Никто не заплатит
Закон «Об обязательном страховании ответственности при эксплуатации опасных производственных объектов» должен быть принят в самое ближайшее время. На прошлой неделе премьер-министр РФ Владимир Путин дал команду ускорить процесс. Напомним, что этот законопроект был принят в первом чтении еще в декабре 2005 года. Второе чтение так и не состоялось. Если бы не катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС, законопроект еще долго пылился в Госдуме. А ответственность за эксплуатацию опасных производственных объектов (ОПО) и гидротехнических сооружений (ГТС) страховалась бы чисто формально, поскольку существующее законодательство хоть и обязывает владельцев и эксплуатантов ОПО и ГТС страховать ответственность, размеры страховых сумм не устанавливает.
В результате, как объясняет Андрей Крупнов, член правления ОСАО «Россия», требования закона исполняются «по минимальной ставке», что означает огромное недострахование. Соответственно, предприятие оказывается фактически незащищенным. То же касается и ГТС.
«Ситуация в отношении подхода к страхованию ответственности ОПО и ГТС давно требует пересмотра. Сегодня на практике применяются неадекватно низкие страховые лимиты при страховании ответственности, которые не могут полноценно обеспечить компенсацию возможного ущерба. Именно гидроэлектростанции, относящиеся к 1-му классу ГТС, являются источниками повышенной опасности, приводящими в случае катастрофы к чрезвычайным ситуациям федерального масштаба. Ведь случись повреждение плотины и затопление нижележащих населенных пунктов – количество жертв может исчисляться десятками тысяч, – говорит Андрей Зернов, генеральный директор компании «Энергогарант». – Законопроект об обязательном страховании ответственности застрял в Госдуме по причине сильнейшего противостояния со стороны промышленного лобби, которое посчитало это неоправданно высокой нагрузкой и дополнительным налогом на отрасли».
То, что авария на Саяно-Шушенской ГЭС не имела катастрофических последствий для людей, проживающих рядом, – счастливая случайность. В противном случае той суммы, на которую была застрахована ответственность «РусГидро», а это 30 млн рублей по всем случаям, не хватило бы на возмещение ущерба третьим лицам. Сейчас организации, эксплуатирующие ГТС, пересматривают подход к страхованию ответственности. Так, в сентябре Росгосстрах застраховал ответственность Юмагузинского водохранилища на 1,1 млрд рублей (максимальный размер возмещения по одному страховому случаю – 400 млн рублей), а СК «МАКС» – ответственность Западно-Сибирского металлургического комбината (ОАО «ЗСМК») при эксплуатации гидросооружений на 733,11 млн рублей. Эта авария заставила изменить подход к страхованию не только ответственности, но и имущества, и персонала ГТС. «Профессиональные международные перестраховщики уже сейчас указывают на необходимость срочных и кардинальных изменений в подходах к построению страховой и перестраховочной защиты ГТС. Очевидно, что должен измениться подход к оценке рисков ГЭС, схожих с Саяно-Шушенской по техническим характеристикам. При страховании любых ГЭС будет нужен дифференцированный, а не комплексный, как ранее, принцип формирования страховых объектов и, соответственно, страховых сумм по ним: дамбы – плотины – водоводы – все железобетонные части – отдельно, потом отдельно машины – оборудование (все, что изготовлено из металла)», – отмечает Александр Гульченко, заместитель гендиректора РОСНО.
Как говорит Андрей Зернов, до аварии объекты ГЭС считались рисками лучшего качества, нежели, например, тепловая и атомная генерация. Расчетный максимально возможный убыток по оборудованию ГЭС мог составлять меньшую величину, чем по другим электростанциям, т.к. риск крупного пожара и взрыва для ГЭС считался менее вероятным, как и полная гибель имущества от повреждения водой.
Вместе с подходом должны измениться страховые лимиты и тарифы – разумеется, в сторону увеличения. Кроме того, должны пересматриваться параметры страхового покрытия и исключений из него. «Нужны ограничения по возрасту оборудования, принимаемого на страхование, ужесточение требований к выполнению предписаний Ростехнадзора и других надзорных органов. Уже сейчас идет ужесточение андеррайтинговой и ценовой политики как страховщиков, так и перестраховщиков. Все эти изменения – типичная реакция профессионального сообщества: случавшиеся в мире катастрофы не раз меняли подход к рискам, оказывали влияние на цены. Другой подход был бы просто безответственным», – говорит Александр Гульченко.
Однако на рынке есть и другой подход. Как утверждает Андрей Зернов, многие страховщики и сейчас готовы предлагать льготные условия страхования ГЭС, включая уменьшение страхового тарифа и размера франшизы. «Известны случаи безответственного подхода и при страховании ГТС, когда на конкурс компания выходит с предложением, которое очевидно ниже минимально приемлемых для перестраховщиков тарифов, и, соответственно, такой страховщик держит на себе огромный риск без перестрахования. Если случится убыток, то возмещение он, скорее всего, не выплатит, – предупреждает он. – Конечно же, тут возникает противоречие между позицией ФАС и 94-ФЗ (все страховщики допускаются до конкурса, и выигрывает конкурс компания, давшая минимальный тариф), с одной стороны, и необходимостью обеспечения реальной страховой и перестраховочной защиты – с другой. Поэтому сейчас нужно говорить не об изменениях условий страхования, а о более тщательном подходе к выбору страховщика».
>Российская бизнес-газета Барановская Н.
В результате, как объясняет Андрей Крупнов, член правления ОСАО «Россия», требования закона исполняются «по минимальной ставке», что означает огромное недострахование. Соответственно, предприятие оказывается фактически незащищенным. То же касается и ГТС.
«Ситуация в отношении подхода к страхованию ответственности ОПО и ГТС давно требует пересмотра. Сегодня на практике применяются неадекватно низкие страховые лимиты при страховании ответственности, которые не могут полноценно обеспечить компенсацию возможного ущерба. Именно гидроэлектростанции, относящиеся к 1-му классу ГТС, являются источниками повышенной опасности, приводящими в случае катастрофы к чрезвычайным ситуациям федерального масштаба. Ведь случись повреждение плотины и затопление нижележащих населенных пунктов – количество жертв может исчисляться десятками тысяч, – говорит Андрей Зернов, генеральный директор компании «Энергогарант». – Законопроект об обязательном страховании ответственности застрял в Госдуме по причине сильнейшего противостояния со стороны промышленного лобби, которое посчитало это неоправданно высокой нагрузкой и дополнительным налогом на отрасли».
То, что авария на Саяно-Шушенской ГЭС не имела катастрофических последствий для людей, проживающих рядом, – счастливая случайность. В противном случае той суммы, на которую была застрахована ответственность «РусГидро», а это 30 млн рублей по всем случаям, не хватило бы на возмещение ущерба третьим лицам. Сейчас организации, эксплуатирующие ГТС, пересматривают подход к страхованию ответственности. Так, в сентябре Росгосстрах застраховал ответственность Юмагузинского водохранилища на 1,1 млрд рублей (максимальный размер возмещения по одному страховому случаю – 400 млн рублей), а СК «МАКС» – ответственность Западно-Сибирского металлургического комбината (ОАО «ЗСМК») при эксплуатации гидросооружений на 733,11 млн рублей. Эта авария заставила изменить подход к страхованию не только ответственности, но и имущества, и персонала ГТС. «Профессиональные международные перестраховщики уже сейчас указывают на необходимость срочных и кардинальных изменений в подходах к построению страховой и перестраховочной защиты ГТС. Очевидно, что должен измениться подход к оценке рисков ГЭС, схожих с Саяно-Шушенской по техническим характеристикам. При страховании любых ГЭС будет нужен дифференцированный, а не комплексный, как ранее, принцип формирования страховых объектов и, соответственно, страховых сумм по ним: дамбы – плотины – водоводы – все железобетонные части – отдельно, потом отдельно машины – оборудование (все, что изготовлено из металла)», – отмечает Александр Гульченко, заместитель гендиректора РОСНО.
Как говорит Андрей Зернов, до аварии объекты ГЭС считались рисками лучшего качества, нежели, например, тепловая и атомная генерация. Расчетный максимально возможный убыток по оборудованию ГЭС мог составлять меньшую величину, чем по другим электростанциям, т.к. риск крупного пожара и взрыва для ГЭС считался менее вероятным, как и полная гибель имущества от повреждения водой.
Вместе с подходом должны измениться страховые лимиты и тарифы – разумеется, в сторону увеличения. Кроме того, должны пересматриваться параметры страхового покрытия и исключений из него. «Нужны ограничения по возрасту оборудования, принимаемого на страхование, ужесточение требований к выполнению предписаний Ростехнадзора и других надзорных органов. Уже сейчас идет ужесточение андеррайтинговой и ценовой политики как страховщиков, так и перестраховщиков. Все эти изменения – типичная реакция профессионального сообщества: случавшиеся в мире катастрофы не раз меняли подход к рискам, оказывали влияние на цены. Другой подход был бы просто безответственным», – говорит Александр Гульченко.
Однако на рынке есть и другой подход. Как утверждает Андрей Зернов, многие страховщики и сейчас готовы предлагать льготные условия страхования ГЭС, включая уменьшение страхового тарифа и размера франшизы. «Известны случаи безответственного подхода и при страховании ГТС, когда на конкурс компания выходит с предложением, которое очевидно ниже минимально приемлемых для перестраховщиков тарифов, и, соответственно, такой страховщик держит на себе огромный риск без перестрахования. Если случится убыток, то возмещение он, скорее всего, не выплатит, – предупреждает он. – Конечно же, тут возникает противоречие между позицией ФАС и 94-ФЗ (все страховщики допускаются до конкурса, и выигрывает конкурс компания, давшая минимальный тариф), с одной стороны, и необходимостью обеспечения реальной страховой и перестраховочной защиты – с другой. Поэтому сейчас нужно говорить не об изменениях условий страхования, а о более тщательном подходе к выбору страховщика».
>Российская бизнес-газета Барановская Н.
Ещё новости по теме:
07:00