Павел Рабин: $2 млрд у Мечела нет, но они готовы отдать эти деньги за госпакет ММК
Чем ближе дата приватизации госпакета акций ММК, тем больше сюрпризов. Да каких! Накануне Стальная группа "Мечел" заявила о том, что готова потратить $2,15 млрд на приобретение 17,85% уставного капитала /23,7% голосующих акций/ крупнейшего металлургического комбината России. Еще только пару месяцев назад стартовая цена госпакета кулуарно и ориентировочно называлась в размере $300-400 млн, а руководство ММК прилагало все усилия, чтобы убедить федеральных чиновников не завышать планку стоимости комбината, не желая "переплачивать" за акции и, надеясь, что аукционные торги завершатся на отметке в $600-650 млн. Теперь же, после заявления Мечела, стало окончательно очевидно, что битва за пакет будет по-настоящему жесткой, барьер в $1 млрд будет преодолен без сомнения, а, быть может, государство и действительно выручит за свой пакет свыше $1,5-2 млрд. Это раз.
Почти одновременно с этим появилась информация о том, что Российский фонд федерального имущества /РФФИ/, который как раз распоряжается госпакетом Магнитки, потребовал от комбината созвать совет директоров, чтобы обсудить важный вопрос – выплату промежуточных дивидендов по итогам 9 месяцев 2004 года. И это в тот момент, когда на ММК считают каждую копейку накануне судьбоносного аукциона! Есть мнение, что выплата дивидендов наоборот на руку менеджменту ММК, контролирующему порядка 60% акций комбината, поскольку этот крупнейший акционер сможет использовать эти средства в аукционе. Но точно также, владея большинством голосов, менеджмент мог бы продавить и вопрос об использовании большой части прибыли на покупку госпакета, не растрачивая ее на дивиденды. Так что, это два.
Давно и хорошо известно, что реальных претендентов, по-настоящему заинтересованных в покупке госпакета всего два – это менеджмент ММК, контролирующий порядка 60% акций комбината, и Стальная группа "Мечел", у которой сейчас по разным оценкам от 16 до 20% акций комбината. От того, кто из них купит 17,85% уставного капитала Магнитки, зависит вся дальнейшая судьба предприятия. Однако оба претендента испытывают определенные сложности. ММК – с легитимизацией аккумулированных средств, Мечел – с нехваткой собственных денег на покупку. На этом фоне большую роль может сыграть какая-либо третья могущественная сила, и эта сила появилась. Новолипецкий металлургический комбинат /НЛМК, второй по величине в России производитель стали/ подал заявку в ФАС на участие в аукционе по приватизации госпакета. Нельзя сказать, что это было неожиданностью, но это, все-таки, три.
Непростую обстановку накануне самого неоднозначного /с точки зрения прогнозируемого результата/ аукциона последних лет Накануне.RU попросил оценить бизнесмена Павла Рабина. Это человек, который в середине 90-х участвовал в приватизации ММК, приобрел для комбината крупный пакет акций, консультировал его руководство. Позже, в результате затяжного и скандального передела на комбинате он потерял свой пакет, судился и даже побывал в СИЗО. По иронии судьбы Павел Рабин принимал активное участие и в судьбе Челябинского металлургического комбината "Мечел". При его участии в свое время на Мечеле появился швейцарский инвестор Гленкор. Рабин несколько лет был членом Совета директоров ОАО "Мечел" и после прихода в компанию нынешнего председателя совета директоров стальной группы "Мечел" Игоря Зюзина перестал активно работать с комбинатом. Одним словом, Павел Рабин хорошо ориентируется в происходящем на этих предприятиях и даже продолжает сотрудничать с ними. Правда, уже не в вопросах собственности – корпорация , принадлежащая Рабину, занимается финансами, консалтингом, общественными питанием, туризмом и т.п.
Вопрос: Павел Беньяминович, как Вы оцениваете заявление Мечела о готовности заплатить свыше $2 млрд за госпакет Магнитки? Очевидно, что собственных средств у них на это нет, не является ли это блефом и игрой на нервах ММК накануне аукциона?
Павел Рабин: Я полностью согласен с тем, что этих миллиардов у Мечела нет, но также полностью убежден в том, что они готовы эти деньги отдать за госпакет. Группа очень амбициозная и еще молодая по сравнению с другими крупными металлургическими группами. И, если все они уже, в основном, остановились в развитии, то стальная группа Мечел еще развивается. А приобретение такого актива, по сути дела, выводит Мечел в первые ряды даже не российской, а мировой металлургии. По разным оценкам от 18 до 20% голосующих акций ММК у стальной группы уже есть, и поэтому эти 23% сильно изменяют ситуацию. Никому, кроме как Мечелу, эти акции не нужны, больше ни для кого это не будет крупным активом. А для Мечела это будет решительное изменение позиции.
Вопрос: Амбиции-амбициями, но есть же еще и чистая экономика, и вопрос в том, стоит ли этот пакет таких денег?
Павел Рабин: Рыночная экономика ведь диктует такое правило – товар стоит столько, сколько за него дают. И, если дают – значит стоит. На самом деле, стоимость наших металлургических активов сильно недооценена, реально капитализация подобных предприятий в развитых странах значительно выше, чем в России. И, если говорить о нашей экономике в целом и об ММК как ее части, то, конечно, не стоит. Но, если говорить об очень перспективном и очень уверенно работающем предприятии, то стоит. С учетом того, что у ММК есть проблемы с сырьем, а Стальная группа "Мечел" владеет сырьем, то это становится не просто приобретением какого-то дорогостоящего актива — у группы возникает синергетический эффект. То, что в отдельности не имеет ни ММК, ни Стальная группа Мечел, вместе позволит сделать решительный скачек вперед. И даже если за госпакет будет отдано свыше $2 млрд, то окупаемость этой сделки – 1,5-2 года при нынешнем спросе, при нынешних ценах на металл. Конечно, еще год назад мысль о том, что стоимость этого пакета может выйти за полмиллиарда, выглядела фантазией. Если б кто-то сказал, что цена будет не $200-300 млн, как оценивали, а полмиллиарда – то засмеяли бы и пальцем показали. Сегодня, я считаю, цена сложится где-то на уровне от $1 до $1,5 млрд, но готовность Мечела давать больше $2 млрд свидетельствует о том, что они решительно настроены.
Вопрос: С одной стороны, Вы говорите о синергетическом эффекте, а с другой, хорошо известно, что вместе с пакетом Мечел приобретает проблему. Гендиректор ММК и, по неофициальным данным, один из крупнейших акционеров комбината Виктор Рашников не раз заявлял о том, что в случае, если госпакет приобретет Мечел, корпоративная война неизбежна.
Павел Рабин: Да, на комбинате говорили даже такую красивую фразу, что Мечел вместе с госпакетом покупает билет на войну. Проблему на самом деле приобретает ММК. Мечел будет вести войну со стратегических позиций, а ММК придется отбиваться, а это всегда хуже.
Вопрос: Как Вы оцениваете шансы Мечела на покупку госпакета? С одной стороны, заявленные цифры впечатляют, но ведь и ММК давно готовится к аукциону и тоже готов платить высокую цену.
Павел Рабин: И те, и другие действительно идут ва-банк и готовы идти до очень высоких цифр. Но, когда мы говорим о стальной группе "Мечел", то понимаем, что все решения принимаются одним человеком, ну, в крайнем случае, двумя. Если мы говорим об ММК, то все время говорим о какой-то не очень понятной конструкции под названием "менеджмент ММК". Кто такой на самом деле этот менеджмент?
Вопрос: Виктор Филиппович Рашников, наверное.
Павел Рабин: Нет, Виктор Филиппович это генерал менеджмента. Он руководитель, а вот если говорить о собственнике, то тут не так все понятно и однозначно.
Вопрос: Ну, это может нам с Вами не очень понятно, а Виктору Филипповичу-то все понятно наверняка…
Павел Рабин: Он не один в этом мире живет, и он связан и с другими акционерами. Я просто хочу обозначить один важный акцент – амбиции такого масштаба могут быть свойственны одному человеку, и этот один человек должен иметь легальное и уверенное влияние и почти абсолютные возможности. В стальной группе это есть, а вот про ММК я не уверен, там очень все размыто. Я не могу сейчас спрогнозировать, кто купит, но эти две группы и являются наиболее реальными и последовательными покупателями. Если покупает ММК – то прекращаются навсегда все нападки со стороны. Но кто исключит возможность возникновения внутренних конфликтов, которые неизбежно появляются, когда внешняя угроза исчезает? Это философская аксиома. Если берет пакет Стальная группа "Мечел" – то еще один кавалерийский наскок и неизбежна капитуляция со стороны ММК. Но в действительности все будет, как обычно, сложнее и неоднозначнее.
Уже сейчас зримо появился и еще один игрок – Новолипецкий металлургический комбинат. Он реально будет участвовать в аукционе, а вот на чьей стороне – сейчас трудно прогнозировать. С одной стороны, здесь может быть некая просьба о помощи со стороны Рашникова, потому что там есть проблемы правильной структуризации, правильного показа денег, целый ряд вопросов, которые при открытых сделках возникают. И НЛМК может тут помочь не столько деньгами, сколько возможностью легитимного и точного участия в аукционе на стороне ММК с последующим разделением чего-то — или комиссионных, или какого-то влияния. Но мы хорошо знаем Лисина, и он обычно в такие игры не играет. Покупать самому себе эти 18% просто бессмысленно. Должен быть все равно чей-то альянс – или тактический альянс с Рашниковым, что маловероятно, учитывая характер Лисина и его положение в металлургии, или стратегический альянс с Мечелом. Этот вариант более вероятен, поскольку он усиливает и финансовые возможности, и дает возможность управлять новыми активами, и открывает доступ к сырьевым ресурсам. Такой альянс более вероятен, более логичен и на него могут пойти и Лисин, и Зюзин. Что там дальше выйдет – закончатся ли на этом все корпоративные войны – не ясно, вместе управлять НЛМК и стальной группой Мечел тоже невозможно. Если такой альянс и кроится, то все равно эти вещи оговариваются. Возможна и самостоятельная покупка со стороны НЛМК с последующим розыгрышем: условно говоря, купить за миллиард, чтобы продать за два, но это маловероятно – не тот масштаб, не тот уровень, чтобы заниматься спекуляциями на таком стратегическом активе.
Вопрос: Известно, что внутри 60%-ного пакета, контролируемого менеджментом, есть так называемые спорные пакеты. Насколько вероятно, что дела по ним всплывут после приватизации госпакета, при каких раскладах это может произойти?
Павел Рабин: Если покупает ММК, то все будет похоронено и никто никогда этих вопросов не поднимет. Если покупает Мечел или Лисин, то, безусловно, следующим этапом начинается розыгрыш этих карт, уже давно крапленых и со всех сторон обнюханных, я бы даже сказал занюханных. Но он начнется, и при таком масштабе инвестиций, которые отдаются за госпакет, наверняка хватит и финансового, и административного ресурса, чтобы эту тему вновь поднять и заставить ММК капитулировать.
Вопрос: Широко освещалась история с 30%-ным пакетом, который пытался оспаривать нынешний владелец УГМК Искандер Махмудов. Но, насколько известно, есть и другие, менее "раскрученные" истории, связанные с Инкомбанком, был скандал с доверительным управлением акциями работников предприятия?
Павел Рабин: Да, в 1998 году, когда Инкомбанк стал банкротом, этот пакет находился в одной из дочерних структур – Инком-металл. И, когда империя начала рушиться, дочерние структуры рушились следом. Этот пакет непонятным образом ушел во вновь образованную структуру, а потом непонятным образом попал под контроль ММК. Там около 10-12%. Несколько раз были попытки завести уголовные дела, потом они прекращались. Как говорится, громко начинались и тихо заканчивались, так что история подконтрольности этого пакета ММК пока не имеет своего публичного освещения.
История с доверительным управлением акциями работников ММК этой весной довольно громко звучала, были даже демонстрации с лозунгами типа "Рашников, отдай деньги". История простая – все время, пока существовал рынок акций Магнитки в Магнитогорске, подконтрольные ММК структуры, в частности "Меком", по договорам доверительного управления брали акции у акционеров и выплачивали им премию – не дивиденды, а премию за доверительное управление. Это длилось долго и народ был доволен – и акции есть, и премию получали, которая была больше даже самых больших дивидендов, все было нормально. Но в прошлом году пошел резкий рост курса акций и за полгода цены выросли в 5-6 раз. В этот момент "Меком", воспользовавшись тем, что договором было предусмотрено безоговорочное право доверенного лица продавать акции доверителя, продал акции по хорошей цене, и людям, которые приходили за акциями отдавали не акции, а деньги, ту цену, по которой акции были проданы. По тем временам эта цена была хорошей, но когда в начале этого года цена выросла еще в 7-8 раз, народ начал спрашивать, а где мои акции и почему цена такая маленькая?
Вопрос: И все-таки, насколько новые атаки на спорные пакеты могут быть удачными, ведь судов прошло много и они, в основном, были в пользу ММК?
Павел Рабин: Любые приватизационные сделки того времени и первые переделы, которые за ними пошли, они все уязвимы на сегодняшний день. Все на самом деле держится на одном постулате, которые как заклинание не устает повторять президент, что итоги приватизации оспариваться не будут. Но! Если в них нет прямых нарушений закона. Так вот это "но" — это "казнить нельзя помиловать", это та самая ситуация. Особенно на фоне недавних заявлений Степашина о том, что все крупные приватизационные сделки последних десяти лет могут считаться экономическими преступлениями.
Почти одновременно с этим появилась информация о том, что Российский фонд федерального имущества /РФФИ/, который как раз распоряжается госпакетом Магнитки, потребовал от комбината созвать совет директоров, чтобы обсудить важный вопрос – выплату промежуточных дивидендов по итогам 9 месяцев 2004 года. И это в тот момент, когда на ММК считают каждую копейку накануне судьбоносного аукциона! Есть мнение, что выплата дивидендов наоборот на руку менеджменту ММК, контролирующему порядка 60% акций комбината, поскольку этот крупнейший акционер сможет использовать эти средства в аукционе. Но точно также, владея большинством голосов, менеджмент мог бы продавить и вопрос об использовании большой части прибыли на покупку госпакета, не растрачивая ее на дивиденды. Так что, это два.
Давно и хорошо известно, что реальных претендентов, по-настоящему заинтересованных в покупке госпакета всего два – это менеджмент ММК, контролирующий порядка 60% акций комбината, и Стальная группа "Мечел", у которой сейчас по разным оценкам от 16 до 20% акций комбината. От того, кто из них купит 17,85% уставного капитала Магнитки, зависит вся дальнейшая судьба предприятия. Однако оба претендента испытывают определенные сложности. ММК – с легитимизацией аккумулированных средств, Мечел – с нехваткой собственных денег на покупку. На этом фоне большую роль может сыграть какая-либо третья могущественная сила, и эта сила появилась. Новолипецкий металлургический комбинат /НЛМК, второй по величине в России производитель стали/ подал заявку в ФАС на участие в аукционе по приватизации госпакета. Нельзя сказать, что это было неожиданностью, но это, все-таки, три.
Непростую обстановку накануне самого неоднозначного /с точки зрения прогнозируемого результата/ аукциона последних лет Накануне.RU попросил оценить бизнесмена Павла Рабина. Это человек, который в середине 90-х участвовал в приватизации ММК, приобрел для комбината крупный пакет акций, консультировал его руководство. Позже, в результате затяжного и скандального передела на комбинате он потерял свой пакет, судился и даже побывал в СИЗО. По иронии судьбы Павел Рабин принимал активное участие и в судьбе Челябинского металлургического комбината "Мечел". При его участии в свое время на Мечеле появился швейцарский инвестор Гленкор. Рабин несколько лет был членом Совета директоров ОАО "Мечел" и после прихода в компанию нынешнего председателя совета директоров стальной группы "Мечел" Игоря Зюзина перестал активно работать с комбинатом. Одним словом, Павел Рабин хорошо ориентируется в происходящем на этих предприятиях и даже продолжает сотрудничать с ними. Правда, уже не в вопросах собственности – корпорация , принадлежащая Рабину, занимается финансами, консалтингом, общественными питанием, туризмом и т.п.
Вопрос: Павел Беньяминович, как Вы оцениваете заявление Мечела о готовности заплатить свыше $2 млрд за госпакет Магнитки? Очевидно, что собственных средств у них на это нет, не является ли это блефом и игрой на нервах ММК накануне аукциона?
Павел Рабин: Я полностью согласен с тем, что этих миллиардов у Мечела нет, но также полностью убежден в том, что они готовы эти деньги отдать за госпакет. Группа очень амбициозная и еще молодая по сравнению с другими крупными металлургическими группами. И, если все они уже, в основном, остановились в развитии, то стальная группа Мечел еще развивается. А приобретение такого актива, по сути дела, выводит Мечел в первые ряды даже не российской, а мировой металлургии. По разным оценкам от 18 до 20% голосующих акций ММК у стальной группы уже есть, и поэтому эти 23% сильно изменяют ситуацию. Никому, кроме как Мечелу, эти акции не нужны, больше ни для кого это не будет крупным активом. А для Мечела это будет решительное изменение позиции.
Вопрос: Амбиции-амбициями, но есть же еще и чистая экономика, и вопрос в том, стоит ли этот пакет таких денег?
Павел Рабин: Рыночная экономика ведь диктует такое правило – товар стоит столько, сколько за него дают. И, если дают – значит стоит. На самом деле, стоимость наших металлургических активов сильно недооценена, реально капитализация подобных предприятий в развитых странах значительно выше, чем в России. И, если говорить о нашей экономике в целом и об ММК как ее части, то, конечно, не стоит. Но, если говорить об очень перспективном и очень уверенно работающем предприятии, то стоит. С учетом того, что у ММК есть проблемы с сырьем, а Стальная группа "Мечел" владеет сырьем, то это становится не просто приобретением какого-то дорогостоящего актива — у группы возникает синергетический эффект. То, что в отдельности не имеет ни ММК, ни Стальная группа Мечел, вместе позволит сделать решительный скачек вперед. И даже если за госпакет будет отдано свыше $2 млрд, то окупаемость этой сделки – 1,5-2 года при нынешнем спросе, при нынешних ценах на металл. Конечно, еще год назад мысль о том, что стоимость этого пакета может выйти за полмиллиарда, выглядела фантазией. Если б кто-то сказал, что цена будет не $200-300 млн, как оценивали, а полмиллиарда – то засмеяли бы и пальцем показали. Сегодня, я считаю, цена сложится где-то на уровне от $1 до $1,5 млрд, но готовность Мечела давать больше $2 млрд свидетельствует о том, что они решительно настроены.
Вопрос: С одной стороны, Вы говорите о синергетическом эффекте, а с другой, хорошо известно, что вместе с пакетом Мечел приобретает проблему. Гендиректор ММК и, по неофициальным данным, один из крупнейших акционеров комбината Виктор Рашников не раз заявлял о том, что в случае, если госпакет приобретет Мечел, корпоративная война неизбежна.
Павел Рабин: Да, на комбинате говорили даже такую красивую фразу, что Мечел вместе с госпакетом покупает билет на войну. Проблему на самом деле приобретает ММК. Мечел будет вести войну со стратегических позиций, а ММК придется отбиваться, а это всегда хуже.
Вопрос: Как Вы оцениваете шансы Мечела на покупку госпакета? С одной стороны, заявленные цифры впечатляют, но ведь и ММК давно готовится к аукциону и тоже готов платить высокую цену.
Павел Рабин: И те, и другие действительно идут ва-банк и готовы идти до очень высоких цифр. Но, когда мы говорим о стальной группе "Мечел", то понимаем, что все решения принимаются одним человеком, ну, в крайнем случае, двумя. Если мы говорим об ММК, то все время говорим о какой-то не очень понятной конструкции под названием "менеджмент ММК". Кто такой на самом деле этот менеджмент?
Вопрос: Виктор Филиппович Рашников, наверное.
Павел Рабин: Нет, Виктор Филиппович это генерал менеджмента. Он руководитель, а вот если говорить о собственнике, то тут не так все понятно и однозначно.
Вопрос: Ну, это может нам с Вами не очень понятно, а Виктору Филипповичу-то все понятно наверняка…
Павел Рабин: Он не один в этом мире живет, и он связан и с другими акционерами. Я просто хочу обозначить один важный акцент – амбиции такого масштаба могут быть свойственны одному человеку, и этот один человек должен иметь легальное и уверенное влияние и почти абсолютные возможности. В стальной группе это есть, а вот про ММК я не уверен, там очень все размыто. Я не могу сейчас спрогнозировать, кто купит, но эти две группы и являются наиболее реальными и последовательными покупателями. Если покупает ММК – то прекращаются навсегда все нападки со стороны. Но кто исключит возможность возникновения внутренних конфликтов, которые неизбежно появляются, когда внешняя угроза исчезает? Это философская аксиома. Если берет пакет Стальная группа "Мечел" – то еще один кавалерийский наскок и неизбежна капитуляция со стороны ММК. Но в действительности все будет, как обычно, сложнее и неоднозначнее.
Уже сейчас зримо появился и еще один игрок – Новолипецкий металлургический комбинат. Он реально будет участвовать в аукционе, а вот на чьей стороне – сейчас трудно прогнозировать. С одной стороны, здесь может быть некая просьба о помощи со стороны Рашникова, потому что там есть проблемы правильной структуризации, правильного показа денег, целый ряд вопросов, которые при открытых сделках возникают. И НЛМК может тут помочь не столько деньгами, сколько возможностью легитимного и точного участия в аукционе на стороне ММК с последующим разделением чего-то — или комиссионных, или какого-то влияния. Но мы хорошо знаем Лисина, и он обычно в такие игры не играет. Покупать самому себе эти 18% просто бессмысленно. Должен быть все равно чей-то альянс – или тактический альянс с Рашниковым, что маловероятно, учитывая характер Лисина и его положение в металлургии, или стратегический альянс с Мечелом. Этот вариант более вероятен, поскольку он усиливает и финансовые возможности, и дает возможность управлять новыми активами, и открывает доступ к сырьевым ресурсам. Такой альянс более вероятен, более логичен и на него могут пойти и Лисин, и Зюзин. Что там дальше выйдет – закончатся ли на этом все корпоративные войны – не ясно, вместе управлять НЛМК и стальной группой Мечел тоже невозможно. Если такой альянс и кроится, то все равно эти вещи оговариваются. Возможна и самостоятельная покупка со стороны НЛМК с последующим розыгрышем: условно говоря, купить за миллиард, чтобы продать за два, но это маловероятно – не тот масштаб, не тот уровень, чтобы заниматься спекуляциями на таком стратегическом активе.
Вопрос: Известно, что внутри 60%-ного пакета, контролируемого менеджментом, есть так называемые спорные пакеты. Насколько вероятно, что дела по ним всплывут после приватизации госпакета, при каких раскладах это может произойти?
Павел Рабин: Если покупает ММК, то все будет похоронено и никто никогда этих вопросов не поднимет. Если покупает Мечел или Лисин, то, безусловно, следующим этапом начинается розыгрыш этих карт, уже давно крапленых и со всех сторон обнюханных, я бы даже сказал занюханных. Но он начнется, и при таком масштабе инвестиций, которые отдаются за госпакет, наверняка хватит и финансового, и административного ресурса, чтобы эту тему вновь поднять и заставить ММК капитулировать.
Вопрос: Широко освещалась история с 30%-ным пакетом, который пытался оспаривать нынешний владелец УГМК Искандер Махмудов. Но, насколько известно, есть и другие, менее "раскрученные" истории, связанные с Инкомбанком, был скандал с доверительным управлением акциями работников предприятия?
Павел Рабин: Да, в 1998 году, когда Инкомбанк стал банкротом, этот пакет находился в одной из дочерних структур – Инком-металл. И, когда империя начала рушиться, дочерние структуры рушились следом. Этот пакет непонятным образом ушел во вновь образованную структуру, а потом непонятным образом попал под контроль ММК. Там около 10-12%. Несколько раз были попытки завести уголовные дела, потом они прекращались. Как говорится, громко начинались и тихо заканчивались, так что история подконтрольности этого пакета ММК пока не имеет своего публичного освещения.
История с доверительным управлением акциями работников ММК этой весной довольно громко звучала, были даже демонстрации с лозунгами типа "Рашников, отдай деньги". История простая – все время, пока существовал рынок акций Магнитки в Магнитогорске, подконтрольные ММК структуры, в частности "Меком", по договорам доверительного управления брали акции у акционеров и выплачивали им премию – не дивиденды, а премию за доверительное управление. Это длилось долго и народ был доволен – и акции есть, и премию получали, которая была больше даже самых больших дивидендов, все было нормально. Но в прошлом году пошел резкий рост курса акций и за полгода цены выросли в 5-6 раз. В этот момент "Меком", воспользовавшись тем, что договором было предусмотрено безоговорочное право доверенного лица продавать акции доверителя, продал акции по хорошей цене, и людям, которые приходили за акциями отдавали не акции, а деньги, ту цену, по которой акции были проданы. По тем временам эта цена была хорошей, но когда в начале этого года цена выросла еще в 7-8 раз, народ начал спрашивать, а где мои акции и почему цена такая маленькая?
Вопрос: И все-таки, насколько новые атаки на спорные пакеты могут быть удачными, ведь судов прошло много и они, в основном, были в пользу ММК?
Павел Рабин: Любые приватизационные сделки того времени и первые переделы, которые за ними пошли, они все уязвимы на сегодняшний день. Все на самом деле держится на одном постулате, которые как заклинание не устает повторять президент, что итоги приватизации оспариваться не будут. Но! Если в них нет прямых нарушений закона. Так вот это "но" — это "казнить нельзя помиловать", это та самая ситуация. Особенно на фоне недавних заявлений Степашина о том, что все крупные приватизационные сделки последних десяти лет могут считаться экономическими преступлениями.