The Economist: Финансовые компании могут пострадать, если цены на сырьевые товары упадут
Финансовые компании могут серьезно пострадать, если цены на сырьевые товары упадут. К такому выводу пришло британское деловое издание The Economist, изучив ситуацию на рынках.
По мнению журнала, финансовые инвесторы придумали аргументы, чтобы объяснить свой стихийный массовый переход к сырьевым товарам. Например, многие заявили, что они обеспечивают доходы, которые не связаны с акциями или облигациями, улучшая, таким образом, диверсификацию их портфелей. Однако, считает издание, есть подозрение, что на самом деле причиной неожиданного аппетита институциональных инвесторов, хеджевых фондов и банк на поташ (углекислый калий) и палладий в том, что цены на них взлетели за последние несколько лет. Отсюда - два основных вопроса, которыми задается Economist: пропадет ли этот интерес инвесторов, если цены продолжат отступать с достигнутых недавно высот, и может ли падение цен на сырьевые товары еще больше дестабилизировать финансовую систему?
По данным издания, несмотря на открытие множества новых фондов за последний год, количество средств, вложенных в традиционно отслеживаемые сырьевые товары, остается очень маленьким. По подсчетам Barclays Capital в инвестиционных структурах, вроде биржевых индексных фондов, находится $270 млрд. "длинных" ("long-only") денег. Это эквивалентно менее чем 1% капитализации мирового фондового рынка. И лишь около четверти из указанной суммы происходит от темпераментных розничных инвесторов. Остальное же - от таких организаций, как пенсионные фонды, которым не свойственно быстро пересматривать свои решения по размещению активов. Более того, они обычно не используют долговые обязательства или деривативы, что снижает риск катастрофических потерь.
Сложнее, считает журнал, сохранять спокойствие за альтернативных инвесторов и инвестиционные банки. Хотя размер активов, находящихся под управлением хеджевых рынков в сфере сырьевых товаров остается очень низким - по данным Cole Partners на уровне $70 млрд. - подверженность этих фондам рискам будет выше, если учесть их гиринг (англ. gearing - отношение заемного капитала к собственному капиталу). А почти в каждом хеджевом фонде или инвестиционном банке есть теперь сырьевое подразделение.
The Economist называет на два показателя, которые указывают на масштаб этой деятельности. Во-первых, это степень риска, принимаемого инвестиционными банками, которые через их собственную торговлю и брокерскую деятельность являются полномочными представителями всей системы. По оценкам Credit Suisse, в девяти крупнейших инвестиционных банках общая сумма под риском от сырьевых товаров, или оценка максимальных потерь, которые они могут понести за один день, выросла с 2002 г. в пять раз до порядка $360 млрд. Это, по данным журнала, равняется четверти общего принимаемого ими риска, и позволяет предположить, что эти организации могут столкнуться с проблемами, если их ставки окажутся неверными.
Второй показатель определяется Банком международных расчетов (Bank for International Settlements), банком центробанков, по данным которого номинальная стоимость находящихся в обороте внебиржевых сырьевых деривативов составляет $9 трлн., а количество контрактов на биржах за два года на декабрь 2007 г. увеличилось в шесть раз. И, как пишет издание, "еслим учесть печальный опыт с кредитными деривативами, никто не знает, сколько здесь риска, но цифры достаточно велики, чтобы покрыть множество потенциальных финансовых нарушений".
К счастью, в этом году, несмотря на то, что несколько сырьевых хеджевых фондов понесли убытки, выражаемые двухзначным числом, случаев такого масштаба, как потеря американским фондом Amaranth в 2006 г. $7 млрд. на ставках по ценам на газ, не было. Однаков отличие от прошлых циклов, сырьевые товары и финансовые организации в наши дни тесно переплетены. И, предупреждает The Economist, "падение цен может привести к крушению хеджевых фондов, а, возможно, и среди инвестиционных банков", - передает "РосФинКом".
По мнению журнала, финансовые инвесторы придумали аргументы, чтобы объяснить свой стихийный массовый переход к сырьевым товарам. Например, многие заявили, что они обеспечивают доходы, которые не связаны с акциями или облигациями, улучшая, таким образом, диверсификацию их портфелей. Однако, считает издание, есть подозрение, что на самом деле причиной неожиданного аппетита институциональных инвесторов, хеджевых фондов и банк на поташ (углекислый калий) и палладий в том, что цены на них взлетели за последние несколько лет. Отсюда - два основных вопроса, которыми задается Economist: пропадет ли этот интерес инвесторов, если цены продолжат отступать с достигнутых недавно высот, и может ли падение цен на сырьевые товары еще больше дестабилизировать финансовую систему?
По данным издания, несмотря на открытие множества новых фондов за последний год, количество средств, вложенных в традиционно отслеживаемые сырьевые товары, остается очень маленьким. По подсчетам Barclays Capital в инвестиционных структурах, вроде биржевых индексных фондов, находится $270 млрд. "длинных" ("long-only") денег. Это эквивалентно менее чем 1% капитализации мирового фондового рынка. И лишь около четверти из указанной суммы происходит от темпераментных розничных инвесторов. Остальное же - от таких организаций, как пенсионные фонды, которым не свойственно быстро пересматривать свои решения по размещению активов. Более того, они обычно не используют долговые обязательства или деривативы, что снижает риск катастрофических потерь.
Сложнее, считает журнал, сохранять спокойствие за альтернативных инвесторов и инвестиционные банки. Хотя размер активов, находящихся под управлением хеджевых рынков в сфере сырьевых товаров остается очень низким - по данным Cole Partners на уровне $70 млрд. - подверженность этих фондам рискам будет выше, если учесть их гиринг (англ. gearing - отношение заемного капитала к собственному капиталу). А почти в каждом хеджевом фонде или инвестиционном банке есть теперь сырьевое подразделение.
The Economist называет на два показателя, которые указывают на масштаб этой деятельности. Во-первых, это степень риска, принимаемого инвестиционными банками, которые через их собственную торговлю и брокерскую деятельность являются полномочными представителями всей системы. По оценкам Credit Suisse, в девяти крупнейших инвестиционных банках общая сумма под риском от сырьевых товаров, или оценка максимальных потерь, которые они могут понести за один день, выросла с 2002 г. в пять раз до порядка $360 млрд. Это, по данным журнала, равняется четверти общего принимаемого ими риска, и позволяет предположить, что эти организации могут столкнуться с проблемами, если их ставки окажутся неверными.
Второй показатель определяется Банком международных расчетов (Bank for International Settlements), банком центробанков, по данным которого номинальная стоимость находящихся в обороте внебиржевых сырьевых деривативов составляет $9 трлн., а количество контрактов на биржах за два года на декабрь 2007 г. увеличилось в шесть раз. И, как пишет издание, "еслим учесть печальный опыт с кредитными деривативами, никто не знает, сколько здесь риска, но цифры достаточно велики, чтобы покрыть множество потенциальных финансовых нарушений".
К счастью, в этом году, несмотря на то, что несколько сырьевых хеджевых фондов понесли убытки, выражаемые двухзначным числом, случаев такого масштаба, как потеря американским фондом Amaranth в 2006 г. $7 млрд. на ставках по ценам на газ, не было. Однаков отличие от прошлых циклов, сырьевые товары и финансовые организации в наши дни тесно переплетены. И, предупреждает The Economist, "падение цен может привести к крушению хеджевых фондов, а, возможно, и среди инвестиционных банков", - передает "РосФинКом".