Ради чего половина россиян выступает за цензуру и контроль
Третьего июня ВЦИОМ опубликовал исследование «Чего желает общество: стремление россиян к контролю интернета», проведенное Обсерваторией интернет-политики при университете Пенсильвании (США) на основе данных российских социологов. Почти половина россиян считает, что иностранные государства используют интернет во вред России, и выступает за цензуру в сети. Три четверти негативно относятся к ресурсам, организующим протестные акции, и столько же — против публикации негативной информации о госслужащих. Стоит ли доверять таким результатам? Действительно ли социологические опросы показывают объективную картину и можно ли манипулировать их результатами ради достижения конкретных целей? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил политолог, первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин.
«Лента.ру»: Три четверти россиян против публикации негативной информации о госслужащих. Такое впечатление, что опрос проводили в правительстве.
Макаркин: Вовсе нет. Напротив, результаты выглядят вполне объективными. Россияне действительно так думают. Ведь этой информацией, попади она в открытые источники, может воспользоваться враг.
Внутренний? Пятая колонна?
Сегодня это Обама и Порошенко с «Правым сектором». До недавнего времени главным поводом для неприятия интернета была его безнравственность. Был запрос на нравственную цензуру. К политической цензуре граждане относились негативно. Хотя предложения ограничить тех, кто критикует власть с недобрыми намерениями, поступали регулярно. У нас давно считают, что оппозиция должна давать мудрые советы власти и ограничивать произвол чиновников на местах. А вот критиковать генеральную линию или менять власть — не надо.
Что же изменилось?
А сейчас мы в осажденной крепости. У людей в головах засела мысль, что если кто-то говорит о злоупотреблениях во власти, значит, ее хотят подорвать. Может быть, эти злоупотребления действительно имеют место, но такая правда выгодна тем, кто хочет отнять у нас Крым, ввести однополые браки и убивать жирафов в зоопарках. Лучше уж жить с нашими чиновниками, какими бы они ни были, чем с этой страшной Европой. Такое сейчас ощущение у людей, и исследование четко его зафиксировало. В прошлом году был аналогичный случай, когда россияне вдруг резко улучшили свое отношение к отечественному здравоохранению. Мы же все в одной лодке вместе с врачами и чиновниками. Зачем же ее раскачивать на радость Обаме?
Но тогда получается, что данные таких опросов вообще ничего не стоят, если люди врут назло Обаме?
Вряд ли все они врут. Большинство респондентов если и заблуждаются, то заблуждаются искренне. Просто людям очень хочется верить в хорошее. Недавно ВЦИОМ опубликовал данные, что примерно 30 процентов считают, что мы вышли из кризиса. А всего-то стоило немного укрепиться рублю. Полагаю, сегодня данные были бы несколько иными.
То есть объективную картину соцопросы не показывают?
И да, и нет. Как посмотреть. Вот, к примеру, согласно опросам, резко сократилось количество желающих переехать жить за границу. Хотя в последнее время за границу уезжает все больше представителей среднего класса. Но тут надо понимать, что говоря о желании уехать, люди, как правило, говорят не о конкретных планах, а о своих настроениях. А настроения изменились. Люди действительно уезжают, но речь идет о сотнях, тысячах человек. А миллионы, раньше хныкавшие, как бы им уехать в нормальную цивилизованную страну, теперь передумали. Валить не патриотично. Теперь они всем довольны и едут отдыхать в Крым. У них изменились не планы, которых у них не было, а настроения. И социологи объективно это фиксируют.
Завтра они могут снова измениться?
Конечно. Когда академика Сахарова сослали в Горький за критику нашего вторжения в Афганистан, никто за него не заступался, потому что по телевизору всем объяснили, какой он плохой и вообще американский агент. А потом оказалось, что он герой и говорил правду, а государственные пропагандисты всех обманывали. Так что в каком-то временном промежутке действительно можно определить какие-то тенденции, но стоит ли их абсолютизировать? Вот и последнее исследование показывает тенденции периода. Это период частичного сохранения патриотической консолидации, которая на вербальном уровне остается очень высокой. Социологи просто фиксируют это, ничего не привирая.
Констатация настроений большинства может стать инструментом дальнейшего воздействия на общественное мнение или мандатом для действий власти?
Вполне. Ведь если ты создаешь образ врага на пустом месте, то работает он не эффективно. И такие попытки даже могут вызвать ответную негативную реакцию. Другое дело сыграть на эмоциях, которым прежде не давали выхода, и сформировать мнение большинства. Так было с сексуальными меньшинствами — их до недавнего времени вообще не замечали, а теперь они стали чуть ли не главной бедой России. То же произошло с оппозицией — выяснилось, что она сплошь кощунники и иностранные агенты. Ну и с внешним врагом. Антизападные настроения были и раньше (чувство, что нас там не любят, сохранилось еще с холодной войны), но их старались держать поглубже. Ведь Запад наш партнер, с Америкой перезагрузка, Герхард и Сильвио друзья. Но как только политическая ситуация изменилась, телевизионная пропаганда оказалась созвучна внутреннему чувству. Она вытащила его на поверхность и легализовала. И теперь эти настроения можно свободно использовать для формирования общественного мнения. Вот и тема критики чиновников подается как оппозиционная. И люди ее не принимают. Если оппозиция — агент Запада, то мы не поддадимся. На Украине тоже сперва чиновников ругали, а потом вон что началось. Майданщики нас не обманут.
А имея на руках такие проценты в социологических опросах…
Можно еще больше ужесточить, раз народ того хочет. И все это развивается по спирали. Люди заводятся все больше, и тем самым они санкционируют дальнейшее ужесточение. Нас окружили. Кругом только враги. Надо отбиваться. Не просто так исследование показывает, что большинство доверяет цензуру в интернете не правительственным органам, а спецслужбам. Раньше говорили о гражданском обществе, а теперь нет. Приди, КГБ, и спаси нас! А то «Правый сектор» придет. В общем, вполне нормальный и объективный опрос. Надо только его правильно интерпретировать.
Здесь тоже возможны манипуляции?
Да. Можно, например, сказать, что это и есть душа русского народа, его суть. Это можно сказать с восторгом, и это можно сказать с гневом. Либо это будет означать, что народ готов к любым испытаниям и мобилизациям. Либо, что народ окончательно сошел с ума, и надо поскорей валить отсюда.
Какое из утверждений верно?
Никакое. Показан срез на момент опроса. Когда общество находится в состоянии осажденной крепости. Что будет завтра — неизвестно. Настроения меняются, и порой быстро. Поэтому я бы воздержался от манипуляций, говоря, что это и есть та самая посконно-домотканая Русь.
«Лента.ру» попросила и других экспертов высказать свое мнение о том, насколько объективны соцопросы и можно ли манипулировать их результатами.
Алексей Гражданкин, заместитель директора «Левада-центра»:
У любого соцопроса есть заказчик. Он выступает посредником между обществом и социологической организацией. Он сам по себе также выражает интересы определенной группы людей. От лица этой группы он обращается к социологам с просьбой выяснить общественное мнение по тем или иным вопросам.
Различия между исследованиями кроются в интерпретации полученных цифр. К примеру, опрос показал, что стакан наполнен примерно на 50 процентов. При этом у одних интерпретаторов он получается наполовину пуст, а у других — наполовину полон. Данные, получаемые социологами, близки, или разница объясняется различной формулировкой вопросов.
Александр Ослон, директор ФОМ (фонд «Общественное мнение»):
Влияние опросов на общественное мнение сильно преувеличено. Даже если результаты опроса предъявлены по телевидению, то воздействие ограничивается только аудиторией канала, среди которой многим это не интересно. Такое влияние близко к нулю, как и высказывания какой-нибудь гламурной героини в передаче «Русские сенсации». В тусовке это вызывает резонанс, но тусовка — это капля в море. Что касается электорального эффекта, то тут, скорее, происходит воздействие на политтехнологов, кандидатов и их противников. Электорат голосует или не голосует совсем по другим мотивам. Общественное мнение всегда влияет на человека, но формируется это мнение не опросами. Есть масса других гораздо более сильных факторов, например, повышение цен. Опросы — это пища для ума. Их основная цель — знание. Они необходимы, чтобы понимать людей, принимать правильные решения. Именно эти знания дают нам возможность по группе из двух тысяч делать выводы о 100 миллионах.
Олег Матвейчев, политтехнолог, профессор НИУ ВШЭ:
В принципе объективных опросов не бывает. Любому присущи первородные погрешности. Даже то, в каком порядке задаются вопросы имеет значение. Например, можно сперва спросить: «Какие проблемы есть в вашем городе?», а затем про одобрение работы мэра. Если же задать эти вопросы в обратном порядке, то и результаты будут другими. Кроме того, многое зависит от интерпретации. Допустим, если 70 процентов респондентов поддерживают ту или иную партию, а 30 — нет, это могут интерпретировать как «треть россиян против этой партии», ничего не говоря о большинстве. Исказить информацию можно также с помощью определенного инструктажа интервьюеров.
Существуют такие формирующие вопросы, которые ставят своей целью донести определенную информацию до аудитории прямо по ходу интервью. В этом случае отношение людей к той или иной проблеме совершенно неинтересно, мы просто знакомим их с какой-то точкой зрения посредством опроса. Иногда результаты просто не нужны. Людям лишь указывают на то, на что они не обращали внимания.
Крупным социологическим организациям ставится в целом объективная задача. Например, ФОМ и ВЦИОМ позиционируют себя как учреждения, которые пытаются добыть информацию, приближенную к истине. Погрешность хотя бы в несколько процентов никуда не денется. У них нет умысла манипуляции, и в рамках этой погрешности они объективны. А вот политтехнологи в своей работе могут нарочно использовать опросы в манипулятивных целях.
Светлана Мареева, старший научный сотрудник Института социологии РАН:
Какое то время назад опросы воспринимались как нечто чужеродное, как инструмент влияния на общественное мнение. Эта точка зрения до сих пор распространена среди населения. Вопрос же не только в том, чтобы получить данные, а, скорее, в том, как их интерпретируют. Рост доверия к опросам приведет к тому, что люди будут более склонны отвечать честно. А значит, улучшится качество исследований. Любые результаты, полученные в опросе, можно использовать как инструмент влияния при помощи интерпретации.
Изначально опросы нужны для того, чтобы описать общественное мнение и дать объективную картину. Конечно, оно может использоваться для принятия решений властью. Задача повлиять на общественное мнение противоречит самому принципу исследований. Существует мнение, что данные опросов некорректны из-за того, что люди боятся отвечать. Но у нас нет оснований так считать.
Опросы делаются по заказу различных организаций, в том числе властных структур и администрации президента. Обычно такие данные потом не транслируются обратно в общество, а используются в целях заказчика.
Роман Уколов
Беседовали Анастасия Чеповская
«Лента.ру»: Три четверти россиян против публикации негативной информации о госслужащих. Такое впечатление, что опрос проводили в правительстве.
Макаркин: Вовсе нет. Напротив, результаты выглядят вполне объективными. Россияне действительно так думают. Ведь этой информацией, попади она в открытые источники, может воспользоваться враг.
Внутренний? Пятая колонна?
Сегодня это Обама и Порошенко с «Правым сектором». До недавнего времени главным поводом для неприятия интернета была его безнравственность. Был запрос на нравственную цензуру. К политической цензуре граждане относились негативно. Хотя предложения ограничить тех, кто критикует власть с недобрыми намерениями, поступали регулярно. У нас давно считают, что оппозиция должна давать мудрые советы власти и ограничивать произвол чиновников на местах. А вот критиковать генеральную линию или менять власть — не надо.
Что же изменилось?
А сейчас мы в осажденной крепости. У людей в головах засела мысль, что если кто-то говорит о злоупотреблениях во власти, значит, ее хотят подорвать. Может быть, эти злоупотребления действительно имеют место, но такая правда выгодна тем, кто хочет отнять у нас Крым, ввести однополые браки и убивать жирафов в зоопарках. Лучше уж жить с нашими чиновниками, какими бы они ни были, чем с этой страшной Европой. Такое сейчас ощущение у людей, и исследование четко его зафиксировало. В прошлом году был аналогичный случай, когда россияне вдруг резко улучшили свое отношение к отечественному здравоохранению. Мы же все в одной лодке вместе с врачами и чиновниками. Зачем же ее раскачивать на радость Обаме?
Но тогда получается, что данные таких опросов вообще ничего не стоят, если люди врут назло Обаме?
Вряд ли все они врут. Большинство респондентов если и заблуждаются, то заблуждаются искренне. Просто людям очень хочется верить в хорошее. Недавно ВЦИОМ опубликовал данные, что примерно 30 процентов считают, что мы вышли из кризиса. А всего-то стоило немного укрепиться рублю. Полагаю, сегодня данные были бы несколько иными.
То есть объективную картину соцопросы не показывают?
И да, и нет. Как посмотреть. Вот, к примеру, согласно опросам, резко сократилось количество желающих переехать жить за границу. Хотя в последнее время за границу уезжает все больше представителей среднего класса. Но тут надо понимать, что говоря о желании уехать, люди, как правило, говорят не о конкретных планах, а о своих настроениях. А настроения изменились. Люди действительно уезжают, но речь идет о сотнях, тысячах человек. А миллионы, раньше хныкавшие, как бы им уехать в нормальную цивилизованную страну, теперь передумали. Валить не патриотично. Теперь они всем довольны и едут отдыхать в Крым. У них изменились не планы, которых у них не было, а настроения. И социологи объективно это фиксируют.
Завтра они могут снова измениться?
Конечно. Когда академика Сахарова сослали в Горький за критику нашего вторжения в Афганистан, никто за него не заступался, потому что по телевизору всем объяснили, какой он плохой и вообще американский агент. А потом оказалось, что он герой и говорил правду, а государственные пропагандисты всех обманывали. Так что в каком-то временном промежутке действительно можно определить какие-то тенденции, но стоит ли их абсолютизировать? Вот и последнее исследование показывает тенденции периода. Это период частичного сохранения патриотической консолидации, которая на вербальном уровне остается очень высокой. Социологи просто фиксируют это, ничего не привирая.
Констатация настроений большинства может стать инструментом дальнейшего воздействия на общественное мнение или мандатом для действий власти?
Вполне. Ведь если ты создаешь образ врага на пустом месте, то работает он не эффективно. И такие попытки даже могут вызвать ответную негативную реакцию. Другое дело сыграть на эмоциях, которым прежде не давали выхода, и сформировать мнение большинства. Так было с сексуальными меньшинствами — их до недавнего времени вообще не замечали, а теперь они стали чуть ли не главной бедой России. То же произошло с оппозицией — выяснилось, что она сплошь кощунники и иностранные агенты. Ну и с внешним врагом. Антизападные настроения были и раньше (чувство, что нас там не любят, сохранилось еще с холодной войны), но их старались держать поглубже. Ведь Запад наш партнер, с Америкой перезагрузка, Герхард и Сильвио друзья. Но как только политическая ситуация изменилась, телевизионная пропаганда оказалась созвучна внутреннему чувству. Она вытащила его на поверхность и легализовала. И теперь эти настроения можно свободно использовать для формирования общественного мнения. Вот и тема критики чиновников подается как оппозиционная. И люди ее не принимают. Если оппозиция — агент Запада, то мы не поддадимся. На Украине тоже сперва чиновников ругали, а потом вон что началось. Майданщики нас не обманут.
А имея на руках такие проценты в социологических опросах…
Можно еще больше ужесточить, раз народ того хочет. И все это развивается по спирали. Люди заводятся все больше, и тем самым они санкционируют дальнейшее ужесточение. Нас окружили. Кругом только враги. Надо отбиваться. Не просто так исследование показывает, что большинство доверяет цензуру в интернете не правительственным органам, а спецслужбам. Раньше говорили о гражданском обществе, а теперь нет. Приди, КГБ, и спаси нас! А то «Правый сектор» придет. В общем, вполне нормальный и объективный опрос. Надо только его правильно интерпретировать.
Здесь тоже возможны манипуляции?
Да. Можно, например, сказать, что это и есть душа русского народа, его суть. Это можно сказать с восторгом, и это можно сказать с гневом. Либо это будет означать, что народ готов к любым испытаниям и мобилизациям. Либо, что народ окончательно сошел с ума, и надо поскорей валить отсюда.
Какое из утверждений верно?
Никакое. Показан срез на момент опроса. Когда общество находится в состоянии осажденной крепости. Что будет завтра — неизвестно. Настроения меняются, и порой быстро. Поэтому я бы воздержался от манипуляций, говоря, что это и есть та самая посконно-домотканая Русь.
«Лента.ру» попросила и других экспертов высказать свое мнение о том, насколько объективны соцопросы и можно ли манипулировать их результатами.
Алексей Гражданкин, заместитель директора «Левада-центра»:
У любого соцопроса есть заказчик. Он выступает посредником между обществом и социологической организацией. Он сам по себе также выражает интересы определенной группы людей. От лица этой группы он обращается к социологам с просьбой выяснить общественное мнение по тем или иным вопросам.
Различия между исследованиями кроются в интерпретации полученных цифр. К примеру, опрос показал, что стакан наполнен примерно на 50 процентов. При этом у одних интерпретаторов он получается наполовину пуст, а у других — наполовину полон. Данные, получаемые социологами, близки, или разница объясняется различной формулировкой вопросов.
Александр Ослон, директор ФОМ (фонд «Общественное мнение»):
Влияние опросов на общественное мнение сильно преувеличено. Даже если результаты опроса предъявлены по телевидению, то воздействие ограничивается только аудиторией канала, среди которой многим это не интересно. Такое влияние близко к нулю, как и высказывания какой-нибудь гламурной героини в передаче «Русские сенсации». В тусовке это вызывает резонанс, но тусовка — это капля в море. Что касается электорального эффекта, то тут, скорее, происходит воздействие на политтехнологов, кандидатов и их противников. Электорат голосует или не голосует совсем по другим мотивам. Общественное мнение всегда влияет на человека, но формируется это мнение не опросами. Есть масса других гораздо более сильных факторов, например, повышение цен. Опросы — это пища для ума. Их основная цель — знание. Они необходимы, чтобы понимать людей, принимать правильные решения. Именно эти знания дают нам возможность по группе из двух тысяч делать выводы о 100 миллионах.
Олег Матвейчев, политтехнолог, профессор НИУ ВШЭ:
В принципе объективных опросов не бывает. Любому присущи первородные погрешности. Даже то, в каком порядке задаются вопросы имеет значение. Например, можно сперва спросить: «Какие проблемы есть в вашем городе?», а затем про одобрение работы мэра. Если же задать эти вопросы в обратном порядке, то и результаты будут другими. Кроме того, многое зависит от интерпретации. Допустим, если 70 процентов респондентов поддерживают ту или иную партию, а 30 — нет, это могут интерпретировать как «треть россиян против этой партии», ничего не говоря о большинстве. Исказить информацию можно также с помощью определенного инструктажа интервьюеров.
Существуют такие формирующие вопросы, которые ставят своей целью донести определенную информацию до аудитории прямо по ходу интервью. В этом случае отношение людей к той или иной проблеме совершенно неинтересно, мы просто знакомим их с какой-то точкой зрения посредством опроса. Иногда результаты просто не нужны. Людям лишь указывают на то, на что они не обращали внимания.
Крупным социологическим организациям ставится в целом объективная задача. Например, ФОМ и ВЦИОМ позиционируют себя как учреждения, которые пытаются добыть информацию, приближенную к истине. Погрешность хотя бы в несколько процентов никуда не денется. У них нет умысла манипуляции, и в рамках этой погрешности они объективны. А вот политтехнологи в своей работе могут нарочно использовать опросы в манипулятивных целях.
Светлана Мареева, старший научный сотрудник Института социологии РАН:
Какое то время назад опросы воспринимались как нечто чужеродное, как инструмент влияния на общественное мнение. Эта точка зрения до сих пор распространена среди населения. Вопрос же не только в том, чтобы получить данные, а, скорее, в том, как их интерпретируют. Рост доверия к опросам приведет к тому, что люди будут более склонны отвечать честно. А значит, улучшится качество исследований. Любые результаты, полученные в опросе, можно использовать как инструмент влияния при помощи интерпретации.
Изначально опросы нужны для того, чтобы описать общественное мнение и дать объективную картину. Конечно, оно может использоваться для принятия решений властью. Задача повлиять на общественное мнение противоречит самому принципу исследований. Существует мнение, что данные опросов некорректны из-за того, что люди боятся отвечать. Но у нас нет оснований так считать.
Опросы делаются по заказу различных организаций, в том числе властных структур и администрации президента. Обычно такие данные потом не транслируются обратно в общество, а используются в целях заказчика.
Роман Уколов
Беседовали Анастасия Чеповская