Гендиректор Финэкспертизы Агван Микаелян: Такого никогда, ни одну секунду, нигде не было
Генеральный директор аудиторско-консалтинговой группы Финэкспертиза Агван Микаэлян – один из самых востребованных деловыми СМИ спикеров на экономические темы. В эксклюзивном интервью журналу Металлоснабжение и сбыт во время Металл-Экспо выпускник МИСиСа и кандидат технических наук рассказал, почему не стоит опасаться второй волны кризиса и почему он не согласен с официальными прогнозами о росте ВВП в 2010 г.
- Насколько реальна вторая волна кризиса в отдельно взятой России и мировой экономике?
- Вероятность того, что вторая волна настигнет нас в ближайшие полгода-год, практически нулевая. Потому что такой объем вливаний денег, который испытала на себе мировая экономика – беспрецедентен. Она еще не успела переварить средства. Пока деньги не потрачены, о кризисе можно только говорить, но его не будет.
- Однако реальный сектор этих жутких вливаний на себе не ощутил: неплатежи были год назад, есть и сейчас…
- Во время кризиса любая компания, не важно из какого сектора, испытывает себя на прочность. Возникают моменты, которые ранее были немыслимы. Люди задаются вопросами вроде: А зачем я это трачу? А могу ли я оттянуть платеж? Есть целая теория управления финансами, которая строится вокруг того, насколько мала дебиторка и насколько велика оборачиваемость кредиторки – чтобы тебе все платили, а ты никому не платил. Насколько ты это умеешь делать – настолько лучший финансист. Финансисты западных компаний реального сектора экономики бонусы получают в зависимости от этого. Кризис заставляет задумываться над такими способами и приемами.
Относительно того, что деньги не дошли к реальному сектору… Надо ли было вообще столько денег? Основная проблема была с заемными средствами и с залогами. Вторая проблема отпала за счет роста фондового рынка – сейчас он вышел на уровень 2007 г. А падение доходило до того уровня, когда чистые активы компаний были больше, чем их капитализация на бирже. Это, мягко говоря, нонсенс.
- Фондовый рынок у нас и в ряде других развивающихся стран восстанавливается быстрее, чем любой другой сектор. Где гарантия, что снова не надуется пузырь?
- Никаких гарантий нет. Никто еще не знает, что может случиться, когда в мировую экономику вливают такое количество несуществующих, ничем не подкрепленных, попросту напечатанных денег. $400 млрд – в России, $5 трлн в масштабах земного шара – это невероятная, фантастичная, астрономическая, абсурдная цифра! Ни один теоретик не может сказать, что может случиться. Лишь некоторые страны, в том числе Россия, тратили реальные запасы, а большая часть этих вливаний – госдолг, дефицит бюджета, ничем не обеспеченные средства. Каким образом эти бюджетные дефициты стран, сравнимые с объемом ВВП, сможет переварить экономика – этого никто не знает, потому что такого никогда, ни одну секунду, нигде не было.
Существует абсолютно новая ситуация. И как она будет развиваться – никто не знает. Когда первый раз испытывали атомную бомбу, никто не знал ее настоящую разрушительную силу. Так и мы сейчас не можем знать: этот финансовый поток окажется разрушительным или его можно повернуть в мирное русло? Конкретных рецептов нет. Есть несколько разных видений. А где истина – уверяю вас – никто на этот вопрос не ответит.
- Разделяете ли вы мнение о том, что в России произошел неадекватно глубокий экономический спад по сравнению с другими странами?
- Абсолютно согласен. Это было столь же ожидаемо, сколь и очевидно. Почему? Потому что у нас до последнего времени экономика в очень большой степени формируется за счет экспортного завышенного спроса на наши сырьевые товары, в том числе и металлы. Металл – это уже не руда, но еще не готовое здание, это материал с первичной обработкой, первого передела. Российская экономика зиждится на том, что зависит от внешнего спроса. А внутренний спрос внутренним потреблением у нас не гарантирован, как это сделано в США.
- Однако разговоры о стимулировании внутреннего спроса ведутся с самого начала кризиса. Достаточно ли мер было принято и оказались ли они эффективны?
- Как можно оценить эффективность того, что не сделано? У нас вообще никаких мер не принято. Разговоры об индексации пенсий, поддержке и увеличении социальных затрат в качестве стимулирования спроса просто смешны. Это глупость высшей пробы. Спрос у нас никаким образом не стимулируется.
Спрос стимулируется простыми вещами. Самая распространенная, которую применил весь мир, кроме нас, это очень низкая ставка кредитования, дешевые деньги. Сейчас фондовый рынок перегревается потому, что все залито дешевыми деньгами. Дешевейшими: 0,25% годовых. Эти дешевые деньги ищут себе применения. Рискованно, не рискованно – уже не важно: в одном месте я проиграл, в другом – выиграю.
А мы пошли другим путем – самым консервативным и некомфортным для потребителя. Мы, наоборот, отсекли потребителя от возможности получать деньги и их тратить. А посему - у нас никаких мер, чтобы стимулировать внутреннее потребление, просто не применяется.
Практиковалось другое – каким-то образом отдалить крах финансовой системы и оказать сиюминутную поддержку по кредитам и залогам предприятиям, которые попали в тот самый замечательный список. Сейчас банки имеют избыточную ликвидность и не знают куда девать деньги, во втором из-за роста стоимости активов тоже необходимости нет.
- Кризис ярко высветил экспортную зависимость отечественной металлургии. Справедливо ли полагать, что если экспортеры столкнутся с резким снижением емкости мировых рынков металлов, тогда и начнутся настоящие проблемы российских металлургов?
- Это очевидно. По металлургии ударил не только внешний, но и внутренний спрос, в отличие от нефтянки, например. Потому что мощными потребителями отрасли являются строительство и машиностроение – две отрасли, которые подсели невероятным образом. Внутренний рынок металлов как таковой поддерживать бессмысленно. Надо поддерживать внутренний рынок потребления. Как только люди начнут покупать жилье – это потащит за собой цемент и металл, перевозки, которые, в свою очередь, потребуют новые вагоны, а значит - придадут стимул машиностроению. И так далее – это целая цепь. Металл - это не конечный продукт потребления. Но рост любого конечного потребление увеличит и спрос на металл.
- Согласны ли вы с прогнозом Минэкономразвития РФ об экономическом росте в России в 2010 г. плюс 1,6%?
- Нет, не согласен. Рост будет больше. В этом нет никаких сомнений. Точно также мы не разделяли первоначальные прогнозы о падении ВВП в 2009 г. минус 8,3%. Для такого показателя должен был произойти полный коллапс нашей экономики. Мы говорили о 5-6%. К концу года увидим, кто прав. Хотя мы использовали аналоговые прикидки, а не такие точные расчеты, которые проводили в Минэкономразвития. Дело в том, что все их расчеты, равно как и расчеты Минфина, - сверхконсервативны. $41 за баррель нефти? Изначально было понятно, что это бредово. Мир изменился, цена такой уже быть не может. Правда, сейчас есть опасения, что и стоимость выше $80 – неправильно. Это также может ударить по нефтянке. $60-80 – вот комфортный коридор. В бюджет заложена цена на $20 меньше ($41 за баррель при курсе корзины 34 руб.), чем будет стоить нефть по итогам года. Получается 1,5 трлн руб. дополнительных доходов из 3 трлн руб. дефицита. Мы живем в 11 месяце, но ни одного отчета о том, куда делись эти дополнительные 1,5 трлн руб. не видно. До конца года я жажду узнать судьбу этих средств. Мы говорим, что при таких дополнительных доходах не может быть падения производства на 8%.
Следующий год – аналогичная проблема. $58 за баррель – такая цена нефти закладывается в бюджет-2010 г. Когда по этому году она будет $60. Мы что – прогнозируем падение мировой экономики в следующем году? Нет, никто этого не прогнозирует! Однако мы заложили опять в бюджет $58. Где тут логика? Это сверхконсерватизм, граничащий со сверхперестраховкой: когда ты что-то перевыполняешь, тебя всегда хвалят - лучше заложить заведомо ниже … Это все равно, что чемпион мира сказал бы: О, я прыгну на метр! Да никто не сомневается, что он не только прыгнет – просто перешагнет эту отметку.
- Спасибо за оптимизм; «успокоили».
Интервью провел –
Дмитрий Ляховский