Китай, рабочие руки и Удокан: Интервью губернатора Читинской области Равиля Гениатулина.
Равиль Фаритович, Вы – руководитель региона, который находится на переднем крае отношений России с Китаем. В последнее время все чаще говорят не только об экономических, но и о политических интересах Китая в приграничных российских регионах, например, о том, что китайские деньги чуть ли не принимали теневое участие в губернаторских выборах в Амурской области. Насколько чувствуется политическое присутствие Китая в приграничных российских регионах?
Ярко выраженного, открытого политического интереса я не ощущаю. Какими-то действиями тех, с кем мы работаем, этого не продемонстрировано. Я бы сказал: присутствует совершенно прагматичный, прикладной интерес – вложить деньги. Решается задача – минимизировать социально-политические издержки в Китае от достаточно серьезной безработицы. Если инвестируются какие-то средства в российскую экономику, то обязательно так называемые «связанные» — с условиями, какое количество рабочих рук мы должны привлечь и так далее. Я за годы своей работы какого-то ярко выраженного политического аспекта, желания политически здесь присутствовать, не ощущаю.
Может быть, это связано с тем, что с первого дня своей работы здесь губернатором, с 1996 года, и еще пять лет до этого мэром Читы, я занял жесткую позицию: на российской территории действуют российские законы и если гражданин Китая нарушает российские законы, мы поступаем в соответствии с ними. Нехорошее слово – депортации, но мы регулярно проводим эту процедуру – порядка полутора тысяч человек ежегодно выселяется за пределы России с территории Читинской области в направлении Манчжурии. И мы за многие годы ни одного — ни устного, ни письменного — заявления с китайской стороны о неправомерности наших действий.
Адекватно действует и китайская сторона, когда наши граждане совершают там преступления. Я при каждой смене руководителей провинций Хэйлунцзян, Внутренняя Монголия, мэров городов на первых встречах напоминаю, что у нас есть жесткие требования к пребыванию иностранных граждан на территории Российской Федерации. Это совершенно адекватно воспринимается руководителями. Политической экспансии Китая нашей территории не наблюдается. А экономический интерес – живейший.
Как Вы оцениваете количество китайских граждан в Читинской области и в каких отраслях экономики области более всего применяется китайская рабочая сила?
В период сезона массового строительства – это у нас с мая по октябрь включительно – у нас находятся до 10 тысяч: строители, овощеводы, работающие в лесном бизнесе (таких сейчас стало меньше), но более всего – наверно, в торговле. В зимнее время, в зимние холода – где-то 3,5 тысячи. За последние годы один из них получил российское гражданство и полтора десятка – несколько десятков человек – вид на жительство.
В какие отрасли прежде всего идут китайские инвестиции?
В строительство и лесопромышленный комплекс.
Это «короткие» или «длинные» деньги?
Это относительно «короткие» деньги: например, в строительстве сегодня – это год-полтора-два. А в леспромышленном комплексе – даже не инвестирование, а, я бы сказал, пополнение оборотных средств. Кстати, это проблема. Если в строительстве выстраивается довольно цивилизованная форма, то в лесном бизнесе есть проблемы. Часть средств идет не очень легально, скажем так.
А какие еще иностранные инвестиции присутствуют в области?
В золотодобывающую отрасль, другие горнорудные предприятия средства иностранных золотодобывающих компаний привлекаются через совместные предприятия с нашими российскими компаниями, для перерабатывающих отраслей мы изыскиваем средства из местных банков и инвестиционных компаний: в завод керамических изделий, в пиво-безалкогольный комбинат. Европейских денег практически нет.
Государство, наконец, определилось с формой проведения аукциона на получение лицензии на разработку крупнейшего Удоканского месторождения меди, находящегося на территории Читинской области – Министерство экономического развития и торговли приняло решение провести аукцион с инвестиционными условиями – своего рода, среднее решение между чистым аукционом, которого хотела казахская компания «Казахмыс», и инвестиционным конкурсом, которого добивался российский претендент – Уральская ГМК. Теперь собственники «Казахмыса» — тоже российские резиденты, после создания им совместного предприятия с Кыштымским медеэлектролитным заводов. Можно предположить, что теперь победа достанется «Казахмысу», а не УГМК, чью позицию разделяла и поддерживала администрация Читинской области. Если теперь какая-то разница между претендентами с точки зрения интересов области?
Мы выступали не на стороне чьей-то – мы выступали за проведение конкурса, даже была идея закрытого конкурса с учетом интересов национальной безопасности. Аукцион вообще-то – большая лотерея, даже если он будет обременен особыми инвестиционными условиями.
Моей точке зрения уже несколько лет – правда, я ее не афишировал, только недавно озвучил ее перед потенциальными участниками аукциона. Моя позиция заключается в очень простой формуле: Удокан – настолько интересный и финансово ёмкий проект (минимальная цена – 600 миллионов долларов), настолько высока оценка активов, что даже приобретение лицензии не только в целях выпуска продукции, а и в целях капитализации, позволяет, скажем, трем компаниям объединиться – и 33% каждого будут очень серьезной прибавкой в капитал каждого и очень серьезно повысит рейтинг этих компаний на международных финансовых рынках.
На мой взгляд, в этой связи, можно было бы пойти на создание какой-то совершенно новой структуры «вскладчину», объединив усилия – и победить по-настоящему и затем принять решение: где мы будем перерабатывать окончательно получаемый продукт. Какой-то объем – на уральских заводах, не исключено, что какое-то количество можно будет экспортировать в качестве сырья – ничего страшного в этом нет. Моя философия сводится к очень простой формуле: в интересах России, ее промышленности и народа надо объединить усилия всем, кто готов участвовать в этом бизнесе. Вот тогда можно было бы получить очень быстрый и серьезный результат. Потому что в случае победа одной, даже очень крупной кампании, привлечение такого количества средств в короткое время – непростое дело. Оптимальным был бы вариант созданий объединенной кампании – может быть, даже под патронатом государства, даже без контрольного государственного пакета, просто с участием государства, Читинской области поручат стать представителем государства – я готов: дайте 5%, чтобы иметь какие-то полномочия.
Насколько это реально? Вы уже высказывали эти предложения федеральному правительству?
В правительстве знают об этих предложениях.
Рассматривают их?
Как сказать: сейчас, в период реорганизации, решений не принимают. Но о моей позиции знают все – начиная с руководителя федерального округа, заканчивая министрами, которые в свое время работали и сейчас работают. И знают сегодня уже как минимум три руководителя крупных компаний, которые потенциально готовы участвовать в этом аукционе.
Пока все эти годы идет дискуссия – аукцион или конкурс – тормозится сам процесс. Конечно же, какие-то компромиссы надо искать и находить. Я не могу остановить проект, если на самом высоком уровне будет принято решение о проведении аукциона. Мы не ищем никакой сиеминутной экономической выгоды. Мне часто говорят: «почему ты сопротивляешься простому аукциону – ведь такие деньги сразу получишь?». Но я так воспитан – я не хочу сразу получить, «съесть» эти деньги и опять лет на 10 отодвинуть реализацию этого проекта. У меня другой подход. Пусть даже на этом этапе мы практически ничего не получим, но тут лучше люди инвестируют, с первого дня реализации этого проекта мы свои налоговые поступления от него получим, пусть они будут небольшими. А уже после выхода на проектную мощность – десятилетия Читинская область будет получать налоги.
А как Вы думаете, хватит местной рабочей силы для реализации такого проекта?
Нет. Сегодня в зоне Удоканского месторождения рабочих рук уже не хватает. Как и во времена БАМа, будем привлекать из других территорий Российской Федерации.
Из Китая?
Я не против того, чтобы привлекать из Китая – на этапе строительства. Это организованные, эффективные рабочие руки, отличающиеся высокой дисциплиной. Я вообще за вахтовый метод: люди приезжают с определенной мотивацией, с определенной установкой. С нашими всегда ведь сложнее, особенно с жилищами. Сибирь и Дальний Восток просто обречены привлекать рабочие руки – как с других территорий, так и из-за границы. Бояться этого не надо.
Читинская область является регионом-реципиентом. Вы видите перспективы превращения Читинской области в донора и через какие проекты лежит этот путь?
У нас динамика уже положительная. Когда-то мы зависели от федерального бюджета на 70%. Сегодня собственных доходов мы имеем уже половину. Такие проекты, как Удоканский, завод керамических изделий, кирпичный завод, цементный завод, сфера услуг, огромный проект, который много будет давать и бюджетную систему, если все пойдет по плану, — это целлюлозный завод на границе с Амурской областью. Даже только Удокан и целлюлозный завод – мы становимся самодостаточными. 22 июня сдаем в эксплуатацию золотодобывающую фабрику с объемом производства 4,5 тонны золота в год. Если все будет по плану – через пять, максимум семь лет область станет самодостаточной.
А Вы хотите работать здесь и через пять, и через семь лет?
А я ничего другого делать больше и не умею.
Ярко выраженного, открытого политического интереса я не ощущаю. Какими-то действиями тех, с кем мы работаем, этого не продемонстрировано. Я бы сказал: присутствует совершенно прагматичный, прикладной интерес – вложить деньги. Решается задача – минимизировать социально-политические издержки в Китае от достаточно серьезной безработицы. Если инвестируются какие-то средства в российскую экономику, то обязательно так называемые «связанные» — с условиями, какое количество рабочих рук мы должны привлечь и так далее. Я за годы своей работы какого-то ярко выраженного политического аспекта, желания политически здесь присутствовать, не ощущаю.
Может быть, это связано с тем, что с первого дня своей работы здесь губернатором, с 1996 года, и еще пять лет до этого мэром Читы, я занял жесткую позицию: на российской территории действуют российские законы и если гражданин Китая нарушает российские законы, мы поступаем в соответствии с ними. Нехорошее слово – депортации, но мы регулярно проводим эту процедуру – порядка полутора тысяч человек ежегодно выселяется за пределы России с территории Читинской области в направлении Манчжурии. И мы за многие годы ни одного — ни устного, ни письменного — заявления с китайской стороны о неправомерности наших действий.
Адекватно действует и китайская сторона, когда наши граждане совершают там преступления. Я при каждой смене руководителей провинций Хэйлунцзян, Внутренняя Монголия, мэров городов на первых встречах напоминаю, что у нас есть жесткие требования к пребыванию иностранных граждан на территории Российской Федерации. Это совершенно адекватно воспринимается руководителями. Политической экспансии Китая нашей территории не наблюдается. А экономический интерес – живейший.
Как Вы оцениваете количество китайских граждан в Читинской области и в каких отраслях экономики области более всего применяется китайская рабочая сила?
В период сезона массового строительства – это у нас с мая по октябрь включительно – у нас находятся до 10 тысяч: строители, овощеводы, работающие в лесном бизнесе (таких сейчас стало меньше), но более всего – наверно, в торговле. В зимнее время, в зимние холода – где-то 3,5 тысячи. За последние годы один из них получил российское гражданство и полтора десятка – несколько десятков человек – вид на жительство.
В какие отрасли прежде всего идут китайские инвестиции?
В строительство и лесопромышленный комплекс.
Это «короткие» или «длинные» деньги?
Это относительно «короткие» деньги: например, в строительстве сегодня – это год-полтора-два. А в леспромышленном комплексе – даже не инвестирование, а, я бы сказал, пополнение оборотных средств. Кстати, это проблема. Если в строительстве выстраивается довольно цивилизованная форма, то в лесном бизнесе есть проблемы. Часть средств идет не очень легально, скажем так.
А какие еще иностранные инвестиции присутствуют в области?
В золотодобывающую отрасль, другие горнорудные предприятия средства иностранных золотодобывающих компаний привлекаются через совместные предприятия с нашими российскими компаниями, для перерабатывающих отраслей мы изыскиваем средства из местных банков и инвестиционных компаний: в завод керамических изделий, в пиво-безалкогольный комбинат. Европейских денег практически нет.
Государство, наконец, определилось с формой проведения аукциона на получение лицензии на разработку крупнейшего Удоканского месторождения меди, находящегося на территории Читинской области – Министерство экономического развития и торговли приняло решение провести аукцион с инвестиционными условиями – своего рода, среднее решение между чистым аукционом, которого хотела казахская компания «Казахмыс», и инвестиционным конкурсом, которого добивался российский претендент – Уральская ГМК. Теперь собственники «Казахмыса» — тоже российские резиденты, после создания им совместного предприятия с Кыштымским медеэлектролитным заводов. Можно предположить, что теперь победа достанется «Казахмысу», а не УГМК, чью позицию разделяла и поддерживала администрация Читинской области. Если теперь какая-то разница между претендентами с точки зрения интересов области?
Мы выступали не на стороне чьей-то – мы выступали за проведение конкурса, даже была идея закрытого конкурса с учетом интересов национальной безопасности. Аукцион вообще-то – большая лотерея, даже если он будет обременен особыми инвестиционными условиями.
Моей точке зрения уже несколько лет – правда, я ее не афишировал, только недавно озвучил ее перед потенциальными участниками аукциона. Моя позиция заключается в очень простой формуле: Удокан – настолько интересный и финансово ёмкий проект (минимальная цена – 600 миллионов долларов), настолько высока оценка активов, что даже приобретение лицензии не только в целях выпуска продукции, а и в целях капитализации, позволяет, скажем, трем компаниям объединиться – и 33% каждого будут очень серьезной прибавкой в капитал каждого и очень серьезно повысит рейтинг этих компаний на международных финансовых рынках.
На мой взгляд, в этой связи, можно было бы пойти на создание какой-то совершенно новой структуры «вскладчину», объединив усилия – и победить по-настоящему и затем принять решение: где мы будем перерабатывать окончательно получаемый продукт. Какой-то объем – на уральских заводах, не исключено, что какое-то количество можно будет экспортировать в качестве сырья – ничего страшного в этом нет. Моя философия сводится к очень простой формуле: в интересах России, ее промышленности и народа надо объединить усилия всем, кто готов участвовать в этом бизнесе. Вот тогда можно было бы получить очень быстрый и серьезный результат. Потому что в случае победа одной, даже очень крупной кампании, привлечение такого количества средств в короткое время – непростое дело. Оптимальным был бы вариант созданий объединенной кампании – может быть, даже под патронатом государства, даже без контрольного государственного пакета, просто с участием государства, Читинской области поручат стать представителем государства – я готов: дайте 5%, чтобы иметь какие-то полномочия.
Насколько это реально? Вы уже высказывали эти предложения федеральному правительству?
В правительстве знают об этих предложениях.
Рассматривают их?
Как сказать: сейчас, в период реорганизации, решений не принимают. Но о моей позиции знают все – начиная с руководителя федерального округа, заканчивая министрами, которые в свое время работали и сейчас работают. И знают сегодня уже как минимум три руководителя крупных компаний, которые потенциально готовы участвовать в этом аукционе.
Пока все эти годы идет дискуссия – аукцион или конкурс – тормозится сам процесс. Конечно же, какие-то компромиссы надо искать и находить. Я не могу остановить проект, если на самом высоком уровне будет принято решение о проведении аукциона. Мы не ищем никакой сиеминутной экономической выгоды. Мне часто говорят: «почему ты сопротивляешься простому аукциону – ведь такие деньги сразу получишь?». Но я так воспитан – я не хочу сразу получить, «съесть» эти деньги и опять лет на 10 отодвинуть реализацию этого проекта. У меня другой подход. Пусть даже на этом этапе мы практически ничего не получим, но тут лучше люди инвестируют, с первого дня реализации этого проекта мы свои налоговые поступления от него получим, пусть они будут небольшими. А уже после выхода на проектную мощность – десятилетия Читинская область будет получать налоги.
А как Вы думаете, хватит местной рабочей силы для реализации такого проекта?
Нет. Сегодня в зоне Удоканского месторождения рабочих рук уже не хватает. Как и во времена БАМа, будем привлекать из других территорий Российской Федерации.
Из Китая?
Я не против того, чтобы привлекать из Китая – на этапе строительства. Это организованные, эффективные рабочие руки, отличающиеся высокой дисциплиной. Я вообще за вахтовый метод: люди приезжают с определенной мотивацией, с определенной установкой. С нашими всегда ведь сложнее, особенно с жилищами. Сибирь и Дальний Восток просто обречены привлекать рабочие руки – как с других территорий, так и из-за границы. Бояться этого не надо.
Читинская область является регионом-реципиентом. Вы видите перспективы превращения Читинской области в донора и через какие проекты лежит этот путь?
У нас динамика уже положительная. Когда-то мы зависели от федерального бюджета на 70%. Сегодня собственных доходов мы имеем уже половину. Такие проекты, как Удоканский, завод керамических изделий, кирпичный завод, цементный завод, сфера услуг, огромный проект, который много будет давать и бюджетную систему, если все пойдет по плану, — это целлюлозный завод на границе с Амурской областью. Даже только Удокан и целлюлозный завод – мы становимся самодостаточными. 22 июня сдаем в эксплуатацию золотодобывающую фабрику с объемом производства 4,5 тонны золота в год. Если все будет по плану – через пять, максимум семь лет область станет самодостаточной.
А Вы хотите работать здесь и через пять, и через семь лет?
А я ничего другого делать больше и не умею.