Бесславный конец видеонаблюдения на выборах некому оплакивать
Областные и местные власти решили сэкономить на видеонаблюдении в день выборов 13 сентября. Средства на установку веб-камер на участках для голосования, как выяснилось, не заложены в региональных бюджетах на 2016 год. Неоткуда им взяться и на выборах в Госдуму 2016 года. Почему этот способ контроля оказался не нужен участникам электорального процесса, выясняет «Лента.ру».
Масштабный, дорогостоящий и, по мировым меркам, беспрецедентный проект с видеотрансляцией голосования по всей стране подошел к бесславному концу. Об этом на минувшей неделе сообщили СМИ со ссылкой на члена Центральной избирательной комиссии Майю Гришину. «К сожалению, в этом году на этой статье расходов [видеорегистраторах и веб-камерах] решили сэкономить. Закон не предусматривает обязательного видеонаблюдения на выборах», — заявила Гришина. По ее словам, видеонаблюдение также не заложено в бюджет федеральных думских выборов 2016 года.
Крупные парламенты и законодательные собрания 13 сентября избираются в 11 областях и 23 региональных столицах. Кроме того, 21 регион будет голосовать на губернаторских выборах. Остатки видеонаблюдения сохранятся только на двух губернаторских кампаниях — в Ленинградской и Ростовской областях, да и то частично. Например, в Ленинградской области системами наблюдения оснастят 300 избирательных участков из 956. Для этого будут использоваться не веб-камеры, а видеорегистраторы — они дешевле. Регион заплатит за эту систему видеонаблюдения 4 миллиона рублей. Кроме того, некоторые участки оснастит камерами Ростовская область — всего 100 УИКов из 2606.
Претензии к Центризбиркому в данном случае были бы необоснованными: средства на видеотрансляцию должны изыскивать сами регионы. А они в кризисный год не заложили такую статью расходов в местные и областные бюджеты. Все два с половиной года своего существования система видеонаблюдения оставалась де-факто неузаконенной, поэтому отказаться от нее просто: не нужны поправки в закон и вообще какие-либо лишние телодвижения. Защищать систему тоже некому: члены комиссий, профессиональные наблюдатели, политтехнологи и даже кандидаты — все уже убедились, что пользы от нее немного
Камеры в режиме аврала
В массовом порядке россияне увидели веб-камеры на участках на президентских выборах 4 марта 2012 года. Но мало кто мог по достоинству оценить масштаб этой затеи и стоимость ее реализации. Камер на выборах потребовал сам Владимир Путин — сейчас снова президент России, а тогда еще премьер-министр и безусловный фаворит избирательной гонки. Угрожать его легитимности мог только подрыв доверия к выборам, а оно после первого массового митинга на Болотной площади 10 декабря 2011 года было невысоко. Поэтому всего через несколько дней, 15 декабря, отвечая в прямом эфире на вопросы граждан, Путин предложил Центризбиркому, «чтобы выбить почву из-под тех, кто хочет делегитимизировать власть в стране вообще, установить веб-камеры на всех избирательных участках страны».
Можно с большой долей вероятности предположить, что глава ЦИК Владимир Чуров, заслышав это предложение, схватился за сердце. Задача была просто нереализуемой. Во-первых, аппаратура. Все участки — это 95 тысяч комиссий, многие из них — в труднодоступных и удаленных местах, а то и просто в формально доступной, но заснеженной и лишенной интернета российской глубинке. По три камеры на участок — почти 300 тысяч камер, плюс по компьютеру для управления ими — 100 тысяч компьютеров. Во-вторых, собственно интернет: его до российских школ к тому моменту худо-бедно дотянули, но в большинстве случае низкоскоростной (128-битный), а этого мало для качественной передачи видео со звуком. И в третьих, сроки: дело было в середине декабря, к концу января технику уже надо было завезти на участки, а впереди маячили две недели беспробудных новогодних праздников. Даже члены «Единой России», обсуждая проект, призывали тогда признать его невыполнимость.
Но если партия скажет «надо»… Объявлять закупки по ФЗ № 94 и проводить конкурс было уже поздно, пришлось просто закупать оборудование. Кажется, у китайских поставщиков в тот год Рождество особенно удалось. Цена вопроса составила 13 миллиардов рублей. Чтобы оценить эту сумму, надо иметь в виду: весной 2011 года правительство и Центризбирком утвердили программу ускоренного технического переоснащения избирательной системы на 2011-2015 годы, разработанную по поручению тогдашнего президента Дмитрия Медведева. Общий объем ее финансирования на пять лет составлял как раз от 12,6 до 15,7 миллиардов рублей. То есть те деньги, на которые электоральная система могла бы модернизироваться еще сегодня, были скормлены демонам видеонаблюдения еще три с половиной года назад. Между прочим, программа модернизации тоже предусматривала установку на участках веб-камер, но только в 10 процентах комиссий. Просвечивать интернет-картинкой каждый медвежий угол никто не собирался. Однако в итоге именно это и было сделано.
За чей счет банкет
После этого Центризбирком решил, что камеры, конечно, повышают степень прозрачности выборов, однако, по выражению Чурова, «если ты заказал музыку, то ты и должен ее оплачивать». С этими словами финансирование видеонаблюдения было переложено на субъекты, проводящие выборы. Например, в 2013 году на выборах мэра Москвы, в которых участвовал оппозиционер Алексей Навальный, камеры использовались. Но так было не всегда. В основном закупленные на 13 миллиардов рублей аппараты остались без дела. Велись разговоры о том, чтобы использовать их для наблюдениях за порядком в школах. С таким предложением, например, обращался детский омбудсмен Павел Астахов к Владимиру Чурову: «Камеры позволят выявлять факты противоправного поведения воспитателей и иного персонала учреждений. Также камера поможет отследить проникновение посторонних людей на территорию детского учреждения». Дело, может быть, и полезное, но к прозрачности выборов не имеющее никакого отношения.
При этом в законодательство никогда не вносились поправки, что-либо говорящие об обязательности или необязательности видеонаблюдения на выборах и о юридическом статусе видеозаписей. Такие поправки еще в конце 2011 года предлагали депутаты — Илья Пономарев от «Справедливой России» и единоросс Роберт Шлегель. Но изменять закон о выборах было уже поздно: правила не меняют после начала кампании.
Результаты не заставили себя ждать. Самый крупный скандал с попыткой отменить итоги голосования на основании видеозаписей произошел в 2012 году и был связан с выборами мэра Астрахани. В день голосования, которое состоялось одновременно с президентскими выборами, победил кандидат «Единой России» Михаил Столяров; его главным конкурентом был член «Справедливой России» Олег Шеин. Шеин настаивал на отмене итогов выборов в связи с фальсификациями и требовал обнародовать видеозаписи с участков. Протестуя против результатов голосования, «эсер» объявил голодовку, продлившуюся 40 дней и вызвавшую большой общественный резонанс. В результате глава Центризбиркома Владимир Чуров был вынужден принять его лично и вместе с ним изучать видеозаписи с астраханских участков. По итогам просмотра Чуров признал, что на двух третях участков в Астрахани были нарушения, однако, по его версии, не повлиявшие на выявление действительной воли избирателей.
Сопредседатель движения «Голос» Андрей Бузин в своем блоге вспоминает и другие подобные случаи: «Эпизоды в Москве, Санкт-Петербурге, Ухте, Казани, Дагестане. Они представляют разнообразие способов неудачного сокрытия преступлений от видеокамер: кто-то неудачно пытается загородить щель урны от вброса, кто-то быстрым движением вбрасывает бюллетени прямо из-под кофточки, в Дагестане просто выключают свет. А энтузиасты из Рузского района Московской области благодаря тщательному просмотру официальных видео дотошно задокументировали 47 "карусельщиков", многократно голосовавших на нескольких участках».
Однако в законе о видеонаблюдении ничего не сказано, поэтому формально Центризбирком имеет право закрывать глаза на все эти безобразия. Выявленные нарушения не могут быть основанием для подачи каких-либо судебных исков. Так что от веб-камер одна головная боль для организаторов и тихое разочарование для оппозиционеров и наблюдателей. Плюс имиджевые потери для власти и подрыв легитимности выборов. Той самой легитимности, ради которой все и затевалось!
КОИБский кризис
Строго говоря, все сказанное выше по поводу камер относится и к другим применяемым на выборах техническим средствам. В 2011 году были утверждены наполеоновские планы модернизации: оборудовать 62 процента участковых комиссий КОИБами — комплексами обработки избирательных бюллетеней, электронными урнами, стоимостью 110 тысяч рублей каждая по «старым» (до падения курса рубля) ценам. Частично планы закупок были выполнены: в распоряжении Центризбиркома есть парк КОИБов, которые можно использовать на выборах… если регион, проводящий выборы, об этом попросит.
Однако регионы берут чудо-технику крайне неохотно. «Голос», «Сонар» и другие организации наблюдения уже подсчитали, что результаты голосования на участках с КОИБами отличаются от тех, которые ими не оборудованы. Наблюдатели трактуют это как признак фальсификаций (технику, в отличие от обычных урн, не обманешь). Их оппоненты от власти говорят, что электронные урны чаще ставят в городах, а там народ и без того голосует иначе, чем на деревне. А председатель облизбиркома всегда знает: поставишь электронику — получишь сравнения данных по участкам, пресс-конференции, скандал в прессе.
Взять для примера Мосгоризбирком, у которого в собственном резерве всегда находилось порядка 1000 КОИБов. Летом 2013 года, накануне выборов мэра, Московская городская избирательная комиссия заявила, что все аппараты сломаны. И потребовалось личное вмешательство мэра города Сергея Собянина, чтобы Центризбирком выделил Москве нужное число машин.
Не менее странна судьба КЭГов — комплексов электронного голосования, аппаратов на основе технологии тач-скрин. Там бумажный бюллетень вообще не нужен, достаточно нажатия пальцем на экран, как в терминале для оплаты услуг. В 2011 году закон позволял использовать на федеральных выборах не более 1000 таких аппаратов. Они были, однако на участки отправилось только 327 штук. В 2012 году ограничение сняли, теперь можно голосовать без бумажных бюллетеней на четверти участков. Один КЭГ стоит в пять раз дороже КОИБа. Вряд ли в кризис экономный Владимир Чуров (который, как утверждают источники «Ленту.ру», уже сейчас занят реорганизацией аппарата ЦИК с целью экономии) будет разоряться на такие новшества.
Однако не будем забывать историю с внезапной, дорогой и ненужной закупкой веб-камер для участков. Нельзя исключать, что страну в последний момент массово переведут на КЭГи, которые потом окажутся тоже никому не нужны. Власти ищут новые способы продемонстрировать прозрачность выборов для повышения их легитимности, а легитимность в кризис стоит дорого.
Фактически власти и наблюдатели с развитием технических новинок вошли в клинч. У оппозиции достаточно техники, чтобы устроить электоральный скандал и подорвать доверие к выборам, получив от этого, впрочем, в основном моральное удовлетворение. У власти достаточно ресурсов для того, чтобы эти обвинения не приводили к судебным приговорам. Вот только на легитимности все это положительным образом не сказывается. Для справки: Михаил Столяров, у которого Олег Шеин со всеми веб-камерами так и не отсудил кресло мэра, в 2013 году был арестован по подозрению в получении крупной взятки и отстранен от должности. Сейчас Столяров отбывает девять лет в астраханской колонии №6, а Астрахань готовится к новым выборам. Без камер.
Наталья Рожкова
Масштабный, дорогостоящий и, по мировым меркам, беспрецедентный проект с видеотрансляцией голосования по всей стране подошел к бесславному концу. Об этом на минувшей неделе сообщили СМИ со ссылкой на члена Центральной избирательной комиссии Майю Гришину. «К сожалению, в этом году на этой статье расходов [видеорегистраторах и веб-камерах] решили сэкономить. Закон не предусматривает обязательного видеонаблюдения на выборах», — заявила Гришина. По ее словам, видеонаблюдение также не заложено в бюджет федеральных думских выборов 2016 года.
Крупные парламенты и законодательные собрания 13 сентября избираются в 11 областях и 23 региональных столицах. Кроме того, 21 регион будет голосовать на губернаторских выборах. Остатки видеонаблюдения сохранятся только на двух губернаторских кампаниях — в Ленинградской и Ростовской областях, да и то частично. Например, в Ленинградской области системами наблюдения оснастят 300 избирательных участков из 956. Для этого будут использоваться не веб-камеры, а видеорегистраторы — они дешевле. Регион заплатит за эту систему видеонаблюдения 4 миллиона рублей. Кроме того, некоторые участки оснастит камерами Ростовская область — всего 100 УИКов из 2606.
Претензии к Центризбиркому в данном случае были бы необоснованными: средства на видеотрансляцию должны изыскивать сами регионы. А они в кризисный год не заложили такую статью расходов в местные и областные бюджеты. Все два с половиной года своего существования система видеонаблюдения оставалась де-факто неузаконенной, поэтому отказаться от нее просто: не нужны поправки в закон и вообще какие-либо лишние телодвижения. Защищать систему тоже некому: члены комиссий, профессиональные наблюдатели, политтехнологи и даже кандидаты — все уже убедились, что пользы от нее немного
Камеры в режиме аврала
В массовом порядке россияне увидели веб-камеры на участках на президентских выборах 4 марта 2012 года. Но мало кто мог по достоинству оценить масштаб этой затеи и стоимость ее реализации. Камер на выборах потребовал сам Владимир Путин — сейчас снова президент России, а тогда еще премьер-министр и безусловный фаворит избирательной гонки. Угрожать его легитимности мог только подрыв доверия к выборам, а оно после первого массового митинга на Болотной площади 10 декабря 2011 года было невысоко. Поэтому всего через несколько дней, 15 декабря, отвечая в прямом эфире на вопросы граждан, Путин предложил Центризбиркому, «чтобы выбить почву из-под тех, кто хочет делегитимизировать власть в стране вообще, установить веб-камеры на всех избирательных участках страны».
Можно с большой долей вероятности предположить, что глава ЦИК Владимир Чуров, заслышав это предложение, схватился за сердце. Задача была просто нереализуемой. Во-первых, аппаратура. Все участки — это 95 тысяч комиссий, многие из них — в труднодоступных и удаленных местах, а то и просто в формально доступной, но заснеженной и лишенной интернета российской глубинке. По три камеры на участок — почти 300 тысяч камер, плюс по компьютеру для управления ими — 100 тысяч компьютеров. Во-вторых, собственно интернет: его до российских школ к тому моменту худо-бедно дотянули, но в большинстве случае низкоскоростной (128-битный), а этого мало для качественной передачи видео со звуком. И в третьих, сроки: дело было в середине декабря, к концу января технику уже надо было завезти на участки, а впереди маячили две недели беспробудных новогодних праздников. Даже члены «Единой России», обсуждая проект, призывали тогда признать его невыполнимость.
Но если партия скажет «надо»… Объявлять закупки по ФЗ № 94 и проводить конкурс было уже поздно, пришлось просто закупать оборудование. Кажется, у китайских поставщиков в тот год Рождество особенно удалось. Цена вопроса составила 13 миллиардов рублей. Чтобы оценить эту сумму, надо иметь в виду: весной 2011 года правительство и Центризбирком утвердили программу ускоренного технического переоснащения избирательной системы на 2011-2015 годы, разработанную по поручению тогдашнего президента Дмитрия Медведева. Общий объем ее финансирования на пять лет составлял как раз от 12,6 до 15,7 миллиардов рублей. То есть те деньги, на которые электоральная система могла бы модернизироваться еще сегодня, были скормлены демонам видеонаблюдения еще три с половиной года назад. Между прочим, программа модернизации тоже предусматривала установку на участках веб-камер, но только в 10 процентах комиссий. Просвечивать интернет-картинкой каждый медвежий угол никто не собирался. Однако в итоге именно это и было сделано.
За чей счет банкет
После этого Центризбирком решил, что камеры, конечно, повышают степень прозрачности выборов, однако, по выражению Чурова, «если ты заказал музыку, то ты и должен ее оплачивать». С этими словами финансирование видеонаблюдения было переложено на субъекты, проводящие выборы. Например, в 2013 году на выборах мэра Москвы, в которых участвовал оппозиционер Алексей Навальный, камеры использовались. Но так было не всегда. В основном закупленные на 13 миллиардов рублей аппараты остались без дела. Велись разговоры о том, чтобы использовать их для наблюдениях за порядком в школах. С таким предложением, например, обращался детский омбудсмен Павел Астахов к Владимиру Чурову: «Камеры позволят выявлять факты противоправного поведения воспитателей и иного персонала учреждений. Также камера поможет отследить проникновение посторонних людей на территорию детского учреждения». Дело, может быть, и полезное, но к прозрачности выборов не имеющее никакого отношения.
При этом в законодательство никогда не вносились поправки, что-либо говорящие об обязательности или необязательности видеонаблюдения на выборах и о юридическом статусе видеозаписей. Такие поправки еще в конце 2011 года предлагали депутаты — Илья Пономарев от «Справедливой России» и единоросс Роберт Шлегель. Но изменять закон о выборах было уже поздно: правила не меняют после начала кампании.
Результаты не заставили себя ждать. Самый крупный скандал с попыткой отменить итоги голосования на основании видеозаписей произошел в 2012 году и был связан с выборами мэра Астрахани. В день голосования, которое состоялось одновременно с президентскими выборами, победил кандидат «Единой России» Михаил Столяров; его главным конкурентом был член «Справедливой России» Олег Шеин. Шеин настаивал на отмене итогов выборов в связи с фальсификациями и требовал обнародовать видеозаписи с участков. Протестуя против результатов голосования, «эсер» объявил голодовку, продлившуюся 40 дней и вызвавшую большой общественный резонанс. В результате глава Центризбиркома Владимир Чуров был вынужден принять его лично и вместе с ним изучать видеозаписи с астраханских участков. По итогам просмотра Чуров признал, что на двух третях участков в Астрахани были нарушения, однако, по его версии, не повлиявшие на выявление действительной воли избирателей.
Сопредседатель движения «Голос» Андрей Бузин в своем блоге вспоминает и другие подобные случаи: «Эпизоды в Москве, Санкт-Петербурге, Ухте, Казани, Дагестане. Они представляют разнообразие способов неудачного сокрытия преступлений от видеокамер: кто-то неудачно пытается загородить щель урны от вброса, кто-то быстрым движением вбрасывает бюллетени прямо из-под кофточки, в Дагестане просто выключают свет. А энтузиасты из Рузского района Московской области благодаря тщательному просмотру официальных видео дотошно задокументировали 47 "карусельщиков", многократно голосовавших на нескольких участках».
Однако в законе о видеонаблюдении ничего не сказано, поэтому формально Центризбирком имеет право закрывать глаза на все эти безобразия. Выявленные нарушения не могут быть основанием для подачи каких-либо судебных исков. Так что от веб-камер одна головная боль для организаторов и тихое разочарование для оппозиционеров и наблюдателей. Плюс имиджевые потери для власти и подрыв легитимности выборов. Той самой легитимности, ради которой все и затевалось!
КОИБский кризис
Строго говоря, все сказанное выше по поводу камер относится и к другим применяемым на выборах техническим средствам. В 2011 году были утверждены наполеоновские планы модернизации: оборудовать 62 процента участковых комиссий КОИБами — комплексами обработки избирательных бюллетеней, электронными урнами, стоимостью 110 тысяч рублей каждая по «старым» (до падения курса рубля) ценам. Частично планы закупок были выполнены: в распоряжении Центризбиркома есть парк КОИБов, которые можно использовать на выборах… если регион, проводящий выборы, об этом попросит.
Однако регионы берут чудо-технику крайне неохотно. «Голос», «Сонар» и другие организации наблюдения уже подсчитали, что результаты голосования на участках с КОИБами отличаются от тех, которые ими не оборудованы. Наблюдатели трактуют это как признак фальсификаций (технику, в отличие от обычных урн, не обманешь). Их оппоненты от власти говорят, что электронные урны чаще ставят в городах, а там народ и без того голосует иначе, чем на деревне. А председатель облизбиркома всегда знает: поставишь электронику — получишь сравнения данных по участкам, пресс-конференции, скандал в прессе.
Взять для примера Мосгоризбирком, у которого в собственном резерве всегда находилось порядка 1000 КОИБов. Летом 2013 года, накануне выборов мэра, Московская городская избирательная комиссия заявила, что все аппараты сломаны. И потребовалось личное вмешательство мэра города Сергея Собянина, чтобы Центризбирком выделил Москве нужное число машин.
Не менее странна судьба КЭГов — комплексов электронного голосования, аппаратов на основе технологии тач-скрин. Там бумажный бюллетень вообще не нужен, достаточно нажатия пальцем на экран, как в терминале для оплаты услуг. В 2011 году закон позволял использовать на федеральных выборах не более 1000 таких аппаратов. Они были, однако на участки отправилось только 327 штук. В 2012 году ограничение сняли, теперь можно голосовать без бумажных бюллетеней на четверти участков. Один КЭГ стоит в пять раз дороже КОИБа. Вряд ли в кризис экономный Владимир Чуров (который, как утверждают источники «Ленту.ру», уже сейчас занят реорганизацией аппарата ЦИК с целью экономии) будет разоряться на такие новшества.
Однако не будем забывать историю с внезапной, дорогой и ненужной закупкой веб-камер для участков. Нельзя исключать, что страну в последний момент массово переведут на КЭГи, которые потом окажутся тоже никому не нужны. Власти ищут новые способы продемонстрировать прозрачность выборов для повышения их легитимности, а легитимность в кризис стоит дорого.
Фактически власти и наблюдатели с развитием технических новинок вошли в клинч. У оппозиции достаточно техники, чтобы устроить электоральный скандал и подорвать доверие к выборам, получив от этого, впрочем, в основном моральное удовлетворение. У власти достаточно ресурсов для того, чтобы эти обвинения не приводили к судебным приговорам. Вот только на легитимности все это положительным образом не сказывается. Для справки: Михаил Столяров, у которого Олег Шеин со всеми веб-камерами так и не отсудил кресло мэра, в 2013 году был арестован по подозрению в получении крупной взятки и отстранен от должности. Сейчас Столяров отбывает девять лет в астраханской колонии №6, а Астрахань готовится к новым выборам. Без камер.
Наталья Рожкова