Чем плохи политические династии
Теперь, когда в президентскую гонку официально включились Хиллари Клинтон и Джеб Буш, готовые к ожесточенной схватке друг с другом, можно спросить, соответствует ли явление политических династий принципам главного демократического государства в мире. Опыт других демократических стран не внушает оптимизма. Обычно в случае династий новое поколение показывает худшие результаты, чем предыдущие.
Политические династии сами по себе не так уж и плохи. Возьмите, к примеру, Филиппины, где 70% депутатов являются представителями старых кланов. В работе о политической системе Филиппин Рональд Мендоса (Ronald Mendoza) и его коллеги пишут:
«Политические династии позволяют реформистам расширять временные рамки и проводить политику с долгосрочными целями. Политики с короткими сроками полномочий часто поддаются на популистские требования и откладывают насущные реформы, которые приносят свои плоды только в будущем, но, тем не менее, необходимы для обеспечения стабильного экономического роста. Политические династии также озабочены вопросами наследия в области своих полномочий, поэтому зачастую готовы к долгосрочному планированию. Вдобавок, те из династий, кто заинтересован в выгоде, понимают, что, обеспечив с помощью реформ надежный экономический рост, они принесут пользу и себе».
Другими словами, политические династии склонны к долгосрочным стратегиям, так как думают о репутации семьи и клана в будущем. Хотя они нередко обогащаются, занимаясь политикой, они заботятся и о своем электорате.
Но на самом деле результат существования политических династий на Филиппинах вовсе не такой радужный. Кланы, как правило, контролируют районы, где царит бедность и большое неравенство. В таких местах организованной политической силе легче побеждать, поэтому кланы, возможно, стараются тормозить развитие.
Во многих странах с сильными политическими династиями лидеры кланов не приносят своим близким много славы. В прошлом году в Индии Рауль Ганди, правнук первого премьер-министра Индии Джавахарлала Неру, провел вялую политическую кампанию и проиграл выборы Нарендре Моди, который преисполнен решимости положить конец власти клана Неру-Ганди.
Ли Сяньлун, сын первого премьер-министра Сингапура Ли Кван Ю, удерживает власть в руках 11 лет, но в 2011 году его партия показала наихудший результат на выборах. Оппозиция получила в парламенте шесть мест из 81, вдвое расширив свое присутствие. Многие сингапурцы считают Ли Саньлуна бледной тенью своего отца.
В Малайзии премьер-министр Наджиб Разак, сын и племянник предыдущих премьеров, с трудом удержался у власти после выборов 2013 года, когда его блок фактически проиграл выборы, и только особенности политической системы Малайзии позволили ему остаться во главе правительства.
В Аргентине хаотическая каденция президента Кристины Фернандес де Киршнер, вдовы президента Нестора Киршнера, запомнится многими скандалами, но вряд ли чем-то позитивным.
В общем, опыт показывает, что часто наследники политических династий оказываются неспособны достойно продолжать дело успешных предшественников.
В США династическая власть долгие годы была маргинальной. С 1789 по 1858 год 11% членов законодательного собрания были в родстве с предыдущими конгрессменами. После 1966 года их доля составляла 7%, как показало исследование экономиста Эрнесто Даль Бо (Ernesto Dal Bo), проведенное в 2009 году.
Тем не менее, чем дольше длится политическая карьера, тем больше шансов, что родственник политика тоже окажется в этой сфере, и это особенно верно для штатов, в которых низкая конкуренция за власть. Как написал Даль Бо, одно возможное объяснение этому может быть в том, что, когда какая-то партия в целом контролирует штат, то люди, контролирующие партию, предпочитают видеть на ключевых постах своих родственников. Таким образом, династическая передача власти, скорее, связана с близостью к партийным механизмам, чем с личными качествами политика, способными привлечь избирателей.
Появление династий может быть объяснено примером, который показывают своим наследникам их основатели, заложенными традициями заниматься общественной деятельностью и планами, выходящими за рамки одного поколения. Как отметил Даль Бо, династии могут привести к росту доли женщин среди политиков. Став частью клана, женщина в состоянии пробить стеклянный потолок. Возможно так будет с Хиллари Клинтон, что вполне хороший результат сам по себе, даже если она толком больше ничего не добьется.
Но все-таки отрицательная сторона политических династий превосходит положительную. Появление династий сокращает конкурентную борьбу за голоса избирателей. Нет ничего дурного в том, что члены влиятельных семей хотят служить стране. Но нет ничего дурного и в том, что избиратели отвергают «самовоспроизводящееся» правительство.
"Bloomberg", США
Леонид Бершидский (Leonid Bershidsky)
Политические династии сами по себе не так уж и плохи. Возьмите, к примеру, Филиппины, где 70% депутатов являются представителями старых кланов. В работе о политической системе Филиппин Рональд Мендоса (Ronald Mendoza) и его коллеги пишут:
«Политические династии позволяют реформистам расширять временные рамки и проводить политику с долгосрочными целями. Политики с короткими сроками полномочий часто поддаются на популистские требования и откладывают насущные реформы, которые приносят свои плоды только в будущем, но, тем не менее, необходимы для обеспечения стабильного экономического роста. Политические династии также озабочены вопросами наследия в области своих полномочий, поэтому зачастую готовы к долгосрочному планированию. Вдобавок, те из династий, кто заинтересован в выгоде, понимают, что, обеспечив с помощью реформ надежный экономический рост, они принесут пользу и себе».
Другими словами, политические династии склонны к долгосрочным стратегиям, так как думают о репутации семьи и клана в будущем. Хотя они нередко обогащаются, занимаясь политикой, они заботятся и о своем электорате.
Но на самом деле результат существования политических династий на Филиппинах вовсе не такой радужный. Кланы, как правило, контролируют районы, где царит бедность и большое неравенство. В таких местах организованной политической силе легче побеждать, поэтому кланы, возможно, стараются тормозить развитие.
Во многих странах с сильными политическими династиями лидеры кланов не приносят своим близким много славы. В прошлом году в Индии Рауль Ганди, правнук первого премьер-министра Индии Джавахарлала Неру, провел вялую политическую кампанию и проиграл выборы Нарендре Моди, который преисполнен решимости положить конец власти клана Неру-Ганди.
Ли Сяньлун, сын первого премьер-министра Сингапура Ли Кван Ю, удерживает власть в руках 11 лет, но в 2011 году его партия показала наихудший результат на выборах. Оппозиция получила в парламенте шесть мест из 81, вдвое расширив свое присутствие. Многие сингапурцы считают Ли Саньлуна бледной тенью своего отца.
В Малайзии премьер-министр Наджиб Разак, сын и племянник предыдущих премьеров, с трудом удержался у власти после выборов 2013 года, когда его блок фактически проиграл выборы, и только особенности политической системы Малайзии позволили ему остаться во главе правительства.
В Аргентине хаотическая каденция президента Кристины Фернандес де Киршнер, вдовы президента Нестора Киршнера, запомнится многими скандалами, но вряд ли чем-то позитивным.
В общем, опыт показывает, что часто наследники политических династий оказываются неспособны достойно продолжать дело успешных предшественников.
В США династическая власть долгие годы была маргинальной. С 1789 по 1858 год 11% членов законодательного собрания были в родстве с предыдущими конгрессменами. После 1966 года их доля составляла 7%, как показало исследование экономиста Эрнесто Даль Бо (Ernesto Dal Bo), проведенное в 2009 году.
Тем не менее, чем дольше длится политическая карьера, тем больше шансов, что родственник политика тоже окажется в этой сфере, и это особенно верно для штатов, в которых низкая конкуренция за власть. Как написал Даль Бо, одно возможное объяснение этому может быть в том, что, когда какая-то партия в целом контролирует штат, то люди, контролирующие партию, предпочитают видеть на ключевых постах своих родственников. Таким образом, династическая передача власти, скорее, связана с близостью к партийным механизмам, чем с личными качествами политика, способными привлечь избирателей.
Появление династий может быть объяснено примером, который показывают своим наследникам их основатели, заложенными традициями заниматься общественной деятельностью и планами, выходящими за рамки одного поколения. Как отметил Даль Бо, династии могут привести к росту доли женщин среди политиков. Став частью клана, женщина в состоянии пробить стеклянный потолок. Возможно так будет с Хиллари Клинтон, что вполне хороший результат сам по себе, даже если она толком больше ничего не добьется.
Но все-таки отрицательная сторона политических династий превосходит положительную. Появление династий сокращает конкурентную борьбу за голоса избирателей. Нет ничего дурного в том, что члены влиятельных семей хотят служить стране. Но нет ничего дурного и в том, что избиратели отвергают «самовоспроизводящееся» правительство.
"Bloomberg", США
Леонид Бершидский (Leonid Bershidsky)