"Тегеранская платформа" в Центральной Азии
Как только заходит разговор о влиянии крупнейших мировых держав на Центральную Азию, так традиционно упоминаются государства, давно и усердно демонстрирующие в этом регионе свои интересы. К перечню этих стран относятся Россия, Соединенные Штаты и Китай, а также в последнее время все более активизирующийся здесь Европейский союз. Разумеется, не забывают специалисты и политологи при этом и о влиянии на регион со стороны Турции, Пакистана, Индии, других соседних стран (в том числе - республик СНГ в Закавказье), но реальные возможности этих государств для того, чтобы закрепиться в Центральной Азии и вести здесь самостоятельную политику, очень невелики.
В том же ключе рассматривать принято и соседство с Центральной Азией Ирана, который географически вроде бы мог действительно присутствовать на всех уровнях в регионе и оказывать существенное влияние как на формирование здесь политического климата, так и экономических схем. Однако поскольку Иран по своим экономическим возможностям не может сравниться пока с другими крупными игроками в регионе, его влияние как-то не принято особо учитывать и рассматривать. А между тем Центральная Азия в официальных документах иранского руководства фигурирует как важное "экономическое" подбрюшье иранских интересов в Передней и Центральной Азии в общем плане концепции превращения Ирана в региональную державу для всего Ближнего и Среднего Востока.
Прагматизм на смену энтузиазму
Когда в конце 1991 года Советский Союз прекратил свое существование, Иран попытался было занять освободившиеся ниши как в плане экономики, так и политики в странах бывшей Средней Азии. Особенно активно иранцы пытались наладить связи с Таджикистаном, Узбекистаном и Туркменистаном как своими ближайшими географическими соседями.
При этом иранцы изначально пытались навести мосты с руководством центральноазиатских стран в большей степени на основе взаимных экономических интересов, нежели на каких-то идеологических направлениях. В свое время считалось, что Иран хотел бы распространить на территории региона влияние через шиитскую религию. Но она в Центральной Азии почти повсеместно неприемлема (даже таджики в большинстве своем сунниты), поэтому главного, чего в тот момент удалось добиться Тегерану, - это пробиться на местные рынки со своими товарами и услугами.
Затем интерес иранцев к Центральной Азии почти повсеместно стал угасать, за исключением, пожалуй, лишь отношений между Тегераном и Душанбе. Культурная и языковая схожесть этих двух стран позволила Ирану не только закрепиться на таджикском рынке, но и сыграть немалую роль в деле мирного урегулирования межэтнического и гражданского конфликта в 90-х годах, который буквально раздирал Таджикистан.
Одно время в Тегеране даже поговаривали о создании некоего "большого Ирана", куда бы могли в перспективе войти Таджикистан и Афганистан, но потом от этой идеи решено было все же пока воздержаться. И тем не менее уже совсем недавно руководители трех персоязычных стран - Ирана, Таджикистана и Афганистана - стали не только совместно встречаться и обсуждать совместные проблемы, но и реально планировать возможное экономическое объединение и тесную интеграцию.
Иранская сторона эту идею "персоязычного единства" всячески поддерживает, причем упор в этом делается не только на культуру, язык, обычаи и историческую общность, но и на максимальную интеграцию экономик трех стран.
Так, иранцы будут строить тоннель, который должен будет соединить Душанбе с юго-восточной частью Таджикистана (ориентировочный объем инвестиций - около $60 млн.) помогает Тегеран и с сооружением Сангтудинской ГЭС (стоимость - свыше $200 млн.), плюс иранцы прорубили бесплатно для Таджикистана важный тоннель на трассе, которая связала Душанбе и Ходжент.
Однако по сравнению с теми же Россией, Турцией, Китаем, соседними Казахстаном и Узбекистаном экономическое влияние Ирана в Таджикистане все-таки не очень впечатляюще, и, скорее всего, пройдет еще какое-то время, прежде чем можно будет говорить о том, что Иран действительно пришел в Таджикистан всерьез и надолго.
Параллельно с Таджикистаном Иран очень активно развивает в последнее время свои связи с Туркменистаном. Имея достаточно протяженную границу, Иран сразу же после развала СССР наладил сотрудничество с Туркменистаном в двух ключевых сферах - энергетике и борьбе с наркотрафиком. Не секрет, что частенько наркокурьеры из Афганистана попадали в Иран через территорию Туркменистана, и для борьбы с этим местные пограничные службы достаточно успешно взаимодействовали.
Помимо этого Иран инвестировал $500 млн. на прокладку газопровода из Корпедже до Куи, где были сооружены хранилища для сжиженного газа, который Иран использует для снабжения своих северных районов.
Ирану всегда импонировал политический нейтралитет Туркменистана и то, что бывший президент республики Сапармурат Ниязов достаточно прохладно относился к сотрудничеству с США. При этом Туркменистан регулярно снабжал северные районы Ирана природным газом, экономя тем самым Тегерану значительные средства, потому что главные газовые месторождения Ирана находятся в другой части страны, и туркменский газ играл и продолжает играть важную роль в деле энергетического снабжения иранских пограничных с Туркменистаном провинций.
Правда, сейчас в Тегеране выражают озабоченность тем, что нынешний туркменский президент Гурбангулы Бердымухамедов стал потихоньку "разворачиваться" в сторону Запада, и в частности - Соединенных Штатов, с которыми у Ирана сохраняются весьма напряженные отношения. Пока ничего "антииранского" в этих контактах между Ашхабадом и Вашингтоном не было, но на последнем саммите НАТО в Бухаресте президенты США и Туркменистана обсуждали расширение двустороннего сотрудничества, в том числе - между НАТО и Ашхабадом.
Ташкент и Астана не против Тегерана
Весьма важными стали для Ирана отношения с Узбекистаном и Казахстаном. С момента обретения этими республиками независимости Иран стремился всячески закрепиться на территории этих республик, особенно в экономическом плане. Правда, с Узбекистаном сделать это было не так-то просто, особенно с учетом того, что Ташкент до 2005 года поддерживал достаточно тесные связи с США, в том числе - и в военной области (американская военная база в Карши).
Когда же отношения между Вашингтоном и Ташкентом испортились из-за Андижанских событий, Тегеран решил воспользоваться случаем и вновь выразил желание укреплять свои отношения с Узбекистаном, в частности, в области развития транспортных путей, ведения торговли на весь Центрально-Азиатский регион, а также объединения железнодорожных сетей Ирана и всей Центральной Азии. Ранее именно позиция Ташкента похоронила проект железнодорожного сообщения через весь регион.
При этом иранцы пообещали руководству Узбекистана обеспечить в этом случае доставку узбекских товаров напрямую в порты Персидского залива, а также помочь наладить автомобильное сквозное сообщение из Узбекистана через Афганистан (Мазари-Шариф) к иранским портам на побережье Индийского океана.
Сейчас Узбекистан вновь начинает разыгрывать свою очередную "американскую партию", а США уже получили заверения со стороны Ташкента в плане нормализации торговых отношений, так что Ирану вновь может быть проблематично налаживать свои политические и экономические контакты с переменчивым в своих пристрастиях узбекским руководством.
Кстати, по той же "анти-американской" причине Иран практически не развивает свои отношения с Кыргызстаном, который считает "нестабильным" и ненадежным партнером по причине нахождения в республике американской военной базы "Ганси". Одно время Тегеран даже заявлял о том, что якобы существуют планы по нанесению бомбовых ударов по территории Ирана военными самолетами США и НАТО именно с территории базы "Ганси", а соответственно, иранцы предупредили о возможном ударе возмездия по кыргызской территории, если такое действительно произойдет.
Однако затем руководство Кыргызстана заявило о том, что оно не позволит ни НАТО, ни Соединенным Штатам использовать свою территорию для нанесения ударов по Ирану, и подтвердило свой нейтралитет в плане возможного конфликта между Тегераном и Вашингтоном.
А вот с Казахстаном у Ирана отношения строятся несколько в ином плане. Они развиваются в целом поступательно и достаточно доверительно, хотя иранцам откровенно не нравится тот факт, что Казахстан слишком уж активно сотрудничает с Соединенными Штатами, особенно в области энергетики и военной кооперации.
Что касается экономики, то Астана и Тегеран нашли достаточно эффективную форму взаимодействия, которая помогает обеим странам экономить существенные финансовые ресурсы при экспорте энергоносителей на мировые рынки. Так, Казахстан поставляет в Иран каждый год примерно 1 млн. тонн нефти по системе СВОП, то есть нефть из Казахстана доставляется в порты Ирана на Каспийском море, и потом ее отправляют на местные нефтеперерабатывающие заводы.
Взамен Казахстан от Ирана получает аналогичное количество нефти, но уже в портах Персидского залива, и продает ее на экспорт. Существует идея, которая сейчас прорабатывается специалистами по поводу прокладки прямого нефтепровода из Казахстана в Иран через территорию Туркменистана. Таким образом Казахстан с помощью Ирана мог бы продавать свою нефть в ту же Индию и страны Юго-Восточной Азии.
Сейчас у Казахстана и Ирана есть возможность осуществлять сразу несколько совместных проектов, особенно в транспортной и трубопроводной сфере, да ко всему прочему развивать прибрежную торговлю с государствами зоны Каспийского моря. Пока территориальные воды этого моря-озера остаются неподеленными, но у Тегерана и Астаны практически нет каких-то спорных вопросов в отношении друг друга, так что шансы на стабильные и прочные отношения между двумя странами на ближайшую перспективу остаются очень приличными.
Иран - в центре, а Центральная Азия - вокруг?
Иранцы, по своей натуре будучи весьма сдержанными, прагматичными и осторожными, не стремятся в отличие от США или Китая форсировать свою политику в Центральной Азии. Тегеран не имеет каких-то глобальных проектов в этом регионе, не намерен инвестировать сотни миллионов долларов на прокладку новых нефте- и газопроводов, как и не намерен с кем-то особо здесь соревноваться и толкаться локтями.
Между тем в основных направлениях экономического и политического развития Ирана говорится о том, что к 2030 году страна должна стать ведущим государством региона Передней и Средней Азии и фактически стать центром притяжения для окружающих его стран, в том числе - и центральноазиатских.
Учитывает Иран и тот факт, что на Каспии, где после развала СССР образовалось сразу несколько независимых государств, происходит стабильное увеличение военной мощи каждой из этих стран плюс с теми же Азербайджаном и Казахстаном активно в военной сфере сотрудничают США. При этом американцы проводят совместно с вышеуказанными странами учения на Каспии, которые иранцы рассматривают как прямую угрозу своей безопасности.
Надо также учесть, что основные нефтяные запасы Ирана находятся вовсе не на Каспии, а в районе Персидского залива, так что никакие нефтяные поля в Каспийском море Иран ни с кем из своих соседей делить не намерен. Но при этом Тегеран хотел бы получить 20% акватории Каспия в свои территориальные воды и тем самым резко сузить возможность маневра в поиске новых месторождений нефти и газа для Азербайджана, Туркменистана и Казахстана.
Рвется Иран в последнее время и в Шанхайскую организацию по сотрудничеству. Через ШОС Иран уже сегодня в качестве наблюдателя может взаимодействовать со странами Центральной Азии, но в случае полноправного членства в этой организации возможности Тегерана в этой плоскости станут неизмеримо шире.
При этом Иран мало волнует, что в этой структуре, носящей достаточно ясно просматриваемую антиамериканскую направленность, заправляют Китай и Россия. Тегеран стремится в эту организацию во многом и потому, чтобы подстраховать себя на случай возможного военного противостояния с Соединенными Штатами, по крайней мере в плане получения широкой дипломатической поддержки и со стороны России и Китая как постоянных членов Совета Безопасности ООН, и со стороны центральноазиатских государств.
И без полноправного членства в ШОС Иран самым активным образом расширяет свое сотрудничество с Китаем, особенно в плане энергетики. КНР закупает в Иране нефть и готова содействовать иранцам в модернизации некоторых отраслей промышленности, включая легкую и пищевую. Параллельно с этим Тегеран укрепляет связи и с Россией, но там существует явный крен в сторону военной кооперации и заказов на сооружение объектов атомной промышленности на иранской территории российскими специалистами.
Пока на данном этапе Иран, может быть, работает в Центральной Азии не так заметно, как другие страны, но тем не менее весьма прагматично и уверенно. В прошлом году государства Центральной Азии составляли в товарообороте Ирана чуть больше 5%, но у иранцев насчет этого региона не сиюминутные, а длительные стратегические планы. Для Тегерана сейчас важно как можно надежнее закрепиться на рынках стран региона, вложить средства в несколько показательных проектов, заручиться поддержкой политических кругов центральноазиатских государств и далее уже использовать эти отношения для стратегического усиления собственного влияния в Южной и Передней Азии.
Подобный курс, в принципе вполне соответствует интересам самих стран Центральной Азии в свете политики "многовекторности", которую практически все они нынче проповедуют. Однако любое укрепление отношений с Ираном для стран региона чревато серьезными осложнениями отношений с Соединенными Штатами - главным инвестором и военно-политическим гарантом в этом регионе.
Да и Россия с Китаем на укрепление позиций Ирана в Центральной Азии вряд ли будут смотреть сложа руки. В любом случае Иран на обозримую перспективу будет продолжать наращивать свое влияние и присутствие в Центральной Азии и проводить свою политику, направленную на максимальное использование этого региона в своих интересах, и прежде всего - его энергетического и сырьевого потенциала.
Об этом пишет "Деловая неделя".
В том же ключе рассматривать принято и соседство с Центральной Азией Ирана, который географически вроде бы мог действительно присутствовать на всех уровнях в регионе и оказывать существенное влияние как на формирование здесь политического климата, так и экономических схем. Однако поскольку Иран по своим экономическим возможностям не может сравниться пока с другими крупными игроками в регионе, его влияние как-то не принято особо учитывать и рассматривать. А между тем Центральная Азия в официальных документах иранского руководства фигурирует как важное "экономическое" подбрюшье иранских интересов в Передней и Центральной Азии в общем плане концепции превращения Ирана в региональную державу для всего Ближнего и Среднего Востока.
Прагматизм на смену энтузиазму
Когда в конце 1991 года Советский Союз прекратил свое существование, Иран попытался было занять освободившиеся ниши как в плане экономики, так и политики в странах бывшей Средней Азии. Особенно активно иранцы пытались наладить связи с Таджикистаном, Узбекистаном и Туркменистаном как своими ближайшими географическими соседями.
При этом иранцы изначально пытались навести мосты с руководством центральноазиатских стран в большей степени на основе взаимных экономических интересов, нежели на каких-то идеологических направлениях. В свое время считалось, что Иран хотел бы распространить на территории региона влияние через шиитскую религию. Но она в Центральной Азии почти повсеместно неприемлема (даже таджики в большинстве своем сунниты), поэтому главного, чего в тот момент удалось добиться Тегерану, - это пробиться на местные рынки со своими товарами и услугами.
Затем интерес иранцев к Центральной Азии почти повсеместно стал угасать, за исключением, пожалуй, лишь отношений между Тегераном и Душанбе. Культурная и языковая схожесть этих двух стран позволила Ирану не только закрепиться на таджикском рынке, но и сыграть немалую роль в деле мирного урегулирования межэтнического и гражданского конфликта в 90-х годах, который буквально раздирал Таджикистан.
Одно время в Тегеране даже поговаривали о создании некоего "большого Ирана", куда бы могли в перспективе войти Таджикистан и Афганистан, но потом от этой идеи решено было все же пока воздержаться. И тем не менее уже совсем недавно руководители трех персоязычных стран - Ирана, Таджикистана и Афганистана - стали не только совместно встречаться и обсуждать совместные проблемы, но и реально планировать возможное экономическое объединение и тесную интеграцию.
Иранская сторона эту идею "персоязычного единства" всячески поддерживает, причем упор в этом делается не только на культуру, язык, обычаи и историческую общность, но и на максимальную интеграцию экономик трех стран.
Так, иранцы будут строить тоннель, который должен будет соединить Душанбе с юго-восточной частью Таджикистана (ориентировочный объем инвестиций - около $60 млн.) помогает Тегеран и с сооружением Сангтудинской ГЭС (стоимость - свыше $200 млн.), плюс иранцы прорубили бесплатно для Таджикистана важный тоннель на трассе, которая связала Душанбе и Ходжент.
Однако по сравнению с теми же Россией, Турцией, Китаем, соседними Казахстаном и Узбекистаном экономическое влияние Ирана в Таджикистане все-таки не очень впечатляюще, и, скорее всего, пройдет еще какое-то время, прежде чем можно будет говорить о том, что Иран действительно пришел в Таджикистан всерьез и надолго.
Параллельно с Таджикистаном Иран очень активно развивает в последнее время свои связи с Туркменистаном. Имея достаточно протяженную границу, Иран сразу же после развала СССР наладил сотрудничество с Туркменистаном в двух ключевых сферах - энергетике и борьбе с наркотрафиком. Не секрет, что частенько наркокурьеры из Афганистана попадали в Иран через территорию Туркменистана, и для борьбы с этим местные пограничные службы достаточно успешно взаимодействовали.
Помимо этого Иран инвестировал $500 млн. на прокладку газопровода из Корпедже до Куи, где были сооружены хранилища для сжиженного газа, который Иран использует для снабжения своих северных районов.
Ирану всегда импонировал политический нейтралитет Туркменистана и то, что бывший президент республики Сапармурат Ниязов достаточно прохладно относился к сотрудничеству с США. При этом Туркменистан регулярно снабжал северные районы Ирана природным газом, экономя тем самым Тегерану значительные средства, потому что главные газовые месторождения Ирана находятся в другой части страны, и туркменский газ играл и продолжает играть важную роль в деле энергетического снабжения иранских пограничных с Туркменистаном провинций.
Правда, сейчас в Тегеране выражают озабоченность тем, что нынешний туркменский президент Гурбангулы Бердымухамедов стал потихоньку "разворачиваться" в сторону Запада, и в частности - Соединенных Штатов, с которыми у Ирана сохраняются весьма напряженные отношения. Пока ничего "антииранского" в этих контактах между Ашхабадом и Вашингтоном не было, но на последнем саммите НАТО в Бухаресте президенты США и Туркменистана обсуждали расширение двустороннего сотрудничества, в том числе - между НАТО и Ашхабадом.
Ташкент и Астана не против Тегерана
Весьма важными стали для Ирана отношения с Узбекистаном и Казахстаном. С момента обретения этими республиками независимости Иран стремился всячески закрепиться на территории этих республик, особенно в экономическом плане. Правда, с Узбекистаном сделать это было не так-то просто, особенно с учетом того, что Ташкент до 2005 года поддерживал достаточно тесные связи с США, в том числе - и в военной области (американская военная база в Карши).
Когда же отношения между Вашингтоном и Ташкентом испортились из-за Андижанских событий, Тегеран решил воспользоваться случаем и вновь выразил желание укреплять свои отношения с Узбекистаном, в частности, в области развития транспортных путей, ведения торговли на весь Центрально-Азиатский регион, а также объединения железнодорожных сетей Ирана и всей Центральной Азии. Ранее именно позиция Ташкента похоронила проект железнодорожного сообщения через весь регион.
При этом иранцы пообещали руководству Узбекистана обеспечить в этом случае доставку узбекских товаров напрямую в порты Персидского залива, а также помочь наладить автомобильное сквозное сообщение из Узбекистана через Афганистан (Мазари-Шариф) к иранским портам на побережье Индийского океана.
Сейчас Узбекистан вновь начинает разыгрывать свою очередную "американскую партию", а США уже получили заверения со стороны Ташкента в плане нормализации торговых отношений, так что Ирану вновь может быть проблематично налаживать свои политические и экономические контакты с переменчивым в своих пристрастиях узбекским руководством.
Кстати, по той же "анти-американской" причине Иран практически не развивает свои отношения с Кыргызстаном, который считает "нестабильным" и ненадежным партнером по причине нахождения в республике американской военной базы "Ганси". Одно время Тегеран даже заявлял о том, что якобы существуют планы по нанесению бомбовых ударов по территории Ирана военными самолетами США и НАТО именно с территории базы "Ганси", а соответственно, иранцы предупредили о возможном ударе возмездия по кыргызской территории, если такое действительно произойдет.
Однако затем руководство Кыргызстана заявило о том, что оно не позволит ни НАТО, ни Соединенным Штатам использовать свою территорию для нанесения ударов по Ирану, и подтвердило свой нейтралитет в плане возможного конфликта между Тегераном и Вашингтоном.
А вот с Казахстаном у Ирана отношения строятся несколько в ином плане. Они развиваются в целом поступательно и достаточно доверительно, хотя иранцам откровенно не нравится тот факт, что Казахстан слишком уж активно сотрудничает с Соединенными Штатами, особенно в области энергетики и военной кооперации.
Что касается экономики, то Астана и Тегеран нашли достаточно эффективную форму взаимодействия, которая помогает обеим странам экономить существенные финансовые ресурсы при экспорте энергоносителей на мировые рынки. Так, Казахстан поставляет в Иран каждый год примерно 1 млн. тонн нефти по системе СВОП, то есть нефть из Казахстана доставляется в порты Ирана на Каспийском море, и потом ее отправляют на местные нефтеперерабатывающие заводы.
Взамен Казахстан от Ирана получает аналогичное количество нефти, но уже в портах Персидского залива, и продает ее на экспорт. Существует идея, которая сейчас прорабатывается специалистами по поводу прокладки прямого нефтепровода из Казахстана в Иран через территорию Туркменистана. Таким образом Казахстан с помощью Ирана мог бы продавать свою нефть в ту же Индию и страны Юго-Восточной Азии.
Сейчас у Казахстана и Ирана есть возможность осуществлять сразу несколько совместных проектов, особенно в транспортной и трубопроводной сфере, да ко всему прочему развивать прибрежную торговлю с государствами зоны Каспийского моря. Пока территориальные воды этого моря-озера остаются неподеленными, но у Тегерана и Астаны практически нет каких-то спорных вопросов в отношении друг друга, так что шансы на стабильные и прочные отношения между двумя странами на ближайшую перспективу остаются очень приличными.
Иран - в центре, а Центральная Азия - вокруг?
Иранцы, по своей натуре будучи весьма сдержанными, прагматичными и осторожными, не стремятся в отличие от США или Китая форсировать свою политику в Центральной Азии. Тегеран не имеет каких-то глобальных проектов в этом регионе, не намерен инвестировать сотни миллионов долларов на прокладку новых нефте- и газопроводов, как и не намерен с кем-то особо здесь соревноваться и толкаться локтями.
Между тем в основных направлениях экономического и политического развития Ирана говорится о том, что к 2030 году страна должна стать ведущим государством региона Передней и Средней Азии и фактически стать центром притяжения для окружающих его стран, в том числе - и центральноазиатских.
Учитывает Иран и тот факт, что на Каспии, где после развала СССР образовалось сразу несколько независимых государств, происходит стабильное увеличение военной мощи каждой из этих стран плюс с теми же Азербайджаном и Казахстаном активно в военной сфере сотрудничают США. При этом американцы проводят совместно с вышеуказанными странами учения на Каспии, которые иранцы рассматривают как прямую угрозу своей безопасности.
Надо также учесть, что основные нефтяные запасы Ирана находятся вовсе не на Каспии, а в районе Персидского залива, так что никакие нефтяные поля в Каспийском море Иран ни с кем из своих соседей делить не намерен. Но при этом Тегеран хотел бы получить 20% акватории Каспия в свои территориальные воды и тем самым резко сузить возможность маневра в поиске новых месторождений нефти и газа для Азербайджана, Туркменистана и Казахстана.
Рвется Иран в последнее время и в Шанхайскую организацию по сотрудничеству. Через ШОС Иран уже сегодня в качестве наблюдателя может взаимодействовать со странами Центральной Азии, но в случае полноправного членства в этой организации возможности Тегерана в этой плоскости станут неизмеримо шире.
При этом Иран мало волнует, что в этой структуре, носящей достаточно ясно просматриваемую антиамериканскую направленность, заправляют Китай и Россия. Тегеран стремится в эту организацию во многом и потому, чтобы подстраховать себя на случай возможного военного противостояния с Соединенными Штатами, по крайней мере в плане получения широкой дипломатической поддержки и со стороны России и Китая как постоянных членов Совета Безопасности ООН, и со стороны центральноазиатских государств.
И без полноправного членства в ШОС Иран самым активным образом расширяет свое сотрудничество с Китаем, особенно в плане энергетики. КНР закупает в Иране нефть и готова содействовать иранцам в модернизации некоторых отраслей промышленности, включая легкую и пищевую. Параллельно с этим Тегеран укрепляет связи и с Россией, но там существует явный крен в сторону военной кооперации и заказов на сооружение объектов атомной промышленности на иранской территории российскими специалистами.
Пока на данном этапе Иран, может быть, работает в Центральной Азии не так заметно, как другие страны, но тем не менее весьма прагматично и уверенно. В прошлом году государства Центральной Азии составляли в товарообороте Ирана чуть больше 5%, но у иранцев насчет этого региона не сиюминутные, а длительные стратегические планы. Для Тегерана сейчас важно как можно надежнее закрепиться на рынках стран региона, вложить средства в несколько показательных проектов, заручиться поддержкой политических кругов центральноазиатских государств и далее уже использовать эти отношения для стратегического усиления собственного влияния в Южной и Передней Азии.
Подобный курс, в принципе вполне соответствует интересам самих стран Центральной Азии в свете политики "многовекторности", которую практически все они нынче проповедуют. Однако любое укрепление отношений с Ираном для стран региона чревато серьезными осложнениями отношений с Соединенными Штатами - главным инвестором и военно-политическим гарантом в этом регионе.
Да и Россия с Китаем на укрепление позиций Ирана в Центральной Азии вряд ли будут смотреть сложа руки. В любом случае Иран на обозримую перспективу будет продолжать наращивать свое влияние и присутствие в Центральной Азии и проводить свою политику, направленную на максимальное использование этого региона в своих интересах, и прежде всего - его энергетического и сырьевого потенциала.
Об этом пишет "Деловая неделя".