее 15%, не считая офшоров. Они имеют мало влияния на власти. Это одно из существенных отличий российского рынка от других восточноевропейских. Там доля иностранцев выше, и рынки значительно более развиты. >Деловой Петербург Карчик Г.
Ещё новости по теме:
07:00