Локомотивом мирового экономического роста становится Китай.
О роли Китая в росте мировой экономики пишут в последнее время многие издания. Ниже приведены выдержки из статей в британской газете Independent (перепечатанной изданием China Daily) и аналитического обозрения Economist Intelligence Unit. Судя по приводимым данным, именно на КНР все больше будет ориентироваться наша промышленность, и прежде всего сырьевые секторы — добыча углеводородов и металлургия. Аппетиты Поднебесной, как следует из их публикаций, можно считать неограниченными.
По официальным данным, на Китай приходится лишь менее 4 процентов мировой экономики, отмечает Independent. Тем не менее впечатляющие темпы роста промышленного производства, которые только в прошлом году достигли 16,3 процента, оказывают воздействие, которое ощущается во всем мире. В прошлом году доля Китая в глобальном потреблении нефти составила 7 процентов, стали — 27 процентов, угля — 31 процент и цемента — 40 процентов. И, судя по данным последних лет, это еще не предел.
В этих условиях многие занялись прогнозированием того, как бы сделать деньги на удовлетворении и растущего спроса Китая на древесину, железную руду, медь, зерно, воду, энергию, рыбу, мясо, автомобили и все остальное. Особый интерес представляют для Пекина энергетические ресурсы, жизненно важные для роста других отраслей промышленности.
За последние четыре года ситуация в Китае кардинально изменилась: вместо излишка энергетических ресурсов здесь наблюдается настолько серьезный дефицит, что даже в таких городах, как Шанхай, вынуждены были начать нормированную подачу электричества. Китай, еще десять лет назад самостоятельно обеспечивавший себя нефтью, теперь превратился во второго в мире импортера углеводородов, кроме того, страна ныне находится на пороге необходимости масштабных закупок импортного угля.
Китай намечает реализовать планы утроения имеющихся гидроэнергетических мощностей до 270 тыс. мегаватт в 2020 г.: в настоящее время осуществляется 28 масштабных гидроэнергетических проектов, которые присоединятся к 835 действующим крупным объектам. Многие находятся в центральных провинциях, где в последнее время регулярно происходят отключения электрической энергии.
При этом потребности роста Китая также создают условия для экономического подъема его соседей. Многие из них теперь осуществляют инвестиции в гигантские месторождения газа или протяженные нефтепроводы, чтобы удовлетворить спрос азиатского гиганта.
Москва скоро объявит решение о маршруте трубопровода, который позволит экспортировать до 20 миллионов тонн нефти ежегодно из Сибири в Китай. И даже большая часть нефтяного экспорта Анголы теперь поступает в Китай. Казахстан объявил о начале строительства в этом году нефтепровода протяженностью 3 тысячи километров от Каспийского моря к Китаю.
Все больше ориентируются на Китай и другие отрасли казахстанской промышленности. По мнению корреспондента Economist Intelligence Unit Джеймса Килнера, побывавшего в центре черной металлургии республики — городе Темиртау, китайский экономический бум стал «козырной картой, которая способствовала превращению металлургической индустрии во вторую по значимости отрасль Казахстана после нефтегазовой». Например, принадлежащий фирме LNM завод «Испат-Кармет» экспортирует 38 % производимой им стали в Китай. «Китай имеет критическое значение не только для нас, но и для всей сталелитейной промышленности», — говорит Навал Чоудхари, генеральный директор «Испата».
Но в то время как эффективность производства возрастает, налажены политические связи, остается проблема географического положения. «Испат-Кармет» весьма удален от своих потребительских рынков. Транспортировка стали в Китай обходится в 50 долларов за тонну, а в Иран, на которых приходится 18 процентов продаж «Испата», — 40 долларов за тонну. Но сокращение подобного рода затрат, а в конечном счет и рыночной стоимости стальной продукции, находится в руках казахского правительства, а не менеджеров «Испата».
Реальные проблемы могут начаться, если упадет спрос на металл в Китае. «Испат» прилагает все усилия для диверсификации клиентской базы и уже поставляет продукцию в 70 стран мира. Другие металлургические компании Казахстана пока не добились такой диверсификации. Остается только надеяться на понимание с их стороны того, что бум последних лет не будет продолжаться вечно, отметил в заключение своего репортажа Джеймс Килнер.
По официальным данным, на Китай приходится лишь менее 4 процентов мировой экономики, отмечает Independent. Тем не менее впечатляющие темпы роста промышленного производства, которые только в прошлом году достигли 16,3 процента, оказывают воздействие, которое ощущается во всем мире. В прошлом году доля Китая в глобальном потреблении нефти составила 7 процентов, стали — 27 процентов, угля — 31 процент и цемента — 40 процентов. И, судя по данным последних лет, это еще не предел.
В этих условиях многие занялись прогнозированием того, как бы сделать деньги на удовлетворении и растущего спроса Китая на древесину, железную руду, медь, зерно, воду, энергию, рыбу, мясо, автомобили и все остальное. Особый интерес представляют для Пекина энергетические ресурсы, жизненно важные для роста других отраслей промышленности.
За последние четыре года ситуация в Китае кардинально изменилась: вместо излишка энергетических ресурсов здесь наблюдается настолько серьезный дефицит, что даже в таких городах, как Шанхай, вынуждены были начать нормированную подачу электричества. Китай, еще десять лет назад самостоятельно обеспечивавший себя нефтью, теперь превратился во второго в мире импортера углеводородов, кроме того, страна ныне находится на пороге необходимости масштабных закупок импортного угля.
Китай намечает реализовать планы утроения имеющихся гидроэнергетических мощностей до 270 тыс. мегаватт в 2020 г.: в настоящее время осуществляется 28 масштабных гидроэнергетических проектов, которые присоединятся к 835 действующим крупным объектам. Многие находятся в центральных провинциях, где в последнее время регулярно происходят отключения электрической энергии.
При этом потребности роста Китая также создают условия для экономического подъема его соседей. Многие из них теперь осуществляют инвестиции в гигантские месторождения газа или протяженные нефтепроводы, чтобы удовлетворить спрос азиатского гиганта.
Москва скоро объявит решение о маршруте трубопровода, который позволит экспортировать до 20 миллионов тонн нефти ежегодно из Сибири в Китай. И даже большая часть нефтяного экспорта Анголы теперь поступает в Китай. Казахстан объявил о начале строительства в этом году нефтепровода протяженностью 3 тысячи километров от Каспийского моря к Китаю.
Все больше ориентируются на Китай и другие отрасли казахстанской промышленности. По мнению корреспондента Economist Intelligence Unit Джеймса Килнера, побывавшего в центре черной металлургии республики — городе Темиртау, китайский экономический бум стал «козырной картой, которая способствовала превращению металлургической индустрии во вторую по значимости отрасль Казахстана после нефтегазовой». Например, принадлежащий фирме LNM завод «Испат-Кармет» экспортирует 38 % производимой им стали в Китай. «Китай имеет критическое значение не только для нас, но и для всей сталелитейной промышленности», — говорит Навал Чоудхари, генеральный директор «Испата».
Но в то время как эффективность производства возрастает, налажены политические связи, остается проблема географического положения. «Испат-Кармет» весьма удален от своих потребительских рынков. Транспортировка стали в Китай обходится в 50 долларов за тонну, а в Иран, на которых приходится 18 процентов продаж «Испата», — 40 долларов за тонну. Но сокращение подобного рода затрат, а в конечном счет и рыночной стоимости стальной продукции, находится в руках казахского правительства, а не менеджеров «Испата».
Реальные проблемы могут начаться, если упадет спрос на металл в Китае. «Испат» прилагает все усилия для диверсификации клиентской базы и уже поставляет продукцию в 70 стран мира. Другие металлургические компании Казахстана пока не добились такой диверсификации. Остается только надеяться на понимание с их стороны того, что бум последних лет не будет продолжаться вечно, отметил в заключение своего репортажа Джеймс Килнер.