Отец кремлёвского протокола о Путине, Ельцине и Горбачёве
Вскоре исполнится год со дня открытия Ельцин-центра — культурного и образовательного пространства, созданного в Екатеринбурге. Это уникальный для России музей, посвященный не столько самому Борису Ельцину, сколько всей его эпохе. Об отношении к первым лицам государства, о ярких личностях прошлого и мелких политиках настоящего — во второй части разговора «Ленты.ру» с отцом современного кремлевского протокола Владимиром Шевченко.
«Лента.ру»: Вы поработали и с Михаилом Горбачевым, и с Борисом Ельциным, и с Владимиром Путиным? С кем вам было комфортнее?
В. Шевченко: А что такое комфорт? Это когда ты ничего не делаешь. А делал я многое, и мне было интересно со всеми. С Горбачевым — потому что мы только начинали создавать протокол, раньше и понятия такого не было. Нам задавали вопрос: а кто в СССР по рангу главный — генсек или председатель Верховного Совета? Но развернуться мы не успели — развалился Союз.
Бориса Николаевича я знал еще с Центрального Комитета партии. Я в свое время возглавлял сектор обслуживания делегаций высшего уровня: когда кто-то уезжал из членов Политбюро, они приходили к нам, отбирали подарки. И когда Ельцин сделал мне предложение прийти в его команду, я, конечно, согласился. Было очень интересно! Хотя и тут многое не успели осуществить — и здоровье потом подкачало. А первые годы у нас по 17-18 визитов было, не считая поездок по линии СНГ. Жизнь моя протекала так: приезжаю домой — супруга уже приготовила чемоданы, бросаю старые вещи, переодеваю костюм, забираю чемодан и еду дальше.
Наверное, таким частым поездкам за границу завидовали — и привезти оттуда многое можно было. Супругу Горбачева в этом часто обвиняли.
Я удивляюсь тому, какую порой пишут дрянь! Якобы Раиса Максимовна что-то там скупала за границей. Да все командировочные деньги: 37 долларов у Горбачева и 25 — у его супруги. Что можно было «скупить» на эти суточные? Какие бриллианты, какие наряды от Диора? У Раисы Максимовны была прекрасная чешская бижутерия из города Яблонец, мы там подобрали несколько гарнитуров под бриллианты — целый ворох накупили. И по тем временам самое дорогое колье стоило около тридцати рублей. Кстати, никто настоящие бриллианты не носит на мероприятия и на красные дорожки, надевают копии. Оригиналы в сейфах хранятся.
Уйдя на пенсию, все ли вы можете обсуждать с журналистами?
Мне никогда никто никаких ограничений не ставил. Все запреты — внутри меня. Я сам понимаю, пришло время говорить о чем-то или нет. У меня были интересные моменты… Но об этом лучше не писать лишний раз.
Может быть, вы в своих мемуарах о них расскажете?
Меня всегда подталкивают этим заняться, но я не люблю мемуары. Хотя и прочитываю всю мемуарную литературу, которая выходит. Особенно про жизнь Кремля. Читаю и закипаю: «Что ж он лепит, этот автор?» Кругом «я, я, я». А где ты был, автор, что ты сделал, чтобы не были допущены ошибки? Подливать жара, сопоставлять кого-то, бить по тем ошибкам, которые человек допускал на твоих глазах, а ты не остановил его, — это не по-христиански. И самое страшное, когда начинают поливать человека, который ушел из жизни.
Но вы же все-таки написали книгу о кремлевском протоколе, ее уже и не найти в магазинах — весь тираж раскуплен.
Разлетелась — она и губернаторам, и послам нужна. И сейчас со службой протокола работаем над ее продолжением — о протоколе президента Российской Федерации. Может, издадим к следующему году. Структуре как раз исполнится 25 лет. Оглянуться не успели — уже четверть века прошло, поколение выросло.
Вы несколько лет бились за создание центров исторического наследия бывших президентов и стали одним из создателей Ельцин-центра, который открылся в прошлом году в Екатеринбурге. Довольны результатом?
Доволен. Надо было уйти от стандарта наших музеев Ленина, которые были по всей стране. И я думаю, что концепция была найдена хорошая — здесь громадная заслуга Татьяны и Валентина Юмашевых. Они положили на это много сил и времени. Перед тем как определиться с форматом, я ездил в США, смотрел, как устроены три президентских центра: Рейгана, Буша-старшего и Клинтона. Американцы меня просто «убили» — там 13 таких стационарных центров и еще множество, работающих на общественных началах. Они относятся к личности в истории проще: какой бы ни был, но он наш президент. Да, Ричарда Никсона отправили в отставку по «Уотергейту», но мы же его избирали.
Личность президента может нравиться или нет, но человек, пришедший в музей, должен увидеть эпоху. И я считаю, что Ельцин-центр в этом смысле получился.
Кстати, об американцах. Вы же много лет знакомы с кандидатом в президенты США Хиллари Клинтон, какое впечатление она на вас произвела?
Она жесткий, очень замкнутый человек. И в ней очень много неискреннего: эта американская улыбочка, похожая на оскал. Маргарет Тэтчер, как известно, тоже железная леди, но находила при встрече возможность тепло улыбнуться. А у Клинтон даже такого нет. Какая-то злобинка в ней есть.
Супруг ее Билл — совсем другой человек. Он относился к Борису Николаевичу как к старшему товарищу — сказывалась 15-летняя разница в возрасте. Мы же Клинтона принимали еще в 1992 году. Он на всех мероприятиях в рот глядел, и я не помню, чтобы он делал замечания Борису Николаевичу. А Ельцин мог! Например, когда Билл так по-американски положил ногу на ногу и почесал свой носок. Ельцин не понял и спросил: «Что, Билл, ботинки жмут? Давай поменяемся, у меня на размер больше». Больше Клинтон так не делал.
Но хочу вам сказать, выборы американские — не наше дело. Не понимаю нашу прессу, наши телеканалы, где собрались сплошь истеричные орущие в экран люди. Про Украину кричат, про Америку кричат. Там же вместо русского слова, только вульгарный крик. Ребят, ну какое ваше дело?
Тогда давайте не о будущем. Кто из мировых лидеров, нынешних или прошлых, вас сильнее всего впечатлил?
Нельзя сопоставлять современных политиков и прошлых. Ну, сами сравните: Миттеран, Тэтчер, Ширак, Цзян Цзэминь, Хасимото. Это были действительно интересные личности с большим багажом. А сейчас — мелкота. Из нынешних ни одного не выделю. Может быть, только Си Цзиньпина и Нарендру Моди — но это школа китайская и индийская. Они не бросаются из стороны в сторону. Как бы ни относились к Сильвио Берлускони, он и Романо Проди были интереснейшими людьми. Но это, может быть, мое ворчание старческое…
Современные политики больше похожи на киноактеров и пренебрегают протоколом.
Не надо это связывать с протоколом, это такие личности. Такое поколение.
Позвольте в конце нашей беседы задать несколько наивных вопросов. Почему у Путина даже в поездках всегда выглаженный костюм?
Ельцин, Горбачев и Путин всегда внимательно к своей внешности относились. Есть правило: заходишь внутрь самолета — тут же снимаешь костюм, чтобы не помять. Если и помял — стюардесса отпарит. Кроме того, всегда есть несколько костюмов про запас. Это еще и от семьи зависит. Все-таки Борис Николаевич был под опекой трех женщин: Наины Иосифовны и дочерей Татьяны и Елены. Подбор костюмов, рубашек и галстуков был на их вкус.
«Ядерный чемоданчик» до сих пор носят за президентом?
Это не миф. У Путина ребята уходят в тень, их незаметно. Но в обязательном порядке два офицера в черной форме носят тот самый чемоданчик.
Как составляется график президента: на год, на месяц?
Международные встречи на следующий год составляются в декабре. Далее расписание дробится на трехмесячное, недельное и дневное. А расписание встреч с министрами плавающее. Эти бумаги всегда лежали у Ельцина на столе.
Существуют ли тайные знаки, которые подает лидер, чтобы поскорее закончить встречу?
Борис Николаевич не любил «тянучек». Он мне давал право заходить в кабинет в любое время. Я появлялся, и тут было два варианта: он жестом мне показывал, мол, уходи, я еще поговорю. Или, наоборот, он уже готов был завершить разговор и, увидев меня, поворачивался к собеседнику: «Ой, ну этот протокол, он же нам жизни не дает!...Но и без него нельзя».
Беседовала Татьяна Меликян
«Лента.ру»: Вы поработали и с Михаилом Горбачевым, и с Борисом Ельциным, и с Владимиром Путиным? С кем вам было комфортнее?
В. Шевченко: А что такое комфорт? Это когда ты ничего не делаешь. А делал я многое, и мне было интересно со всеми. С Горбачевым — потому что мы только начинали создавать протокол, раньше и понятия такого не было. Нам задавали вопрос: а кто в СССР по рангу главный — генсек или председатель Верховного Совета? Но развернуться мы не успели — развалился Союз.
Бориса Николаевича я знал еще с Центрального Комитета партии. Я в свое время возглавлял сектор обслуживания делегаций высшего уровня: когда кто-то уезжал из членов Политбюро, они приходили к нам, отбирали подарки. И когда Ельцин сделал мне предложение прийти в его команду, я, конечно, согласился. Было очень интересно! Хотя и тут многое не успели осуществить — и здоровье потом подкачало. А первые годы у нас по 17-18 визитов было, не считая поездок по линии СНГ. Жизнь моя протекала так: приезжаю домой — супруга уже приготовила чемоданы, бросаю старые вещи, переодеваю костюм, забираю чемодан и еду дальше.
Наверное, таким частым поездкам за границу завидовали — и привезти оттуда многое можно было. Супругу Горбачева в этом часто обвиняли.
Я удивляюсь тому, какую порой пишут дрянь! Якобы Раиса Максимовна что-то там скупала за границей. Да все командировочные деньги: 37 долларов у Горбачева и 25 — у его супруги. Что можно было «скупить» на эти суточные? Какие бриллианты, какие наряды от Диора? У Раисы Максимовны была прекрасная чешская бижутерия из города Яблонец, мы там подобрали несколько гарнитуров под бриллианты — целый ворох накупили. И по тем временам самое дорогое колье стоило около тридцати рублей. Кстати, никто настоящие бриллианты не носит на мероприятия и на красные дорожки, надевают копии. Оригиналы в сейфах хранятся.
Уйдя на пенсию, все ли вы можете обсуждать с журналистами?
Мне никогда никто никаких ограничений не ставил. Все запреты — внутри меня. Я сам понимаю, пришло время говорить о чем-то или нет. У меня были интересные моменты… Но об этом лучше не писать лишний раз.
Может быть, вы в своих мемуарах о них расскажете?
Меня всегда подталкивают этим заняться, но я не люблю мемуары. Хотя и прочитываю всю мемуарную литературу, которая выходит. Особенно про жизнь Кремля. Читаю и закипаю: «Что ж он лепит, этот автор?» Кругом «я, я, я». А где ты был, автор, что ты сделал, чтобы не были допущены ошибки? Подливать жара, сопоставлять кого-то, бить по тем ошибкам, которые человек допускал на твоих глазах, а ты не остановил его, — это не по-христиански. И самое страшное, когда начинают поливать человека, который ушел из жизни.
Но вы же все-таки написали книгу о кремлевском протоколе, ее уже и не найти в магазинах — весь тираж раскуплен.
Разлетелась — она и губернаторам, и послам нужна. И сейчас со службой протокола работаем над ее продолжением — о протоколе президента Российской Федерации. Может, издадим к следующему году. Структуре как раз исполнится 25 лет. Оглянуться не успели — уже четверть века прошло, поколение выросло.
Вы несколько лет бились за создание центров исторического наследия бывших президентов и стали одним из создателей Ельцин-центра, который открылся в прошлом году в Екатеринбурге. Довольны результатом?
Доволен. Надо было уйти от стандарта наших музеев Ленина, которые были по всей стране. И я думаю, что концепция была найдена хорошая — здесь громадная заслуга Татьяны и Валентина Юмашевых. Они положили на это много сил и времени. Перед тем как определиться с форматом, я ездил в США, смотрел, как устроены три президентских центра: Рейгана, Буша-старшего и Клинтона. Американцы меня просто «убили» — там 13 таких стационарных центров и еще множество, работающих на общественных началах. Они относятся к личности в истории проще: какой бы ни был, но он наш президент. Да, Ричарда Никсона отправили в отставку по «Уотергейту», но мы же его избирали.
Личность президента может нравиться или нет, но человек, пришедший в музей, должен увидеть эпоху. И я считаю, что Ельцин-центр в этом смысле получился.
Кстати, об американцах. Вы же много лет знакомы с кандидатом в президенты США Хиллари Клинтон, какое впечатление она на вас произвела?
Она жесткий, очень замкнутый человек. И в ней очень много неискреннего: эта американская улыбочка, похожая на оскал. Маргарет Тэтчер, как известно, тоже железная леди, но находила при встрече возможность тепло улыбнуться. А у Клинтон даже такого нет. Какая-то злобинка в ней есть.
Супруг ее Билл — совсем другой человек. Он относился к Борису Николаевичу как к старшему товарищу — сказывалась 15-летняя разница в возрасте. Мы же Клинтона принимали еще в 1992 году. Он на всех мероприятиях в рот глядел, и я не помню, чтобы он делал замечания Борису Николаевичу. А Ельцин мог! Например, когда Билл так по-американски положил ногу на ногу и почесал свой носок. Ельцин не понял и спросил: «Что, Билл, ботинки жмут? Давай поменяемся, у меня на размер больше». Больше Клинтон так не делал.
Но хочу вам сказать, выборы американские — не наше дело. Не понимаю нашу прессу, наши телеканалы, где собрались сплошь истеричные орущие в экран люди. Про Украину кричат, про Америку кричат. Там же вместо русского слова, только вульгарный крик. Ребят, ну какое ваше дело?
Тогда давайте не о будущем. Кто из мировых лидеров, нынешних или прошлых, вас сильнее всего впечатлил?
Нельзя сопоставлять современных политиков и прошлых. Ну, сами сравните: Миттеран, Тэтчер, Ширак, Цзян Цзэминь, Хасимото. Это были действительно интересные личности с большим багажом. А сейчас — мелкота. Из нынешних ни одного не выделю. Может быть, только Си Цзиньпина и Нарендру Моди — но это школа китайская и индийская. Они не бросаются из стороны в сторону. Как бы ни относились к Сильвио Берлускони, он и Романо Проди были интереснейшими людьми. Но это, может быть, мое ворчание старческое…
Современные политики больше похожи на киноактеров и пренебрегают протоколом.
Не надо это связывать с протоколом, это такие личности. Такое поколение.
Позвольте в конце нашей беседы задать несколько наивных вопросов. Почему у Путина даже в поездках всегда выглаженный костюм?
Ельцин, Горбачев и Путин всегда внимательно к своей внешности относились. Есть правило: заходишь внутрь самолета — тут же снимаешь костюм, чтобы не помять. Если и помял — стюардесса отпарит. Кроме того, всегда есть несколько костюмов про запас. Это еще и от семьи зависит. Все-таки Борис Николаевич был под опекой трех женщин: Наины Иосифовны и дочерей Татьяны и Елены. Подбор костюмов, рубашек и галстуков был на их вкус.
«Ядерный чемоданчик» до сих пор носят за президентом?
Это не миф. У Путина ребята уходят в тень, их незаметно. Но в обязательном порядке два офицера в черной форме носят тот самый чемоданчик.
Как составляется график президента: на год, на месяц?
Международные встречи на следующий год составляются в декабре. Далее расписание дробится на трехмесячное, недельное и дневное. А расписание встреч с министрами плавающее. Эти бумаги всегда лежали у Ельцина на столе.
Существуют ли тайные знаки, которые подает лидер, чтобы поскорее закончить встречу?
Борис Николаевич не любил «тянучек». Он мне давал право заходить в кабинет в любое время. Я появлялся, и тут было два варианта: он жестом мне показывал, мол, уходи, я еще поговорю. Или, наоборот, он уже готов был завершить разговор и, увидев меня, поворачивался к собеседнику: «Ой, ну этот протокол, он же нам жизни не дает!...Но и без него нельзя».
Беседовала Татьяна Меликян