Эксперт: Одна из очевидных целей китайской элиты - вообще монополизировать поставки восточносибирской нефти
Одна из очевидных целей китайской элиты - вообще монополизировать поставки восточносибирской нефти, лишив Индию и Корею других возможных потребителей. Россия, де-факто согласившись на подобную монополию, на долгие годы попадет в зависимость от одного, пусть и очень крупного, потребителя. Поэтому очевидная встречная цель России - осуществив строительство ответвления от ВСТО в Китай, гарантировать диверсификацию поставок, исключить возможную зависимость от Поднебесной и реализовать ВСТО-2. Об этом в статье "Новая геометрия нефтяных интересов", опубликованной "Независимой газетой", пишет Дмитрий Орлов, генеральный директор Агентства политических и экономических коммуникаций.
Менеджмент "Транснефти" в реализации "восточного вектора" нефтепроводной геополитики действует в логике национальных интересов. Президент компании Николай Токарев назвал "ложной альтернативой" вопрос о том, "быть ВСТО "прокитайским" или "прояпонским". "ВСТО - проект, если пользоваться такой терминологией, исключительно "пророссийский", -заявил он. По его словам, ВСТО учитывает прежде всего национальные экономические интересы: интересы отечественных недропользователей, соображения экономической целесообразности, возможности расширения влияния России.
Но дело не только в мнимом противостоянии ВСТО-1 и ВСТО-2. Российскую правящую элиту сегодня вновь призывают "окончательно определиться" и с единственным перспективным направлением транспортировки нефти. ВСТО или БТС-2? Азиатско-Тихоокеанский регион или Европа? Козьмино или Усть-Луга? Глава Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Константин Симонов, например, считает, что "российским властям придется делать геополитический выбор между
БТС-2 и ВСТО... Ясно, что сырья на обе трубы не хватит". Однако нельзя сводить крупный геополитический вопрос к сырью. Вопрос с сырьем - это прежде всего проблема выполнения обязательств добывающими компаниями. Их геологоразведочные программы, кстати, финансируются государством весьма щедро, о чем напомнил недавно министр природных ресурсов Юрий Трутнев. Кроме того, нефтепровод "Дружба" - изношенный маршрут, и вечно латать его невозможно. БТС-2 - логичная замена "Дружбе". Если рассматривать вопрос именно таким образом, проблем с заполнением обеих труб возникнуть не должно.
Интересы противников ВСТО и БТС-2 носят разнонаправленный характер. Однако в России практически все аргументы "против" сводятся к нескольким соображениям: нефти попросту не хватит на эти проекты, страдающие гигантоманией; надо строить "частные" трубы, и проблемы отпадут сами собой; нефтепроводы экологически опасны; наконец (с недавних пор), во время кризиса не строят. В негативных оценках их используют многие - от местных организаций Компартии и специфических экологических организаций до вполне респектабельных аналитических центров.
Однако в правящей элите необходим консенсус по поводу того, что нельзя класть все яйца в одну корзину. Сооружение и ВСТО, и БТС-2 вытекает именно из логики диверсификации маршрутов как основы нефтепроводной стратегии. Поэтому финансирование строительства этих очевидных долгосрочных инфраструктурных инструментов нефтяной геополитики должно быть гарантировано, несмотря на кризис и изменение ставки LIBOR. Кредит китайских партнеров должен сыграть в этом контексте позитивную роль. Конечно, то, что финансирование идет в значительной степени за счет тарифа (сетевого), "размазывает" расходы на сооружение ВСТО и БТС-2 по нефтяным компаниям - в том числе и по тем, нефть которых по ВСТО не пойдет. Однако это необходимая плата за энергетический суверенитет России.
Фактор США
США в регионе пытаются играть на различных интересах. Но главная цель Америки - поставить под контроль маршруты транспортировки нефти в АТР, прежде всего в Китай. ВСТО изначально свободен от подобного контроля. Это делает США естественным противником Восточного нефтепровода.
КНР заинтересована не просто в удовлетворении потребностей в нефти, но и в диверсификации источников ее поставок (это, кстати, роднит Китай с США). Сегодня основными поставщиками нефти в Китай являются Иран и страны Персидского залива - Саудовская Аравия и Оман, на долю которых приходится чуть менее половины всего экспорта. Практически вся нефть, импортируемая Китаем с Ближнего Востока, ввозится через Малаккский пролив, отделяющий Индонезию от Малайзии. США оказывают значительное влияние на поставки в Китай - и на "арабскую", и на "персидскую" их части, а косвенным образом влияют и на энергетическую безопасность КНР.
Кроме того, Америка ведет большую игру на казахском направлении, стремясь дестабилизировать Синцзян-Уйгурский автономный район Китая и сделать неэффективными поставки по китайско-казахскому нефтепроводу Атасу-Аланыпкоу. Все это создает дополнительные основания для союза Китая и России в нефтепроводной политике.
США и Россия имеют сразу несколько конфликтных точек в сфере нефтяного транзита. Соединенные Штаты противостоят России и по проблеме расширения КТК (американские стратеги полагают, что западные корпорации могли бы консолидировать практически всю казахскую нефть), и по проекту Бургас-Александруполис (Америка делает ставку на турецкие проливы и новый македонский маршрут). Впрочем, в условиях начавшегося потепления в отношениях США и России все это может стать предметом открытого и содержательного диалога.
Позиция российских властей в сфере нефтепроводной стратегии на Дальнем Востоке России и в АТР постоянно детализировалась, но национальные интересы в сочетании с гарантиями потребителям всегда оставались очевидной доминантой.
Сегодня главное - сохранить свободу выбора. Выбора рынков. Выбора партнеров. Выбора маршрутов. Ведь в энергетической сфере это и есть суверенитет.
Менеджмент "Транснефти" в реализации "восточного вектора" нефтепроводной геополитики действует в логике национальных интересов. Президент компании Николай Токарев назвал "ложной альтернативой" вопрос о том, "быть ВСТО "прокитайским" или "прояпонским". "ВСТО - проект, если пользоваться такой терминологией, исключительно "пророссийский", -заявил он. По его словам, ВСТО учитывает прежде всего национальные экономические интересы: интересы отечественных недропользователей, соображения экономической целесообразности, возможности расширения влияния России.
Но дело не только в мнимом противостоянии ВСТО-1 и ВСТО-2. Российскую правящую элиту сегодня вновь призывают "окончательно определиться" и с единственным перспективным направлением транспортировки нефти. ВСТО или БТС-2? Азиатско-Тихоокеанский регион или Европа? Козьмино или Усть-Луга? Глава Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Константин Симонов, например, считает, что "российским властям придется делать геополитический выбор между
БТС-2 и ВСТО... Ясно, что сырья на обе трубы не хватит". Однако нельзя сводить крупный геополитический вопрос к сырью. Вопрос с сырьем - это прежде всего проблема выполнения обязательств добывающими компаниями. Их геологоразведочные программы, кстати, финансируются государством весьма щедро, о чем напомнил недавно министр природных ресурсов Юрий Трутнев. Кроме того, нефтепровод "Дружба" - изношенный маршрут, и вечно латать его невозможно. БТС-2 - логичная замена "Дружбе". Если рассматривать вопрос именно таким образом, проблем с заполнением обеих труб возникнуть не должно.
Интересы противников ВСТО и БТС-2 носят разнонаправленный характер. Однако в России практически все аргументы "против" сводятся к нескольким соображениям: нефти попросту не хватит на эти проекты, страдающие гигантоманией; надо строить "частные" трубы, и проблемы отпадут сами собой; нефтепроводы экологически опасны; наконец (с недавних пор), во время кризиса не строят. В негативных оценках их используют многие - от местных организаций Компартии и специфических экологических организаций до вполне респектабельных аналитических центров.
Однако в правящей элите необходим консенсус по поводу того, что нельзя класть все яйца в одну корзину. Сооружение и ВСТО, и БТС-2 вытекает именно из логики диверсификации маршрутов как основы нефтепроводной стратегии. Поэтому финансирование строительства этих очевидных долгосрочных инфраструктурных инструментов нефтяной геополитики должно быть гарантировано, несмотря на кризис и изменение ставки LIBOR. Кредит китайских партнеров должен сыграть в этом контексте позитивную роль. Конечно, то, что финансирование идет в значительной степени за счет тарифа (сетевого), "размазывает" расходы на сооружение ВСТО и БТС-2 по нефтяным компаниям - в том числе и по тем, нефть которых по ВСТО не пойдет. Однако это необходимая плата за энергетический суверенитет России.
Фактор США
США в регионе пытаются играть на различных интересах. Но главная цель Америки - поставить под контроль маршруты транспортировки нефти в АТР, прежде всего в Китай. ВСТО изначально свободен от подобного контроля. Это делает США естественным противником Восточного нефтепровода.
КНР заинтересована не просто в удовлетворении потребностей в нефти, но и в диверсификации источников ее поставок (это, кстати, роднит Китай с США). Сегодня основными поставщиками нефти в Китай являются Иран и страны Персидского залива - Саудовская Аравия и Оман, на долю которых приходится чуть менее половины всего экспорта. Практически вся нефть, импортируемая Китаем с Ближнего Востока, ввозится через Малаккский пролив, отделяющий Индонезию от Малайзии. США оказывают значительное влияние на поставки в Китай - и на "арабскую", и на "персидскую" их части, а косвенным образом влияют и на энергетическую безопасность КНР.
Кроме того, Америка ведет большую игру на казахском направлении, стремясь дестабилизировать Синцзян-Уйгурский автономный район Китая и сделать неэффективными поставки по китайско-казахскому нефтепроводу Атасу-Аланыпкоу. Все это создает дополнительные основания для союза Китая и России в нефтепроводной политике.
США и Россия имеют сразу несколько конфликтных точек в сфере нефтяного транзита. Соединенные Штаты противостоят России и по проблеме расширения КТК (американские стратеги полагают, что западные корпорации могли бы консолидировать практически всю казахскую нефть), и по проекту Бургас-Александруполис (Америка делает ставку на турецкие проливы и новый македонский маршрут). Впрочем, в условиях начавшегося потепления в отношениях США и России все это может стать предметом открытого и содержательного диалога.
Позиция российских властей в сфере нефтепроводной стратегии на Дальнем Востоке России и в АТР постоянно детализировалась, но национальные интересы в сочетании с гарантиями потребителям всегда оставались очевидной доминантой.
Сегодня главное - сохранить свободу выбора. Выбора рынков. Выбора партнеров. Выбора маршрутов. Ведь в энергетической сфере это и есть суверенитет.