Корпоративный эгоизм
Характерная черта российской управленческой модели – постоянные войны госкомпаний друг с другом
Когда серьезные санкции в отношении России только вводились, расчет оппонентов Путина во многом был на дворцовый переворот и заговор элит. Модель была нехитрой: элита испугается отречения от Запада и ради возможности спокойно выезжать в Европу, держать там капиталы и учить детей пойдет на предательство. Но вот прошло более года, и уже очевидно, что прогноз этот не оправдался. Элита не показала даже намека на бунт. Однако это совершенно не отменяет межклановой борьбы, которая и генерирует основные риски для системы.
Как справедливо замечают некоторые коллеги, ситуация отягощается необходимостью постоянно решать задачи из области ресурсных ограничений. Ресурсы и вправду небезлимитны. При этом вряд эти уравнения решаются только в пользу ближайшего президентского окружения – скажем, за счет социальной или других бюджетных статей. Не все так просто.
Система во многом строится на межклановой конкуренции, которая в том числе является и лекарством от заговоров. А теперь перед системой появляется обратная задача. Нужно снизить градус этой конкуренции, иначе давление на систему может оказаться слишком большим.
Начать можно было бы с самого очевидного. Одной из характерных черт российской управленческой модели являются постоянные войны государственных компаний друг с другом. И это весьма странное явление с экономической точки зрения. Ведь тут государство вполне могло бы попробовать оптимизировать процесс. Но сделать это не получается, несмотря на кипу различных отраслевых стратегий. Где эти вопросы даже не ставятся. Что – в том числе – делает эти бумаги лишенными смысла.
Тут есть банальные конфликты за бюджетные деньги (скажем, «Роснефть» и РЖД борются за деньги ФНБ). Но есть и более сложные внтуриотраслевые разборки. Скажем, «Роснефть» и «Газпром» хотят построить каждый по своему СПГ-заводу на Сахалине. Причем «Роснефть» не прочь использовать инфраструктуру действующего газпромовского добычного проекта, а «Газпром» – газ из проекта «Роснефти». Или возьмем историю, когда «Транснефть» построила нефтепровод до китайской границы, а «Роснефть» затем заявила о намерении частично использовать казахскую инфраструктуру, что привело бы к частичному простою российской трубы. Решение, кстати, так и не принято, а «Роснефть» уже спешит предлагать выделять газопроводы в единую госкомпанию.
Ручное управление нуждается в эффективности. Такая конкуренция закончится только проеданием ресурсов, которые тоже имеют пределы. В последнее время все чаще приходится слышать рассуждения на тему восстановления госплана. Эти мысли как раз и генерирует экономическая ситуация, требующая оптимизации ресурсного распределения. Раньше строили межотраслевые балансы, теперь хотя бы межконцерновые, а лучше и межклановые. А то система принятия решений начинает временами подвисать, не справляясь с выбором в пользу кого-либо из тяжеловесов.
Константин Симонов – генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности
Когда серьезные санкции в отношении России только вводились, расчет оппонентов Путина во многом был на дворцовый переворот и заговор элит. Модель была нехитрой: элита испугается отречения от Запада и ради возможности спокойно выезжать в Европу, держать там капиталы и учить детей пойдет на предательство. Но вот прошло более года, и уже очевидно, что прогноз этот не оправдался. Элита не показала даже намека на бунт. Однако это совершенно не отменяет межклановой борьбы, которая и генерирует основные риски для системы.
Как справедливо замечают некоторые коллеги, ситуация отягощается необходимостью постоянно решать задачи из области ресурсных ограничений. Ресурсы и вправду небезлимитны. При этом вряд эти уравнения решаются только в пользу ближайшего президентского окружения – скажем, за счет социальной или других бюджетных статей. Не все так просто.
Система во многом строится на межклановой конкуренции, которая в том числе является и лекарством от заговоров. А теперь перед системой появляется обратная задача. Нужно снизить градус этой конкуренции, иначе давление на систему может оказаться слишком большим.
Начать можно было бы с самого очевидного. Одной из характерных черт российской управленческой модели являются постоянные войны государственных компаний друг с другом. И это весьма странное явление с экономической точки зрения. Ведь тут государство вполне могло бы попробовать оптимизировать процесс. Но сделать это не получается, несмотря на кипу различных отраслевых стратегий. Где эти вопросы даже не ставятся. Что – в том числе – делает эти бумаги лишенными смысла.
Тут есть банальные конфликты за бюджетные деньги (скажем, «Роснефть» и РЖД борются за деньги ФНБ). Но есть и более сложные внтуриотраслевые разборки. Скажем, «Роснефть» и «Газпром» хотят построить каждый по своему СПГ-заводу на Сахалине. Причем «Роснефть» не прочь использовать инфраструктуру действующего газпромовского добычного проекта, а «Газпром» – газ из проекта «Роснефти». Или возьмем историю, когда «Транснефть» построила нефтепровод до китайской границы, а «Роснефть» затем заявила о намерении частично использовать казахскую инфраструктуру, что привело бы к частичному простою российской трубы. Решение, кстати, так и не принято, а «Роснефть» уже спешит предлагать выделять газопроводы в единую госкомпанию.
Ручное управление нуждается в эффективности. Такая конкуренция закончится только проеданием ресурсов, которые тоже имеют пределы. В последнее время все чаще приходится слышать рассуждения на тему восстановления госплана. Эти мысли как раз и генерирует экономическая ситуация, требующая оптимизации ресурсного распределения. Раньше строили межотраслевые балансы, теперь хотя бы межконцерновые, а лучше и межклановые. А то система принятия решений начинает временами подвисать, не справляясь с выбором в пользу кого-либо из тяжеловесов.
Константин Симонов – генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности