БОЛЬШЕ ПОЛОВИНЫ ТЕХ, КТО ПОТЕРЯЕТ ЛИЦЕНЗИИ, – СТРАХОВЩИКИ ОМС – ИЛЬЯ ЛОМАКИН-РУМЯНЦЕВ
Интервью с руководителем Федеральной службы страхового надзора
В июле вступают в силу новые требования к увеличению уставных капиталов страховщиков, и с российского страхового рынка уйдет еще около 100 игроков. Согласно закону "Об организации страхового дела в РФ", повышение капитализации страховщиков проходит в три этапа. 1 июля 2006 г. будут подведены итоги второго из них. К этому времени уставной капитал компаний, занимающихся страхованием жизни, должен составлять не менее 40 млн руб., для осуществляющих иные виды страхования – 20 млн руб., а для перестраховщиков, сочетающих эту деятельность со страхованием, – 80 млн руб. По итогам первого этапа в июле 2004 года с рынка ушло 253 страховщика. О том, кто и почему потеряет лицензии на этот раз, глава Росстрахнадзора рассказал корреспонденту RBC daily Светлане Марзеевой.
– Какой вид страхования сегодня самый тяжелый для Росстрахнадзора?
– Самый тяжелый, пожалуй, – ОСАГО. Здесь большое количество застрахованных и больше всего жалоб. Это обязательный вид страхования, и люди рассуждают так: вы у меня деньги силой взяли – теперь отвечайте. Очень правильная позиция. Хотя жалуются все равно немного: около 2–3 тыс. обращений – это 0,2–0,3% от общего числа конфликтных ситуаций. На втором месте по проблемности – разные виды страховой ответственности: они очень часто используются для реализации тех или иных схем.
– 1 июля вступают в силу требования к увеличению уставного капитала страховых компаний. Можете ли вы подвести предварительные итоги?
– Мы до сих пор получаем документы, свидетельствующие о том, что та или иная компания смогла наконец выполнить требования, предусмотренные законом. По нашим прогнозам, компаний, которые потеряют лицензии, будет чуть больше ста. Их могло быть намного больше: в начале года страховщиков, к которым у нас имелись вопросы, насчитывалось около 300. В этом году мы более основательно подготовились сами и в течение всего этого времени серьезно работали с проблемными компаниями, вплоть до того, что вели ежемесячный мониторинг состояния их дел.
– Понятно, почему повышаются требования к капитализации страховщиков. Но ведь у этой медали есть и другая сторона: с рынка уходят небольшие, но стабильные и надежные компании, оказывающие качественные услуги…
– Это правда. Неправда в том, что эти компании – страховые в полной мере. Как-то сами страховщики взяли и посчитали, каким должно быть минимальное количество сотрудников компании, чтобы она успешно могла решать стоящие перед ней задачи. Получилось не менее 40 человек, в том числе актуарии, андеррайтеры, сюрвееры, я уж не говорю о гендиректоре, секретаре и главном бухгалтере. Дальше можете провести расчеты сами: выбрать среднюю зарплату, посчитать коэффициент накладных расходов и так далее. Если вы это сделаете, то придете к интересному выводу: такая компания должна собирать не меньше 75 млн руб. А у нас 600 компаний собирают менее 10 млн руб. Спрашивается, чем они занимаются?
– И чем же, по вашему мнению?
– Очень часто – фронтированием, то есть выступают в роли страховых агентов или брокеров. Или это кэптивные компании.
– А если они занимаются, например, ОМС?
– Медицинских страховщиков, действительно, уйдет больше всего. Больше половины всех компаний, которые потеряют лицензии, – это страховщики по ОМС. И здесь как раз все понятно: они попали в ловушку, созданную теми, кто в 1993 году пролоббировал постановление № 218, запрещающее осуществление другой страховой деятельности для страховщиков ОМС. А ОМС они вынуждены заниматься на некоммерческой основе, то есть не распределяя среди своих учредителей прибыль. С другой стороны, во многих регионах задачи страховщиков оказались сведены к функции расчетных центров, в результате чего компании не имели внутренних источников наращивания капитала.
– Но ведь существовала опасность, что несколько регионов вообще лишатся страховщиков по ОМС?
– Нет, ни один регион не останется без компании, занимающейся обязательным медицинским страхованием. Есть регионы, где сохранится одна такая компания, но, думаю, граждане даже не заметят, что название их страховщика поменялось.
– А нельзя ли предусмотреть иные требования к уставному капиталу для страховщиков ОМС?
– А зачем? Надо просто принять решение: ОМС – это страхование или форма обеспечения населения медицинской помощью. Если это все-таки страхование, то на игроков медицинского страхового рынка должны распространяться общие правила и требования. Если же это способ финансирования лечебных учреждений, тогда надо вывести эти организации из-под страхового надзора. Другое дело – но это уже мое личное мнение, – что тогда нелегко будет решить поставленные государством задачи по повышению эффективности здравоохранения.
– Но как же быть этим участникам рынка, пока государство не определилось?
– Знаете, со времени введения этой системы прошло уже тринадцать лет. Я думаю, накопилось достаточно знаний и опыта, чтобы принять решение: быть ОМС или нет.
– Может быть, если дать возможность развиваться добровольному медицинскому страхованию (ДМС), это улучшило бы ситуацию с медобслуживанием в целом?
– ДМС никто не мешает развиваться. Только страховщикам здесь почти нечего предлагать. Нет качественно новых услуг. И лечебные учреждения ничего качественного зачастую не могут предложить. Наше здравоохранение сейчас не в состоянии генерировать качественные услуги в массовых масштабах. Есть очень небольшое количество учреждений, где занимаются повышением квалификации и правильной мотивацией сотрудников, которые вследствие этого способны оказывать медицинскую помощь на высоком уровне и, самое главное, делать это постоянно. Нам нужно пересматривать внутреннее устройство медучреждений и характер их отношений с государством.
– А вы как клиент пользуетесь ОМС или ДМС?
– Я как клиент пользуюсь платными медицинскими услугами. Медучреждение, где я и моя семья получаем услуги, создало модель, очень похожую на американскую Health Maintenance Organization (HMO), – это своеобразный гибрид страховых компаний и медицинских учреждений, что очень близко к моему представлению о правильной организации медицинской помощи. В Соединенных Штатах HMO появились еще в 60-е годы, вспыхнули как пожар, но потом многие американцы вернулись к классической страховой схеме, позволяющей пациенту самому выбирать любого врача и сводящей роль страховщика к возмещению расходов. Но и сейчас сохраняется целая сеть лечебных учреждений и работающих с ними страховых компаний, которые принимают активное участие в управлении потоками пациентов, помогая им сориентироваться, куда именно нужно обращаться со своей проблемой. В России мы в таких случаях идем к своему участковому врачу, которому обычно не хватает времени и квалификации, чтобы оказать эффективную помощь.
– Ваша жизнь застрахована?
– Сейчас – нет.
– Ну вот, даже глава Росстрахнадзора еще не созрел для страхования жизни. А эксперты предсказывают бурное развитие этого сектора. Что же должно случиться, чтобы вы захотели застраховать свою жизнь?
– Если честно, я должен еще чуть-чуть поумнеть, чтобы перестать думать о необходимости такой страховки, когда самолет уже начал взлетать, и начать думать об этом за два дня до полета.
– Все равно не очень понятно, что может привлечь покупателей к этому виду страховых услуг в массовом порядке?
– Есть целых три фактора, свидетельствующих о грядущем буме страхования жизни. Первый – это рост доходов населения. В большинстве стран переход 300-долларового рубежа (на душу населения) приводит к быстрому росту затрат на страхование жизни. Второй – это надежда на адекватный налоговый режим и на повышение доверия к страховым компаниям, которое растет по мере ухода от схем. И третий – это постепенное осознание того неприятного обстоятельства, что наше обеспечение в старости зависит только от нас самих. Вот-вот все это начнет работать.
– Вы считаете, что тогда рынок станет прозрачным и избавится от схем?
– От схем рынок избавится только вместе со страхованием. Я сформулировал это так: не должно быть компаний, занимающихся только схемным страхованием и схемы не должны занимать заметного места в общем объеме страховых операций. Пока что произошло следующее: резкое – в шесть раз – уменьшение схем, связанных с налоговой оптимизацией заработной платы под видом страхования жизни привело к тому, что несколько увеличились объемы схем обналичивания денег, где активно участвуют перестраховщики.
В июле вступают в силу новые требования к увеличению уставных капиталов страховщиков, и с российского страхового рынка уйдет еще около 100 игроков. Согласно закону "Об организации страхового дела в РФ", повышение капитализации страховщиков проходит в три этапа. 1 июля 2006 г. будут подведены итоги второго из них. К этому времени уставной капитал компаний, занимающихся страхованием жизни, должен составлять не менее 40 млн руб., для осуществляющих иные виды страхования – 20 млн руб., а для перестраховщиков, сочетающих эту деятельность со страхованием, – 80 млн руб. По итогам первого этапа в июле 2004 года с рынка ушло 253 страховщика. О том, кто и почему потеряет лицензии на этот раз, глава Росстрахнадзора рассказал корреспонденту RBC daily Светлане Марзеевой.
– Какой вид страхования сегодня самый тяжелый для Росстрахнадзора?
– Самый тяжелый, пожалуй, – ОСАГО. Здесь большое количество застрахованных и больше всего жалоб. Это обязательный вид страхования, и люди рассуждают так: вы у меня деньги силой взяли – теперь отвечайте. Очень правильная позиция. Хотя жалуются все равно немного: около 2–3 тыс. обращений – это 0,2–0,3% от общего числа конфликтных ситуаций. На втором месте по проблемности – разные виды страховой ответственности: они очень часто используются для реализации тех или иных схем.
– 1 июля вступают в силу требования к увеличению уставного капитала страховых компаний. Можете ли вы подвести предварительные итоги?
– Мы до сих пор получаем документы, свидетельствующие о том, что та или иная компания смогла наконец выполнить требования, предусмотренные законом. По нашим прогнозам, компаний, которые потеряют лицензии, будет чуть больше ста. Их могло быть намного больше: в начале года страховщиков, к которым у нас имелись вопросы, насчитывалось около 300. В этом году мы более основательно подготовились сами и в течение всего этого времени серьезно работали с проблемными компаниями, вплоть до того, что вели ежемесячный мониторинг состояния их дел.
– Понятно, почему повышаются требования к капитализации страховщиков. Но ведь у этой медали есть и другая сторона: с рынка уходят небольшие, но стабильные и надежные компании, оказывающие качественные услуги…
– Это правда. Неправда в том, что эти компании – страховые в полной мере. Как-то сами страховщики взяли и посчитали, каким должно быть минимальное количество сотрудников компании, чтобы она успешно могла решать стоящие перед ней задачи. Получилось не менее 40 человек, в том числе актуарии, андеррайтеры, сюрвееры, я уж не говорю о гендиректоре, секретаре и главном бухгалтере. Дальше можете провести расчеты сами: выбрать среднюю зарплату, посчитать коэффициент накладных расходов и так далее. Если вы это сделаете, то придете к интересному выводу: такая компания должна собирать не меньше 75 млн руб. А у нас 600 компаний собирают менее 10 млн руб. Спрашивается, чем они занимаются?
– И чем же, по вашему мнению?
– Очень часто – фронтированием, то есть выступают в роли страховых агентов или брокеров. Или это кэптивные компании.
– А если они занимаются, например, ОМС?
– Медицинских страховщиков, действительно, уйдет больше всего. Больше половины всех компаний, которые потеряют лицензии, – это страховщики по ОМС. И здесь как раз все понятно: они попали в ловушку, созданную теми, кто в 1993 году пролоббировал постановление № 218, запрещающее осуществление другой страховой деятельности для страховщиков ОМС. А ОМС они вынуждены заниматься на некоммерческой основе, то есть не распределяя среди своих учредителей прибыль. С другой стороны, во многих регионах задачи страховщиков оказались сведены к функции расчетных центров, в результате чего компании не имели внутренних источников наращивания капитала.
– Но ведь существовала опасность, что несколько регионов вообще лишатся страховщиков по ОМС?
– Нет, ни один регион не останется без компании, занимающейся обязательным медицинским страхованием. Есть регионы, где сохранится одна такая компания, но, думаю, граждане даже не заметят, что название их страховщика поменялось.
– А нельзя ли предусмотреть иные требования к уставному капиталу для страховщиков ОМС?
– А зачем? Надо просто принять решение: ОМС – это страхование или форма обеспечения населения медицинской помощью. Если это все-таки страхование, то на игроков медицинского страхового рынка должны распространяться общие правила и требования. Если же это способ финансирования лечебных учреждений, тогда надо вывести эти организации из-под страхового надзора. Другое дело – но это уже мое личное мнение, – что тогда нелегко будет решить поставленные государством задачи по повышению эффективности здравоохранения.
– Но как же быть этим участникам рынка, пока государство не определилось?
– Знаете, со времени введения этой системы прошло уже тринадцать лет. Я думаю, накопилось достаточно знаний и опыта, чтобы принять решение: быть ОМС или нет.
– Может быть, если дать возможность развиваться добровольному медицинскому страхованию (ДМС), это улучшило бы ситуацию с медобслуживанием в целом?
– ДМС никто не мешает развиваться. Только страховщикам здесь почти нечего предлагать. Нет качественно новых услуг. И лечебные учреждения ничего качественного зачастую не могут предложить. Наше здравоохранение сейчас не в состоянии генерировать качественные услуги в массовых масштабах. Есть очень небольшое количество учреждений, где занимаются повышением квалификации и правильной мотивацией сотрудников, которые вследствие этого способны оказывать медицинскую помощь на высоком уровне и, самое главное, делать это постоянно. Нам нужно пересматривать внутреннее устройство медучреждений и характер их отношений с государством.
– А вы как клиент пользуетесь ОМС или ДМС?
– Я как клиент пользуюсь платными медицинскими услугами. Медучреждение, где я и моя семья получаем услуги, создало модель, очень похожую на американскую Health Maintenance Organization (HMO), – это своеобразный гибрид страховых компаний и медицинских учреждений, что очень близко к моему представлению о правильной организации медицинской помощи. В Соединенных Штатах HMO появились еще в 60-е годы, вспыхнули как пожар, но потом многие американцы вернулись к классической страховой схеме, позволяющей пациенту самому выбирать любого врача и сводящей роль страховщика к возмещению расходов. Но и сейчас сохраняется целая сеть лечебных учреждений и работающих с ними страховых компаний, которые принимают активное участие в управлении потоками пациентов, помогая им сориентироваться, куда именно нужно обращаться со своей проблемой. В России мы в таких случаях идем к своему участковому врачу, которому обычно не хватает времени и квалификации, чтобы оказать эффективную помощь.
– Ваша жизнь застрахована?
– Сейчас – нет.
– Ну вот, даже глава Росстрахнадзора еще не созрел для страхования жизни. А эксперты предсказывают бурное развитие этого сектора. Что же должно случиться, чтобы вы захотели застраховать свою жизнь?
– Если честно, я должен еще чуть-чуть поумнеть, чтобы перестать думать о необходимости такой страховки, когда самолет уже начал взлетать, и начать думать об этом за два дня до полета.
– Все равно не очень понятно, что может привлечь покупателей к этому виду страховых услуг в массовом порядке?
– Есть целых три фактора, свидетельствующих о грядущем буме страхования жизни. Первый – это рост доходов населения. В большинстве стран переход 300-долларового рубежа (на душу населения) приводит к быстрому росту затрат на страхование жизни. Второй – это надежда на адекватный налоговый режим и на повышение доверия к страховым компаниям, которое растет по мере ухода от схем. И третий – это постепенное осознание того неприятного обстоятельства, что наше обеспечение в старости зависит только от нас самих. Вот-вот все это начнет работать.
– Вы считаете, что тогда рынок станет прозрачным и избавится от схем?
– От схем рынок избавится только вместе со страхованием. Я сформулировал это так: не должно быть компаний, занимающихся только схемным страхованием и схемы не должны занимать заметного места в общем объеме страховых операций. Пока что произошло следующее: резкое – в шесть раз – уменьшение схем, связанных с налоговой оптимизацией заработной платы под видом страхования жизни привело к тому, что несколько увеличились объемы схем обналичивания денег, где активно участвуют перестраховщики.
Ещё новости по теме:
07:00