Писатель и публицист Хамед Абдель-Самад (Hamed Abdel-Samad) рассказывает о том, к каким роковым последствиям до сих пор приводит почитание Пророка
Писатель и публицист Хамед Абдель-Самад (Hamed Abdel-Samad) рассказывает о том, к каким роковым последствиям до сих пор приводит почитание Пророка, считающегося святым и неприкосновенным. И фанатики, и умеренные имеют возможность на него ссылаться. И по праву.
Немецко-египетский писатель и публицист Хамед Абдель-Самад, по его собственным признанию, намерен посеять смуту. Он призывает мусульман к тому, чтобы они критически оценили свою религию, подвергли анализу ее воспринимаемые как святые структуры, переосмыслили их с учетом сегодняшних жизненных условий и приняли результаты этого переосмысления. Подобная позиция доставила ему немало неприятностей и стала причиной появления у него многочисленных врагов. Его книга «Исламский фашизм» (Der islamische Faschismus) стала причиной проявления фетвы, то есть религиозного заключения, с требованием его смерти. Однако он не замолчал. Этот 43-летний литератор живет теперь под охраной полиции. Его новая книга представляет собой шаг вперед. На этот раз объектом его критики стал сам Пророк собственной персоной. Книга «Мухаммед — сведение счетов» (Mohammed — Eine Abrechnung) выходит в свет в этот четверг. Беседа о гордыне, паранойе, религиозном безумии и гигантском влиянии человека, умершего 1400 лет назад.
Die Welt: Вы говорите о том, что вы с удовольствием окончательно похоронили бы исламского Пророка Мухаммеда. Что вы тем самым хотите сказать?
Хамед Абдель-Самад: Хотя Мухаммед умер 1400 лет назад, он, на самом деле, так и не был похоронен. Он по-прежнему входит в число наиболее могущественных людей в 21-ом столетии. Он все еще продолжает править, и он является образцом для 1,4 миллиарда мусульман — как для миролюбивых, так и для тех, кто готов применять насилие. И все получают свою легитимацию из его текстов и дошедших до нас описаний его деяний. Его правилам следует даже немусульмане — его нельзя критиковать и его нельзя изображать. И все мы в этом участвуем. Я не могу этого понять. Сам Мухаммед и его поступки не были подвергнуты критическому осмыслению. Никто не осмеливается рассматривать его как человека своего времени со всеми его слабостями, болезнями, сомнениями и сомнениями относительно себя самого. Настало время свести с ним счеты и похоронить его в его времени. Он не заслуживает существующего почитания, и он не заслуживает той власти, которой он обладает в 21-м веке.
— Вы сурово критикуете Пророка, называете его «болезненным тираном», «нарциссом», «параноиком» и даже «массовым убийцей». Это не понравится и многим умеренным мусульманам...
— Я исхожу из тех многочисленных болезней, которые вытекают из его личной истории и которые мусульмане впитали в себя. Причиной нарциссизма и паранойи часто является комплекс неполноценности, неприятие, отвержение. Своего отца он не знал, а мать избавилась от него и умерла, когда ему было шесть лет. У него не было никаких образцов, не было любви, не было нежности, не было признания. В таких условиях формируется личность, страдающая от потребности в контроле, от боязни потери и паранойи. Это также объясняет тот факт, почему Мухаммед взял себе в жены такое большое количество женщин и коллекционировал их, как куклы. Его честолюбие первоначально сводилось к тому, чтобы получить божественное откровение. Можно определенно сказать, что он не лгал и ни у кого не заимствовал. Он, действительно, испытывал озарение, однако он не был способен его воспринять, поскольку находился в таком неуравновешенном состоянии. Он превратил необходимость в добродетель.
— Но первоначально ему сопутствовал незначительный успех, когда он стал рассказывать людям о том, что он получил в виде откровения.
— Именно так, вначале ему не сопутствовал успех, хотя первые главы Корана были кроткими и миролюбивыми. Совместное проживание, терпимость, уважение — ни на кого это не производило впечатления. Затем он изменил свою стратегию — и его речь стала меняться. Мухаммед заключает военные союзы, и под сенью меча пришел успех. Только тогда, когда появились перспективы получения военной добычи, ислам стал также экономическим проектом, и у него стало появляться все больше сторонников. Многие местные военные правители, с которыми раньше воевал Мухаммед, стали переходить на его сторону, поскольку они хотели сделать ставку на победоносную лошадь.
— Это ваше личное представление о Пророке. Вы используете и интерпретируете те же источники, которые вы, по сути, критикуете. Как это соотносится?
— Все содержится в источниках — некоторые вещи затушевываются, другие мистифицируются, а третьи добавляются. Я лишь пытаюсь отделить зерна от плевел. Есть такие истории, которые нельзя выдумать, или же их придумывание не имеет никакого смысла. Из этого я делаю вывод о том, чем, вероятно, занимался Мухаммед, что его беспокоило, что его пугало. И в результате возникает очень человечный образ Пророка.
— Многие будут обвинять вас в святотатстве...
— Это нормально. Фундаменталисты и консерваторы призывают к этому... Но я называю это разумным подходом. Историко-критическим толкованием. Другим не хватает смелости, и они предпочитают оправдывать и приукрашивать. Они говорят: «Да, Мухаммед, возможно, убил за один день 900 евреев. Но тогда это было нормально». Так ли это? Какое племя в то время убивало по 900 человек за день? Ни одно, поскольку тогда была распространена практика освобождения пленных после уплаты выкупа. Женился ли, например, Пророк на своей дочери, когда ей было шесть лет? Вряд ли. Я многому не верю. Я пытаюсь из многочисленных кусочков пазла составить целостную картину.
— Но в настоящее время ситуация такова, что каждый по-своему представляет себе Пророка и берет то, что выгодно. Террористическая организация «Исламское государство» не имеет ничего общего с истинным исламом — такие слова мы постоянно слышим. Но так ли это на самом деле?
— Подобные утверждения не только вводят в заблуждение, но еще и опасны. Это означало бы, что мы можем оставить ислам таким, каким он есть. Исламское государство не делает ничего такого, чего в свое время не делал бы Мухаммед. Сторонники Исламского государства находят в исторических текстах религиозное оправдание любым своим действиям. Будь то отрезание головы, взятие в рабство, изнасилование, брак с несовершеннолетними, изгнание иудеев или христиан — для всего этого можно найти оправдание в Коране или в хадисах (предания о деяниях и высказываниях Мухаммеда).
— А что можно сказать относительно массовых убийств братьев по вере? Где можно встретить это в традиционных текстах?
— Нигде, однако Исламское государство рассматривает своих мусульманских жертв не как братьев по вере, а как отступников, отпавших от истинного учения.
— В таком случаеe все можно интерпретировать в свою пользу с помощью ссылок на Пророка и все можно оправдать.
— Я мог бы сказать, что террористы из Исламского государства неправильно поняли Мухаммеда и неверно его интерпретировали, если бы можно было из аутентичных источников и текстов прийти к выводу о том, что Мухаммед был монахом, который под пальмой провозгласил свое послание, а затем мирно умер, а люди после его смерти основали религию, которой затем кто-то воспользовался. Но все было не так. Мухаммед был местным военным правителем, и он делал то же самое, что сегодня делают террористы из Исламского государства.
Таков склад ума Мухаммеда, умонастроение человека, не доверявшего людям, и оно сохраняется по сей день. Это склад ума страдающего манией величия нарцисса, умонастроение человека, который сам определяет узкий круг своих последователей, а всех, кто находится за его пределами, рассматривает как врагов, которые должны быть уничтожены. Исламское государство — законный ребенок Мухаммеда и по слову, и по делу. Никто не понимает Мухаммеда так хорошо, как члены Исламского государства. То же самое можно сказать о региональной полиции в Саудовской Аравии, о фанатиках в Индонезии, о «Боко Хаарам» в Нигерии, об «Аль-Шабаб» в Сомали и о ХАМАСе в Секторе Газа. Они возникли в разных культурных контекстах, но все они ссылаются на одни и те же многочисленные болезни Пророка и таким образом на его религию.
— Вы хотите вывести людей на откровенный разговор, и вам удается это делать с помощью ваших уже написанных книг. Но на этот раз вы прямо обращаетесь к Пророку. Не опасаетесь ли вы того, что таким образом вы оттолкнете от себя всех тех людей — в том числе просвещенных мусульман — которые, вероятно, могли бы с пониманием отнестись к вашим концепциям?
— У меня совершенно иное впечатление. Главные тезисы книги содержатся в записанных и размещенных в интернете на портале YouTube лекциях. Только за последние три месяца 1,1 миллиона человек в арабском мире их посмотрели. Я уже привык к оскорблениям и угрозам. Однако я был удивлен количеством просмотров. Существует определенный дискурс, и это свидетельствует о том, что мусульмане в арабском мире готовы к открытому обсуждению своей религии и своего Пророка. В диаспоре, привыкшей к роскоши, связанной с романтизированном образом ислама, потребность в подобной дискуссии не столь велика. На Западе все еще считают, что ислам следует защищать.
— То есть, вы добиваетесь пробуждения и реформации, которые должны происходить вместе с разрушением табу?
— Существует феномен просвещения через разрушение порядка. Я хочу, чтобы критика ислама и Мухаммеда стала нормальным делом. Никто не будет задавать христианину подобного рода вопросы, если он представит книгу под названием «Иисус — сведение счетов». Никому не пришло бы в голову спросить автора о том, не боится ли он того, оскорбить таким образом два миллиарда христиан. Тот факт, что мне задают подобные вопросы, является лучшей легитимацией моей книги. Я хочу добиться того, чтобы ни один автор и ни один художник не опасались за свою жизнь только из-за того, что они критикует человека, умершего 1400 лет тому назад.
— Христиане находятся в более выигрышном положении, чем мусульмане?
— Да, потому что Иисус призывает их делать добро, и можно с полным основанием говорить о том, что крестоносцы извратили учение Иисуса, так как Иисус никогда не совершал военных походов и никогда никого не обезглавливал. Вот три ключевые положения христианства: 1. «Суббота для человека, а не человек для субботы». 2. «Кто из вас без греха, пусть первым бросит (в нее) камень». 3. «Кесарю кесарево, а Богу богово»! Из этого без особого труда можно развить гуманистическое учение. Подобные религиозные правила писались людьми, и у них не было того иммунитета, который существует в исламе.
— Может ли процесс реформ начаться с того, что мусульмане должны будут получить возможность смеяться над самими собой?
— Да, но это возможно лишь в том случае, если людям будет брошен вызов. В настоящий момент правила определяют фундаменталисты. Они говорят — так о Мухаммеде писать нельзя. И мы принимаем это. Я свободный человек, и я заплатил за это высокую цену. Я серьезно отношусь к свободе. И в этом отношении я настроен бескомпромиссно. Многие меня за это ненавидят. Однако я являюсь также голосом многих людей. Я не ищу союзников, я всегда был одинок. И я не беспокоюсь по поводу фундаменталистов, которые хотят меня убить. Я беспокоюсь по поводу мнимых либеральных мусульман и немцев, которые мне говорят — ты заходишь слишком далеко. Я живу в условиях полицейской защиты и беспокоюсь за свою жизнь — и это я захожу слишком далеко? До такой степени на нас уже повлияла логика фундаменталистов?
— Или же это страх перед насилием со стороны исламистов, опережающая покорность по причине нового массового переселения людей в Германию?
— Возможно, но это неверно. Германии грозит опасность повторения той ошибки, которую она совершила в отношении гастарбайтеров и их детей. В то время никто не решался вмешиваться и опекать переселенцев, проявляя таким образом культурную деликатность. Но сегодня следует задать вопрос — от чего бегут эти люди? Они бегут как раз от этого исламистского склада ума, от ненависти к инакомыслящим и «неверным», от идеологии, которая укреплялась на протяжении многих веков. И вот они приезжают сюда, и мы не в состоянии сказать им, что они не могут возродить здесь то, от чего они убежали? Ведь это одна из причин, из-за которой эти люди бегут в Германию, в страну «неверных», а не в Мекку, в самый центр ислама. Причина в том, что Германия является свободным и открытым обществом, в котором люди могут свободно заниматься исследованиями и свободно думать. Именно поэтому Германия сегодня — безопасная и благополучная страна.
— В чем ошибка политики?
— Она надеется на покровительство исламских союзов, которые с помощью государственных денег строят исламские детские сады, школы и мечети, а также хотят индоктринировать детей беженцев. В какой-то момент эти повзрослевшие мусульмане почувствуют, что они не в полной мере могут исповедовать свою веру в стране греха, где люди употребляют алкоголь. И тогда они окажутся во власти идеологов Исламского государства.
— Вы требуете от иммигрантов безоговорочного принятия нашего образа жизни?
— Да, беженцы нуждаются в поддержке, но также с самого начала им нужны ясные правила. Немецкое общество — это «общество активного участия». Дорогой беженец, дорогой иммигрант! Принимай активное участие в жизни общества, в противном случае тебе будет сложно. Следи за тем, чтобы твои дети учили немецкий язык. А если ты не хочешь учиться плавать, то, по крайней мере, разреши своей дочери посещать занятия по плаванию и спортивные уроки, поскольку эта страна взяла на себя определенные обязательства и намерена помочь развитию личности твоего ребенка. Если ты всего этого не хочешь, то тогда тебя ожидает ближайший поезд, отправляющийся назад в Венгрию. Все очень просто. Если они сейчас этого не поймут, то уже никогда не смогут понять. Вот каким должно быть послание: это хорошая страна, потому что она свободная, ее граждане имеют возможность развиваться, а вера остается частным делом. Поэтому в этой стране хорошо жить и поэтому ее можно любить. И ты с сейчас пользуешься всем этим! Поэтому перестань жаловаться и начинай подстраиваться!
— А какое решение есть у вас в отношении ислама?
— Он нуждается в честности. Это означает, что Мухаммед должен быть лишен своей мнимой святости. Божественное послание — это его иммунитет, это его трюк. Я не думаю, что ислам может быть реформирован. Однако мусульмане могут реформировать свой склад ума, а также сделать более современным свое отношение к религии и в результате прийти к выводу о том, что религия является частным делом. Начать следует с демистификации Мухаммеда и созданной им религии. Придется отказаться от части аутентичного ислама, от принуждения, от легитимации насилия. Контрпродуктивно постоянно представлять арабов в качестве жертв Запада. Таким образом цементируется восприятие самих себя как жертв. Это почти расистский подход. Кто-то должен сломать накопившийся лед. Поэтому я хочу стать своего рода ледоколом.
"Die Welt", Германия
Дитрих Александер (Dietrich Alexander)
Немецко-египетский писатель и публицист Хамед Абдель-Самад, по его собственным признанию, намерен посеять смуту. Он призывает мусульман к тому, чтобы они критически оценили свою религию, подвергли анализу ее воспринимаемые как святые структуры, переосмыслили их с учетом сегодняшних жизненных условий и приняли результаты этого переосмысления. Подобная позиция доставила ему немало неприятностей и стала причиной появления у него многочисленных врагов. Его книга «Исламский фашизм» (Der islamische Faschismus) стала причиной проявления фетвы, то есть религиозного заключения, с требованием его смерти. Однако он не замолчал. Этот 43-летний литератор живет теперь под охраной полиции. Его новая книга представляет собой шаг вперед. На этот раз объектом его критики стал сам Пророк собственной персоной. Книга «Мухаммед — сведение счетов» (Mohammed — Eine Abrechnung) выходит в свет в этот четверг. Беседа о гордыне, паранойе, религиозном безумии и гигантском влиянии человека, умершего 1400 лет назад.
Die Welt: Вы говорите о том, что вы с удовольствием окончательно похоронили бы исламского Пророка Мухаммеда. Что вы тем самым хотите сказать?
Хамед Абдель-Самад: Хотя Мухаммед умер 1400 лет назад, он, на самом деле, так и не был похоронен. Он по-прежнему входит в число наиболее могущественных людей в 21-ом столетии. Он все еще продолжает править, и он является образцом для 1,4 миллиарда мусульман — как для миролюбивых, так и для тех, кто готов применять насилие. И все получают свою легитимацию из его текстов и дошедших до нас описаний его деяний. Его правилам следует даже немусульмане — его нельзя критиковать и его нельзя изображать. И все мы в этом участвуем. Я не могу этого понять. Сам Мухаммед и его поступки не были подвергнуты критическому осмыслению. Никто не осмеливается рассматривать его как человека своего времени со всеми его слабостями, болезнями, сомнениями и сомнениями относительно себя самого. Настало время свести с ним счеты и похоронить его в его времени. Он не заслуживает существующего почитания, и он не заслуживает той власти, которой он обладает в 21-м веке.
— Вы сурово критикуете Пророка, называете его «болезненным тираном», «нарциссом», «параноиком» и даже «массовым убийцей». Это не понравится и многим умеренным мусульманам...
— Я исхожу из тех многочисленных болезней, которые вытекают из его личной истории и которые мусульмане впитали в себя. Причиной нарциссизма и паранойи часто является комплекс неполноценности, неприятие, отвержение. Своего отца он не знал, а мать избавилась от него и умерла, когда ему было шесть лет. У него не было никаких образцов, не было любви, не было нежности, не было признания. В таких условиях формируется личность, страдающая от потребности в контроле, от боязни потери и паранойи. Это также объясняет тот факт, почему Мухаммед взял себе в жены такое большое количество женщин и коллекционировал их, как куклы. Его честолюбие первоначально сводилось к тому, чтобы получить божественное откровение. Можно определенно сказать, что он не лгал и ни у кого не заимствовал. Он, действительно, испытывал озарение, однако он не был способен его воспринять, поскольку находился в таком неуравновешенном состоянии. Он превратил необходимость в добродетель.
— Но первоначально ему сопутствовал незначительный успех, когда он стал рассказывать людям о том, что он получил в виде откровения.
— Именно так, вначале ему не сопутствовал успех, хотя первые главы Корана были кроткими и миролюбивыми. Совместное проживание, терпимость, уважение — ни на кого это не производило впечатления. Затем он изменил свою стратегию — и его речь стала меняться. Мухаммед заключает военные союзы, и под сенью меча пришел успех. Только тогда, когда появились перспективы получения военной добычи, ислам стал также экономическим проектом, и у него стало появляться все больше сторонников. Многие местные военные правители, с которыми раньше воевал Мухаммед, стали переходить на его сторону, поскольку они хотели сделать ставку на победоносную лошадь.
— Это ваше личное представление о Пророке. Вы используете и интерпретируете те же источники, которые вы, по сути, критикуете. Как это соотносится?
— Все содержится в источниках — некоторые вещи затушевываются, другие мистифицируются, а третьи добавляются. Я лишь пытаюсь отделить зерна от плевел. Есть такие истории, которые нельзя выдумать, или же их придумывание не имеет никакого смысла. Из этого я делаю вывод о том, чем, вероятно, занимался Мухаммед, что его беспокоило, что его пугало. И в результате возникает очень человечный образ Пророка.
— Многие будут обвинять вас в святотатстве...
— Это нормально. Фундаменталисты и консерваторы призывают к этому... Но я называю это разумным подходом. Историко-критическим толкованием. Другим не хватает смелости, и они предпочитают оправдывать и приукрашивать. Они говорят: «Да, Мухаммед, возможно, убил за один день 900 евреев. Но тогда это было нормально». Так ли это? Какое племя в то время убивало по 900 человек за день? Ни одно, поскольку тогда была распространена практика освобождения пленных после уплаты выкупа. Женился ли, например, Пророк на своей дочери, когда ей было шесть лет? Вряд ли. Я многому не верю. Я пытаюсь из многочисленных кусочков пазла составить целостную картину.
— Но в настоящее время ситуация такова, что каждый по-своему представляет себе Пророка и берет то, что выгодно. Террористическая организация «Исламское государство» не имеет ничего общего с истинным исламом — такие слова мы постоянно слышим. Но так ли это на самом деле?
— Подобные утверждения не только вводят в заблуждение, но еще и опасны. Это означало бы, что мы можем оставить ислам таким, каким он есть. Исламское государство не делает ничего такого, чего в свое время не делал бы Мухаммед. Сторонники Исламского государства находят в исторических текстах религиозное оправдание любым своим действиям. Будь то отрезание головы, взятие в рабство, изнасилование, брак с несовершеннолетними, изгнание иудеев или христиан — для всего этого можно найти оправдание в Коране или в хадисах (предания о деяниях и высказываниях Мухаммеда).
— А что можно сказать относительно массовых убийств братьев по вере? Где можно встретить это в традиционных текстах?
— Нигде, однако Исламское государство рассматривает своих мусульманских жертв не как братьев по вере, а как отступников, отпавших от истинного учения.
— В таком случаеe все можно интерпретировать в свою пользу с помощью ссылок на Пророка и все можно оправдать.
— Я мог бы сказать, что террористы из Исламского государства неправильно поняли Мухаммеда и неверно его интерпретировали, если бы можно было из аутентичных источников и текстов прийти к выводу о том, что Мухаммед был монахом, который под пальмой провозгласил свое послание, а затем мирно умер, а люди после его смерти основали религию, которой затем кто-то воспользовался. Но все было не так. Мухаммед был местным военным правителем, и он делал то же самое, что сегодня делают террористы из Исламского государства.
Таков склад ума Мухаммеда, умонастроение человека, не доверявшего людям, и оно сохраняется по сей день. Это склад ума страдающего манией величия нарцисса, умонастроение человека, который сам определяет узкий круг своих последователей, а всех, кто находится за его пределами, рассматривает как врагов, которые должны быть уничтожены. Исламское государство — законный ребенок Мухаммеда и по слову, и по делу. Никто не понимает Мухаммеда так хорошо, как члены Исламского государства. То же самое можно сказать о региональной полиции в Саудовской Аравии, о фанатиках в Индонезии, о «Боко Хаарам» в Нигерии, об «Аль-Шабаб» в Сомали и о ХАМАСе в Секторе Газа. Они возникли в разных культурных контекстах, но все они ссылаются на одни и те же многочисленные болезни Пророка и таким образом на его религию.
— Вы хотите вывести людей на откровенный разговор, и вам удается это делать с помощью ваших уже написанных книг. Но на этот раз вы прямо обращаетесь к Пророку. Не опасаетесь ли вы того, что таким образом вы оттолкнете от себя всех тех людей — в том числе просвещенных мусульман — которые, вероятно, могли бы с пониманием отнестись к вашим концепциям?
— У меня совершенно иное впечатление. Главные тезисы книги содержатся в записанных и размещенных в интернете на портале YouTube лекциях. Только за последние три месяца 1,1 миллиона человек в арабском мире их посмотрели. Я уже привык к оскорблениям и угрозам. Однако я был удивлен количеством просмотров. Существует определенный дискурс, и это свидетельствует о том, что мусульмане в арабском мире готовы к открытому обсуждению своей религии и своего Пророка. В диаспоре, привыкшей к роскоши, связанной с романтизированном образом ислама, потребность в подобной дискуссии не столь велика. На Западе все еще считают, что ислам следует защищать.
— То есть, вы добиваетесь пробуждения и реформации, которые должны происходить вместе с разрушением табу?
— Существует феномен просвещения через разрушение порядка. Я хочу, чтобы критика ислама и Мухаммеда стала нормальным делом. Никто не будет задавать христианину подобного рода вопросы, если он представит книгу под названием «Иисус — сведение счетов». Никому не пришло бы в голову спросить автора о том, не боится ли он того, оскорбить таким образом два миллиарда христиан. Тот факт, что мне задают подобные вопросы, является лучшей легитимацией моей книги. Я хочу добиться того, чтобы ни один автор и ни один художник не опасались за свою жизнь только из-за того, что они критикует человека, умершего 1400 лет тому назад.
— Христиане находятся в более выигрышном положении, чем мусульмане?
— Да, потому что Иисус призывает их делать добро, и можно с полным основанием говорить о том, что крестоносцы извратили учение Иисуса, так как Иисус никогда не совершал военных походов и никогда никого не обезглавливал. Вот три ключевые положения христианства: 1. «Суббота для человека, а не человек для субботы». 2. «Кто из вас без греха, пусть первым бросит (в нее) камень». 3. «Кесарю кесарево, а Богу богово»! Из этого без особого труда можно развить гуманистическое учение. Подобные религиозные правила писались людьми, и у них не было того иммунитета, который существует в исламе.
— Может ли процесс реформ начаться с того, что мусульмане должны будут получить возможность смеяться над самими собой?
— Да, но это возможно лишь в том случае, если людям будет брошен вызов. В настоящий момент правила определяют фундаменталисты. Они говорят — так о Мухаммеде писать нельзя. И мы принимаем это. Я свободный человек, и я заплатил за это высокую цену. Я серьезно отношусь к свободе. И в этом отношении я настроен бескомпромиссно. Многие меня за это ненавидят. Однако я являюсь также голосом многих людей. Я не ищу союзников, я всегда был одинок. И я не беспокоюсь по поводу фундаменталистов, которые хотят меня убить. Я беспокоюсь по поводу мнимых либеральных мусульман и немцев, которые мне говорят — ты заходишь слишком далеко. Я живу в условиях полицейской защиты и беспокоюсь за свою жизнь — и это я захожу слишком далеко? До такой степени на нас уже повлияла логика фундаменталистов?
— Или же это страх перед насилием со стороны исламистов, опережающая покорность по причине нового массового переселения людей в Германию?
— Возможно, но это неверно. Германии грозит опасность повторения той ошибки, которую она совершила в отношении гастарбайтеров и их детей. В то время никто не решался вмешиваться и опекать переселенцев, проявляя таким образом культурную деликатность. Но сегодня следует задать вопрос — от чего бегут эти люди? Они бегут как раз от этого исламистского склада ума, от ненависти к инакомыслящим и «неверным», от идеологии, которая укреплялась на протяжении многих веков. И вот они приезжают сюда, и мы не в состоянии сказать им, что они не могут возродить здесь то, от чего они убежали? Ведь это одна из причин, из-за которой эти люди бегут в Германию, в страну «неверных», а не в Мекку, в самый центр ислама. Причина в том, что Германия является свободным и открытым обществом, в котором люди могут свободно заниматься исследованиями и свободно думать. Именно поэтому Германия сегодня — безопасная и благополучная страна.
— В чем ошибка политики?
— Она надеется на покровительство исламских союзов, которые с помощью государственных денег строят исламские детские сады, школы и мечети, а также хотят индоктринировать детей беженцев. В какой-то момент эти повзрослевшие мусульмане почувствуют, что они не в полной мере могут исповедовать свою веру в стране греха, где люди употребляют алкоголь. И тогда они окажутся во власти идеологов Исламского государства.
— Вы требуете от иммигрантов безоговорочного принятия нашего образа жизни?
— Да, беженцы нуждаются в поддержке, но также с самого начала им нужны ясные правила. Немецкое общество — это «общество активного участия». Дорогой беженец, дорогой иммигрант! Принимай активное участие в жизни общества, в противном случае тебе будет сложно. Следи за тем, чтобы твои дети учили немецкий язык. А если ты не хочешь учиться плавать, то, по крайней мере, разреши своей дочери посещать занятия по плаванию и спортивные уроки, поскольку эта страна взяла на себя определенные обязательства и намерена помочь развитию личности твоего ребенка. Если ты всего этого не хочешь, то тогда тебя ожидает ближайший поезд, отправляющийся назад в Венгрию. Все очень просто. Если они сейчас этого не поймут, то уже никогда не смогут понять. Вот каким должно быть послание: это хорошая страна, потому что она свободная, ее граждане имеют возможность развиваться, а вера остается частным делом. Поэтому в этой стране хорошо жить и поэтому ее можно любить. И ты с сейчас пользуешься всем этим! Поэтому перестань жаловаться и начинай подстраиваться!
— А какое решение есть у вас в отношении ислама?
— Он нуждается в честности. Это означает, что Мухаммед должен быть лишен своей мнимой святости. Божественное послание — это его иммунитет, это его трюк. Я не думаю, что ислам может быть реформирован. Однако мусульмане могут реформировать свой склад ума, а также сделать более современным свое отношение к религии и в результате прийти к выводу о том, что религия является частным делом. Начать следует с демистификации Мухаммеда и созданной им религии. Придется отказаться от части аутентичного ислама, от принуждения, от легитимации насилия. Контрпродуктивно постоянно представлять арабов в качестве жертв Запада. Таким образом цементируется восприятие самих себя как жертв. Это почти расистский подход. Кто-то должен сломать накопившийся лед. Поэтому я хочу стать своего рода ледоколом.
"Die Welt", Германия
Дитрих Александер (Dietrich Alexander)