Guardian: Россия не нуждается в Западе
Паника, поднятая сегодня по поводу России, - достаточно забавный феномен. По всем объективным критериям оценки, русские пользуются в авторитарном государстве, которое создал Путин, большей свободой, чем в Советском Союзе в любой период его истории. Многие также живут лучше в материальном отношении, - передает www.k2kapital.com.
Россия отказалась от глобального экспансионизма и ныне является уменьшенной версией того, чем она была на протяжении почти всей своей истории, – евразийской империей, главная забота которой – оборона от внешних угроз. Но Запад относится к России более неприязненно, чем в течение большей части холодной войны, когда многие левые считали Советский Союз, виновный в гибели десятков миллионов человек, благим по своей сути режимом.
Чтобы понять, как так получилось, нужно вникнуть в теорию прогресса – которой ныне одинаково убежденно придерживаются правые и левые – на которой зиждется мировосприятие Запада. Распад СССР был поражением коммунизма – зачаточной прогрессистской идеологии. Никаких перспектив того, что посткоммунистическая Россия переймет неолиберализм – еще одну западную модель, никогда не существовало.
Нечто вроде путинской России всегда было вероятно, но сценарием прогрессистов не предусмотрено возвращение истории. Большинство наших лидеров – эти ученики Вудро Вильсона (Woodrow Wilson), горячо верующие в то, что Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) буквально на днях назвал "движением истории к глобальной демократии". Процветание приносит с собой обуржуазивание и либеральные ценности – по крайней мере, так они считают. Россия – богатая, националистическая и авторитарная – в эту сказку о прогрессе не вписывается, и Запад в ответ то сыплет громкими угрозами, то впадает в нарастающую панику.
Толки о новой холодной войне – сплошное заблуждение. На деле мы сейчас наблюдаем окончание эры, которая началась после холодной войны, и возобновление геополитических конфликтов наподобие тех, что происходили в конце XIX века. Западные лидеры, поскольку их головы заморочены модной чепухой о глобализации, полагают, что либеральная демократия неудержимо распространяется.
В реальности политическое многообразие сохраняется. Республики, империи, либеральные и нелиберальные демократии, а также широкий спектр авторитарных режимов пребудут с нами и в обозримом будущем. Глобализация – всего лишь индустриализация в планетарном масштабе, причем нарастающий "ресурсный национализм" является неотъемлемым элементом этого процесса. (И ускоряющиеся климатические изменения – тоже, но это уже другая история).
В условиях распространения индустриализации страны, контролирующие природные богатства, пользуются своими ресурсами для достижения своих стратегических целей. Используя энергоносители как оружие, Россия не противится глобализации, а извлекает выгоду из ее внутренних противоречий.
Мы вернулись к политике великих держав, изменчивых альянсов и сфер влияния. Разница лишь в том, что Западу больше не принадлежит ведущая роль. Россия, Китай, Индия и страны Персидского залива не образуют никакого совместного блока – слишком разнится их история, а интересы порой резко конфликтуют. Но именно эти страны предопределяют характер мирового развития в начале XXI века. США – чьи обанкротившиеся ипотечные банки национализированы, а гигантская военная машина фактически финансируется на иностранные займы – быстро угасают.
Поскольку финансовая система Запада находится в худшем кризисе с 1930-х годов, его способность предопределять события день ото дня теряется. После Ирака проповеди о "международных отношениях, основанных на юридически-правовых нормах" смехотворны и, в конечном итоге, являются лишь ностальгией по былой гегемонии.
Ложно оценивая свое истинное место в мире, Запад недооценивает риск вмешательства в дела ближнего зарубежья России. Слабые места России – демографический спад, практика кумовства в экономике и кипящее чувство унижения национального достоинства – хорошо известны, но столь же реальны и уязвимые стороны Запада.
Наши лидеры бесконечно твердят, что Россия нуждается в нас не меньше, чем мы в России. На деле, несмотря на недавний спад, инвестиции в Россию – это побочный продукт глобального рынка, который будет существовать столько времени, сколько он будет приносить выгоду, а вот поставки российских энергоносителей – это процесс, который российское правительство в силах ограничить по своему капризу. Экономисты скажут вам, что Россия слишком зависима от нефти. Но состояние запасов нефти в мире приближается к моменту, когда будет достигнут абсолютный пик объемов добычи, – затем добыча начнет снижаться; глобализация между тем продолжает распространяться, и Россия извлечет выгоду из любого международного конфликта, который связан с нарушением поставок. Кроме того, без России Запад не сможет мирными средствами разрешить кризис вокруг иранской ядерной программы – если это вообще возможно. Без содействия России в области снабжения силам НАТО окажется еще труднее привести бесцельную войну в Афганистане, которую невозможно выиграть, к какому-либо завершению.
Благонамеренные господа правого толка, к какой бы партии они ни принадлежали, полагают: будь в России больше реальной демократии, она больше считалась бы с интересами Запада. Но Путин колоссально популярен именно потому, что утверждает мощь России в противовес Западу; если бы он больше учитывал общественное мнение, то с ним труднее было бы иметь дело. У демократии много преимуществ, но сама по себе она не гарантирует разумность внешней политики. Нынешние передряги Грузии – это уже порождение политики демократического толка.
Безрассудная вылазка Михаила Саакашвили в Южную Осетию, где в соответствии с международными соглашениями 16 лет находились российские войска, наверняка поощрялась теми силами в администрации Буша (George Bush) , которые надеялись пошатнуть позицииОбамы (Barack Obama) перед президентскими выборами. Возможно, их гамбит удался, но конфликт, разгоревшийся в результате, повысил влияние России на транспортировку нефти в регионе и укрепил Иран в Центральной Азии. Если клятва Дика Чейни (Dick Cheney)поддержать Грузию, данная им во время визита на прошлой неделе, была ходом в Большой игре, то он кардинально просчитался.
Очевидно, наши лидеры, за исключением некоторых представителей "старой Европы", сами не знают, что делают. Порукой тому – высокие слова Дэвида Милибэнда (David Miliband) и Дэвида Камерона (David Cameron) на Украине. Пространно рассуждая о самоопределении наций и территориальной целостности, они словно бы и не замечают, что эти два принципа обычно несовместимы.
Самоопределение означает отделение от метрополии и распад государств. На Кавказе – в регионе, где в межнациональной розни много сторон – это означает расширение масштабов войны и обострение этнических чисток. На Украине на кон поставлено еще больше. Глубоко разобщенное, с крупной базой российских ВМС в порту Севастополь в Крыму, это новое государство наверняка распадется, если попытаться вырвать его из российской сферы влияния. Украина станет полем битвы, в которую будут неудержимо втянуты великие державы. Флиртовать с вильсоновскими понятиями самоопределения в этих условиях – значит накликать катастрофу.
Заявим определенно: Россия в некоторых отношениях – опасное государство. Ее лидеры, пришедшие из спецслужб, – беспощадные прагматики, готовые любыми средствами добиться своих целей. Возможно, их программа состоит в том, чтобы потеснить влияние Запада в российском ближнем зарубежье, но их стратегия – это "хватай все, что можешь". Полагая, что Запад переживает упадок, они выясняют на практике, есть ли у него последовательная стратегия защиты его интересов. Насколько можно судить по высказываниям наших лидеров, такой стратегии нет.
Для начала следовало бы положить на полку планы дальнейшего расширения НАТО, одновременно недвусмысленно дав понять, что уже существующие обязательства перед Восточной Европой и странами Балтии будут выполняться. В то же самое время необходимо приложить все силы, чтобы сократить зависимость Европы от российских энергоносителей. Западным лидерам следует мыслить более реалистично, в противном случае их мечтам о прогрессе не суждено будет сбыться.
Россия отказалась от глобального экспансионизма и ныне является уменьшенной версией того, чем она была на протяжении почти всей своей истории, – евразийской империей, главная забота которой – оборона от внешних угроз. Но Запад относится к России более неприязненно, чем в течение большей части холодной войны, когда многие левые считали Советский Союз, виновный в гибели десятков миллионов человек, благим по своей сути режимом.
Чтобы понять, как так получилось, нужно вникнуть в теорию прогресса – которой ныне одинаково убежденно придерживаются правые и левые – на которой зиждется мировосприятие Запада. Распад СССР был поражением коммунизма – зачаточной прогрессистской идеологии. Никаких перспектив того, что посткоммунистическая Россия переймет неолиберализм – еще одну западную модель, никогда не существовало.
Нечто вроде путинской России всегда было вероятно, но сценарием прогрессистов не предусмотрено возвращение истории. Большинство наших лидеров – эти ученики Вудро Вильсона (Woodrow Wilson), горячо верующие в то, что Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) буквально на днях назвал "движением истории к глобальной демократии". Процветание приносит с собой обуржуазивание и либеральные ценности – по крайней мере, так они считают. Россия – богатая, националистическая и авторитарная – в эту сказку о прогрессе не вписывается, и Запад в ответ то сыплет громкими угрозами, то впадает в нарастающую панику.
Толки о новой холодной войне – сплошное заблуждение. На деле мы сейчас наблюдаем окончание эры, которая началась после холодной войны, и возобновление геополитических конфликтов наподобие тех, что происходили в конце XIX века. Западные лидеры, поскольку их головы заморочены модной чепухой о глобализации, полагают, что либеральная демократия неудержимо распространяется.
В реальности политическое многообразие сохраняется. Республики, империи, либеральные и нелиберальные демократии, а также широкий спектр авторитарных режимов пребудут с нами и в обозримом будущем. Глобализация – всего лишь индустриализация в планетарном масштабе, причем нарастающий "ресурсный национализм" является неотъемлемым элементом этого процесса. (И ускоряющиеся климатические изменения – тоже, но это уже другая история).
В условиях распространения индустриализации страны, контролирующие природные богатства, пользуются своими ресурсами для достижения своих стратегических целей. Используя энергоносители как оружие, Россия не противится глобализации, а извлекает выгоду из ее внутренних противоречий.
Мы вернулись к политике великих держав, изменчивых альянсов и сфер влияния. Разница лишь в том, что Западу больше не принадлежит ведущая роль. Россия, Китай, Индия и страны Персидского залива не образуют никакого совместного блока – слишком разнится их история, а интересы порой резко конфликтуют. Но именно эти страны предопределяют характер мирового развития в начале XXI века. США – чьи обанкротившиеся ипотечные банки национализированы, а гигантская военная машина фактически финансируется на иностранные займы – быстро угасают.
Поскольку финансовая система Запада находится в худшем кризисе с 1930-х годов, его способность предопределять события день ото дня теряется. После Ирака проповеди о "международных отношениях, основанных на юридически-правовых нормах" смехотворны и, в конечном итоге, являются лишь ностальгией по былой гегемонии.
Ложно оценивая свое истинное место в мире, Запад недооценивает риск вмешательства в дела ближнего зарубежья России. Слабые места России – демографический спад, практика кумовства в экономике и кипящее чувство унижения национального достоинства – хорошо известны, но столь же реальны и уязвимые стороны Запада.
Наши лидеры бесконечно твердят, что Россия нуждается в нас не меньше, чем мы в России. На деле, несмотря на недавний спад, инвестиции в Россию – это побочный продукт глобального рынка, который будет существовать столько времени, сколько он будет приносить выгоду, а вот поставки российских энергоносителей – это процесс, который российское правительство в силах ограничить по своему капризу. Экономисты скажут вам, что Россия слишком зависима от нефти. Но состояние запасов нефти в мире приближается к моменту, когда будет достигнут абсолютный пик объемов добычи, – затем добыча начнет снижаться; глобализация между тем продолжает распространяться, и Россия извлечет выгоду из любого международного конфликта, который связан с нарушением поставок. Кроме того, без России Запад не сможет мирными средствами разрешить кризис вокруг иранской ядерной программы – если это вообще возможно. Без содействия России в области снабжения силам НАТО окажется еще труднее привести бесцельную войну в Афганистане, которую невозможно выиграть, к какому-либо завершению.
Благонамеренные господа правого толка, к какой бы партии они ни принадлежали, полагают: будь в России больше реальной демократии, она больше считалась бы с интересами Запада. Но Путин колоссально популярен именно потому, что утверждает мощь России в противовес Западу; если бы он больше учитывал общественное мнение, то с ним труднее было бы иметь дело. У демократии много преимуществ, но сама по себе она не гарантирует разумность внешней политики. Нынешние передряги Грузии – это уже порождение политики демократического толка.
Безрассудная вылазка Михаила Саакашвили в Южную Осетию, где в соответствии с международными соглашениями 16 лет находились российские войска, наверняка поощрялась теми силами в администрации Буша (George Bush) , которые надеялись пошатнуть позицииОбамы (Barack Obama) перед президентскими выборами. Возможно, их гамбит удался, но конфликт, разгоревшийся в результате, повысил влияние России на транспортировку нефти в регионе и укрепил Иран в Центральной Азии. Если клятва Дика Чейни (Dick Cheney)поддержать Грузию, данная им во время визита на прошлой неделе, была ходом в Большой игре, то он кардинально просчитался.
Очевидно, наши лидеры, за исключением некоторых представителей "старой Европы", сами не знают, что делают. Порукой тому – высокие слова Дэвида Милибэнда (David Miliband) и Дэвида Камерона (David Cameron) на Украине. Пространно рассуждая о самоопределении наций и территориальной целостности, они словно бы и не замечают, что эти два принципа обычно несовместимы.
Самоопределение означает отделение от метрополии и распад государств. На Кавказе – в регионе, где в межнациональной розни много сторон – это означает расширение масштабов войны и обострение этнических чисток. На Украине на кон поставлено еще больше. Глубоко разобщенное, с крупной базой российских ВМС в порту Севастополь в Крыму, это новое государство наверняка распадется, если попытаться вырвать его из российской сферы влияния. Украина станет полем битвы, в которую будут неудержимо втянуты великие державы. Флиртовать с вильсоновскими понятиями самоопределения в этих условиях – значит накликать катастрофу.
Заявим определенно: Россия в некоторых отношениях – опасное государство. Ее лидеры, пришедшие из спецслужб, – беспощадные прагматики, готовые любыми средствами добиться своих целей. Возможно, их программа состоит в том, чтобы потеснить влияние Запада в российском ближнем зарубежье, но их стратегия – это "хватай все, что можешь". Полагая, что Запад переживает упадок, они выясняют на практике, есть ли у него последовательная стратегия защиты его интересов. Насколько можно судить по высказываниям наших лидеров, такой стратегии нет.
Для начала следовало бы положить на полку планы дальнейшего расширения НАТО, одновременно недвусмысленно дав понять, что уже существующие обязательства перед Восточной Европой и странами Балтии будут выполняться. В то же самое время необходимо приложить все силы, чтобы сократить зависимость Европы от российских энергоносителей. Западным лидерам следует мыслить более реалистично, в противном случае их мечтам о прогрессе не суждено будет сбыться.