РСПП обозначил ключевые риски на внутреннем валютном рынке
Курсовая политика Банка России, который де-юре держит рубль в свободном плавании, но фактически вмешивается в курсовую динамику номинального валютного курса, несет в себе ряд рисков для внутреннего рынка, которые регулятору сложно ограничить. Такое мнение высказал ответственный секретарь комиссии РСПП по банкам и банковской деятельности Сергей Андрюшкин.
В числе названных им рисков: рост чистой международной инвестиционной позиции банковского сектора, значительный удельный вес инвалютных активов и пассивов банковского сектора, высокая доля задолженности в иностранной валюте российских предприятий, наличие дефицита инвалютной ликвидности в нефинансовых организациях, высокая инвалютная маржа банков для нефинансовых организаций и домохозяйств, наличие значительной инвалютной ликвидности вне банковского сектора и сильно опережающий рост индекса РТС против индекса ММВБ (52,2% против 26,8% в 2016 году).
«Рост индекса РТС превышает рост индекса ММВБ вдвое. Там одни и те же акции, но на Московской бирже они оцениваются в рублях, а на РТС — в иностранной валюте. Спрос на эти активы в иностранной валюте выше, соответственно, и риски выше. И если мы еще посмотрим на рост форвардных операций и операций валютного свопа, которые проводятся на валютной, то мы увидим их заметный рост. В декабре 2014 года — 15,3 трлн рублей, в июне 2017-го — 23,4 трлн рублей. Рост на 50%», — отметил Андрюшкин.
Комментируя курсовую политику ЦБ, Андрюшкин объясняет, что ЦБ вмешивается в курсовую политику номинального обменного курса как непосредственно (путем аукционов валютного РЕПО: в IV квартале 2016 года и первой половине 2017-го регулятор повышал лимиты валютного РЕПО), так и косвенно (валютные свопы), либо через Минфин (покупка/продажа иностранной валюты). «Таких валютных интервенций было намного больше, чем три за шесть месяцев», — отметил он.
В числе названных им рисков: рост чистой международной инвестиционной позиции банковского сектора, значительный удельный вес инвалютных активов и пассивов банковского сектора, высокая доля задолженности в иностранной валюте российских предприятий, наличие дефицита инвалютной ликвидности в нефинансовых организациях, высокая инвалютная маржа банков для нефинансовых организаций и домохозяйств, наличие значительной инвалютной ликвидности вне банковского сектора и сильно опережающий рост индекса РТС против индекса ММВБ (52,2% против 26,8% в 2016 году).
«Рост индекса РТС превышает рост индекса ММВБ вдвое. Там одни и те же акции, но на Московской бирже они оцениваются в рублях, а на РТС — в иностранной валюте. Спрос на эти активы в иностранной валюте выше, соответственно, и риски выше. И если мы еще посмотрим на рост форвардных операций и операций валютного свопа, которые проводятся на валютной, то мы увидим их заметный рост. В декабре 2014 года — 15,3 трлн рублей, в июне 2017-го — 23,4 трлн рублей. Рост на 50%», — отметил Андрюшкин.
Комментируя курсовую политику ЦБ, Андрюшкин объясняет, что ЦБ вмешивается в курсовую политику номинального обменного курса как непосредственно (путем аукционов валютного РЕПО: в IV квартале 2016 года и первой половине 2017-го регулятор повышал лимиты валютного РЕПО), так и косвенно (валютные свопы), либо через Минфин (покупка/продажа иностранной валюты). «Таких валютных интервенций было намного больше, чем три за шесть месяцев», — отметил он.