The Economist: Суверенные фонды помогут избежать "ресурсного проклятия"
Суверенные фонды могут помочь государствам, богатым полезными ископаемыми, избежать "ресурсного проклятия", если правительства будут с полной ответственностью подходить к их использованию. К такому выводу пришло британское издание The Economist, проанализировав ситуацию в различных странах.
По идее, богатые ресурсами страны должны развиваться быстрее, чем те, у кого нет своей нефти и руды, однако, к удивлению, этого часто не происходит, поскольку правительства этих стран увеличивают расходы, когда цены на сырьевые товары растут, и сокращают их, когда цены падают. Такая политика обостряет экономический цикл и приводит к снижению уровня жизни в экспортирующих нефть странах - парадоксу, которому английский экономист Ричард Оти (Richard Auty) в 1993 году дал название "ресурсное проклятие".
Во время последнего сырьевого бума экспортирующие природные богатства страны попытались избежать этого "проклятия", вливая доходы от продажи ресурсов в суверенные фонды. И к концу 2007 г. их общий размер оценивался в $2,5 трлн. Однако, как отмечает Economist, после того, как 3 сентября цены на нефть упали ниже $110 за баррель, встал вопрос: "смогут ли хранители резервных денег не допустить к ним политиков?".
Как указывает издание, фонды, созданные на природных богатствах, обычно преследуют одну из двух основных целей. Сберегательные фонды, вроде норвежского Правительственного пенсионного фонда, нацелен на то, чтобы обеспечить будущие поколения, и поэтому он создает портфели, которые принесут доходы после того, как запасы нефти иссякнут. Стабилизационные фонды, такие как чилийский Фонд экономической и социальной стабилизации, сглаживает экономический цикл, аккумулируя доходы от экспорта сырьевых товаров, когда цены растут, и распределяя их, когда цены падают. Хотя есть и исключения, как, например, Саудовская Аравия, которая планирует создать государственный фонд для приобретения сельскохозяйственных угодий в бедных странах для удовлетворения растущего спроса на продовольствие у себя дома.
Но смогут ли эти фонды нарушить "ресурсное проклятие", по мнению журнала, зависит от их прозрачности, поскольку пока государство не сможет отслеживать поведение фонда, никто не гарантирует эффективность инвестирования государственных денег. Согласно исследованию Эдвина Трумэна (Edwin Truman) из Института международной экономики Петерсона (Peterson Institute for International Economics), из 34 не-пенсионных суверенных фондов 10 не публикуют годовые отчеты, а в 12 - не проводится аудит, что вызывает определенные сомнения по поводу их деятельности. Однако Труман надеется, что более пристальное внимание к таким фондам со стороны правительства западных стран позволит увеличить их ответственность и надежность.
По мнению Economist, помочь в этом вопросе может кооперация. Поскольку количество созданных на природных ресурсах фондов постоянно растет, у них появляется больше возможностей для обмена опытом и лучшими наработками. Так, в прошлом месяце крупные экспортеры газа Катар и Индонезия объявили о создании совместного фонда размером в $1 млрд. для инвестирования в энергетику и инфраструктуру.
Также, полагает издание, позитивную роль могут сыграть неликвидные инвестиции сберегательных фондов, аппетиты которых на такие менее ликвидные и более рискованные активы как частный капитал и недвижимость, в последнее время растут. Ведь неликвидные портфели сложнее обналичить, когда меняются политические веяния. Но, как отмечает журнал, стабилизационные фонды, которым может потребоваться ликвидация активов в короткое время, не могут воспользоваться такой возможностью в силу своей специфики.
В то же время The Economist считает, что даже правила относительно того, когда правительства должны размещать средства, а когда извлекать наличные, не служат гарантией "хорошего поведения". Например, теоретически, правительство Венесуэлы обязано разместить доходы от нефти в Инвестиционный фонд макроэкономической стабилизации, если нефть поднимется выше справочной цены. Однако на практике фонд заметно пострадал от частой смены правил, и был бы аннулирован, если бы проведенный Уго Чавесом (Hugo Chбvez) в 2007 г. референдум не провалился.
И наоборот, парламент Норвегии имеет свободу действий по поводу того, какую часть доходов отправлять в государственный фонд. Однако это не помешало этому фонду стать вторым по величине в мире среди тех, что были созданы на доходах от продажи ресурсов, с размером активов в $396,5 млрд. По словам британского издания, "правительства, проводящие ответственную фискальную политику, в правилах обычно не нуждаются, а безответственные правительства могут подобные правила игнорировать".
По мнению журнала, правила полезны правительствам, которые более бережливы, чем в Венесуэле, и более расточительны, чем в Норвегии - но только в том случае, если они придерживаются этих правил. А чтобы "ресурсный" фонд был эффективным, правительству следует избегать как экономического популизма, таки и "клептократии". "Чтобы устранить ресурсное проклятие, необходимо правительство, которое нельзя "купить за деньги"", - заключает The Economist, как передает "РосФинКом".
По идее, богатые ресурсами страны должны развиваться быстрее, чем те, у кого нет своей нефти и руды, однако, к удивлению, этого часто не происходит, поскольку правительства этих стран увеличивают расходы, когда цены на сырьевые товары растут, и сокращают их, когда цены падают. Такая политика обостряет экономический цикл и приводит к снижению уровня жизни в экспортирующих нефть странах - парадоксу, которому английский экономист Ричард Оти (Richard Auty) в 1993 году дал название "ресурсное проклятие".
Во время последнего сырьевого бума экспортирующие природные богатства страны попытались избежать этого "проклятия", вливая доходы от продажи ресурсов в суверенные фонды. И к концу 2007 г. их общий размер оценивался в $2,5 трлн. Однако, как отмечает Economist, после того, как 3 сентября цены на нефть упали ниже $110 за баррель, встал вопрос: "смогут ли хранители резервных денег не допустить к ним политиков?".
Как указывает издание, фонды, созданные на природных богатствах, обычно преследуют одну из двух основных целей. Сберегательные фонды, вроде норвежского Правительственного пенсионного фонда, нацелен на то, чтобы обеспечить будущие поколения, и поэтому он создает портфели, которые принесут доходы после того, как запасы нефти иссякнут. Стабилизационные фонды, такие как чилийский Фонд экономической и социальной стабилизации, сглаживает экономический цикл, аккумулируя доходы от экспорта сырьевых товаров, когда цены растут, и распределяя их, когда цены падают. Хотя есть и исключения, как, например, Саудовская Аравия, которая планирует создать государственный фонд для приобретения сельскохозяйственных угодий в бедных странах для удовлетворения растущего спроса на продовольствие у себя дома.
Но смогут ли эти фонды нарушить "ресурсное проклятие", по мнению журнала, зависит от их прозрачности, поскольку пока государство не сможет отслеживать поведение фонда, никто не гарантирует эффективность инвестирования государственных денег. Согласно исследованию Эдвина Трумэна (Edwin Truman) из Института международной экономики Петерсона (Peterson Institute for International Economics), из 34 не-пенсионных суверенных фондов 10 не публикуют годовые отчеты, а в 12 - не проводится аудит, что вызывает определенные сомнения по поводу их деятельности. Однако Труман надеется, что более пристальное внимание к таким фондам со стороны правительства западных стран позволит увеличить их ответственность и надежность.
По мнению Economist, помочь в этом вопросе может кооперация. Поскольку количество созданных на природных ресурсах фондов постоянно растет, у них появляется больше возможностей для обмена опытом и лучшими наработками. Так, в прошлом месяце крупные экспортеры газа Катар и Индонезия объявили о создании совместного фонда размером в $1 млрд. для инвестирования в энергетику и инфраструктуру.
Также, полагает издание, позитивную роль могут сыграть неликвидные инвестиции сберегательных фондов, аппетиты которых на такие менее ликвидные и более рискованные активы как частный капитал и недвижимость, в последнее время растут. Ведь неликвидные портфели сложнее обналичить, когда меняются политические веяния. Но, как отмечает журнал, стабилизационные фонды, которым может потребоваться ликвидация активов в короткое время, не могут воспользоваться такой возможностью в силу своей специфики.
В то же время The Economist считает, что даже правила относительно того, когда правительства должны размещать средства, а когда извлекать наличные, не служат гарантией "хорошего поведения". Например, теоретически, правительство Венесуэлы обязано разместить доходы от нефти в Инвестиционный фонд макроэкономической стабилизации, если нефть поднимется выше справочной цены. Однако на практике фонд заметно пострадал от частой смены правил, и был бы аннулирован, если бы проведенный Уго Чавесом (Hugo Chбvez) в 2007 г. референдум не провалился.
И наоборот, парламент Норвегии имеет свободу действий по поводу того, какую часть доходов отправлять в государственный фонд. Однако это не помешало этому фонду стать вторым по величине в мире среди тех, что были созданы на доходах от продажи ресурсов, с размером активов в $396,5 млрд. По словам британского издания, "правительства, проводящие ответственную фискальную политику, в правилах обычно не нуждаются, а безответственные правительства могут подобные правила игнорировать".
По мнению журнала, правила полезны правительствам, которые более бережливы, чем в Венесуэле, и более расточительны, чем в Норвегии - но только в том случае, если они придерживаются этих правил. А чтобы "ресурсный" фонд был эффективным, правительству следует избегать как экономического популизма, таки и "клептократии". "Чтобы устранить ресурсное проклятие, необходимо правительство, которое нельзя "купить за деньги"", - заключает The Economist, как передает "РосФинКом".