Вторая леди Британии: Что принесет Соединенному Королевству первая после Тэтчер женщина-премьер
В среду, 13 июля, Великобритания получила второго за свою историю премьера-женщину. Предыдущая — Маргарет Тэтчер — запомнилась своей стране и всему миру как «железная леди», снижавшая расходы на образование и ЖКХ, разгонявшая демонстрации, беспощадно боровшаяся с профсоюзами, ирландскими сепаратистами и внутрипартийной оппозицией, а также как победитель в войне за далекие Фолклендские острова. Чем похожа на нее Тереза Мэй, а чем отличается — разбиралась «Лента.ру».
Безотказная Тереза
Еще месяц назад никто и подумать не мог, что 59-летний министр внутренних дел Тереза Мэй возглавит кабинет. Наиболее вероятным преемником Дэвида Кэмерона считался канцлер казначейства Джордж Осборн, горячий сторонник членства Британии в ЕС. Brexit выглядел маловероятным, но и на этот случай у тори было, кому возглавить партию, — эксцентричный бывший мэр Лондона Борис Джонсон яростно отстаивал идею выхода из Евросоюза.
Потом грянул плебисцит, Кэмерон ушел — а за ним и Джонсон, внезапно решивший, что ему не хватает лидерских качеств. В стане консерваторов воцарилось нечто, похожее на растерянность: для еврооптимистов странно было бы брать власть для того, чтобы вести страну к выходу из ЕС, а евроскептики после отказа Джонсона остались без харизматичных лидеров.
И тут на помощь пришла безотказная Тереза Мэй — умеренная, уважаемая и принципиальная. Теоретически предвыборная кампания должна была длиться до сентября, но завершилась досрочно: главная соперница Мэй, замминистра энергетики и последняя надежда евроскептиков Андреа Ледсэм сняла свою кандидатуру после череды скандалов. После этого и еврооптимисты, и евроскептики принесли оммаж новой премьер-леди, в один голос выражая радость по поводу того, что теперь-то Британия получит сильное и ответственное правительство.
Человек системы
Терезе Мэй выпала нелегкая задача: будучи последовательно системным политиком, она возглавит страну в момент кризиса, когда фунт стерлингов упал до низшей точки за последние 30 лет, а общество расколото надвое.
Мэй выстраивала свою политическую карьеру упорно и последовательно — кирпичик за кирпичиком, постепенно приобретая репутацию человека высоких моральных качеств, умеренного консерватора, близко к сердцу принимающего нужды простого человека. Она никогда не входила, да и не пыталась войти, в ближний круг премьера Кэмерона, понимая разницу в статусе между собой и верхушкой консерваторов — выпускниками элитарных частных школ.
В 2010 году Дэвид Кэмерон назначил ее сразу на два министерских поста — в МВД и министерство по делам женщин и равных возможностей. Как министр внутренних дел Мэй сразу же отменила меры дополнительного контроля за гражданами, введенные предыдущим лейбористским правительством, и заблокировала процесс экстрадиции в США хакера Гэри Маккиннона, обвиненного во взломе компьютеров НАСА, раскритиковала подчиненных за недостаточную борьбу с коррупцией и публично извинилась за ошибки полиции.
В том, что касалось межнациональных и межрелигиозных конфликтов, Мэй действовала жестко, запрещая и въезд муллам-исламистам, и демонстрации британских правых, высылая «проповедников ненависти» и отстраняя от работы сотрудников МВД, не согласных с ее политикой. Мэй выступила против квот на беженцев, предлагаемых Еврокомиссией, и ввела ограничения на ввоз семей мигрантов. Но она так и не смогла выполнить свое обещание сократить количество приезжих до «десятков тысяч в год» — в 2015 году миграция в Британию достигла рекордных 330 тысяч.
Вообще, можно сказать, что Мэй, бескомпромиссная и несгибаемая в том, что касалось борьбы с коррупцией в подотчетных ведомствах, всегда колебалась вместе с линией партии: последовательно голосовала за вторжение в Ирак и за отправку британских войск в Сирию, Ливию и Афганистан. Поддержала Дэвида Кэмерона в вопросе о Brexit. Мэй — классический центрист, всегда балансировавший на канате между двумя враждующими лагерями. В начале 2000-х выступала против гей-браков, а в 2013-м — уже за, но категорически отвергла усыновление детей однополыми парами.
Показательный пример — процесс по делу Александра Литвиненко. Будучи главой МВД, Мэй блокировала все попытки раскрутить это дело (забавно, что некоторые российские СМИ считают Мэй одним из самых последовательных критиков Кремля, а британская пресса ругает ее за стремление ни при каких условиях не идти на конфликт с Москвой). Лишь летом 2014 года, когда отношения России с Западом испортились, она дала добро на расследование комиссии Оуэна. По итогам ее работы Мэй пообещала заморозить активы Лугового и Ковтуна (разумеется, давно выведенные из британской юрисдикции) и вызвала на ковер российского посла. Ничего решительного, ничего слишком резкого — сплошной реализм и пространство для маневра.
Тэтчер и не Тэтчер
Нового премьера неминуемо будут сравнивать с еще одним системным политиком — с Маргарет Тэтчер, предыдущей британской женщиной-премьером, тем более что многие детали их биографий схожи. Мэй — дочь англиканского священника, Тэтчер — дочь методистского пастора. Обе окончили Оксфорд — Тэтчер изучала там химию, Мэй — географию. Обе удачно вышли замуж, хотя у Мэй, в отличие от Тэтчер, нет детей.
Сама премьер-министр все аналогии с «железной леди» отвергает: «Думаю, второй Маргарет Тэтчер быть не может. Мне не нравятся ролевые модели. Какой бы работой я ни занималась, я всецело ей себя посвящаю и пытаюсь ее выполнять так хорошо, как только могу».
И все же у них много общего. Прежде всего — характер: те, кто сталкивался с Мэй напрямую, характеризуют ее как даму, обладающую честолюбием, хладнокровием и стальной волей, позволившими ей подняться из консервативных низов до самого верха. «Она редкостная мерзавка (bugger), — заметил как-то один из ее коллег в интервью The Guardian. — Работать с ней нелегко».
Несколько дней назад бывший лорд-канцлер и министр без портфеля в правительстве Кэмерона Кеннет Кларк, обсуждая в прямом эфире претендентов на пост премьера, сказал: «Тереза — чертовски сложная женщина, но нам с вами приходилось работать и с Маргарет Тэтчер» (Theresa is a bloody difficult woman, but you and I worked with Margaret Thatcher.) Фраза быстро стала крылатой, превратившись в британском сегменте интернета в мем. Мэй сделала его девизом своей кампании. На встрече с однопартийцами, узнав о своей победе, она заявила, намекая на будущие переговоры про Brexit: «Кен Кларк назвал меня чертовски сложной женщиной. Следующий, кому предстоит об этом узнать, — Жан-Клод Юнкер».
Но в политическом плане Мэй сильно отличается от Тэтчер. Она верит в социальные программы и необходимость увеличения расходов на образование, а многие ее предвыборные заявления сделали бы честь лидеру лейбористов Джереми Корбину. «Я хочу, чтобы Великобритания стала страной не для немногих представителей привилегированного класса, а для всех», — говорит новый премьер.
Brexit, выборы и котики
О том, куда Тереза Мэй поведет Великобританию, она сообщила в своей декларации, опубликованной несколько дней назад.
«Некоторые политики — демократически избранные политики! — после Brexit заявили, что правительству следует игнорировать результаты референдума и не выходить из ЕС. Некоторые бизнес-лидеры вместо того, чтобы планировать шаги по выходу из ЕС или думать о возможностях, которые открываются, жалуются на результаты голосования и ругают избирателей.
Так вот, я скажу ясно. Brexit — значит, Brexit.
Мы должны воспользоваться шансом для того, чтобы выйти на мировые просторы и помочь нашему бизнесу вести дела по всему земному шару. Не должно быть никаких попыток остаться в ЕС, никаких попыток вернуться в Евросоюз через черный ход, никаких повторных референдумов. Наша страна проголосовала за выход из Евросоюза, и я как премьер-министр сделаю все, чтобы мы покинули Евросоюз».
Но Терезе Мэй предстоит еще одно нелегкое испытание. В 2007 году, когда тогдашний премьер-лейборист Гордон Браун получил власть по наследству от Тони Блэра и отказался проводить всеобщие выборы, Мэй жестко раскритиковала его, заявив, что он «боится вердикта народа». Оппоненты припомнили Терезе эти слова, и она теперь перед нелегким выбором: отказаться от выборов, как отказался некогда Браун, и гарантированно сохранить премьерское кресло, или рискнуть — с возможностью проиграть.
Впрочем, судя по опросам, многим британцам Мэй нравится. Ее ценят за близость народу, за маленькие слабости, включая любовь к красивым вещам («мне нравятся тряпки и туфли, они не мешают карьере»), даже за проблемы со здоровьем — у Мэй диабет, и она вынуждена делать инъекции инсулина. К тому же она не может иметь детей и очень от этого страдает, что, конечно, вызывает сочувствие.
Очередную порцию симпатий Мэй завоевала прошлой ночью, когда по аккаунтам англичан в Twitter разлетелась фотография любимца публики — обитателя премьерской резиденции по Даунинг-стрит, 10, кота Ларри, а рядом с ним — черно-белого пушистого красавца. «Неужели Ларри отправят в отставку?» — вопрошали встревоженные британцы. Но вскоре выяснилось, что второй кот — Эль Гато, питомец лидера лейбористов Джереми Корбина, зашедшего выразить свое почтение премьеру, а Мэй пообещала, что Ларри останется главным ловцом мышей в резиденции. Судя по реакции в соцсетях, многие британцы рассудили: человек, который не обидит верного котика, не обидит и страну.
Алексей Куприянов
Безотказная Тереза
Еще месяц назад никто и подумать не мог, что 59-летний министр внутренних дел Тереза Мэй возглавит кабинет. Наиболее вероятным преемником Дэвида Кэмерона считался канцлер казначейства Джордж Осборн, горячий сторонник членства Британии в ЕС. Brexit выглядел маловероятным, но и на этот случай у тори было, кому возглавить партию, — эксцентричный бывший мэр Лондона Борис Джонсон яростно отстаивал идею выхода из Евросоюза.
Потом грянул плебисцит, Кэмерон ушел — а за ним и Джонсон, внезапно решивший, что ему не хватает лидерских качеств. В стане консерваторов воцарилось нечто, похожее на растерянность: для еврооптимистов странно было бы брать власть для того, чтобы вести страну к выходу из ЕС, а евроскептики после отказа Джонсона остались без харизматичных лидеров.
И тут на помощь пришла безотказная Тереза Мэй — умеренная, уважаемая и принципиальная. Теоретически предвыборная кампания должна была длиться до сентября, но завершилась досрочно: главная соперница Мэй, замминистра энергетики и последняя надежда евроскептиков Андреа Ледсэм сняла свою кандидатуру после череды скандалов. После этого и еврооптимисты, и евроскептики принесли оммаж новой премьер-леди, в один голос выражая радость по поводу того, что теперь-то Британия получит сильное и ответственное правительство.
Человек системы
Терезе Мэй выпала нелегкая задача: будучи последовательно системным политиком, она возглавит страну в момент кризиса, когда фунт стерлингов упал до низшей точки за последние 30 лет, а общество расколото надвое.
Мэй выстраивала свою политическую карьеру упорно и последовательно — кирпичик за кирпичиком, постепенно приобретая репутацию человека высоких моральных качеств, умеренного консерватора, близко к сердцу принимающего нужды простого человека. Она никогда не входила, да и не пыталась войти, в ближний круг премьера Кэмерона, понимая разницу в статусе между собой и верхушкой консерваторов — выпускниками элитарных частных школ.
В 2010 году Дэвид Кэмерон назначил ее сразу на два министерских поста — в МВД и министерство по делам женщин и равных возможностей. Как министр внутренних дел Мэй сразу же отменила меры дополнительного контроля за гражданами, введенные предыдущим лейбористским правительством, и заблокировала процесс экстрадиции в США хакера Гэри Маккиннона, обвиненного во взломе компьютеров НАСА, раскритиковала подчиненных за недостаточную борьбу с коррупцией и публично извинилась за ошибки полиции.
В том, что касалось межнациональных и межрелигиозных конфликтов, Мэй действовала жестко, запрещая и въезд муллам-исламистам, и демонстрации британских правых, высылая «проповедников ненависти» и отстраняя от работы сотрудников МВД, не согласных с ее политикой. Мэй выступила против квот на беженцев, предлагаемых Еврокомиссией, и ввела ограничения на ввоз семей мигрантов. Но она так и не смогла выполнить свое обещание сократить количество приезжих до «десятков тысяч в год» — в 2015 году миграция в Британию достигла рекордных 330 тысяч.
Вообще, можно сказать, что Мэй, бескомпромиссная и несгибаемая в том, что касалось борьбы с коррупцией в подотчетных ведомствах, всегда колебалась вместе с линией партии: последовательно голосовала за вторжение в Ирак и за отправку британских войск в Сирию, Ливию и Афганистан. Поддержала Дэвида Кэмерона в вопросе о Brexit. Мэй — классический центрист, всегда балансировавший на канате между двумя враждующими лагерями. В начале 2000-х выступала против гей-браков, а в 2013-м — уже за, но категорически отвергла усыновление детей однополыми парами.
Показательный пример — процесс по делу Александра Литвиненко. Будучи главой МВД, Мэй блокировала все попытки раскрутить это дело (забавно, что некоторые российские СМИ считают Мэй одним из самых последовательных критиков Кремля, а британская пресса ругает ее за стремление ни при каких условиях не идти на конфликт с Москвой). Лишь летом 2014 года, когда отношения России с Западом испортились, она дала добро на расследование комиссии Оуэна. По итогам ее работы Мэй пообещала заморозить активы Лугового и Ковтуна (разумеется, давно выведенные из британской юрисдикции) и вызвала на ковер российского посла. Ничего решительного, ничего слишком резкого — сплошной реализм и пространство для маневра.
Тэтчер и не Тэтчер
Нового премьера неминуемо будут сравнивать с еще одним системным политиком — с Маргарет Тэтчер, предыдущей британской женщиной-премьером, тем более что многие детали их биографий схожи. Мэй — дочь англиканского священника, Тэтчер — дочь методистского пастора. Обе окончили Оксфорд — Тэтчер изучала там химию, Мэй — географию. Обе удачно вышли замуж, хотя у Мэй, в отличие от Тэтчер, нет детей.
Сама премьер-министр все аналогии с «железной леди» отвергает: «Думаю, второй Маргарет Тэтчер быть не может. Мне не нравятся ролевые модели. Какой бы работой я ни занималась, я всецело ей себя посвящаю и пытаюсь ее выполнять так хорошо, как только могу».
И все же у них много общего. Прежде всего — характер: те, кто сталкивался с Мэй напрямую, характеризуют ее как даму, обладающую честолюбием, хладнокровием и стальной волей, позволившими ей подняться из консервативных низов до самого верха. «Она редкостная мерзавка (bugger), — заметил как-то один из ее коллег в интервью The Guardian. — Работать с ней нелегко».
Несколько дней назад бывший лорд-канцлер и министр без портфеля в правительстве Кэмерона Кеннет Кларк, обсуждая в прямом эфире претендентов на пост премьера, сказал: «Тереза — чертовски сложная женщина, но нам с вами приходилось работать и с Маргарет Тэтчер» (Theresa is a bloody difficult woman, but you and I worked with Margaret Thatcher.) Фраза быстро стала крылатой, превратившись в британском сегменте интернета в мем. Мэй сделала его девизом своей кампании. На встрече с однопартийцами, узнав о своей победе, она заявила, намекая на будущие переговоры про Brexit: «Кен Кларк назвал меня чертовски сложной женщиной. Следующий, кому предстоит об этом узнать, — Жан-Клод Юнкер».
Но в политическом плане Мэй сильно отличается от Тэтчер. Она верит в социальные программы и необходимость увеличения расходов на образование, а многие ее предвыборные заявления сделали бы честь лидеру лейбористов Джереми Корбину. «Я хочу, чтобы Великобритания стала страной не для немногих представителей привилегированного класса, а для всех», — говорит новый премьер.
Brexit, выборы и котики
О том, куда Тереза Мэй поведет Великобританию, она сообщила в своей декларации, опубликованной несколько дней назад.
«Некоторые политики — демократически избранные политики! — после Brexit заявили, что правительству следует игнорировать результаты референдума и не выходить из ЕС. Некоторые бизнес-лидеры вместо того, чтобы планировать шаги по выходу из ЕС или думать о возможностях, которые открываются, жалуются на результаты голосования и ругают избирателей.
Так вот, я скажу ясно. Brexit — значит, Brexit.
Мы должны воспользоваться шансом для того, чтобы выйти на мировые просторы и помочь нашему бизнесу вести дела по всему земному шару. Не должно быть никаких попыток остаться в ЕС, никаких попыток вернуться в Евросоюз через черный ход, никаких повторных референдумов. Наша страна проголосовала за выход из Евросоюза, и я как премьер-министр сделаю все, чтобы мы покинули Евросоюз».
Но Терезе Мэй предстоит еще одно нелегкое испытание. В 2007 году, когда тогдашний премьер-лейборист Гордон Браун получил власть по наследству от Тони Блэра и отказался проводить всеобщие выборы, Мэй жестко раскритиковала его, заявив, что он «боится вердикта народа». Оппоненты припомнили Терезе эти слова, и она теперь перед нелегким выбором: отказаться от выборов, как отказался некогда Браун, и гарантированно сохранить премьерское кресло, или рискнуть — с возможностью проиграть.
Впрочем, судя по опросам, многим британцам Мэй нравится. Ее ценят за близость народу, за маленькие слабости, включая любовь к красивым вещам («мне нравятся тряпки и туфли, они не мешают карьере»), даже за проблемы со здоровьем — у Мэй диабет, и она вынуждена делать инъекции инсулина. К тому же она не может иметь детей и очень от этого страдает, что, конечно, вызывает сочувствие.
Очередную порцию симпатий Мэй завоевала прошлой ночью, когда по аккаунтам англичан в Twitter разлетелась фотография любимца публики — обитателя премьерской резиденции по Даунинг-стрит, 10, кота Ларри, а рядом с ним — черно-белого пушистого красавца. «Неужели Ларри отправят в отставку?» — вопрошали встревоженные британцы. Но вскоре выяснилось, что второй кот — Эль Гато, питомец лидера лейбористов Джереми Корбина, зашедшего выразить свое почтение премьеру, а Мэй пообещала, что Ларри останется главным ловцом мышей в резиденции. Судя по реакции в соцсетях, многие британцы рассудили: человек, который не обидит верного котика, не обидит и страну.
Алексей Куприянов