Поможет ли Дональд Трамп сближению России и Японии
Новый президент США не будет мешать российско-японской сделке по Курилам. Путин и Абэ теперь могут договариваться без спешки
Для Азии избрание Дональда Трампа, пожалуй, важнее, чем для многих других регионов мира. Именно в Азии находятся жизненные интересы США в XXI веке, здесь их основной стратегический соперник в борьбе за региональное и глобальное лидерство — Китай. Мало о каком уголке земного шара республиканский кандидат говорил так часто в ходе предвыборной кампании, причем порой противоположные вещи. Он обещал выйти из Транс-Тихоокеанского партнерства (ТТП), начать торговую войну с Китаем (путем повышения пошлин на импорт из КНР и объявления Пекина валютным манипулятором), не возражал против того, чтобы Япония и Южная Корея занялись созданием ядерного оружия, поскольку, мол, США слишком дорого обходится защита союзников. Разумеется, эти тирады не могли не беспокоить крупнейшие страны региона и до 8 ноября, а уж после шокирующего результата выборов многие лидеры стали пытаться понять, что конкретно имел в виду Трамп. Премьер Японии Синдзо Абэ даже спланировал свою поездку на саммит АТЭС в Перу так, чтобы заглянуть в Нью-Йорк и познакомиться с 45-м президентом США во время короткой беседы в Trump Tower.
Изучение вопросов
Конечно же, после победы многие позиции Трампа стали меняться. Как следует из его программного заявления 21 ноября, он по-прежнему намерен вывести США из ТТП, однако на большинство других вопросов Трамп отвечает очень уклончиво. В интервью New York Times чуть ли не на каждый вопрос будущий хозяин Белого дома отвечает, что его администрация «очень, очень серьезно» изучит проблему и только потом выработает политику. Какой она будет, остается только гадать, особенно учитывая, что не заполнены многие ключевые позиции в будущем кабинете.
Но по крайней мере для одного направления российской внешней политики избрание Трампа — хорошая новость. Это — отношения с Японией. Дело даже не во взглядах нового президента США. Дело как раз в том, что особых взглядов на российско-японские отношения у нового президента США нет. В этом его — выгодное для Москвы — отличие как от Барака Обамы, так и от Хиллари Клинтон.
Не ставить палки в колеса
Отношение США к российско-японскому сближению — довольно важный фактор. Нынешнее потепление между Москвой и Токио, начавшееся после майского визита Абэ в Сочи, случилось во многом потому, что администрация США не посчитала нужным серьезно вмешиваться.
Известно, что Абэ считает отношения с Россией и лично с Владимиром Путиным одним из важнейших приоритетов своего кабинета. С одной стороны, он хочет войти в историю как человек, устранивший вопиющий анахронизм — отсутствие между Россией и Токио мирного договора, а также продвинувшийся в решении территориального вопроса. В администрации Абэ есть разные мнения о том, возможно ли вообще решить спор вокруг Южных Курил максимально в пользу Токио (все четыре острова — японские) и нужно ли искать компромисс, если Москва не готова на серьезные уступки, — может, проще бесконечно отстаивать принципиальную позицию и не терять лицо. Но сам премьер и его ближний круг полагают, что именно сейчас есть уникальный шанс, хотя ради возможной сделки Токио и придется отступить от изначальной запросной позиции.
Абэ хочет использовать ситуацию, когда во главе России стоит Путин — достаточно сильный, чтобы объяснить народу договоренности с Токио (как это получилось у него при размежевании с Китаем), достаточно гибкий, чтобы искать компромисс, достаточно хорошо относящийся к Японии. С другой стороны, в отношениях России и Японии незримо присутствует третий важный игрок — Китай. При Абэ японская политика все больше подчиняется логике борьбы с китайским вызовом в глобальных масштабах, и Россия — один из важных фронтов этой конфронтации. В Токио опасаются чрезмерного сближения Москвы и Пекина. Никто не питает иллюзий, будто Россию можно вовлечь в антикитайский альянс. Однако отношения между Москвой и Пекином образца середины 2000-х (сворачивающееся военно-техническое сотрудничество, небольшие объемы торговли, взаимное недоверие) Японию устроили бы куда больше, чем нынешняя российско-китайская «Антанта», в которой Москва все больше играет роль младшего партнера.
Санкционный союз
Учитывая эти обстоятельства, Абэ демонстративно пошел навстречу России. В 2014 году он стал единственным лидером стран G7, приехавшим на Олимпиаду в Сочи. Однако сближение замерло после присоединения Крыма и введения санкций. Во многом это было обусловлено действиями США. Известно, что помощник президента по вопросам национальной безопасности Сьюзан Райс сделала весной 2014 года несколько крайне жестких звонков в Токио, потребовав проявлять единство с союзниками. Одновременно американские госорганы оказывали системное давление на японские компании и ведомства, чтобы свернуть их контакты с Россией. Токио пошел на это с крайней неохотой: японские санкции были куда мягче, чем у других стран G7, контакты с высокопоставленными россиянами, внесенными в списки, возобновились уже в 2015 году. В 2016 году американское давление на Японию ослабло — соблюдение санкционной дисциплины перестало быть первоочередным приоритетом руководства США. Барак Обама сказал Синдзо Абэ по телефону, что его визит в Россию нежелателен, — но и только. В этих условиях премьер Абэ нашел мужество действовать, исходя из логики национальных интересов Японии (разумеется, в его понимании).
Казалось, что у России и Японии «окно возможностей» только до весны 2017 года, когда будет сформировано новое правительство США. Все в Токио были уверены, что администрацию возглавит Клинтон, а ее подход к России был гораздо более жестким, чем у Обамы. Логично было ожидать, что санкционная дисциплина станет одним из приоритетов Вашингтона — отсюда и та спешка, с которой Абэ подходит к переговорам с Путиным. Если бы весной 2017 года новая администрация включила санкционный пресс и с бодрым задором людей, получивших новые кабинеты, начала «кошмарить» японский бизнес, об экономическом сближении Москвы и Токио можно было бы забыть.
Но Клинтон проиграла выборы. Трамп сам намерен сближаться с Владимиром Путиным. Вряд ли он посвятит много времени и усилий своей команды, чтобы помешать сделке Абэ и Путина по каким-то четырем островам в Тихом океане. Тем более если проигравшим в итоге окажется Китай.
Давление без цейтнота
Таким образом, приход Трампа снимает с российско-японских переговоров ощущение цейтнота. Договариваться как можно быстрее уже не нужно — давить вряд ли кто-то будет, и даже сами санкции могут отменить. Конечно, в России в марте 2018 года должны пройти президентские выборы, а у Абэ в сентябре 2018 года истекает второй срок полномочий на посту главы правящей Либерально-демократической партии (ЛДП), — но все это не так существенно. В победе Путина, если он решит идти на выборы, никто не сомневается, а ЛДП недавно разрешила председателю партии занимать свою должность еще один трехлетний срок.
Теперь об условиях соглашения, которое включало бы мирный договор, территории и экономические проекты, можно договариваться в более спокойном режиме (разве что лидеры захотят достичь быстрых результатов, чтобы представить их на выборах). С одной стороны, так проще — переговоры идут уже десятки лет, и простых разменов в них нет, так что отсутствие спешки не помешает. С другой стороны, в отсутствие американского фактора резко повышаются требования к качеству самих договоренностей, особенно — коммерческих контрактов. Владимир Путин в интервью Bloomberg уже заявил, что Россия не торгует территориями, а значит, никакие экономические подарки не заставят Кремль отдать больше территорий, чем он готов. Тем важнее, чтобы условия сделок были действительно коммерчески привлекательными для обеих сторон при приемлемых рисках. Иначе ворох пустых подписанных бумаг только усилит взаимное недоверие.
Александр Габуев,
руководитель программы «Россия в АТР» Московского центра Карнеги
Для Азии избрание Дональда Трампа, пожалуй, важнее, чем для многих других регионов мира. Именно в Азии находятся жизненные интересы США в XXI веке, здесь их основной стратегический соперник в борьбе за региональное и глобальное лидерство — Китай. Мало о каком уголке земного шара республиканский кандидат говорил так часто в ходе предвыборной кампании, причем порой противоположные вещи. Он обещал выйти из Транс-Тихоокеанского партнерства (ТТП), начать торговую войну с Китаем (путем повышения пошлин на импорт из КНР и объявления Пекина валютным манипулятором), не возражал против того, чтобы Япония и Южная Корея занялись созданием ядерного оружия, поскольку, мол, США слишком дорого обходится защита союзников. Разумеется, эти тирады не могли не беспокоить крупнейшие страны региона и до 8 ноября, а уж после шокирующего результата выборов многие лидеры стали пытаться понять, что конкретно имел в виду Трамп. Премьер Японии Синдзо Абэ даже спланировал свою поездку на саммит АТЭС в Перу так, чтобы заглянуть в Нью-Йорк и познакомиться с 45-м президентом США во время короткой беседы в Trump Tower.
Изучение вопросов
Конечно же, после победы многие позиции Трампа стали меняться. Как следует из его программного заявления 21 ноября, он по-прежнему намерен вывести США из ТТП, однако на большинство других вопросов Трамп отвечает очень уклончиво. В интервью New York Times чуть ли не на каждый вопрос будущий хозяин Белого дома отвечает, что его администрация «очень, очень серьезно» изучит проблему и только потом выработает политику. Какой она будет, остается только гадать, особенно учитывая, что не заполнены многие ключевые позиции в будущем кабинете.
Но по крайней мере для одного направления российской внешней политики избрание Трампа — хорошая новость. Это — отношения с Японией. Дело даже не во взглядах нового президента США. Дело как раз в том, что особых взглядов на российско-японские отношения у нового президента США нет. В этом его — выгодное для Москвы — отличие как от Барака Обамы, так и от Хиллари Клинтон.
Не ставить палки в колеса
Отношение США к российско-японскому сближению — довольно важный фактор. Нынешнее потепление между Москвой и Токио, начавшееся после майского визита Абэ в Сочи, случилось во многом потому, что администрация США не посчитала нужным серьезно вмешиваться.
Известно, что Абэ считает отношения с Россией и лично с Владимиром Путиным одним из важнейших приоритетов своего кабинета. С одной стороны, он хочет войти в историю как человек, устранивший вопиющий анахронизм — отсутствие между Россией и Токио мирного договора, а также продвинувшийся в решении территориального вопроса. В администрации Абэ есть разные мнения о том, возможно ли вообще решить спор вокруг Южных Курил максимально в пользу Токио (все четыре острова — японские) и нужно ли искать компромисс, если Москва не готова на серьезные уступки, — может, проще бесконечно отстаивать принципиальную позицию и не терять лицо. Но сам премьер и его ближний круг полагают, что именно сейчас есть уникальный шанс, хотя ради возможной сделки Токио и придется отступить от изначальной запросной позиции.
Абэ хочет использовать ситуацию, когда во главе России стоит Путин — достаточно сильный, чтобы объяснить народу договоренности с Токио (как это получилось у него при размежевании с Китаем), достаточно гибкий, чтобы искать компромисс, достаточно хорошо относящийся к Японии. С другой стороны, в отношениях России и Японии незримо присутствует третий важный игрок — Китай. При Абэ японская политика все больше подчиняется логике борьбы с китайским вызовом в глобальных масштабах, и Россия — один из важных фронтов этой конфронтации. В Токио опасаются чрезмерного сближения Москвы и Пекина. Никто не питает иллюзий, будто Россию можно вовлечь в антикитайский альянс. Однако отношения между Москвой и Пекином образца середины 2000-х (сворачивающееся военно-техническое сотрудничество, небольшие объемы торговли, взаимное недоверие) Японию устроили бы куда больше, чем нынешняя российско-китайская «Антанта», в которой Москва все больше играет роль младшего партнера.
Санкционный союз
Учитывая эти обстоятельства, Абэ демонстративно пошел навстречу России. В 2014 году он стал единственным лидером стран G7, приехавшим на Олимпиаду в Сочи. Однако сближение замерло после присоединения Крыма и введения санкций. Во многом это было обусловлено действиями США. Известно, что помощник президента по вопросам национальной безопасности Сьюзан Райс сделала весной 2014 года несколько крайне жестких звонков в Токио, потребовав проявлять единство с союзниками. Одновременно американские госорганы оказывали системное давление на японские компании и ведомства, чтобы свернуть их контакты с Россией. Токио пошел на это с крайней неохотой: японские санкции были куда мягче, чем у других стран G7, контакты с высокопоставленными россиянами, внесенными в списки, возобновились уже в 2015 году. В 2016 году американское давление на Японию ослабло — соблюдение санкционной дисциплины перестало быть первоочередным приоритетом руководства США. Барак Обама сказал Синдзо Абэ по телефону, что его визит в Россию нежелателен, — но и только. В этих условиях премьер Абэ нашел мужество действовать, исходя из логики национальных интересов Японии (разумеется, в его понимании).
Казалось, что у России и Японии «окно возможностей» только до весны 2017 года, когда будет сформировано новое правительство США. Все в Токио были уверены, что администрацию возглавит Клинтон, а ее подход к России был гораздо более жестким, чем у Обамы. Логично было ожидать, что санкционная дисциплина станет одним из приоритетов Вашингтона — отсюда и та спешка, с которой Абэ подходит к переговорам с Путиным. Если бы весной 2017 года новая администрация включила санкционный пресс и с бодрым задором людей, получивших новые кабинеты, начала «кошмарить» японский бизнес, об экономическом сближении Москвы и Токио можно было бы забыть.
Но Клинтон проиграла выборы. Трамп сам намерен сближаться с Владимиром Путиным. Вряд ли он посвятит много времени и усилий своей команды, чтобы помешать сделке Абэ и Путина по каким-то четырем островам в Тихом океане. Тем более если проигравшим в итоге окажется Китай.
Давление без цейтнота
Таким образом, приход Трампа снимает с российско-японских переговоров ощущение цейтнота. Договариваться как можно быстрее уже не нужно — давить вряд ли кто-то будет, и даже сами санкции могут отменить. Конечно, в России в марте 2018 года должны пройти президентские выборы, а у Абэ в сентябре 2018 года истекает второй срок полномочий на посту главы правящей Либерально-демократической партии (ЛДП), — но все это не так существенно. В победе Путина, если он решит идти на выборы, никто не сомневается, а ЛДП недавно разрешила председателю партии занимать свою должность еще один трехлетний срок.
Теперь об условиях соглашения, которое включало бы мирный договор, территории и экономические проекты, можно договариваться в более спокойном режиме (разве что лидеры захотят достичь быстрых результатов, чтобы представить их на выборах). С одной стороны, так проще — переговоры идут уже десятки лет, и простых разменов в них нет, так что отсутствие спешки не помешает. С другой стороны, в отсутствие американского фактора резко повышаются требования к качеству самих договоренностей, особенно — коммерческих контрактов. Владимир Путин в интервью Bloomberg уже заявил, что Россия не торгует территориями, а значит, никакие экономические подарки не заставят Кремль отдать больше территорий, чем он готов. Тем важнее, чтобы условия сделок были действительно коммерчески привлекательными для обеих сторон при приемлемых рисках. Иначе ворох пустых подписанных бумаг только усилит взаимное недоверие.
Александр Габуев,
руководитель программы «Россия в АТР» Московского центра Карнеги