Гонка за Удокан. Из фаворитов в аутсайдеры? Шансы Уральской горно-металлургической компании /УГМК/ на победу в аукционе по Удокану тают с приближением самого этого события.
Еще 2-3 года назад называлось лишь два реальных претендента на завладение одним из крупнейших в мире месторождений медьсодержащей руды, причем УГМК, для которой получение лицензии на разработку месторождения является стратегически важным, считался фаворитом этого затяжного соперничества /вторым претендентом был казахско-корейский медный холдинг "Казахмыс" причем возможность его участия была под вопросом/. В середине прошлого года выяснилось, что большой интерес к Удоканскому месторождению проявляют китайцы, и как минимум две компании из Поднебесной твердо решили участвовать в борьбе за него. А накануне весьма прозрачно обозначил свой интерес к Удокану и главный внутрироссийский конкурент УГМК – Норильский Никель. Уральским металлургам есть от чего вздрогнуть: УГМК – крупная компания, но большинство потенциальных конкурентов еще масштабнее и сильнее.
То, что биться есть за что – сомнений не вызывает. Удоканское месторождение меди в Читинской области – одно из крупнейших в мире. Его запасы оцениваются в 20-27 млн тонн меди, что по разным методикам расчетов составляет от 40 до 60% всех российских запасов меди. Особенностью месторождения является то, что порядка 70% руды можно извлечь наиболее дешевым открытым способом. Дополнительную привлекательность месторождению придает тот факт, что наряду с довольно высоким содержанием меди в руде /1,5-2,5%/ также в большом количестве в ней присутствуют золото, серебро, платина, ниобий, титан, стронций, никель и даже коксующийся уголь. И хотя добывать и перерабатывать руду придется в весьма сложных климатических условиях — в высокогорье /1,5-1,8 км над уровнем моря, в вечной мерзлоте/, зато у месторождения есть важное преимущество – всего в 23 км от него находится железнодорожная станция Новая Чара /Байкало-Амурская магистраль/, так что проблема транспортировки фактически решена.
Удоканское месторождение уже пытались лицензировать. В 1992 году лицензию на разработку получила компания из США, однако в действительности разрабатывать его не стала. Спустя годы эти действия расцениваются участниками рынка как намеренное затягивание развития крупнейшего месторождения ради удержания высокой мировой цены на медь. Американская компания право на разработку Удокана потеряла, но дело было сделано – цены на металл высокие, российские и азиатские производители меди испытывают дефицит сырья, а Удокан по-прежнему находится в нулевой стадии разработки.
Но, если в начале 90-х это был, по сути, подарок российского правительства американским "друзьям", никакой борьбы за месторождение не было, падающей камнем экономике было просто не до того, то на этот раз все всерьез. Вокруг получения права на разработку Удокана уже вторую пятилетку плетутся интриги, ведутся PR-войны и используется все политическое влияние игроков ради конечного результата. И, если проследить историю вопроса, УГМК, будучи активнейшим участником забега, этап за этапом его проигрывает.
Первый и хронологически самый длинный участок борьбы начался в конце 90-х и завершился лишь в середине прошлого года. Заключался он в том, в какой форме будет проводиться лицензирование Удоканского месторождения. Вариантов два – открытый аукцион либо закрытый конкурс. Разница принципиальная. В закрытом конкурсе могут участвовать лишь российские предприятия, а кроме предложенной цены важную роль играет технический проект освоения месторождения. При проведении аукциона ничего, кроме цены, не имеет значения, а допускаются к нему, в том числе, и зарубежные участники. Понятно, что УГМК все эти годы отчаянно лоббировала закрытый конкурс. Во-первых, это позволяло отсечь главного конкурента — "Казахмыс", с казахско-корейским капиталом /42,5% принадлежит Samsung/, во-вторых, оценка технического проекта вещь субъективная /в отличие от аукциона, где критерий единственный и понятный/, а потому, если заранее хорошенько договориться с тем, кто определяет победителя, то можно без особых проблем им оказаться.
По просьбе УГМК к Путину и Касьянову на личные встречи специально выезжал свердловский губернатор Эдуард Россель с единственной целью убедить обоих в необходимости проведения конкурса и ускорить лицензирование Удокана. Через торгово-промышленную палату генеральный директор УГМК Андрей Козицын /возглавляющий в ТПП комитет по металлургии/ лично, но безуспешно пытался поучаствовать в ужесточении закона "О недрах", чтобы ликвидировать лазейки для иностранных инвесторов. Кстати, "Казахмыс" ими к тому времени уже умело воспользовался, зарегистрировав СП "Росказмедь" с Кыштымским медеэлектролитным заводом /который в свое время не достался Козицыну/, продав 4,65% своих акций российской инвесткомпании "Атон" и зарегистрировав российскую "дочку" в Чите. Подстраховавшись и став "немножко" российским сразу по нескольким направлениям, "Казахмыс" получил возможность участвовать в борьбе за Удокан даже в том случае, если конкурс будет закрытым.
Таким образом, УГМК проиграла схватку за ускорение лицензирования, но продолжала бороться за главный приз. Чаша весов, по крайней мере, если судить по высказываниям чиновников, и в самом деле не раз покачивалась то в одну, то в другую сторону, дата проведения тендера неоднократно назначалась и вновь переносилась. Но летом 2004 правительство приняло, наконец, решение, которое УГМК пришлось принять с тяжелым сердцем. Форма проведения – открытый аукцион, дата проведения — март 2005 /до этого указывался ноябрь 2004/. Это означало, что желающие со всего мира приглашаются к участию в нем, и времени на подготовку к аукциону у них предостаточно.
Такие желающие как раз к тому времени замелькали на горизонте. И их силуэт был еще более пугающим, чем хорошо знакомый уже образ "Казахмыса". О своем желании побороться за Удоканское месторождение заявили китайские компании. С учетом того, что Китай испытывает самый жестокий дефицит медного сырья в мире /цены на него на внутреннем рынке выше мировых/, а медная отрасль в Китае поддерживается государством, можно без сомнений утверждать, что китайцы готовы платить за крупнейшее месторождения суммы выше предельных в понимании российских инвесторов.
Это несколько удивительно для крупного бизнеса, но Андрей Козицын уже не раз демонстрировал на публике пораженческие настроения по поводу исхода аукциона по Удокану. Сначала это касалось "Казахмыса": "В случае объявления открытого аукциона, "Казахмыс", несомненно, сможет больше заплатить за лицензию". Позже, с появлением известий о китайцах гендиректор УГМК и вовсе загрустил: "С моей точки зрения, самыми вероятными победителями могут стать китайские предприятия. Я не знаю, до какой суммы они готовы дойти, но это ближе им географически. К тому же, с ними трудно конкурировать — с государством Китай сейчас вообще сложно конкурировать, кому бы то ни было. И еще один момент — Китай прогрессирует по потреблению меди. Сегодня это уже почти 4 млн. тонн. Собственной меди у них, которую они могут добыть и переработать в концентрат, на уровне 300 тысяч тонн. И больше не будет".
Впрочем, и при этом раскладе теоретически еще не все потеряно, учитывая что участие иностранцев в крупнейших российских аукционах – вопрос, регулируемый внешней политикой. Вспомним последние примеры, как китайская национальная нефтяная компания CNPC, была аккуратно, без скандалов отстранена сначала от участия в приватизации госпакета ЛУКОЙЛа, потом от покупки Юганскнефтегаза. Не факт, конечно, что российские власти будут аналогичным образом действовать и в медной отрасли, поскольку с точки зрения наполнения бюджета весовые категории совсем не равны. Тут наоборот можно позаигрывать с государствами-партнерами, Китаю, помнится, совсем недавно Россия подарила кусочек своей территории в залог добрососедских отношений, вот и с Назарбаевым Путин буквально на днях встречался и, вполне вероятно, слово Удокан в ходе этой встречи звучало.
Но, если участие зарубежных медников в руках большой международной политики, то со внутренними конкурентами УГМК придется справляться самому. Ранее предполагалось, что бороться за месторождение УГМК будет с другим уральским медным холдингом – Алтушкина-Вольхина, которым Козицын в свое время проиграл затяжную войну Кыштымский и Карабашский /Челябинская область/ медные предприятия. При этом утверждалось, что челябинские коллеги в силу меньшего масштаба бизнеса просто не потянут стоимость покупки. Но буквально накануне лидер медной отрасли России – Норильский Никель выиграл тендер на освоение соседнего с Удоканом Быстринского медно-порфирового месторождения в Читинской области. Выиграл не как-нибудь, а поигрывая мускулами – Норникель поднял стартовую цену лота в 55 раз /с 12,7 до 701 млн рублей/, что является едва ли не рекордом в подобных аукционах. Аналитики однозначно расценили это событие как показательную тренировку перед скорой битвой за Удокан. Для крупнейшего в России производителя меди это не только возможность гарантировать собственные потребности в сырье, но и возможность хорошо заработать, экспортируя его в тот же Китай.
Что же остается делать УГМК? Договариваться с главным российским конкурентом, тем более что все последние крупные аукционы проходили, что называется, "по договоренности", вспомнить хотя бы продажу госпакета ММК? Проблематично, в силу того, что бизнес Норникеля в разы мощнее бизнеса УГМК, так что последний едва ли сможет сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Последний вариант – административный ресурс, с помощью которого можно не допустить неприятеля к участию в аукционе. Кстати, в тендере по Быстринскому месторождению хотело участвовать 10 компаний, а разрешение получили только 3. Оставшихся семерых отсеяли без объяснения причин. Однако и здесь козыри вовсе не на руках у УГМК. Аукцион по крупнейшему в России месторождению если и будет проводиться "по договоренности", то согласовывать кандидатуру победителя будут в самом верхнем эшелоне российской власти. Может ли при таком раскладе на что-то рассчитывать УГМК? Ответ: скорее нет, чем да.
УГМК, несмотря на неоднократные и многолетние попытки обретения политической силы в масштабах страны, продемонстрировала слабые лоббистские возможности, практически полное отсутствие влияния на российском уровне. Отсутствие политического чутья уже неоднократно играло с УГМК злые шутки – ставки регулярно делались не на те силы, и даже сам гендиректор компании Андрей Козицын, пожелав однажды поучаствовать в выборах областного уровня, эти выборы, несмотря на огромные финансовые затраты, проиграл.
А совсем недавно в уральском политбомонде появилась информация, что один из топ-менеджеров УГМК последние месяцы находился в Киеве, где курировал финансовый поток из Верхней Пышмы, где находится штаб-квартира УГМК в избирательный штаб Ющенко . Возможно, это лишь слух, похожий на правду, но не имеющий под собой оснований. Но если нет, то тогда, пожалуй, дорога на Удокан для УГМК закрыта, ведь эта информация уже собрана и отправлена в центр.
И последнее. Накануне глава Норильского Никеля Владимир Потанин встречался с президентом страны. Речь правда, по официальной версии, велась вовсе не о медных месторождениях, а о развитии высоких технологий в России. Но это и неважно, факт в том, что с Потаниным Владимир Путин уже не в первый раз беседует один на один, а вот руководитель УГМК до сих пор личной аудиенции не удостаивался.
То, что биться есть за что – сомнений не вызывает. Удоканское месторождение меди в Читинской области – одно из крупнейших в мире. Его запасы оцениваются в 20-27 млн тонн меди, что по разным методикам расчетов составляет от 40 до 60% всех российских запасов меди. Особенностью месторождения является то, что порядка 70% руды можно извлечь наиболее дешевым открытым способом. Дополнительную привлекательность месторождению придает тот факт, что наряду с довольно высоким содержанием меди в руде /1,5-2,5%/ также в большом количестве в ней присутствуют золото, серебро, платина, ниобий, титан, стронций, никель и даже коксующийся уголь. И хотя добывать и перерабатывать руду придется в весьма сложных климатических условиях — в высокогорье /1,5-1,8 км над уровнем моря, в вечной мерзлоте/, зато у месторождения есть важное преимущество – всего в 23 км от него находится железнодорожная станция Новая Чара /Байкало-Амурская магистраль/, так что проблема транспортировки фактически решена.
Удоканское месторождение уже пытались лицензировать. В 1992 году лицензию на разработку получила компания из США, однако в действительности разрабатывать его не стала. Спустя годы эти действия расцениваются участниками рынка как намеренное затягивание развития крупнейшего месторождения ради удержания высокой мировой цены на медь. Американская компания право на разработку Удокана потеряла, но дело было сделано – цены на металл высокие, российские и азиатские производители меди испытывают дефицит сырья, а Удокан по-прежнему находится в нулевой стадии разработки.
Но, если в начале 90-х это был, по сути, подарок российского правительства американским "друзьям", никакой борьбы за месторождение не было, падающей камнем экономике было просто не до того, то на этот раз все всерьез. Вокруг получения права на разработку Удокана уже вторую пятилетку плетутся интриги, ведутся PR-войны и используется все политическое влияние игроков ради конечного результата. И, если проследить историю вопроса, УГМК, будучи активнейшим участником забега, этап за этапом его проигрывает.
Первый и хронологически самый длинный участок борьбы начался в конце 90-х и завершился лишь в середине прошлого года. Заключался он в том, в какой форме будет проводиться лицензирование Удоканского месторождения. Вариантов два – открытый аукцион либо закрытый конкурс. Разница принципиальная. В закрытом конкурсе могут участвовать лишь российские предприятия, а кроме предложенной цены важную роль играет технический проект освоения месторождения. При проведении аукциона ничего, кроме цены, не имеет значения, а допускаются к нему, в том числе, и зарубежные участники. Понятно, что УГМК все эти годы отчаянно лоббировала закрытый конкурс. Во-первых, это позволяло отсечь главного конкурента — "Казахмыс", с казахско-корейским капиталом /42,5% принадлежит Samsung/, во-вторых, оценка технического проекта вещь субъективная /в отличие от аукциона, где критерий единственный и понятный/, а потому, если заранее хорошенько договориться с тем, кто определяет победителя, то можно без особых проблем им оказаться.
По просьбе УГМК к Путину и Касьянову на личные встречи специально выезжал свердловский губернатор Эдуард Россель с единственной целью убедить обоих в необходимости проведения конкурса и ускорить лицензирование Удокана. Через торгово-промышленную палату генеральный директор УГМК Андрей Козицын /возглавляющий в ТПП комитет по металлургии/ лично, но безуспешно пытался поучаствовать в ужесточении закона "О недрах", чтобы ликвидировать лазейки для иностранных инвесторов. Кстати, "Казахмыс" ими к тому времени уже умело воспользовался, зарегистрировав СП "Росказмедь" с Кыштымским медеэлектролитным заводом /который в свое время не достался Козицыну/, продав 4,65% своих акций российской инвесткомпании "Атон" и зарегистрировав российскую "дочку" в Чите. Подстраховавшись и став "немножко" российским сразу по нескольким направлениям, "Казахмыс" получил возможность участвовать в борьбе за Удокан даже в том случае, если конкурс будет закрытым.
Таким образом, УГМК проиграла схватку за ускорение лицензирования, но продолжала бороться за главный приз. Чаша весов, по крайней мере, если судить по высказываниям чиновников, и в самом деле не раз покачивалась то в одну, то в другую сторону, дата проведения тендера неоднократно назначалась и вновь переносилась. Но летом 2004 правительство приняло, наконец, решение, которое УГМК пришлось принять с тяжелым сердцем. Форма проведения – открытый аукцион, дата проведения — март 2005 /до этого указывался ноябрь 2004/. Это означало, что желающие со всего мира приглашаются к участию в нем, и времени на подготовку к аукциону у них предостаточно.
Такие желающие как раз к тому времени замелькали на горизонте. И их силуэт был еще более пугающим, чем хорошо знакомый уже образ "Казахмыса". О своем желании побороться за Удоканское месторождение заявили китайские компании. С учетом того, что Китай испытывает самый жестокий дефицит медного сырья в мире /цены на него на внутреннем рынке выше мировых/, а медная отрасль в Китае поддерживается государством, можно без сомнений утверждать, что китайцы готовы платить за крупнейшее месторождения суммы выше предельных в понимании российских инвесторов.
Это несколько удивительно для крупного бизнеса, но Андрей Козицын уже не раз демонстрировал на публике пораженческие настроения по поводу исхода аукциона по Удокану. Сначала это касалось "Казахмыса": "В случае объявления открытого аукциона, "Казахмыс", несомненно, сможет больше заплатить за лицензию". Позже, с появлением известий о китайцах гендиректор УГМК и вовсе загрустил: "С моей точки зрения, самыми вероятными победителями могут стать китайские предприятия. Я не знаю, до какой суммы они готовы дойти, но это ближе им географически. К тому же, с ними трудно конкурировать — с государством Китай сейчас вообще сложно конкурировать, кому бы то ни было. И еще один момент — Китай прогрессирует по потреблению меди. Сегодня это уже почти 4 млн. тонн. Собственной меди у них, которую они могут добыть и переработать в концентрат, на уровне 300 тысяч тонн. И больше не будет".
Впрочем, и при этом раскладе теоретически еще не все потеряно, учитывая что участие иностранцев в крупнейших российских аукционах – вопрос, регулируемый внешней политикой. Вспомним последние примеры, как китайская национальная нефтяная компания CNPC, была аккуратно, без скандалов отстранена сначала от участия в приватизации госпакета ЛУКОЙЛа, потом от покупки Юганскнефтегаза. Не факт, конечно, что российские власти будут аналогичным образом действовать и в медной отрасли, поскольку с точки зрения наполнения бюджета весовые категории совсем не равны. Тут наоборот можно позаигрывать с государствами-партнерами, Китаю, помнится, совсем недавно Россия подарила кусочек своей территории в залог добрососедских отношений, вот и с Назарбаевым Путин буквально на днях встречался и, вполне вероятно, слово Удокан в ходе этой встречи звучало.
Но, если участие зарубежных медников в руках большой международной политики, то со внутренними конкурентами УГМК придется справляться самому. Ранее предполагалось, что бороться за месторождение УГМК будет с другим уральским медным холдингом – Алтушкина-Вольхина, которым Козицын в свое время проиграл затяжную войну Кыштымский и Карабашский /Челябинская область/ медные предприятия. При этом утверждалось, что челябинские коллеги в силу меньшего масштаба бизнеса просто не потянут стоимость покупки. Но буквально накануне лидер медной отрасли России – Норильский Никель выиграл тендер на освоение соседнего с Удоканом Быстринского медно-порфирового месторождения в Читинской области. Выиграл не как-нибудь, а поигрывая мускулами – Норникель поднял стартовую цену лота в 55 раз /с 12,7 до 701 млн рублей/, что является едва ли не рекордом в подобных аукционах. Аналитики однозначно расценили это событие как показательную тренировку перед скорой битвой за Удокан. Для крупнейшего в России производителя меди это не только возможность гарантировать собственные потребности в сырье, но и возможность хорошо заработать, экспортируя его в тот же Китай.
Что же остается делать УГМК? Договариваться с главным российским конкурентом, тем более что все последние крупные аукционы проходили, что называется, "по договоренности", вспомнить хотя бы продажу госпакета ММК? Проблематично, в силу того, что бизнес Норникеля в разы мощнее бизнеса УГМК, так что последний едва ли сможет сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Последний вариант – административный ресурс, с помощью которого можно не допустить неприятеля к участию в аукционе. Кстати, в тендере по Быстринскому месторождению хотело участвовать 10 компаний, а разрешение получили только 3. Оставшихся семерых отсеяли без объяснения причин. Однако и здесь козыри вовсе не на руках у УГМК. Аукцион по крупнейшему в России месторождению если и будет проводиться "по договоренности", то согласовывать кандидатуру победителя будут в самом верхнем эшелоне российской власти. Может ли при таком раскладе на что-то рассчитывать УГМК? Ответ: скорее нет, чем да.
УГМК, несмотря на неоднократные и многолетние попытки обретения политической силы в масштабах страны, продемонстрировала слабые лоббистские возможности, практически полное отсутствие влияния на российском уровне. Отсутствие политического чутья уже неоднократно играло с УГМК злые шутки – ставки регулярно делались не на те силы, и даже сам гендиректор компании Андрей Козицын, пожелав однажды поучаствовать в выборах областного уровня, эти выборы, несмотря на огромные финансовые затраты, проиграл.
А совсем недавно в уральском политбомонде появилась информация, что один из топ-менеджеров УГМК последние месяцы находился в Киеве, где курировал финансовый поток из Верхней Пышмы, где находится штаб-квартира УГМК в избирательный штаб Ющенко . Возможно, это лишь слух, похожий на правду, но не имеющий под собой оснований. Но если нет, то тогда, пожалуй, дорога на Удокан для УГМК закрыта, ведь эта информация уже собрана и отправлена в центр.
И последнее. Накануне глава Норильского Никеля Владимир Потанин встречался с президентом страны. Речь правда, по официальной версии, велась вовсе не о медных месторождениях, а о развитии высоких технологий в России. Но это и неважно, факт в том, что с Потаниным Владимир Путин уже не в первый раз беседует один на один, а вот руководитель УГМК до сих пор личной аудиенции не удостаивался.