Главный экономист ВР: Я могу предположить коридор между 80 и 140 долларами за баррель
Euroaktive публикует сегодня интервью с главным экономистом ВР Кристофом Рюлем.
- Как бы Вы оценили недавно опубликованные данные ежегодного статистического нефтяного обозрения? В чем их ключевое отличие от показателей прошлых лет?
- Нынешние данные демонстрируют две главные тенденции. Во-первых ,они высвечивают долговременные факторы, определяющие скачок цен на нефть и энергию за последние 2 года. Кстати, начиная с 2003 года цены на нефть повысились на 300%, на товарный уголь - на 200%, на природный газ - на 100%. Это беспрецедентная динамика. В то же время данные статистики демонстрируют четкое различие между кратковременной волатильностью и долговременным развитием. Если вы взглянете на данные за последние месяцы, то обнаружите, что цены на нефть динамично падали и столь же динамично поднимались, реагируя таким образом на краткосрочные колебания рынка.
Следует ожидать продолжения этой тенденции. Однако основная идея, которую подсказывает современная статистика, заключается в том, что цены на энергоносители в долгосрочной перспективе будут расти в силу продолжения экономического роста и, самое главное, изменения структуры этого роста за счет динамично развивающихся экономик, нуждающихся в энергоносителях в ходе индустриализации.
В то же время налицо ограничения для поставщиков. Они связаны с ограничениями доступности для нефтяных рынков и неразвитостью торговых механизмов - для угольных. Пока нет глобальной рецессии, и экономический рост остается достаточно сильным, этот фактор остается на втором плане. Но энергетические рынки вообще и нефтяные в частности являются специфическими. Как любая сложная система, они нуждаются в некотором объеме избытков или резервов. Но на современном нефтяном рынке имеется заначка не более чем в 2 млн баррелей, и в настоящее время он работает фактически на пределе своих возможностей. Каждое небольшое вмешательство в него вызывает болезненную реакцию, и поэтому в краткосрочной перспективе следует ожидать увеличения волатильности. А поскольку на нефтяном рынке доминирует картель, и только этот картель имеет некоторые резервы, не следует исключать и возможного упадка.
Например, когда Саудовская Аравия в ответ на складывающуюся экономическую ситуацию решила увеличить объемы нефтедобычи, цены на нефть оказались под сильным прессингом. Учитывая также фактор падения спроса, можно утверждать, что в обозримой перспективе нас ждет продолжительный период невысоких цен.
- Вы ожидаете дальнейшего снижения спроса?
- Мы уже наблюдали подобные явления в 2007 и 2008 годах, причем, они имели место независимо от финансового кризиса. Спрос падает в целом в развитых странах. Растет он лишь в двух группах стран: в нефтеэкспортерах и странах с развивающейся экономикой, преимущественно азиатских. Потребители в развитых странах были первыми, кто снизил объемы потребления, прежде всего, в силу общего замедления экономического роста.
- МЭА в прошлом году отмечало, что впервые в истории была разорвана связка между высокими ценами на нефть и снижением спроса, имея в виду, что сегодня реакцией на повышение цен не обязательно может оказаться уменьшение спроса. Но то, что Вы говорите, кажется, противоречит этому?
- Да, причем противоречит абсолютно. Тот, кто высказал такую мысль, ошибался. Мы сейчас видим иную ситуацию с разрушением уровня спроса. В то время, как мы производим на один миллион баррелей в день нефти больше, чем в прошлом году, ежедневный спрос снизился также на миллион баррелей. Особенно это заметно в США, где в августе спрос упал на 830 тыс. баррелей в день из-за низкого спроса в сфере транспорта.
Если подобные вещи утверждают в МЭА, значит их статистика неверна, и их аналитикам сегодня срочно нужно занижать показатели уровня потребления. У организций-потребителей в целом имеется тенденция завышать уровень потребления по сравнению с реально существующим.
Однако на перспективу спрос на нефть падает повсюду, и мы ожидаем рост потребления в 2008 году не более чем на 500 тыс. баррелей в день, а может быть и меньше, что значительно ниже исторических стандартов. Как будут обстоять дела в следующем году, будет зависеть от общеэкономического развития.
- Но будет ли и дальше сохраняться волатильность, или Вы ожидаете долговременную тенденцию снижения цен?
- Это будет зависеть от развивающихся стран. Повторю: глобальный спрос на нефть в минувшем году увеличился. Уменьшившись в развитых странах, он увеличился в развивающихся, причем объем увеличения спроса превысил объем его падения. Значит, все зависит от таких стран как Индия, Китай и т.п.
- Если эта тенденция сохранится, какие цены на нефть можно считать справедливыми?
- Никто Вам точно не скажет, вокруг какого уровня будут вертеться цены. Я могу предположить коридор между 80 и 140 долларами за баррель с корректировкой в минус двадцать долларов как для верхнего, так и для нижнего показателя. Но подчеркну, реально мы ничего не знаем.
Если будет сохраняться тот экономический тренд, о котором мы говорим, то очевидно, что возврата к тому положению вещей, которое существовало лет пять или шесть тому назад, не будет. Однако нужно заметить, что предложение на нефтяном рынке не всегда синхронно со спросом, и потому в системе возможны сбои. Но не следует ожидать изменения выше тех показателей, на которые мы уже выходили. Думается, что оптимально ценой были бы 100 долларов за баррель или чуть ниже.
- Какова роль спекулятивного фактора в движениях цены на нефть?
- Очень важно каждому наблюдающему за рынком понять, что спекуляция не определяет цену. Финансовые инвесторы не глупцы. Они наблюдают за теми же законами и трансакциями, существующими на рынке, что и мы, и только затем делают инвестиции. Они запрыгивают в вагон, но отнюдь не определяют маршрут этого поезда. В прошлом году цены на нефть повысились из-за сокращения добычи в странах ОПЕК при одновременном продолжении роста потребления в развитых странах. И финансовые спекуляции стали следствием этой ситуации, но не ее причиной.
Но у инвесторов имеются механизмы, чтобы ускорять или, наоборот, замедлять ценовые подвижки. Именно это и происходит сегодня. В прошлом году инвесторы стимулировали рынок совместными вложениями. В этом смысле нефтяной рынок не отличается от других: как только инвесторы начинают действовать в одном направлении, рынок тут же активизируется. И сегодня, когда рынок обнаружил, что ОПЕК стал производить больше при снижении спроса, соответственно, цены поползли вниз, а инвесторы, полагаю, лишь ускорили этот процесс.
На мой взгляд, попытки ограничить возможности для отдельных групп инвесторов - например, ввести ограничения для работы на сырьевых рынках пенсионных фондов - внесет еще больше разладов на фондовые рынки, которые и так уже изрядно ослаблены. С экономической точки зрения в таком подходе абсолютно нет смысла.
- Вы удовлетворены уровнем транспарентности информации о нефтяных резервах таких стран как Россия или Саудовская Аравия?
- Следует понимать, прежде всего, принципиальную разницу в отношениях к нефтяным резервам правительств и частных нефтяных компаний.
Для компаний уровень резервов крайне важен, ибо он определяет уровень стоимости акций компании и, как следствие, самой компании. А вот правительства стран необязательно должен беспокоить уровень этх резервов, ибо они не отвечают за показатели производственно-коммерческой деятельности, найм людей на работу и т.п.
Но иногда мы можем наблюдать коллизии, не связанные напрямую с экономикой. Например в 80-х годах, когда резервы стран ОПЕК резко выросли после того, как было принято решение, что квоты для каждой из стран напрямую зависят от объема запасов. Я не думаю, что резервы были переоценены. Скорее, наоборот, и думается, что те данные, которые были опубликованы в статистическом обозрении, соответствуют действительности. Здесь скорее возникает другая проблема. Состоит она в том, как не опубликовать лишнюю информацию об имеющихся резервах.
Если бы глобальные резервы, находящиеся под контролем правительств, претерпели ревизию, мы бы имели скачок объема запасов. Ведь разведанные резервы определяются, исходя из того объема нефти, который вы можете добыть при существующем на данный момент ценовом и технологическом уровне. Значит, если цены за последние годы росли, то, соответственно, должны расти и подтвержденные объемы резервов нефти. Однако этого не происходит, потому что большинство правительств плохо приспосабливается к этим критериям.
- Сегодня стали расхожим опасения по поводу так называемого "пика добычи". Но то, о чем Вы говорите, свидетельствует, скорее, о том, что на рынке нефти нет нехватки, а просто имеется некое ограничение предложения, связанное с динамичным ростом потребностей Индии и Китая.
- Нет, истощения нефтяных ресурсов не существует. Есть достаточно нефти, и если вы готовы заплатить достаточную цену за экологическую составляющую и разработку таких сложных ресурсов, как нефтяные пески, то нефть у вас будет.
Нефтяные компании будут пробовать наращивать производство с целью максимизации прибыли, когда цены на нефть высоки, и они сделают это, соревнуясь друг с другом. А вот правительства в отличие от компаний будут пробовать максимизировать долгосрочные доходы с помощью арендной платы. И они не будут соревноваться друг с другом, а просто станут держать все рычаги в этой сфере в своих руках, что подразумевает ограничение доступа иностранных компаний к ресурсам и снижение инвестиционных рейтингов. Вот в чем, на мой взгляд, состоит проблема.
- Как Вы можете оценить влияние обновленной России на энергетические рынки?
- Проблема России состоит в том, что ее экономика в большой степени зависит от экспорта сырья вообще и углеводородов в частности. И пока еще эта экономика не так диверсифицирована, как того желает российское правительство. Поэтому в период роста цен на сырье политическое и экономическое влияние России возрастает несоизмеримо быстрее, чем в то время, когда эти цены падают. И сегодня мы отмечаем, что это по-прежнему, очень турбулентный рынок.
Я работал в этой стране и часто слышал от местных аналитиков слова о нефтяном или энергетическом "проклятии" России. Страны с более развитой и сложной институциональной структурой экономики, такие как Канада, США, Австралия или Великобритания, более быстро и эффективно извлекают выгоду из имеющихся сырьевых ресурсов, при этом избегая монокультурности экономики. В России с ее переходами от феодализма к социализму, а потом и к капитализму этот процесс более затруднен.
- МЭА заявляет, что 50% энергии к 2050 году будут добываться из возобновляемых источников, свои амбициозные планы на этот счет есть и у ЕС. Что Вы об этом думаете?
- Большинство таких заявлений и поставленных целей представляются мне нереалистичными. Да мы имеем рост разработки возобновляемых источников, этот рост поддерживается правительствами, но в целом их использование находится на очень низком уровне. Возобновляемые источники сегодня практически не играют никакой роли в глобальном энергетическом балансе и их использование растет только на локальном уровне.
Мировое производство этанола в прошлом году составило лишь 0,7% от мирового производства нефти. Это не та величина, которая может повлиять на дальнейшие пути развития рынка. Если же говорить об электроэнергии, получаемой из ветряных солнечных и геотермальных источников, то ее объем не превысит полутора процентов от глобального объема генерации электроэнергии. Хотя в таких странах как Португалия, Испания, Дания и Германия из возобновляемых источников получают более 10% электроэнергии.
Поэтому можно заключить, что этот динамично развивающийся мир нуждается в энергетической поддержке н, ибо большинство возобновляемых источников пока неконкурентоспособны на рынке с точки зрения ценовой составляющей. Хотя некоторые из них, например, ветер могут оказаться конкурентоспособными. Требуются исследования, технологические прорывы с тем, чтобы решить эту проблему без участия правительств.
Но это очень трудный и очень непредсказуемый процесс, который я лично не рискую спронозировать.
- Как бы Вы оценили недавно опубликованные данные ежегодного статистического нефтяного обозрения? В чем их ключевое отличие от показателей прошлых лет?
- Нынешние данные демонстрируют две главные тенденции. Во-первых ,они высвечивают долговременные факторы, определяющие скачок цен на нефть и энергию за последние 2 года. Кстати, начиная с 2003 года цены на нефть повысились на 300%, на товарный уголь - на 200%, на природный газ - на 100%. Это беспрецедентная динамика. В то же время данные статистики демонстрируют четкое различие между кратковременной волатильностью и долговременным развитием. Если вы взглянете на данные за последние месяцы, то обнаружите, что цены на нефть динамично падали и столь же динамично поднимались, реагируя таким образом на краткосрочные колебания рынка.
Следует ожидать продолжения этой тенденции. Однако основная идея, которую подсказывает современная статистика, заключается в том, что цены на энергоносители в долгосрочной перспективе будут расти в силу продолжения экономического роста и, самое главное, изменения структуры этого роста за счет динамично развивающихся экономик, нуждающихся в энергоносителях в ходе индустриализации.
В то же время налицо ограничения для поставщиков. Они связаны с ограничениями доступности для нефтяных рынков и неразвитостью торговых механизмов - для угольных. Пока нет глобальной рецессии, и экономический рост остается достаточно сильным, этот фактор остается на втором плане. Но энергетические рынки вообще и нефтяные в частности являются специфическими. Как любая сложная система, они нуждаются в некотором объеме избытков или резервов. Но на современном нефтяном рынке имеется заначка не более чем в 2 млн баррелей, и в настоящее время он работает фактически на пределе своих возможностей. Каждое небольшое вмешательство в него вызывает болезненную реакцию, и поэтому в краткосрочной перспективе следует ожидать увеличения волатильности. А поскольку на нефтяном рынке доминирует картель, и только этот картель имеет некоторые резервы, не следует исключать и возможного упадка.
Например, когда Саудовская Аравия в ответ на складывающуюся экономическую ситуацию решила увеличить объемы нефтедобычи, цены на нефть оказались под сильным прессингом. Учитывая также фактор падения спроса, можно утверждать, что в обозримой перспективе нас ждет продолжительный период невысоких цен.
- Вы ожидаете дальнейшего снижения спроса?
- Мы уже наблюдали подобные явления в 2007 и 2008 годах, причем, они имели место независимо от финансового кризиса. Спрос падает в целом в развитых странах. Растет он лишь в двух группах стран: в нефтеэкспортерах и странах с развивающейся экономикой, преимущественно азиатских. Потребители в развитых странах были первыми, кто снизил объемы потребления, прежде всего, в силу общего замедления экономического роста.
- МЭА в прошлом году отмечало, что впервые в истории была разорвана связка между высокими ценами на нефть и снижением спроса, имея в виду, что сегодня реакцией на повышение цен не обязательно может оказаться уменьшение спроса. Но то, что Вы говорите, кажется, противоречит этому?
- Да, причем противоречит абсолютно. Тот, кто высказал такую мысль, ошибался. Мы сейчас видим иную ситуацию с разрушением уровня спроса. В то время, как мы производим на один миллион баррелей в день нефти больше, чем в прошлом году, ежедневный спрос снизился также на миллион баррелей. Особенно это заметно в США, где в августе спрос упал на 830 тыс. баррелей в день из-за низкого спроса в сфере транспорта.
Если подобные вещи утверждают в МЭА, значит их статистика неверна, и их аналитикам сегодня срочно нужно занижать показатели уровня потребления. У организций-потребителей в целом имеется тенденция завышать уровень потребления по сравнению с реально существующим.
Однако на перспективу спрос на нефть падает повсюду, и мы ожидаем рост потребления в 2008 году не более чем на 500 тыс. баррелей в день, а может быть и меньше, что значительно ниже исторических стандартов. Как будут обстоять дела в следующем году, будет зависеть от общеэкономического развития.
- Но будет ли и дальше сохраняться волатильность, или Вы ожидаете долговременную тенденцию снижения цен?
- Это будет зависеть от развивающихся стран. Повторю: глобальный спрос на нефть в минувшем году увеличился. Уменьшившись в развитых странах, он увеличился в развивающихся, причем объем увеличения спроса превысил объем его падения. Значит, все зависит от таких стран как Индия, Китай и т.п.
- Если эта тенденция сохранится, какие цены на нефть можно считать справедливыми?
- Никто Вам точно не скажет, вокруг какого уровня будут вертеться цены. Я могу предположить коридор между 80 и 140 долларами за баррель с корректировкой в минус двадцать долларов как для верхнего, так и для нижнего показателя. Но подчеркну, реально мы ничего не знаем.
Если будет сохраняться тот экономический тренд, о котором мы говорим, то очевидно, что возврата к тому положению вещей, которое существовало лет пять или шесть тому назад, не будет. Однако нужно заметить, что предложение на нефтяном рынке не всегда синхронно со спросом, и потому в системе возможны сбои. Но не следует ожидать изменения выше тех показателей, на которые мы уже выходили. Думается, что оптимально ценой были бы 100 долларов за баррель или чуть ниже.
- Какова роль спекулятивного фактора в движениях цены на нефть?
- Очень важно каждому наблюдающему за рынком понять, что спекуляция не определяет цену. Финансовые инвесторы не глупцы. Они наблюдают за теми же законами и трансакциями, существующими на рынке, что и мы, и только затем делают инвестиции. Они запрыгивают в вагон, но отнюдь не определяют маршрут этого поезда. В прошлом году цены на нефть повысились из-за сокращения добычи в странах ОПЕК при одновременном продолжении роста потребления в развитых странах. И финансовые спекуляции стали следствием этой ситуации, но не ее причиной.
Но у инвесторов имеются механизмы, чтобы ускорять или, наоборот, замедлять ценовые подвижки. Именно это и происходит сегодня. В прошлом году инвесторы стимулировали рынок совместными вложениями. В этом смысле нефтяной рынок не отличается от других: как только инвесторы начинают действовать в одном направлении, рынок тут же активизируется. И сегодня, когда рынок обнаружил, что ОПЕК стал производить больше при снижении спроса, соответственно, цены поползли вниз, а инвесторы, полагаю, лишь ускорили этот процесс.
На мой взгляд, попытки ограничить возможности для отдельных групп инвесторов - например, ввести ограничения для работы на сырьевых рынках пенсионных фондов - внесет еще больше разладов на фондовые рынки, которые и так уже изрядно ослаблены. С экономической точки зрения в таком подходе абсолютно нет смысла.
- Вы удовлетворены уровнем транспарентности информации о нефтяных резервах таких стран как Россия или Саудовская Аравия?
- Следует понимать, прежде всего, принципиальную разницу в отношениях к нефтяным резервам правительств и частных нефтяных компаний.
Для компаний уровень резервов крайне важен, ибо он определяет уровень стоимости акций компании и, как следствие, самой компании. А вот правительства стран необязательно должен беспокоить уровень этх резервов, ибо они не отвечают за показатели производственно-коммерческой деятельности, найм людей на работу и т.п.
Но иногда мы можем наблюдать коллизии, не связанные напрямую с экономикой. Например в 80-х годах, когда резервы стран ОПЕК резко выросли после того, как было принято решение, что квоты для каждой из стран напрямую зависят от объема запасов. Я не думаю, что резервы были переоценены. Скорее, наоборот, и думается, что те данные, которые были опубликованы в статистическом обозрении, соответствуют действительности. Здесь скорее возникает другая проблема. Состоит она в том, как не опубликовать лишнюю информацию об имеющихся резервах.
Если бы глобальные резервы, находящиеся под контролем правительств, претерпели ревизию, мы бы имели скачок объема запасов. Ведь разведанные резервы определяются, исходя из того объема нефти, который вы можете добыть при существующем на данный момент ценовом и технологическом уровне. Значит, если цены за последние годы росли, то, соответственно, должны расти и подтвержденные объемы резервов нефти. Однако этого не происходит, потому что большинство правительств плохо приспосабливается к этим критериям.
- Сегодня стали расхожим опасения по поводу так называемого "пика добычи". Но то, о чем Вы говорите, свидетельствует, скорее, о том, что на рынке нефти нет нехватки, а просто имеется некое ограничение предложения, связанное с динамичным ростом потребностей Индии и Китая.
- Нет, истощения нефтяных ресурсов не существует. Есть достаточно нефти, и если вы готовы заплатить достаточную цену за экологическую составляющую и разработку таких сложных ресурсов, как нефтяные пески, то нефть у вас будет.
Нефтяные компании будут пробовать наращивать производство с целью максимизации прибыли, когда цены на нефть высоки, и они сделают это, соревнуясь друг с другом. А вот правительства в отличие от компаний будут пробовать максимизировать долгосрочные доходы с помощью арендной платы. И они не будут соревноваться друг с другом, а просто станут держать все рычаги в этой сфере в своих руках, что подразумевает ограничение доступа иностранных компаний к ресурсам и снижение инвестиционных рейтингов. Вот в чем, на мой взгляд, состоит проблема.
- Как Вы можете оценить влияние обновленной России на энергетические рынки?
- Проблема России состоит в том, что ее экономика в большой степени зависит от экспорта сырья вообще и углеводородов в частности. И пока еще эта экономика не так диверсифицирована, как того желает российское правительство. Поэтому в период роста цен на сырье политическое и экономическое влияние России возрастает несоизмеримо быстрее, чем в то время, когда эти цены падают. И сегодня мы отмечаем, что это по-прежнему, очень турбулентный рынок.
Я работал в этой стране и часто слышал от местных аналитиков слова о нефтяном или энергетическом "проклятии" России. Страны с более развитой и сложной институциональной структурой экономики, такие как Канада, США, Австралия или Великобритания, более быстро и эффективно извлекают выгоду из имеющихся сырьевых ресурсов, при этом избегая монокультурности экономики. В России с ее переходами от феодализма к социализму, а потом и к капитализму этот процесс более затруднен.
- МЭА заявляет, что 50% энергии к 2050 году будут добываться из возобновляемых источников, свои амбициозные планы на этот счет есть и у ЕС. Что Вы об этом думаете?
- Большинство таких заявлений и поставленных целей представляются мне нереалистичными. Да мы имеем рост разработки возобновляемых источников, этот рост поддерживается правительствами, но в целом их использование находится на очень низком уровне. Возобновляемые источники сегодня практически не играют никакой роли в глобальном энергетическом балансе и их использование растет только на локальном уровне.
Мировое производство этанола в прошлом году составило лишь 0,7% от мирового производства нефти. Это не та величина, которая может повлиять на дальнейшие пути развития рынка. Если же говорить об электроэнергии, получаемой из ветряных солнечных и геотермальных источников, то ее объем не превысит полутора процентов от глобального объема генерации электроэнергии. Хотя в таких странах как Португалия, Испания, Дания и Германия из возобновляемых источников получают более 10% электроэнергии.
Поэтому можно заключить, что этот динамично развивающийся мир нуждается в энергетической поддержке н, ибо большинство возобновляемых источников пока неконкурентоспособны на рынке с точки зрения ценовой составляющей. Хотя некоторые из них, например, ветер могут оказаться конкурентоспособными. Требуются исследования, технологические прорывы с тем, чтобы решить эту проблему без участия правительств.
Но это очень трудный и очень непредсказуемый процесс, который я лично не рискую спронозировать.