Самая-самая «Роснефть»
Образ настолько силен, что уже не компания встраивается в реалии государства, а реальность трансформируется под нужды и надежды компании
Успешное завершение интегральной приватизационной сделки с участием первоклассных международных инвесторов», «Общий эффект с учетом синергий между ПАО «НК «Роснефть» и ПАО АНК «Башнефть» превысит 1,1 трлн руб.». Пресс-релиз «Роснефти» о продаже 19,5% акций компании Катарскому инвестиционному фонду и трейдеру Glencore начинается с лозунгов, набранных большими буквами, и пестрит выделенными жирным шрифтом цитатами главного исполнительного директора госкомпании Игоря Сечина: «Осуществленная интегральная приватизационная сделка, беспрецедентная по своей сложности, является крупнейшей за всю историю страны».
Это фирменный стиль: «Роснефть» обо всех событиях в компании в последнее время сообщает вот так торжественно, беспрецедентно, самым успешным и эффективным в российской нефтяной отрасли способом. Информацию при этом компания раскрывает крайне неохотно: вдруг интерпретируют не так, как положено? Лучше сразу выводы: журналисты всего знать не могут, а «Роснефти» виднее.
Это стиль не только текстов, но и позиционирования и поведения на рынке. «Роснефть» – самая эффективная и дорогая компания в России, у «Роснефти» дешевая добыча, через день дорогие сделки – куда Игорь Сечин летит завтра? Каким удивит нас новым миллиардным контрактом?
Образ самой-самой «Роснефти» настолько силен, что уже не компания встраивается в реалии государства, а реальность трансформируется под нужды и надежды компании. Вот, например, поручило правительство продать 19,5% акций «Роснефти» за 710,8 млрд руб., а «Роснефтегаз» продешевил – продал всего за 692,4 млрд руб. Не тревожьтесь, Игорь Иванович, ложитесь спать, утро вечера мудренее. А наутро окажется, что в день сделки вышла директива с новой суммой – и поручение безукоризненно выполнено. Правда, зачем-то еще почти 20 млрд руб. доплатит дивидендами «Роснефтегаз», что ж, расценим это как щедрый жест. «Роснефтегазу» и самому очень-очень нужны деньги госкомпаний, которые разрабатывают государственные недра. Но чего не сделаешь для бюджета.
Или вот еще досадная деталь: Glencore подстрахуют какие-то российские банки минимум на 1,4 млрд евро. Что это за банки, неизвестно – а вдруг государственные? Президент Владимир Путин прямо запрещал участие госбанков в приватизации, но, учитывая исключительность «Роснефти», кто бы удивился, если бы вдруг в день сделки Владимир Путин разъяснил специально, что на «Роснефть» это правило не распространяется. Почему? А, например, потому, что она не госкомпания!
А может, и ничего не разъяснил. Да к чему вообще эти формальности? Зачем раскрывать детали, дотошно копаться в цифрах, проверять – а так ли все это на самом деле? К чему лишняя информация? Все это мелко, все это скучно и недостойно обсуждения. Вы не видите главного, господа, поднимите глаза от своих цифр в табличках. Главное то, что «Роснефть» – крупнейшая по запасам публичная компания в мире с самой эффективной добычей в России, с самой беспрецедентной сделкой в истории страны, с самыми большими аппетитами и запросами.
Алина Фадеева
Успешное завершение интегральной приватизационной сделки с участием первоклассных международных инвесторов», «Общий эффект с учетом синергий между ПАО «НК «Роснефть» и ПАО АНК «Башнефть» превысит 1,1 трлн руб.». Пресс-релиз «Роснефти» о продаже 19,5% акций компании Катарскому инвестиционному фонду и трейдеру Glencore начинается с лозунгов, набранных большими буквами, и пестрит выделенными жирным шрифтом цитатами главного исполнительного директора госкомпании Игоря Сечина: «Осуществленная интегральная приватизационная сделка, беспрецедентная по своей сложности, является крупнейшей за всю историю страны».
Это фирменный стиль: «Роснефть» обо всех событиях в компании в последнее время сообщает вот так торжественно, беспрецедентно, самым успешным и эффективным в российской нефтяной отрасли способом. Информацию при этом компания раскрывает крайне неохотно: вдруг интерпретируют не так, как положено? Лучше сразу выводы: журналисты всего знать не могут, а «Роснефти» виднее.
Это стиль не только текстов, но и позиционирования и поведения на рынке. «Роснефть» – самая эффективная и дорогая компания в России, у «Роснефти» дешевая добыча, через день дорогие сделки – куда Игорь Сечин летит завтра? Каким удивит нас новым миллиардным контрактом?
Образ самой-самой «Роснефти» настолько силен, что уже не компания встраивается в реалии государства, а реальность трансформируется под нужды и надежды компании. Вот, например, поручило правительство продать 19,5% акций «Роснефти» за 710,8 млрд руб., а «Роснефтегаз» продешевил – продал всего за 692,4 млрд руб. Не тревожьтесь, Игорь Иванович, ложитесь спать, утро вечера мудренее. А наутро окажется, что в день сделки вышла директива с новой суммой – и поручение безукоризненно выполнено. Правда, зачем-то еще почти 20 млрд руб. доплатит дивидендами «Роснефтегаз», что ж, расценим это как щедрый жест. «Роснефтегазу» и самому очень-очень нужны деньги госкомпаний, которые разрабатывают государственные недра. Но чего не сделаешь для бюджета.
Или вот еще досадная деталь: Glencore подстрахуют какие-то российские банки минимум на 1,4 млрд евро. Что это за банки, неизвестно – а вдруг государственные? Президент Владимир Путин прямо запрещал участие госбанков в приватизации, но, учитывая исключительность «Роснефти», кто бы удивился, если бы вдруг в день сделки Владимир Путин разъяснил специально, что на «Роснефть» это правило не распространяется. Почему? А, например, потому, что она не госкомпания!
А может, и ничего не разъяснил. Да к чему вообще эти формальности? Зачем раскрывать детали, дотошно копаться в цифрах, проверять – а так ли все это на самом деле? К чему лишняя информация? Все это мелко, все это скучно и недостойно обсуждения. Вы не видите главного, господа, поднимите глаза от своих цифр в табличках. Главное то, что «Роснефть» – крупнейшая по запасам публичная компания в мире с самой эффективной добычей в России, с самой беспрецедентной сделкой в истории страны, с самыми большими аппетитами и запросами.
Алина Фадеева