Святки.

Праздник Святок пришел к нам из такой дали времен, что даже страшно подумать. За долгие века его существования он, как мхом, обрастал новыми преданиями, поверьями и обрядами. И так получилось, что те Святки, которые знали Пушкин, Толстой или Лесков и которые они замечательно описали в своих романах, были совсем не похожи на Святки, справляемые их предками. Что же тогда это был за праздник?

Во времена, когда не родился еще Иисус Христос, а языческие боги были очень молоды, мир воспринимался людьми тождественным отдельному человеку. И это мир, как и человек, менялся с возрастом, рос, набирался сил, расцветал, потом дряхлел и умирал. И слово «святки» тогда означало для людей те дни года, когда старый мир умирал.

«Святками», по поверьям древних славян, называли духов предков, которые сходили на землю в ночь рождения нового солнца. Это случалось на исходе года, когда смерзалась в комки некогда рыхлая и теплая земля, облетали листья, убывали солнечные дни. Но в эти же страшные и священные дни нарождался новый мир. Он был слабым и беззащитным перед враждебными силами, как ребенок, и как ребенка, его берегли и лелеяли, гадали о том, каким он будет и что принесет людям. Весь этот цикл умирания и рождения мира длился 12 дней.

В те времена этот праздник был един для всех народов, но с течением веков разные народы стали праздновать его по-разному, привнося в него что-то свое. Так появились римские сатурналии, латиноамериканские карнавалы, славянские святки.

Неотвратимый солнцеворот.

Христианство, борясь с язычеством, оказалось бессильно перед этим древним праздником. Даже после пяти веков его существования на Руси прежние верования, обряды, предания забывались с трудом.

День, о котором никогда не забывали наши языческие предки – 22 декабря, солнцеворот – наступал неотвратимо. В этот день ласковое, светлое Солнце, нарядившись в красный сарафан и высокий кокошник с жемчужными поднизями, садилось в повозку и уезжало в теплые края. Покидало землю, покидало людей.

Вместо Солнца приходила Зима. Не мягкая, с пушистыми высокими сугробами, какой была когда-то в навеки покинутых Киеве, Чернигове, Переяславле, но жестокая и холодная московская зима. Она шла по Москве-реке, и под следом ее вода сковывалась на три аршина. Она шла, обрядившись в медвежью шкуру, по деревням, скрипела своей липовой ногой, стучала по крышам. Выстуживала избы. Шла по полям, и в тверских просторах бесились, завывали злобные метели.

Холод и темнота окутывали мир. Мир сжимался до крохотного кружка света от горящей лучины. Древний, загнанный в глубину души страх перед враждебными силами природы воскресал вновь. Этот страх заставлял людей собираться вокруг бьющегося огонька. Здесь, у огня слагались песни и сказки, здесь живая речь утверждала добро, любовь и жизнь.

И пестовали, и выспрашивали, и защищались.

Наступали святки – самое таинственное время года. Двенадцать дней новорожденный год покоился в темноте и тишине, как младенец в вертепе. Ни работа, ни шумные игры не нарушали плавного течения этих дней. Каждый вечер непременно собирались по домам на посиделки. Обычай этот соблюдался всеми: богатыми и бедными, в городах и в деревнях. В первые дни святок много гадали: мужики о том, какой уродится в будущем году хлеб, купцы – каковы будут цены, а девушки – выйдут ли они замуж.

Самые отважные из девушек решались узнать, что за человек будет их муж. Тогда они бежали к дровяному складу, который обычно находился в глубине двора, и, закрыв глаза, наугад вытягивали из поленицы одно полено. Счастье той, которой достанется ровное, с толстой, шершавой корой – муж у нее будет молодой и богатый. Но если попадется холодное, без коры, то жених будет беден, сучковатое – с большой родней, кривое – быть ей замужем за калекой.

Много существовало поверий о святочных днях на Московской Руси, поверий, о которых рассказывали не иначе как шепотом. Поверий, которые питались временем, когда жизнь так хрупка и мала, в мире царят бесовские силы и нечистые прилетают на землю.

Жгучий мороз выгоняет из ада лихоманок – тощих, слепых, безруких уродцев, которые жмутся по теплым избам. Но сразу в избу не входят, а стоят, пригорюнившись, у притолоки, поджидая, не выйдет ли кто из провинившихся. А в каком же доме нет виноватого? Как только появится виноватый, тут же бросаются к нему лихоманки и начинают его трясти и лихорадить. Долго не отстают.

Но на них нашли управу. Рано утром, в Васильев день (1 января), бабушки-повитухи ходили по дворам и обмывали снадобьем притолоки. Делали это потихоньку от всей семьи, опасаясь сглаза. А после получали от старшей в доме женщины угощение. Дом целый год считался защищенным от лихоманок.

Змей, заглатывающий Солнце.

Но рассказывали и другое. Там, где кончается Русская земля, за тихой широкой рекой есть глубокая пещера. В ней живет Змей – громадное, мерзкое, чешуйчатое чудовище с маленькими горящими глазками. В тех краях солнце закатывается огромное и багровое. И каждый вечер Змей пожирает его, чтобы набраться его огненной силы. Поэтому дыхание Змея раскалено, а из раскрытой пасти вырываются языки пламени.

Давным-давно Змей мощным своим хвостом очертил границы Русской Земли, сделал ее своей вотчиной. А за поля, пастбища и реки назначил выкуп. С тех пор каждый год накануне Крещения Змей тяжко, разлаписто выбирается из своего логова и летит высматривать себе жертву – самую красивую девушку московской земли. И раскаленное солнце сопровождает его.

Высмотрев жертву по вкусу, Змей спускается в горницу через печную трубу и предстает перед девушкой стройным парнем в красном кафтане. Стоит только ей взглянуть на него, как делается она сама не своя, сохнет и чахнет, и не отмолить ее, не отчитать заговорами. Змей же, оплетя свою добычу хвостом, уносит ее в пещеру.

Не вырваться ей больше из отвратительных змеиных объятий, разве что забредет на край земли конный, услышит призывный девичий крик и конем втопчет в землю Змея. Много веков на московском гербе бьется с чудовищем всадник. Уже разрубленная, мерзкая тварь поднимет голову, силясь опалить конного огнем.

Да можно ли надеяться, что кто-то спасет нас от зла и напастей? Куда вернее самим обмыть притолоки, насыпать на печную заслонку крещенского снега, чтобы в дом не проник Змей, или испечь обрядовые пряники, называемые «баранки», «рожки», «богачи», чтобы был приплодный и урожайный год. Или собраться на святки в тесный круг и защитить от враждебного мира и слабо пульсирующий огонек свечи, и тепло, и жизнь.