Ждет ли Россию партийная перестройка: Власти могут провести оптимизацию политической системы
После выборов политики, включая президента Владимира Путина, заговорили об оптимизации партсистемы. За многими политструктурами, по словам главы государства, не оказалось реальной силы. Опрошенные «НГ» депутаты и эксперты не ждут в ближайшее время реформ, но согласны, что они не просто возможны, но и необходимы.
Лидер «Гражданской платформы» (ГП) Рифат Шайхутдинов предложил малым партиям вносить через ГП законопроекты в Госдуму. «Использовать возможности представительства ГП» могут те, кто не преодолел на парламентских выборах 5-процентный барьер. По словам политика, эти партии отражают интересы 12% проголосовавших – а это почти 6 млн человек: «Это огромное количество сравнимо с населением таких стран, как Норвегия или Сингапур. Политика – это не спорт, здесь не должно быть проигравших». Более того, глава ГП уже предлагает начать обсуждение возможных форм и идеологии объединения на базе его партии.
На самом деле «возможности представительства ГП» ограничены одним Шайхутдиновым – от партии в Думу прошел только он. Соответственно это существенно снижает пафос высказывания. Однако спич депутата интересен тем, что вписывается в общую поствыборную тенденцию: политики вдруг заговорили о переформатировании партийной системы – своеобразной партийной перестройке.
Так, глава ЛДПР Владимир Жириновский после завершения парламентской кампании предложил создать в стране трехпартийную систему. «Единая Россия», согласно его замыслу, стала бы эдаким объединением «консерваторов», с которым спорила бы ЛДПР. Третья же сила – это «большая партия без Григория Явлинского, без Геннадия Зюганова, без Сергея Миронова», то есть сборная всех тех, кто не попал в нижнюю палату парламента. Их, считает Жириновский, «можно, как говорится, силой загнать в один зал и сказать: «Вы хотите быть на политическом поле?» – тогда в стране появится такая настоящая трехпартийная система».
Это можно было бы счесть за совпадение, но на ту же тему на встрече с лидерами партий, прошедших в Госдуму, неожиданно высказался и президент Владимир Путин. «Они (малые партии. – «НГ») голоса растащили, Владимир Владимирович, и ничего не набрали», – сказал главе государства глава «Справедливой России» Сергей Миронов. Путин до этого произнес, что уже не в первый раз слышит: политструктур, которые могут принимать участие в выборах, стало «слишком много».
«В свое время говорили, что партий слишком мало», – вспомнил президент. А затем объяснил, что решение об увеличении их числа принималось не только в целях демократии: «Когда ворота широко распахнулись для представителей самых различных политических сил, мы исходили из того, что это пойдет на пользу. И вот почему. Не только для того, чтобы «дурь каждого видна была», но для того, чтобы был понятен политический ландшафт, было понятно, а реальные силы за теми, кто громче всех кричит, они каковы?»
Впрочем, затем Путин намекнул и о необходимости соблюдения демократии: «Давайте подумаем, как сделать так, чтобы и принципы демократии не были ущемлены, и чтобы сама политическая структура не работала против самой себя, чтобы она сама себя не съедала. Это тонкий вопрос».
Отвечая на претензии главы КПРФ Геннадия Зюганова в адрес спойлерской функции «Коммунистов России», президент вернулся к проблеме партийной системы: «Да, я это вижу, вы правы, здесь сомнений нет. Но, повторю еще раз, мы это сделали, так широко ворота распахнули для того, чтобы главным образом снять эту пену, которая бурлила и пыталась доказать, что за крикунами идут сотни миллионов граждан. Нет там таких сотен и десятков миллионов. Это стало очевидным. Стало очевидным также и то, что есть проблема с самой этой системой, которая изнутри себя подъедает».
Затем Путин произнес главный тезис: «Поскольку очевидным стал расклад политических сил, это дает нам возможность сейчас поговорить о какой-то оптимизации». Оптимизация, по его словам, должна быть аккуратной – нужно подумать, проанализировать опыт других стран, вести публичные обсуждения, чтобы люди знали, «чем руководствуются авторы тех или иных идей, к чему это может привести».
Будет ли перестройка или нет – вопрос вторичный. Важнее то, что о ней, похоже, всерьез задумались. Теперь же нужно ответить на три вопроса: цель, инструментарий и время. Чего хочет добиться власть и есть ли смысл в переформатировании партий? Если да – каким образом оно может быть осуществлено? И если может – то когда? Ответ на них сегодня можно дать лишь через моделирование различных вариантов. Например, такого: партии начнут укрупняться через объединения друг с другом на основе принадлежности к тому или иному флангу. Но это слишком умозрительные конструкции.
Есть в этой теме и локальные вопросы. Например, подпадут ли под оптимизацию парламентские партии, обделенные по итогам этого электорального цикла думскими мандатами? Немаловажно, что причиной неудачи явилось соблюдение крымского консенсуса – партии во многом дублировали идеологию ЕР, что ограничивало их возможности. А значит, не собираются ли они выйти из консенсуса?
Не собираются, заявили «НГ» в думских партиях. Депутат Госдумы от СР Михаил Емельянов сказал, что консенсус нужен «для защиты национальных интересов страны и распространяется только на внешнюю политику и конституционные вопросы». Парламентарий, впрочем, не совсем доволен смешанной системой выборов и говорит, что старая – только по партспискам – позволяла партиям развиваться. А потому, намекнул он, в дальнейшем возможен возврат именно к такому формату выборов: «Демократия – это не когда много разных мелких партий, а когда есть несколько сильных, выражающих интересы общества».
Также Емельянов призывает «перекрыть вход в политику деструктивным элементам», имея в виду либеральные партии. Определять же конструктивность и деструктивность тех или иных сил должны общество и так называемая социальная власть – а это элиты и неформальные группы влияния.
Примерно той же точки зрения придерживается и экс-депутат Госдумы, глава юрслужбы КПРФ Вадим Соловьев. Он уверяет, что крымский консенсус сохранится, а сейчас надо задуматься над изменением законодательства: партий сегодня слишком много, и надо разрежать их количество, сделав нормой 5 тыс. членов, а не 500, как сейчас.
Крымский консенсус никуда не денется, уверен и депутат Госдумы от ЛДПР Вадим Деньгин. Он считает, что в ближайшее время не стоит ждать реформы партстроительства – скорее политструктуры будут меняться через саморегулирование. Что касается изменения системы в целом, то здесь он поддерживает своего лидера, называя идеальным вариант двух- или трехпартийной системы и считая, что страна рано или поздно к этому придет. Причем парламентарий, как и его коллега Михаил Емельянов, призывает отказаться от смешанной системы выборов.
Гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин сказал «НГ», что партсистема уже сформировалась и «сейчас не идет речи о ее реформе – скорее это будут какие-то корректировки». По ощущениям эксперта, у правительства не будет желания реформировать ее еще два-три года, а к тому времени могут появиться либо новые яркие партийные проекты, которым удастся привлечь ярких же спикеров и новых лидеров, либо старые парламентские партии проведут ребрендинги.
Он признает, что все думские бренды, включая ЕР, давно уже устарели. Партии не начнут сами процесс переформатирования и расхождения по флангам, уверен Мухин: «У них было 20 с лишним лет, чтобы это сделать, но если этого не произошло тогда, то не произойдет и теперь. Все силы в этом плане одинаковы: не могут договориться. Заключили какой-то союз – и тут же опять рассорились».
Гендиректор Центра политических технологий Игорь Бунин сказал «НГ», что если изменения в партийной системе и будут, то коснутся они в первую очередь ЕР: именно она разобьется на фланги. Например, тех, «кто избран по спискам и одномандатников, – поскольку такой громадиной (330 голосов) трудно управлять». У остальных же все останется как прежде.
Однако и Бунин уверен, что общее количество партий, судя по всему, начнет сокращаться. Как раз по методике Соловьева – через повышение необходимого числа членов политструктуры. А вот нынешних 14 партий, которые могут идти на выборы, сокращение вряд ли коснется. Они, по словам политолога, «активно участвуют в политической жизни».
Дарья Гармоненко
Велимир Разуваев
Лидер «Гражданской платформы» (ГП) Рифат Шайхутдинов предложил малым партиям вносить через ГП законопроекты в Госдуму. «Использовать возможности представительства ГП» могут те, кто не преодолел на парламентских выборах 5-процентный барьер. По словам политика, эти партии отражают интересы 12% проголосовавших – а это почти 6 млн человек: «Это огромное количество сравнимо с населением таких стран, как Норвегия или Сингапур. Политика – это не спорт, здесь не должно быть проигравших». Более того, глава ГП уже предлагает начать обсуждение возможных форм и идеологии объединения на базе его партии.
На самом деле «возможности представительства ГП» ограничены одним Шайхутдиновым – от партии в Думу прошел только он. Соответственно это существенно снижает пафос высказывания. Однако спич депутата интересен тем, что вписывается в общую поствыборную тенденцию: политики вдруг заговорили о переформатировании партийной системы – своеобразной партийной перестройке.
Так, глава ЛДПР Владимир Жириновский после завершения парламентской кампании предложил создать в стране трехпартийную систему. «Единая Россия», согласно его замыслу, стала бы эдаким объединением «консерваторов», с которым спорила бы ЛДПР. Третья же сила – это «большая партия без Григория Явлинского, без Геннадия Зюганова, без Сергея Миронова», то есть сборная всех тех, кто не попал в нижнюю палату парламента. Их, считает Жириновский, «можно, как говорится, силой загнать в один зал и сказать: «Вы хотите быть на политическом поле?» – тогда в стране появится такая настоящая трехпартийная система».
Это можно было бы счесть за совпадение, но на ту же тему на встрече с лидерами партий, прошедших в Госдуму, неожиданно высказался и президент Владимир Путин. «Они (малые партии. – «НГ») голоса растащили, Владимир Владимирович, и ничего не набрали», – сказал главе государства глава «Справедливой России» Сергей Миронов. Путин до этого произнес, что уже не в первый раз слышит: политструктур, которые могут принимать участие в выборах, стало «слишком много».
«В свое время говорили, что партий слишком мало», – вспомнил президент. А затем объяснил, что решение об увеличении их числа принималось не только в целях демократии: «Когда ворота широко распахнулись для представителей самых различных политических сил, мы исходили из того, что это пойдет на пользу. И вот почему. Не только для того, чтобы «дурь каждого видна была», но для того, чтобы был понятен политический ландшафт, было понятно, а реальные силы за теми, кто громче всех кричит, они каковы?»
Впрочем, затем Путин намекнул и о необходимости соблюдения демократии: «Давайте подумаем, как сделать так, чтобы и принципы демократии не были ущемлены, и чтобы сама политическая структура не работала против самой себя, чтобы она сама себя не съедала. Это тонкий вопрос».
Отвечая на претензии главы КПРФ Геннадия Зюганова в адрес спойлерской функции «Коммунистов России», президент вернулся к проблеме партийной системы: «Да, я это вижу, вы правы, здесь сомнений нет. Но, повторю еще раз, мы это сделали, так широко ворота распахнули для того, чтобы главным образом снять эту пену, которая бурлила и пыталась доказать, что за крикунами идут сотни миллионов граждан. Нет там таких сотен и десятков миллионов. Это стало очевидным. Стало очевидным также и то, что есть проблема с самой этой системой, которая изнутри себя подъедает».
Затем Путин произнес главный тезис: «Поскольку очевидным стал расклад политических сил, это дает нам возможность сейчас поговорить о какой-то оптимизации». Оптимизация, по его словам, должна быть аккуратной – нужно подумать, проанализировать опыт других стран, вести публичные обсуждения, чтобы люди знали, «чем руководствуются авторы тех или иных идей, к чему это может привести».
Будет ли перестройка или нет – вопрос вторичный. Важнее то, что о ней, похоже, всерьез задумались. Теперь же нужно ответить на три вопроса: цель, инструментарий и время. Чего хочет добиться власть и есть ли смысл в переформатировании партий? Если да – каким образом оно может быть осуществлено? И если может – то когда? Ответ на них сегодня можно дать лишь через моделирование различных вариантов. Например, такого: партии начнут укрупняться через объединения друг с другом на основе принадлежности к тому или иному флангу. Но это слишком умозрительные конструкции.
Есть в этой теме и локальные вопросы. Например, подпадут ли под оптимизацию парламентские партии, обделенные по итогам этого электорального цикла думскими мандатами? Немаловажно, что причиной неудачи явилось соблюдение крымского консенсуса – партии во многом дублировали идеологию ЕР, что ограничивало их возможности. А значит, не собираются ли они выйти из консенсуса?
Не собираются, заявили «НГ» в думских партиях. Депутат Госдумы от СР Михаил Емельянов сказал, что консенсус нужен «для защиты национальных интересов страны и распространяется только на внешнюю политику и конституционные вопросы». Парламентарий, впрочем, не совсем доволен смешанной системой выборов и говорит, что старая – только по партспискам – позволяла партиям развиваться. А потому, намекнул он, в дальнейшем возможен возврат именно к такому формату выборов: «Демократия – это не когда много разных мелких партий, а когда есть несколько сильных, выражающих интересы общества».
Также Емельянов призывает «перекрыть вход в политику деструктивным элементам», имея в виду либеральные партии. Определять же конструктивность и деструктивность тех или иных сил должны общество и так называемая социальная власть – а это элиты и неформальные группы влияния.
Примерно той же точки зрения придерживается и экс-депутат Госдумы, глава юрслужбы КПРФ Вадим Соловьев. Он уверяет, что крымский консенсус сохранится, а сейчас надо задуматься над изменением законодательства: партий сегодня слишком много, и надо разрежать их количество, сделав нормой 5 тыс. членов, а не 500, как сейчас.
Крымский консенсус никуда не денется, уверен и депутат Госдумы от ЛДПР Вадим Деньгин. Он считает, что в ближайшее время не стоит ждать реформы партстроительства – скорее политструктуры будут меняться через саморегулирование. Что касается изменения системы в целом, то здесь он поддерживает своего лидера, называя идеальным вариант двух- или трехпартийной системы и считая, что страна рано или поздно к этому придет. Причем парламентарий, как и его коллега Михаил Емельянов, призывает отказаться от смешанной системы выборов.
Гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин сказал «НГ», что партсистема уже сформировалась и «сейчас не идет речи о ее реформе – скорее это будут какие-то корректировки». По ощущениям эксперта, у правительства не будет желания реформировать ее еще два-три года, а к тому времени могут появиться либо новые яркие партийные проекты, которым удастся привлечь ярких же спикеров и новых лидеров, либо старые парламентские партии проведут ребрендинги.
Он признает, что все думские бренды, включая ЕР, давно уже устарели. Партии не начнут сами процесс переформатирования и расхождения по флангам, уверен Мухин: «У них было 20 с лишним лет, чтобы это сделать, но если этого не произошло тогда, то не произойдет и теперь. Все силы в этом плане одинаковы: не могут договориться. Заключили какой-то союз – и тут же опять рассорились».
Гендиректор Центра политических технологий Игорь Бунин сказал «НГ», что если изменения в партийной системе и будут, то коснутся они в первую очередь ЕР: именно она разобьется на фланги. Например, тех, «кто избран по спискам и одномандатников, – поскольку такой громадиной (330 голосов) трудно управлять». У остальных же все останется как прежде.
Однако и Бунин уверен, что общее количество партий, судя по всему, начнет сокращаться. Как раз по методике Соловьева – через повышение необходимого числа членов политструктуры. А вот нынешних 14 партий, которые могут идти на выборы, сокращение вряд ли коснется. Они, по словам политолога, «активно участвуют в политической жизни».
Дарья Гармоненко
Велимир Разуваев