Российские высокопоставленные офицеры на условиях анонимности проанализировали ситуацию с военным присутствием России в Сирии
Сирийская арабская армия (САА) перешла в наступление в провинции Хама на севере страны (как мы и предполагали в материале "Готова ли Россия к мести террористического интернационала?", "Новая" №109 от 5 октября). Встречая ожесточенное сопротивление боевиков и неся потери в бронетехнике и личном составе, правительственные войска движутся в направлении города Эль-Латамана и крепости Калаат-эль-Мадик.
После 30 сентября, когда российская авиагруппа совершила первый авиаудар по объектам, находящимся на территории, контролируемой террористами, я встретился с несколькими российскими офицерами высшего командного состава, в разные годы служившими советниками в Сирии, прошедшими Афганистан и Чечню, выпускниками второго (разведывательного) факультета Военной академии им. Фрунзе. Один из них окончил еще и Академию Генерального штаба ВС России.
Все мои собеседники пожелали сохранить анонимность. Скорее всего, потому, что довольно скептически относятся к потенциальным возможностям САА провести полноценную армейскую наступательную операцию, зато очень высоко оценивают вероятность того, что Россия может всерьез и надолго застрять в Сирии.
Все факты, мнения и прогнозы, приведенные ниже, - это позиция военных, за плечами каждого из которых несколько войн и вооруженных конфликтов.
Потенциал сирийской армии. "Структура сломана"
Буквально лет 10-15 назад у Сирии была боеспособная армия, состоявшая из трех армейских корпусов, в которые входили 12 дивизий (семь танковых, три механизированных, танковая республиканская гвардия и одна дивизия спецвойск). Кроме того, в составе сухопутных войск были четыре отдельные пехотные бригады, бригада пограничной охраны, три ракетные, две артиллерийские, две противотанковые бригады, 11 отдельных полков. Мобилизационный резерв состоял из кадрированных частей (на базах этих частей хранилась техника, но службу там проходило минимальное количество личного состава, необходимое для поддержания техники в боевой готовности и обеспечения стремительной докомплектации в случае объявления военной мобилизации). Таким образом, САА насчитывала 215 тысяч "штыков", а резерв только сухопутных войск оценивался в 280 тысяч человек.
Основной костяк высшего командного состава САА составляли выпускники нашей Военной академии им. Фрунзе. Они учились на специальном факультете вместе с офицерами армий стран Варшавского договора, Кубы, Египта... Это были выходцы из знатных сирийских родов, парни небедные...
Сегодня у Сирии больше нет той боеспособной армии. Слишком долго воевали. Структура армии сломана. С момента начала гражданской войны массовый характер приобрело дезертирство, многие бывшие сирийские солдаты и офицеры сегодня перебрались в Европу под видом беженцев. Сбежали из страны и десятки тысяч резервистов. Сегодня сирийская армия больше похожа на вооруженное ополчение.
Верными Башару Асаду остаются от 130 до 150 тысяч солдат и офицеров.
Перспективы наземной наступательной операции
Современная наступательная операция разворачивается в несколько этапов. Разведка, доразведка, огневое поражение на максимальную глубину... И только после такой тщательной подготовки вперед идут сухопутные войска. Особенно важно в этой схеме масштабное огневое поражение противника. Наши самолеты отрабатывают точечные цели и могут обеспечить первичное огневое поражение. Качественно эту работу может выполнить только артиллерия, иначе нельзя переходить в наступление: получится, как в Грозном в январе 1995 года...
Но эффективность и авиации, и артиллерии неизбежно снизится в связи с тем, что асадовской армии в Сирии противостоит противник, который ведет маневренную войну небольшими группами, с минимумом вооружения. Они очень мобильны, хорошо знают местность, могут слиться с местным населением. Даже захватив какую-то территорию, подразделения САА будут вынуждены отвлечь огромное количество техники и людских ресурсов для минимизации потерь от деятельности диверсионных групп противника.
Авиагруппа Военно-космических сил России. "У них пока нет ПЗРК"
На аэродроме близ Латакии де-факто развернут смешанный авиационный полк (сформированный из самолетов и экипажей авиаполков, летающих на разных типах самолетов), способный наносить 20-30 авиаудров ежедневно, но не больше. Главная ударная сила в нашей сирийской группировке - это пара. Не звено, не эскадрилья. Пара. На территориях, контролируемых террористами, нет целей для авиационного звена. Тем более для эскадрильи. Львиная доля вылетов совершается днем, в условиях визуального контакта с целью. То есть на высоте 3-5 тысяч метров. А эта зона досягаема даже для крупнокалиберных пулеметов, не говоря о ПЗРК.
Сегодня у террористов, по всей видимости, нет ПЗРК. Иначе бы их уже начали применять. Но пройдет полторы-две недели, и они там могут появиться. Не исключено, что в Сирию попадут ПЗРК с территории Украины: после развала СССР на трех армейских складах, расположенных на территории Украины, осталось огромное количество ПЗРК. А в ходе конфликта на Донбассе этот вид оружия практически не использовался, потому что против ВСУ не применялась авиация.
Слабое место российской авиагруппы - дальность полетов. Максимальное расстояние, на котором могут нанести авиаудар наши Су-24 и Су-25, - 250-300 км от аэропорта базирования. То есть применение этих самолетов, составляющих основу нашей авиагруппировки, затруднительно даже в районе скопления боевиков в окрестностях Ракки и Пальмиры.
При нанесении 20-30 ударов ежедневно наша авиация способна поразить 15 целей. Не уничтожить, а именно поразить. Подтвердить уничтожение целей без операции специальной разведки, без визуальных разведданных - сложно. Есть большие сомнения, что сирийская армия располагает сегодня диверсионно-разведывательными группами, вооруженными средствами инструментальной разведки и умеющими пользоваться ими. Этому за 2-3 дня не научишь.
Поэтому к сводкам о результативности авиаударов в Сирии, как и к подобным сообщениям любой стороны, задействованной в конфликте, стоит относиться критически. В Афганистане, например, мы, по сводкам, полтора раза уничтожили все активное боеспособное население страны.
Надо учитывать, что очень скоро остро встанет вопрос восполнения боеприпасов. За первую иракскую кампанию "Буря в пустыне" США израсходовали 90% своих крылатых ракет. Эта проблема, можно не сомневаться, встанет и перед нашей авиагруппой. Сможет ли промышленность быстро восполнить боезапас? Во сколько это обойдется бюджету страны?
Перспективы развития событий. "Выполнить задачу и уйти"
В любой военный конфликт легко войти, но очень тяжело выйти. Вряд ли можно предполагать, что те, кто принимал решение об участии России в сирийском конфликте, рассчитывали одним авиационным полком кардинально изменить ситуацию. Согласно первоначальному плану, российская авиагруппировка должна была нанести удары по нефтяной инфраструктуре "Исламского государства" (организация, запрещенная на территории РФ) и этим не только продемонстрировать свои боевые возможности, но и перекрыть один из основных каналов финансирования боевиков ("Новая" писала об этих замыслах в публикации "Трубный запах", №106 от 28 сентября 2015).
Очевидно, что блиц-крига в Сирии не будет, да его, скорее всего, никто и не планировал. Да, мы можем ослабить противников Асада, можем даже нанести урон "Исламскому государству", но будут ли эти потери для них критичными? Поэтому, как считают наши эксперты, надо реализовать первоначальный план и уходить оттуда, пока мы не застряли в "сирийской ловушке" всерьез и надолго. Мы и так уже всю проблему ИГ потянули на себя, в итоге став чуть ли не главными врагами террористов.
Ирек Муртазин
После 30 сентября, когда российская авиагруппа совершила первый авиаудар по объектам, находящимся на территории, контролируемой террористами, я встретился с несколькими российскими офицерами высшего командного состава, в разные годы служившими советниками в Сирии, прошедшими Афганистан и Чечню, выпускниками второго (разведывательного) факультета Военной академии им. Фрунзе. Один из них окончил еще и Академию Генерального штаба ВС России.
Все мои собеседники пожелали сохранить анонимность. Скорее всего, потому, что довольно скептически относятся к потенциальным возможностям САА провести полноценную армейскую наступательную операцию, зато очень высоко оценивают вероятность того, что Россия может всерьез и надолго застрять в Сирии.
Все факты, мнения и прогнозы, приведенные ниже, - это позиция военных, за плечами каждого из которых несколько войн и вооруженных конфликтов.
Потенциал сирийской армии. "Структура сломана"
Буквально лет 10-15 назад у Сирии была боеспособная армия, состоявшая из трех армейских корпусов, в которые входили 12 дивизий (семь танковых, три механизированных, танковая республиканская гвардия и одна дивизия спецвойск). Кроме того, в составе сухопутных войск были четыре отдельные пехотные бригады, бригада пограничной охраны, три ракетные, две артиллерийские, две противотанковые бригады, 11 отдельных полков. Мобилизационный резерв состоял из кадрированных частей (на базах этих частей хранилась техника, но службу там проходило минимальное количество личного состава, необходимое для поддержания техники в боевой готовности и обеспечения стремительной докомплектации в случае объявления военной мобилизации). Таким образом, САА насчитывала 215 тысяч "штыков", а резерв только сухопутных войск оценивался в 280 тысяч человек.
Основной костяк высшего командного состава САА составляли выпускники нашей Военной академии им. Фрунзе. Они учились на специальном факультете вместе с офицерами армий стран Варшавского договора, Кубы, Египта... Это были выходцы из знатных сирийских родов, парни небедные...
Сегодня у Сирии больше нет той боеспособной армии. Слишком долго воевали. Структура армии сломана. С момента начала гражданской войны массовый характер приобрело дезертирство, многие бывшие сирийские солдаты и офицеры сегодня перебрались в Европу под видом беженцев. Сбежали из страны и десятки тысяч резервистов. Сегодня сирийская армия больше похожа на вооруженное ополчение.
Верными Башару Асаду остаются от 130 до 150 тысяч солдат и офицеров.
Перспективы наземной наступательной операции
Современная наступательная операция разворачивается в несколько этапов. Разведка, доразведка, огневое поражение на максимальную глубину... И только после такой тщательной подготовки вперед идут сухопутные войска. Особенно важно в этой схеме масштабное огневое поражение противника. Наши самолеты отрабатывают точечные цели и могут обеспечить первичное огневое поражение. Качественно эту работу может выполнить только артиллерия, иначе нельзя переходить в наступление: получится, как в Грозном в январе 1995 года...
Но эффективность и авиации, и артиллерии неизбежно снизится в связи с тем, что асадовской армии в Сирии противостоит противник, который ведет маневренную войну небольшими группами, с минимумом вооружения. Они очень мобильны, хорошо знают местность, могут слиться с местным населением. Даже захватив какую-то территорию, подразделения САА будут вынуждены отвлечь огромное количество техники и людских ресурсов для минимизации потерь от деятельности диверсионных групп противника.
Авиагруппа Военно-космических сил России. "У них пока нет ПЗРК"
На аэродроме близ Латакии де-факто развернут смешанный авиационный полк (сформированный из самолетов и экипажей авиаполков, летающих на разных типах самолетов), способный наносить 20-30 авиаудров ежедневно, но не больше. Главная ударная сила в нашей сирийской группировке - это пара. Не звено, не эскадрилья. Пара. На территориях, контролируемых террористами, нет целей для авиационного звена. Тем более для эскадрильи. Львиная доля вылетов совершается днем, в условиях визуального контакта с целью. То есть на высоте 3-5 тысяч метров. А эта зона досягаема даже для крупнокалиберных пулеметов, не говоря о ПЗРК.
Сегодня у террористов, по всей видимости, нет ПЗРК. Иначе бы их уже начали применять. Но пройдет полторы-две недели, и они там могут появиться. Не исключено, что в Сирию попадут ПЗРК с территории Украины: после развала СССР на трех армейских складах, расположенных на территории Украины, осталось огромное количество ПЗРК. А в ходе конфликта на Донбассе этот вид оружия практически не использовался, потому что против ВСУ не применялась авиация.
Слабое место российской авиагруппы - дальность полетов. Максимальное расстояние, на котором могут нанести авиаудар наши Су-24 и Су-25, - 250-300 км от аэропорта базирования. То есть применение этих самолетов, составляющих основу нашей авиагруппировки, затруднительно даже в районе скопления боевиков в окрестностях Ракки и Пальмиры.
При нанесении 20-30 ударов ежедневно наша авиация способна поразить 15 целей. Не уничтожить, а именно поразить. Подтвердить уничтожение целей без операции специальной разведки, без визуальных разведданных - сложно. Есть большие сомнения, что сирийская армия располагает сегодня диверсионно-разведывательными группами, вооруженными средствами инструментальной разведки и умеющими пользоваться ими. Этому за 2-3 дня не научишь.
Поэтому к сводкам о результативности авиаударов в Сирии, как и к подобным сообщениям любой стороны, задействованной в конфликте, стоит относиться критически. В Афганистане, например, мы, по сводкам, полтора раза уничтожили все активное боеспособное население страны.
Надо учитывать, что очень скоро остро встанет вопрос восполнения боеприпасов. За первую иракскую кампанию "Буря в пустыне" США израсходовали 90% своих крылатых ракет. Эта проблема, можно не сомневаться, встанет и перед нашей авиагруппой. Сможет ли промышленность быстро восполнить боезапас? Во сколько это обойдется бюджету страны?
Перспективы развития событий. "Выполнить задачу и уйти"
В любой военный конфликт легко войти, но очень тяжело выйти. Вряд ли можно предполагать, что те, кто принимал решение об участии России в сирийском конфликте, рассчитывали одним авиационным полком кардинально изменить ситуацию. Согласно первоначальному плану, российская авиагруппировка должна была нанести удары по нефтяной инфраструктуре "Исламского государства" (организация, запрещенная на территории РФ) и этим не только продемонстрировать свои боевые возможности, но и перекрыть один из основных каналов финансирования боевиков ("Новая" писала об этих замыслах в публикации "Трубный запах", №106 от 28 сентября 2015).
Очевидно, что блиц-крига в Сирии не будет, да его, скорее всего, никто и не планировал. Да, мы можем ослабить противников Асада, можем даже нанести урон "Исламскому государству", но будут ли эти потери для них критичными? Поэтому, как считают наши эксперты, надо реализовать первоначальный план и уходить оттуда, пока мы не застряли в "сирийской ловушке" всерьез и надолго. Мы и так уже всю проблему ИГ потянули на себя, в итоге став чуть ли не главными врагами террористов.
Ирек Муртазин