"Новое русское слово": Лукашенко обвинил Москву в беспределе
На минувшей неделе энергетическая война между Россией и Белоруссией, казалось, ушедшая в прошлое, неожиданно вспыхнула вновь. "Газпром" объявил, что cократит поставки газа в эту страну почти вдвое. Потому что "Белтрансгаз" задолжал российской компании 460 млн. долларов. Белоруссия рассчитывала расплатиться за счет обещанного Москвой кредита в 1,5 млрд. долларов, но кредит до сих пор не выдан.
Между тем в договоре "Об объемах и условиях поставок газа в Белоруссию в 2007–2011 годах", подписанном 31 декаб-ря в Москве, четко сказано: "При нарушении "Белтрансгазом" условий платы за поставляемый газ "Газпром" вправе ввести сокращение поставок газа в Белоруссию". До сокращения поставок дело не дошло. Президент Белоруссии Александр Лукашенко, хранивший молчание несколько дней, пока ситуация накалялась, наконец сказал свое веское слово: "Я дал поручение правительству взять из резерва и заплатить 460 млн. долларов за российский газ. Это не сумма для страны. Правда, у нас оголится резервный фонд, но нас готовы выручить другие государства, тот же президент Венесуэлы Уго Чавес и коммерческие зарубежные банки". На этой сдержанной ноте белорусскому лидеру и закончить бы свое заявление. Но Лукашенко не был бы всенародным батькой, если бы удержался от суровых реплик в адрес Москвы. И реплики прозвучали. "Такого беспредела в отношениях с нами никто себе не позволял. Требование или оплатить поставленный газ, или будет ограничение поставок российского газа в Белоруссию — это политическая игра, — сказал президент. И добавил: — У меня такое чувство, что им это надо было. Врагов перед выборами они сделают из США. Украину лучше не трогать. Казахстан и Туркмению — богатейшие государства — они тоже пнуть не могут. А Белоруссию можно сделать врагом — она никуда не денется. Ладно, пусть забирают деньги и пусть живут спокойно. Надо переходить на более реальные отношения с Россией".
"Переходить" нет никакой надобности. То, что происходит сегодня между Россией и Белоруссией, и есть реальные отношения. Реальнее некуда.
Когда в начале января Россия и Белоруссия договорились о взаимоприемлемых ценах на газ, Владимир Путин порадовался, что соседи "наконец перешли на рыночные отношения". Пообещал поддержку белорусской экономике. Сказал, что эта поддержка будет продолжаться в течение длительного времени. Что, например, энергетическая дотация в
2007 году достигнет 5,8 млрд. долларов. "Это плата России за спокойный, легкий, союзнический способ перехода к рыночным отношениям и поддержка братского белорусского народа", — подытожил Путин. Высказывание Александра Лукашенко на эту же тему прозвучало обескураживающе: "Российская сторона пошла на то, чтобы растоптать союз и пустить под откос целую страну с дружественным братским народом... Если каждый год будут хвататься за вентиль, то речи ни о каком союзе быть не может". Потом пошли угрозы. Например, обещание ввести "пошлину и какую-то плату за чувствительные для России товары".
Обижаться на словесную эскападу импульсивного белорусского бацьки Москва тогда не стала — привыкла. Не станет и теперь. Но то, что наблюдается в отношениях между Россией и Белоруссией, выходит за рамки локального энергетического конфликта. Просроченные Минском платежи за газ, обещанный Москвой, но не выданный кредит — все это было бы не столь существенно, будь Россия и Белоруссия на пути к общей цели. Но эта цель потеряна. В затянувшемся споре о котлетах и мухах поставлена точка. Попросту говоря, покончено с утопией под названием "Союзное государство". Россия окончательно поняла, что никакого объединения Лукашенко не допустит.
Что было до сих пор? Со стороны Белоруссии — ничего, кроме ритуальных заверений в необходимости союза. Под эту риторику Минск долгие годы занимался, по сути, вымогательством — прямых и скрытых дотаций, всяческих преференций. Причем преференций еще и политических: снисхождения к авторитарным замашкам белорусского лидера, закрывания глаз на отсутствие в Белоруссии рыночных и демократических институтов, признания выборов легитимными и т. п. Все это Россия предоставляла (нередко в ущерб своей репутации) с избыточной щедростью. И такая модель отношений (лояльность в обмен на преференции) долгое время устраивала обе стороны. Казалось, идея союза должна еще крепче их связать. Но вышло наоборот: как раз идея объединения и оказалась разрушительной для российско-белорусских отношений. Как только Москва попыталась перейти от слов к делу (интеграция экономики, единая валюта, единый эмиссионный центр), тотчас получила отпор. Была отвергнута предложенная схема объединения двух государств по принципу Евросоюза. И столь же рьяно доказывалась потребность не в одном, а в двух эмиссионных центрах.
Потом было много еще чего. Лукашенко называл Россию "нищей", сравнивал Путина с Лениным и Сталиным, закатывал "газовые" истерики, постоянно намекал, что Минск найдет себе других партнеров, шантажировал Кремль мифическим намерением Белоруссии податься в НАТО... Наконец, прозвучал и последний приговор, вынесенный Минском союзу: "Суверенитет и независимость не продаются ни за какой природный газ и нефть". Что ж, вольному воля.
Теперь, отдавая России газовый долг, Лукашенко уповает на финансовую помощь со стороны Венесуэлы и своего личного друга Уго Чавеса. Рассчитывает он и на субсидии зарубежных коммерческих банков. И говорит: "Мы готовы сотрудничать хоть с чертом, хоть с дьяволом, чтобы обеспечить энергетическую безопасность... Если Европа готова сотрудничать, мы пойдем на любое сотрудничество с Европой".
Полагаю, Европа готова. Но при одном условии — если в Белоруссии начнутся рыночные реформы и демократизация. То есть если Европа поверит, что Лукашенко решил изменить своим принципам, запечатленным в крылатой фразе: "Я свое государство за цивилизованным миром не поведу". По крайней мере до сих пор попытки белорусского президента наладить отношения с Западом успеха не имели.
Если же Лукашенко всерьез попытается сблизиться с Западом, ему придется отказаться от всего, что составляет суть его режима. От социалистической экономики. От авторитарных методов правления. От антизападной идеологии. От раздувания внешней угрозы. Иначе попытка такого сближения закончится тем же, чем на сегодняшний день завершилось объединение Белоруссии с Россией. Европейских лидеров также союз мух с котлетами не вдохновляет.
Между тем в договоре "Об объемах и условиях поставок газа в Белоруссию в 2007–2011 годах", подписанном 31 декаб-ря в Москве, четко сказано: "При нарушении "Белтрансгазом" условий платы за поставляемый газ "Газпром" вправе ввести сокращение поставок газа в Белоруссию". До сокращения поставок дело не дошло. Президент Белоруссии Александр Лукашенко, хранивший молчание несколько дней, пока ситуация накалялась, наконец сказал свое веское слово: "Я дал поручение правительству взять из резерва и заплатить 460 млн. долларов за российский газ. Это не сумма для страны. Правда, у нас оголится резервный фонд, но нас готовы выручить другие государства, тот же президент Венесуэлы Уго Чавес и коммерческие зарубежные банки". На этой сдержанной ноте белорусскому лидеру и закончить бы свое заявление. Но Лукашенко не был бы всенародным батькой, если бы удержался от суровых реплик в адрес Москвы. И реплики прозвучали. "Такого беспредела в отношениях с нами никто себе не позволял. Требование или оплатить поставленный газ, или будет ограничение поставок российского газа в Белоруссию — это политическая игра, — сказал президент. И добавил: — У меня такое чувство, что им это надо было. Врагов перед выборами они сделают из США. Украину лучше не трогать. Казахстан и Туркмению — богатейшие государства — они тоже пнуть не могут. А Белоруссию можно сделать врагом — она никуда не денется. Ладно, пусть забирают деньги и пусть живут спокойно. Надо переходить на более реальные отношения с Россией".
"Переходить" нет никакой надобности. То, что происходит сегодня между Россией и Белоруссией, и есть реальные отношения. Реальнее некуда.
Когда в начале января Россия и Белоруссия договорились о взаимоприемлемых ценах на газ, Владимир Путин порадовался, что соседи "наконец перешли на рыночные отношения". Пообещал поддержку белорусской экономике. Сказал, что эта поддержка будет продолжаться в течение длительного времени. Что, например, энергетическая дотация в
2007 году достигнет 5,8 млрд. долларов. "Это плата России за спокойный, легкий, союзнический способ перехода к рыночным отношениям и поддержка братского белорусского народа", — подытожил Путин. Высказывание Александра Лукашенко на эту же тему прозвучало обескураживающе: "Российская сторона пошла на то, чтобы растоптать союз и пустить под откос целую страну с дружественным братским народом... Если каждый год будут хвататься за вентиль, то речи ни о каком союзе быть не может". Потом пошли угрозы. Например, обещание ввести "пошлину и какую-то плату за чувствительные для России товары".
Обижаться на словесную эскападу импульсивного белорусского бацьки Москва тогда не стала — привыкла. Не станет и теперь. Но то, что наблюдается в отношениях между Россией и Белоруссией, выходит за рамки локального энергетического конфликта. Просроченные Минском платежи за газ, обещанный Москвой, но не выданный кредит — все это было бы не столь существенно, будь Россия и Белоруссия на пути к общей цели. Но эта цель потеряна. В затянувшемся споре о котлетах и мухах поставлена точка. Попросту говоря, покончено с утопией под названием "Союзное государство". Россия окончательно поняла, что никакого объединения Лукашенко не допустит.
Что было до сих пор? Со стороны Белоруссии — ничего, кроме ритуальных заверений в необходимости союза. Под эту риторику Минск долгие годы занимался, по сути, вымогательством — прямых и скрытых дотаций, всяческих преференций. Причем преференций еще и политических: снисхождения к авторитарным замашкам белорусского лидера, закрывания глаз на отсутствие в Белоруссии рыночных и демократических институтов, признания выборов легитимными и т. п. Все это Россия предоставляла (нередко в ущерб своей репутации) с избыточной щедростью. И такая модель отношений (лояльность в обмен на преференции) долгое время устраивала обе стороны. Казалось, идея союза должна еще крепче их связать. Но вышло наоборот: как раз идея объединения и оказалась разрушительной для российско-белорусских отношений. Как только Москва попыталась перейти от слов к делу (интеграция экономики, единая валюта, единый эмиссионный центр), тотчас получила отпор. Была отвергнута предложенная схема объединения двух государств по принципу Евросоюза. И столь же рьяно доказывалась потребность не в одном, а в двух эмиссионных центрах.
Потом было много еще чего. Лукашенко называл Россию "нищей", сравнивал Путина с Лениным и Сталиным, закатывал "газовые" истерики, постоянно намекал, что Минск найдет себе других партнеров, шантажировал Кремль мифическим намерением Белоруссии податься в НАТО... Наконец, прозвучал и последний приговор, вынесенный Минском союзу: "Суверенитет и независимость не продаются ни за какой природный газ и нефть". Что ж, вольному воля.
Теперь, отдавая России газовый долг, Лукашенко уповает на финансовую помощь со стороны Венесуэлы и своего личного друга Уго Чавеса. Рассчитывает он и на субсидии зарубежных коммерческих банков. И говорит: "Мы готовы сотрудничать хоть с чертом, хоть с дьяволом, чтобы обеспечить энергетическую безопасность... Если Европа готова сотрудничать, мы пойдем на любое сотрудничество с Европой".
Полагаю, Европа готова. Но при одном условии — если в Белоруссии начнутся рыночные реформы и демократизация. То есть если Европа поверит, что Лукашенко решил изменить своим принципам, запечатленным в крылатой фразе: "Я свое государство за цивилизованным миром не поведу". По крайней мере до сих пор попытки белорусского президента наладить отношения с Западом успеха не имели.
Если же Лукашенко всерьез попытается сблизиться с Западом, ему придется отказаться от всего, что составляет суть его режима. От социалистической экономики. От авторитарных методов правления. От антизападной идеологии. От раздувания внешней угрозы. Иначе попытка такого сближения закончится тем же, чем на сегодняшний день завершилось объединение Белоруссии с Россией. Европейских лидеров также союз мух с котлетами не вдохновляет.