«Альбуров и фонд «сдали» Навального»
Адвокат вице-мэра Максима Ликсутова рассказал о решении суда, который обязал оппозиционера Алексея Навального выплатить 600 тыс. рублей вице-мэру за клевету
Сегодня Люблинский суд Москвы удовлетворил иск заместителя мэра столицы Максима Ликсутова к оппозиционеру Алексею Навальному о защите чести, достоинства и деловой репутации. Суд взыскал с Навального 600 тыс. рублей. Публикация в блоге оппозиционера была признана недостоверной и порочащей честь и достоинство чиновника. Как проходил процесс и как оценивает его исход сам вице-мэр, «Известиям» рассказал его адвокат Вячеслав Долженков.
— Удовлетворены ли вы и ваш клиент решением суда?
— Мы удовлетворены решением, считаем его законным и обоснованным. Мы ожидаем выполнения судебного решения со стороны ответчика в полном объеме. Сумма морального ущерба, которую определил суд, меньше заявленной, но мы не считаем это основанием к обжалованию решения. Для нас было главным — добиться опровержения и законного признания того, что всё, что пишет про Ликсутова в интернете Навальный, — ложь. Теперь я считаю, что мой клиент вообще никогда не должен реагировать на «расследования» Навального, будь их хоть тысяча штук.
— Почему защита просила проводить процесс в закрытом режиме. Вы заявляли, что в ходе суда могут быть обнародованы конфиденциальные данные из жизни Ликсутова. Что же это могла быть за секретная информация — учитывая, что чиновники обязаны публично декларировать свои доходы?
— Все доходы, счета, всё имущество моего подзащитного задекларировано в соответствии с законодательством, эти сведения открыты. Ликсутову нечего cкрывать. В том числе и в части, касающейся обвинений Навального. Мы представили суду все доказательства того, что все обвинения ответчика не соответствуют действительности.
В то же время господин Навальный в ходе своих инсинуаций, направленных против Ликсутова, нарушал не только рамки закона. Он переходил границы личной жизни, выносил на всеобщее обозрение те моменты, которые касаются семейной жизни Ликсутова и его несовершеннолетних детей. И это не доходы, а частная жизнь моего клиента. Навальный нарушил те личные границы, вторгаться в которые недопустимо. Чтобы пресечь дальнейшие такие попытки, мы обратились к суду с просьбой проводить процесс в закрытом режиме. К тому же любое судебное заседание для Навального — это повод попиариться, при закрытых дверях он вел себя гораздо сдержаннее, чем при камерах и журналистах.
— Вам не кажется, что такая просьба бьет по имиджу Ликсутова гораздо сильнее?
— Ничуть. Максим Станиславович имеет конституционное право на неприкосновенность частной жизни. Я убежден, что имидж моего подзащитного в гораздо большей степени формируют его профессиональные достижения.
— В деле сначала было три ответчика: Навальный, фонд, Албуров. Вы просили суд оставить в качестве ответчика одного Навального?
— Обращение поступило со стороны ответчика Алексея Навального. Он просил отказаться от исковых требований по отношению к Фонду по борьбе с коррупцией и Георгию Албурову. Албуров и представители фонда в своих возражениях на иск отмежевались от скандальных публикаций в отношении Ликсутова, заявили о непричастности к ним. Зная, мягко говоря, несмелость наших либеральных «бунтарей», иного я и не ожидал. Своими отречениями от причастности к публикациям остальные ответчики, по существу, «сдали» Навального и значительно облегчили мою задачу в данном процессе. Поэтому мы весьма охотно согласились на сокращение числа ответчиков до одного Навального.
В своем отзыве на иск Навальный написал, что самостоятельно готовил тексты публикаций, направленных против Ликсутова, и что он один полностью несет ответственность за всю информационную кампанию против моего клиента. В ходе судебного заседания 19 августа на вопрос суда Навальный ответил, что он признает авторство всех этих публикаций и что он как лично, так и через иных лиц размещал тексты в интернете. Также Навальный показал, что он сам собирал материал, делал запросы и получал ответы. При этом интересно отметить, что на оглашении решения суда Навальный заявил, что не может опубликовать опровержение, так как находится под домашним арестом и не может пользоваться интернетом и другими средствами коммуникации, общаться с любыми лицами, кроме близких родственников. Как он тогда, по его же собственным словам, проводил и публиковал в интернете свои «расследования» — остается вопросом. Навальный даже не пытается скрыть свое презрительное отношение к закону.
— С чем связана была просьба защиты?
— Я полагаю, что это может быть связано с малодушием и эмоциональной незрелостью тех людей, которые называют себя командой Навального. Посудите сами: ведь это молодые люди, возможно, они еще не научились в полной мере оценивать последствия своих поступков. Стучать по клавишам, публиковать в интернете целые «антикоррупционные» саги, недостоверные, но впечатляющие, и при этом ощущать себя этаким Шерлоком Холмсом: всё это гораздо легче, чем предстать перед реальным судом и реально нести ответственность перед законом. Я думаю, Албуров и другие сотрудники фонда просто смалодушничали, испугались суда. Навальный, конечно, в некоторой степени поступил благородно, взяв всю ответственность на себя. В то же время для Навального — с его-то количеством уголовных дел — это не имеет принципиального значения.
— Почему вы согласились оставить в деле Навального как единственного ответчика?
— Подобный вариант развития событий был нами просчитан еще до начала судебного разбирательства. Удивительно, что г-н Навальный, будучи сам в прошлом адвокатом и сейчас не вылезая из многочисленных судебных разбирательств, до сих пор не научился строить стратегию процесса.
— Албуров и представители фонда участвовали в ходе судебного процесса?
— Пока были ответчиками — да. Правда, иногда их поведение выглядело не всегда адекватным. Например, Георгий Албуров вместе с представителем фонда явились на досудебное заседание. В одном зале мы дожидались прихода судьи, совсем недолго. Когда судья появился, Албуров и его коллега вдруг встали и объявили, что суд они покидают. На справедливый вопрос: почему же? Молодые люди ответили, что они не получили повесток. Люди сказали об этом, находясь уже в зале суда, куда они пришли без всяких повесток! Оставив нас, мягко говоря, в недоумении, Албуров и представитель фонда покинули зал.
— Была ошибка юристов, из-за которой не была внесена запись в реестр? Но Навальный, публикуя свое расследование, не мог этого знать — и публиковал факт наличия бизнеса у чиновника. В чем здесь вина? В чем заключается ложь?
— Навальный, прежде чем публиковать свое расследование, должен был убедиться в достоверности собранных сведений. Он этого не сделал, более того — все факты, не соответствующие действительности, он сопровождал оскорбительными, откровенно издевательскими и глумливыми комментариями в совершенно недопустимой форме, обвиняя моего доверителя в серьезных правонарушениях. При этом Навальный не соизволил обратиться за разъяснениями лично к Ликсутову ни разу. Его не интересовало установление истины, ему был нужен скандал. Все «расследования» Навального — это лишь попытки самопиара.
Между тем никаких законов Максим Ликсутов не нарушал: он по собственной инициативе вышел из состава акционеров компании «Интеллектико», когда узнал, что плановая ликвидация фирмы затянулась. Выход из состава акционеров зафиксирован в уставных документах и заверен нотариусом — это произошло 6 декабря 2012 года, за несколько месяцев до вступления в силу ФЗ №79, запрещающего государственным служащим владеть иностранными активами. Таким образом, закон нарушен не был — и все обвинения Навального сразу теряют смысл.
По инициативе Максима Ликсутова была проведена юридическая экспертиза данного случая одной из авторитетных аудиторских компаний, входящих в пятерку крупнейших в мире. Выводы, сделанные по итогам этого аудита, подтвердили нашу правоту. Решение о ликвидации компании было принято акционерами еще в 2011 году.
Хочу подчеркнуть — Ликсутов соблюдает все требования закона, и победа в суде это доказывает. Больше реагировать на инсинуации Навального моему клиенту не нужно. Суд поставил точку.
Алена Сивкова
Сегодня Люблинский суд Москвы удовлетворил иск заместителя мэра столицы Максима Ликсутова к оппозиционеру Алексею Навальному о защите чести, достоинства и деловой репутации. Суд взыскал с Навального 600 тыс. рублей. Публикация в блоге оппозиционера была признана недостоверной и порочащей честь и достоинство чиновника. Как проходил процесс и как оценивает его исход сам вице-мэр, «Известиям» рассказал его адвокат Вячеслав Долженков.
— Удовлетворены ли вы и ваш клиент решением суда?
— Мы удовлетворены решением, считаем его законным и обоснованным. Мы ожидаем выполнения судебного решения со стороны ответчика в полном объеме. Сумма морального ущерба, которую определил суд, меньше заявленной, но мы не считаем это основанием к обжалованию решения. Для нас было главным — добиться опровержения и законного признания того, что всё, что пишет про Ликсутова в интернете Навальный, — ложь. Теперь я считаю, что мой клиент вообще никогда не должен реагировать на «расследования» Навального, будь их хоть тысяча штук.
— Почему защита просила проводить процесс в закрытом режиме. Вы заявляли, что в ходе суда могут быть обнародованы конфиденциальные данные из жизни Ликсутова. Что же это могла быть за секретная информация — учитывая, что чиновники обязаны публично декларировать свои доходы?
— Все доходы, счета, всё имущество моего подзащитного задекларировано в соответствии с законодательством, эти сведения открыты. Ликсутову нечего cкрывать. В том числе и в части, касающейся обвинений Навального. Мы представили суду все доказательства того, что все обвинения ответчика не соответствуют действительности.
В то же время господин Навальный в ходе своих инсинуаций, направленных против Ликсутова, нарушал не только рамки закона. Он переходил границы личной жизни, выносил на всеобщее обозрение те моменты, которые касаются семейной жизни Ликсутова и его несовершеннолетних детей. И это не доходы, а частная жизнь моего клиента. Навальный нарушил те личные границы, вторгаться в которые недопустимо. Чтобы пресечь дальнейшие такие попытки, мы обратились к суду с просьбой проводить процесс в закрытом режиме. К тому же любое судебное заседание для Навального — это повод попиариться, при закрытых дверях он вел себя гораздо сдержаннее, чем при камерах и журналистах.
— Вам не кажется, что такая просьба бьет по имиджу Ликсутова гораздо сильнее?
— Ничуть. Максим Станиславович имеет конституционное право на неприкосновенность частной жизни. Я убежден, что имидж моего подзащитного в гораздо большей степени формируют его профессиональные достижения.
— В деле сначала было три ответчика: Навальный, фонд, Албуров. Вы просили суд оставить в качестве ответчика одного Навального?
— Обращение поступило со стороны ответчика Алексея Навального. Он просил отказаться от исковых требований по отношению к Фонду по борьбе с коррупцией и Георгию Албурову. Албуров и представители фонда в своих возражениях на иск отмежевались от скандальных публикаций в отношении Ликсутова, заявили о непричастности к ним. Зная, мягко говоря, несмелость наших либеральных «бунтарей», иного я и не ожидал. Своими отречениями от причастности к публикациям остальные ответчики, по существу, «сдали» Навального и значительно облегчили мою задачу в данном процессе. Поэтому мы весьма охотно согласились на сокращение числа ответчиков до одного Навального.
В своем отзыве на иск Навальный написал, что самостоятельно готовил тексты публикаций, направленных против Ликсутова, и что он один полностью несет ответственность за всю информационную кампанию против моего клиента. В ходе судебного заседания 19 августа на вопрос суда Навальный ответил, что он признает авторство всех этих публикаций и что он как лично, так и через иных лиц размещал тексты в интернете. Также Навальный показал, что он сам собирал материал, делал запросы и получал ответы. При этом интересно отметить, что на оглашении решения суда Навальный заявил, что не может опубликовать опровержение, так как находится под домашним арестом и не может пользоваться интернетом и другими средствами коммуникации, общаться с любыми лицами, кроме близких родственников. Как он тогда, по его же собственным словам, проводил и публиковал в интернете свои «расследования» — остается вопросом. Навальный даже не пытается скрыть свое презрительное отношение к закону.
— С чем связана была просьба защиты?
— Я полагаю, что это может быть связано с малодушием и эмоциональной незрелостью тех людей, которые называют себя командой Навального. Посудите сами: ведь это молодые люди, возможно, они еще не научились в полной мере оценивать последствия своих поступков. Стучать по клавишам, публиковать в интернете целые «антикоррупционные» саги, недостоверные, но впечатляющие, и при этом ощущать себя этаким Шерлоком Холмсом: всё это гораздо легче, чем предстать перед реальным судом и реально нести ответственность перед законом. Я думаю, Албуров и другие сотрудники фонда просто смалодушничали, испугались суда. Навальный, конечно, в некоторой степени поступил благородно, взяв всю ответственность на себя. В то же время для Навального — с его-то количеством уголовных дел — это не имеет принципиального значения.
— Почему вы согласились оставить в деле Навального как единственного ответчика?
— Подобный вариант развития событий был нами просчитан еще до начала судебного разбирательства. Удивительно, что г-н Навальный, будучи сам в прошлом адвокатом и сейчас не вылезая из многочисленных судебных разбирательств, до сих пор не научился строить стратегию процесса.
— Албуров и представители фонда участвовали в ходе судебного процесса?
— Пока были ответчиками — да. Правда, иногда их поведение выглядело не всегда адекватным. Например, Георгий Албуров вместе с представителем фонда явились на досудебное заседание. В одном зале мы дожидались прихода судьи, совсем недолго. Когда судья появился, Албуров и его коллега вдруг встали и объявили, что суд они покидают. На справедливый вопрос: почему же? Молодые люди ответили, что они не получили повесток. Люди сказали об этом, находясь уже в зале суда, куда они пришли без всяких повесток! Оставив нас, мягко говоря, в недоумении, Албуров и представитель фонда покинули зал.
— Была ошибка юристов, из-за которой не была внесена запись в реестр? Но Навальный, публикуя свое расследование, не мог этого знать — и публиковал факт наличия бизнеса у чиновника. В чем здесь вина? В чем заключается ложь?
— Навальный, прежде чем публиковать свое расследование, должен был убедиться в достоверности собранных сведений. Он этого не сделал, более того — все факты, не соответствующие действительности, он сопровождал оскорбительными, откровенно издевательскими и глумливыми комментариями в совершенно недопустимой форме, обвиняя моего доверителя в серьезных правонарушениях. При этом Навальный не соизволил обратиться за разъяснениями лично к Ликсутову ни разу. Его не интересовало установление истины, ему был нужен скандал. Все «расследования» Навального — это лишь попытки самопиара.
Между тем никаких законов Максим Ликсутов не нарушал: он по собственной инициативе вышел из состава акционеров компании «Интеллектико», когда узнал, что плановая ликвидация фирмы затянулась. Выход из состава акционеров зафиксирован в уставных документах и заверен нотариусом — это произошло 6 декабря 2012 года, за несколько месяцев до вступления в силу ФЗ №79, запрещающего государственным служащим владеть иностранными активами. Таким образом, закон нарушен не был — и все обвинения Навального сразу теряют смысл.
По инициативе Максима Ликсутова была проведена юридическая экспертиза данного случая одной из авторитетных аудиторских компаний, входящих в пятерку крупнейших в мире. Выводы, сделанные по итогам этого аудита, подтвердили нашу правоту. Решение о ликвидации компании было принято акционерами еще в 2011 году.
Хочу подчеркнуть — Ликсутов соблюдает все требования закона, и победа в суде это доказывает. Больше реагировать на инсинуации Навального моему клиенту не нужно. Суд поставил точку.
Алена Сивкова