Финансовый мегарегулятор: семь раз отмерь, один раз создай
Окончательного решения относительно оргструктуры будущего мегарегулятора финансового рынка еще не принято, а обсуждение этой темы идет полным ходом — что в СМИ, что в кулуарах. Вся эта шумиха напоминает соревнование экстрасенсов. Играя в игру «угадай, кому достанутся функции регулирования всего рынка», мы забываем, что это-то как раз вторично. Важнее вопрос, как будет функционировать эта служба, какие задачи ей предстоит решать и какими средствами.
Перспектива создания в России мегарегулятора настойчиво замаячила на горизонте после кризиса 1998 г. А к 2002 г., когда рынок снова встал на ноги и начал расти, тема стала очень актуальной. Она не только обсуждалась на разных уровнях, но и привела к частичному расколу среди игроков рынка. Однако конкретных действий тогда так и не предприняли.
Многие участники рынка до сих пор считают, что «поголовная МСФО-тизация» не прошла в нашей стране по причине отсутствия единого регулятора. Но, скорее всего, проблема не только в этом. Экономика в России развивается неравномерно во всех ее срезах. Это относится и к отраслям, и к размерам субъектов. Не стал исключением и финансовый рынок. Страховая его часть всегда развивалась обособлено. О пенсионной реформе мы узнали в 2003 г., и слово НПФ прочно вошло в жизнь большей части продвинутого населения. Эмитенты долгое время сталкивались со значительными трудностями при организации выпусков ценных бумаг и очень неохотно раскрывали информацию о своем бизнесе и акционерах. Рейтинговые агентства официально «оформили свои отношения» с регулятором только в 2010 г.
Пожалуй, только ЦБ России оставался и остается локомотивом новаций в области регулирования. Он первым внедрил стандарты МСФО в банковском секторе. Несмотря на такой перекос, общее направление у бизнеса одно — в сторону развитого рынка. И проблемы движения к нему не новы. Часть из них решилась естественным, эволюционным путем. Другая остается и требует решения. Главными недостатками остаются низкая прозрачность компаний, высокая налоговая ставка, отсутствие единых стандартов финансовой отчетности, разные, зачастую избыточные, пруденциальные требования или, напротив, полное их отсутствие, отсутствие доверия к российским компаниям и российских компаний друг к другу, отсутствие ценового регулирования со стороны государства, отсутствие профессиональной этики у участников рынка, лицензионные коллизии во многих секторах. Сложность в том, что решение большей части проблем возможно только при применении системных логистических решений на регулятивном рынке, при поддержке профессиональных экспертов в своих областях и юристов. Вероятно, необходимость решения этой ключевой системной задачи и толкает к мысли о создании единого регулятора. В данном случае цель вполне оправдывает любые методы ее достижения, даже если они будут жесткими. Все участники рынка должны понять, что наше будущее и будущее финансовой системы России зависит от этого. При этом совершенно не важно, где физически будет находиться регулятор. Гораздо важнее его состав и профессиональный уровень работающих там людей, а также согласованность работы команды.
Есть и еще очень важный фактор в работе регулятора, который может как усилить существующую финансовую систему, так и разрушить ее. Этот фактор характеризуется ожидаемыми изменениями в регулировании отраслей и рынков. Если эти изменения носят эволюционный характер, опираются на четкий бизнес-план и имеют достаточный временной интервал для его реализации, можно с уверенностью утверждать, что такие последовательные изменения и реформы дадут хороший результат. Нужно взять в дорогу все, что наработано за эти годы, и пусть не пугает ноша — она пригодится, когда будут выстраиваться новые принципы регулирования. Во всяком случае, появится возможность говорить на одном языке с участниками рынка. Революционный же характер изменений в силу инертности многих регулятивных и бизнес-процессов может стать губительным. В жизни нашей страны уже был пример, когда мы разрушили все «до основанья». Очень важно сохранить последовательность проводимых решений. Наверное, не ошибусь, если предположу, что цель создания единого регулятора — в организации эффективной системы, основой которой станут международные принципы построения и функционирования финансовых рынков. Во всяком случае, участники рынка на это рассчитывают.
Главное — не пытаться тиражировать один опыт регулирования на другие сегменты и отрасли. Для них это может обернуться серьезными проблемами. Было бы очень странно, если бы регулятор был реально заинтересован в существенном сокращении участников рынка. Если в стране гипотетически останется всего несколько банков, страховых, финансовых компаний и пять-семь эмитентов, которые, по существу, являются монополиями, перегруженными долгом, то возникнет вопрос: зачем такому рынку регулятор?
Опасения участников рынка связаны не только с самой целью создания мегарегулятора, но и с неверным представлением существующих регуляторов об их бизнесе. 1990-е гг. давно позади, и специфичные функции того периода в бизнесе также ушли в прошлое. Например, сейчас банки — это самостоятельные организации, совершенствующие свои технологии и вкладывающие значительные деньги в развитие. Они уже давно перестали быть придатками предприятий и продолжением по функционалу их финансовых подразделений. То же можно сказать о любой отрасли, даже если она кэптивна по своей сути, как в случае с негосударственными пенсионными фондами. Возможно, что новая форма регулирования будет нуждаться в большей обратной связи от участников рынка, помимо ответов на предписания. Ну и, разумеется, было бы правильно, если бы регулятор не ограничивал развитие бизнеса участников, что не отменяет проявления жесткости в регулировании.
Сегодня в России, по существу, функции регулирования рынков возложены на три ведомства — Министерство финансов, ЦБ России и ФСФР. Такая форма регулирования имеет устоявшуюся историю. Замечу, что практикуют ее во многих странах, в том числе и в стране с крупнейшей экономикой — США. Не думаю, что страны, выбравшие систему, в которой отведено место нескольким регуляторам, сделали необдуманный выбор и идут по этому пути десятилетиями. Если мы решили повторить опыт Великобритании, где скоро будет один регулятор, мы должны понимать не только все особенности такого регулирования, но и возможную специфику такой формы в России. Почему бы нам не выбрать свой особенный путь, не становясь при этом Великобританией-2? Скопировать систему в точности все равно не получится. А нюансы и мелочи, не учтенные при адаптации, могут очень негативно отразиться на рынке в целом.
Нельзя недооценивать и фактор личных особенностей руководителя службы. От того, насколько он окажется харизматичным и способным отстаивать интересы рынка, прислушиваться к нему, насколько он будет способен сформировать команду профессионалов, в общем-то и зависит успех предприятия.
Возможно, создание мегарегулятора так и останется еще одной нереализованной задумкой. Наверное, пока мы еще «на берегу», стоит еще раз подумать и все трезво взвесить, прежде чем пускаться в открытое море, не оценив всех последствий этого шага.
>Ведомости
Перспектива создания в России мегарегулятора настойчиво замаячила на горизонте после кризиса 1998 г. А к 2002 г., когда рынок снова встал на ноги и начал расти, тема стала очень актуальной. Она не только обсуждалась на разных уровнях, но и привела к частичному расколу среди игроков рынка. Однако конкретных действий тогда так и не предприняли.
Многие участники рынка до сих пор считают, что «поголовная МСФО-тизация» не прошла в нашей стране по причине отсутствия единого регулятора. Но, скорее всего, проблема не только в этом. Экономика в России развивается неравномерно во всех ее срезах. Это относится и к отраслям, и к размерам субъектов. Не стал исключением и финансовый рынок. Страховая его часть всегда развивалась обособлено. О пенсионной реформе мы узнали в 2003 г., и слово НПФ прочно вошло в жизнь большей части продвинутого населения. Эмитенты долгое время сталкивались со значительными трудностями при организации выпусков ценных бумаг и очень неохотно раскрывали информацию о своем бизнесе и акционерах. Рейтинговые агентства официально «оформили свои отношения» с регулятором только в 2010 г.
Пожалуй, только ЦБ России оставался и остается локомотивом новаций в области регулирования. Он первым внедрил стандарты МСФО в банковском секторе. Несмотря на такой перекос, общее направление у бизнеса одно — в сторону развитого рынка. И проблемы движения к нему не новы. Часть из них решилась естественным, эволюционным путем. Другая остается и требует решения. Главными недостатками остаются низкая прозрачность компаний, высокая налоговая ставка, отсутствие единых стандартов финансовой отчетности, разные, зачастую избыточные, пруденциальные требования или, напротив, полное их отсутствие, отсутствие доверия к российским компаниям и российских компаний друг к другу, отсутствие ценового регулирования со стороны государства, отсутствие профессиональной этики у участников рынка, лицензионные коллизии во многих секторах. Сложность в том, что решение большей части проблем возможно только при применении системных логистических решений на регулятивном рынке, при поддержке профессиональных экспертов в своих областях и юристов. Вероятно, необходимость решения этой ключевой системной задачи и толкает к мысли о создании единого регулятора. В данном случае цель вполне оправдывает любые методы ее достижения, даже если они будут жесткими. Все участники рынка должны понять, что наше будущее и будущее финансовой системы России зависит от этого. При этом совершенно не важно, где физически будет находиться регулятор. Гораздо важнее его состав и профессиональный уровень работающих там людей, а также согласованность работы команды.
Есть и еще очень важный фактор в работе регулятора, который может как усилить существующую финансовую систему, так и разрушить ее. Этот фактор характеризуется ожидаемыми изменениями в регулировании отраслей и рынков. Если эти изменения носят эволюционный характер, опираются на четкий бизнес-план и имеют достаточный временной интервал для его реализации, можно с уверенностью утверждать, что такие последовательные изменения и реформы дадут хороший результат. Нужно взять в дорогу все, что наработано за эти годы, и пусть не пугает ноша — она пригодится, когда будут выстраиваться новые принципы регулирования. Во всяком случае, появится возможность говорить на одном языке с участниками рынка. Революционный же характер изменений в силу инертности многих регулятивных и бизнес-процессов может стать губительным. В жизни нашей страны уже был пример, когда мы разрушили все «до основанья». Очень важно сохранить последовательность проводимых решений. Наверное, не ошибусь, если предположу, что цель создания единого регулятора — в организации эффективной системы, основой которой станут международные принципы построения и функционирования финансовых рынков. Во всяком случае, участники рынка на это рассчитывают.
Главное — не пытаться тиражировать один опыт регулирования на другие сегменты и отрасли. Для них это может обернуться серьезными проблемами. Было бы очень странно, если бы регулятор был реально заинтересован в существенном сокращении участников рынка. Если в стране гипотетически останется всего несколько банков, страховых, финансовых компаний и пять-семь эмитентов, которые, по существу, являются монополиями, перегруженными долгом, то возникнет вопрос: зачем такому рынку регулятор?
Опасения участников рынка связаны не только с самой целью создания мегарегулятора, но и с неверным представлением существующих регуляторов об их бизнесе. 1990-е гг. давно позади, и специфичные функции того периода в бизнесе также ушли в прошлое. Например, сейчас банки — это самостоятельные организации, совершенствующие свои технологии и вкладывающие значительные деньги в развитие. Они уже давно перестали быть придатками предприятий и продолжением по функционалу их финансовых подразделений. То же можно сказать о любой отрасли, даже если она кэптивна по своей сути, как в случае с негосударственными пенсионными фондами. Возможно, что новая форма регулирования будет нуждаться в большей обратной связи от участников рынка, помимо ответов на предписания. Ну и, разумеется, было бы правильно, если бы регулятор не ограничивал развитие бизнеса участников, что не отменяет проявления жесткости в регулировании.
Сегодня в России, по существу, функции регулирования рынков возложены на три ведомства — Министерство финансов, ЦБ России и ФСФР. Такая форма регулирования имеет устоявшуюся историю. Замечу, что практикуют ее во многих странах, в том числе и в стране с крупнейшей экономикой — США. Не думаю, что страны, выбравшие систему, в которой отведено место нескольким регуляторам, сделали необдуманный выбор и идут по этому пути десятилетиями. Если мы решили повторить опыт Великобритании, где скоро будет один регулятор, мы должны понимать не только все особенности такого регулирования, но и возможную специфику такой формы в России. Почему бы нам не выбрать свой особенный путь, не становясь при этом Великобританией-2? Скопировать систему в точности все равно не получится. А нюансы и мелочи, не учтенные при адаптации, могут очень негативно отразиться на рынке в целом.
Нельзя недооценивать и фактор личных особенностей руководителя службы. От того, насколько он окажется харизматичным и способным отстаивать интересы рынка, прислушиваться к нему, насколько он будет способен сформировать команду профессионалов, в общем-то и зависит успех предприятия.
Возможно, создание мегарегулятора так и останется еще одной нереализованной задумкой. Наверное, пока мы еще «на берегу», стоит еще раз подумать и все трезво взвесить, прежде чем пускаться в открытое море, не оценив всех последствий этого шага.
>Ведомости
Ещё новости по теме:
07:00