"Нефти производится и экспортируется больше, чем ее могут потребить"
Избыток нефти на рынке достигает 2 млн баррелей в день, его нужно убрать, заявил представитель Венесуэлы на заседании ОПЕК в четверг. Он также подчеркнул, что возможное сокращение квот ОПЕК будет иметь серьезное влияние на цену. Партнер RusEnergy Михаил Крутихин ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Анны Казаковой и экономического обозревателя радио новостей Константина Максимова.
На заседании ОПЕК страны-участницы организации решают вопрос о сокращении добычи нефти.
А.К.: Представитель Венесуэлы в ОПЕК сказал: "Объемы перепроизводства нефти на рынке в ближайшие годы могут увеличиться". Вы согласны?
М.К.: В принципе, тенденция как раз на это указывает — нефти производится и экспортируется больше, чем ее могут потребить развивающиеся страны и импортеры.
А.К.: То есть стоит вообще ожидать дальнейшего снижения цен на нефть?
М.К.: Это не обязательно, поскольку я не исключаю, что где-то производители нефти могут притормозить немножко и поддержать цены на нынешнем уровне.
А.К.: Представитель Нигерии сказал, что страна обеспокоена падением спроса на нефть, но готова подождать, следит за ситуацией на рынке. Как будут вести себя другие участники?
М.К.: Это главное настроение в ОПЕК, потому что больше всего это беспокоит такие страны, как Иран и Венесуэла, у которых бюджеты и социальные программы зависят от высоких цен. Иран, например, сможет закрыть свой бюджет, только если цена будет в районе $130-140, а для Венесуэлы, которая свою нефтяную промышленность реформами довела до плачевного состояния, у нее требуется $150-170 за баррель, чтобы сводить концы с концами.
А.К.: Министр нефти Кувейта сказал, что страны ОПЕК готовы жить при цене на нефть в $60 за баррель, это правда?
М.К.: Для Кувейта это совершенно истинная правда, а Катар вообще может жить при $40 — это две страны, которым не о чем беспокоиться. А начиная со следующей страны по расходам — Саудовской Аравии, там уже должна возникать тревога, потому что для Саудовской Аравии где-то в пределах $95-96 — это необходимая цена для сведения бюджета.
А.К.: А какая расстановка сил? Хотя бы, сколько процентов за то, чтобы сократить производство, и кто против, хотя бы примерно, 50 на 50?
М.К.: Сейчас почти все хотели бы сократить экспорт добычи и экспорт нефти, но проблема заключается в том, что не будет дисциплины, как только кто-то из членов этой организации начнет сокращать экспорт, его торговую нишу немедленно займет другой, не обязательно изнутри ОПЕК, а другие государства.
А.К.: Одобрит ли ОПЕК идею сокращения объемов добычи, каков будет итог встречи, ваш прогноз?
М.К.: Я не исключаю, что будет продекларировано некоторое снижение, оно сначала даже повлияет на рынки, поскольку реакция торговцев будет мгновенной, но затем произойдет, скорее всего, откат, когда публика увидит, что реальное наполнение рынка никак не изменилось.
К.М.: Михаил Иванович, добрый день, можно у вас попрошу так немножко потеоретизировать? Я знаю, что вы, наверное, лучше всех знаете эту обстановку. У вас нет такого ощущения, что сама роль картеля в глобальных поставках на глобальном рынке постепенно сходит на нет?
М.К.: Эта тема довольно не новая, на протяжении последних восьми, как минимум, лет. Мы видим, что добыча нефти, поставки нефти на мировой рынок увеличиваются с 80 млн баррелей в сутки до 92 млн баррелей в сутки. Но прирост происходит не за счет членов ОПЕК, а за счет других стран. В первую очередь, это Соединенные Штаты, во-вторых, это была и Россия в этом числе, хотя и немножко Бразилия, а также добыча в Мексиканском заливе, у берегов Западной Африки и так далее. То есть растет добыча там, где ОПЕК не присутствует, и, разумеется, доля компании в определении цены на мировом рынке неуклонно падает.
К.М.: Не получится ли так, что некая вербальная компонента, то есть эти решения, которые принимаются на саммите ОПЕК в Вене, останутся лишь словами, и рынок будет в меньшей степени в дальнейшем зависеть от этих своеобразных вбросов, от мнения отдельных министров — членов ОПЕК? Потому, как вы говорите: хорошо, примут они решение о сокращении, кто-то тут же влезет и свою нефть поставит на рынок.
М.К.: Да, это заметная тенденция, что рынок сейчас гораздо меньше обращает внимание не только на заявления отдельных министров, но даже и на вооруженные столкновения внутри какой-то из стран ОПЕК. Фактически идет война на территории Ливии, мы видим, что драка идет в Ираке, Иран подвержен санкциям и не знает, когда он сможет восстановить свою добычу, но на рынок это не оказывает практически никакого воздействия, торговцы не реагируют.
К.М.: А можете сказать о каких-то на ваш взгляд более весомых тенденциях в нынешней ситуации? Вы неоднократно говорили, что дна мы, наверное, уже достигли, по крайней мере, резкого снижения может не получиться. В чем сейчас большая зависимость нефти?
М.К.: Сейчас мы видим, например, на рынке резкое снижение произошло, в 11.30 по московскому времени, когда как раз выступал, я думаю, венесуэльский министр, и цена нефти соскочила с $76,6 до $75,6 за баррель — цена Brent, — но потом постепенно стала выравниваться. Нервическая реакция пока присутствует. Что касается дна, у меня такое впечатление, оно может быть ошибочным, тут гадать по ценам тяжело, что дно все-таки находится на уровне $80-85 за баррель, и то, что происходит сейчас — это все-таки более или менее психологическая реакция…
К.М.: Проверка на прочность?
М.К.: Да, а не отражение спроса и предложения.
На заседании ОПЕК страны-участницы организации решают вопрос о сокращении добычи нефти.
А.К.: Представитель Венесуэлы в ОПЕК сказал: "Объемы перепроизводства нефти на рынке в ближайшие годы могут увеличиться". Вы согласны?
М.К.: В принципе, тенденция как раз на это указывает — нефти производится и экспортируется больше, чем ее могут потребить развивающиеся страны и импортеры.
А.К.: То есть стоит вообще ожидать дальнейшего снижения цен на нефть?
М.К.: Это не обязательно, поскольку я не исключаю, что где-то производители нефти могут притормозить немножко и поддержать цены на нынешнем уровне.
А.К.: Представитель Нигерии сказал, что страна обеспокоена падением спроса на нефть, но готова подождать, следит за ситуацией на рынке. Как будут вести себя другие участники?
М.К.: Это главное настроение в ОПЕК, потому что больше всего это беспокоит такие страны, как Иран и Венесуэла, у которых бюджеты и социальные программы зависят от высоких цен. Иран, например, сможет закрыть свой бюджет, только если цена будет в районе $130-140, а для Венесуэлы, которая свою нефтяную промышленность реформами довела до плачевного состояния, у нее требуется $150-170 за баррель, чтобы сводить концы с концами.
А.К.: Министр нефти Кувейта сказал, что страны ОПЕК готовы жить при цене на нефть в $60 за баррель, это правда?
М.К.: Для Кувейта это совершенно истинная правда, а Катар вообще может жить при $40 — это две страны, которым не о чем беспокоиться. А начиная со следующей страны по расходам — Саудовской Аравии, там уже должна возникать тревога, потому что для Саудовской Аравии где-то в пределах $95-96 — это необходимая цена для сведения бюджета.
А.К.: А какая расстановка сил? Хотя бы, сколько процентов за то, чтобы сократить производство, и кто против, хотя бы примерно, 50 на 50?
М.К.: Сейчас почти все хотели бы сократить экспорт добычи и экспорт нефти, но проблема заключается в том, что не будет дисциплины, как только кто-то из членов этой организации начнет сокращать экспорт, его торговую нишу немедленно займет другой, не обязательно изнутри ОПЕК, а другие государства.
А.К.: Одобрит ли ОПЕК идею сокращения объемов добычи, каков будет итог встречи, ваш прогноз?
М.К.: Я не исключаю, что будет продекларировано некоторое снижение, оно сначала даже повлияет на рынки, поскольку реакция торговцев будет мгновенной, но затем произойдет, скорее всего, откат, когда публика увидит, что реальное наполнение рынка никак не изменилось.
К.М.: Михаил Иванович, добрый день, можно у вас попрошу так немножко потеоретизировать? Я знаю, что вы, наверное, лучше всех знаете эту обстановку. У вас нет такого ощущения, что сама роль картеля в глобальных поставках на глобальном рынке постепенно сходит на нет?
М.К.: Эта тема довольно не новая, на протяжении последних восьми, как минимум, лет. Мы видим, что добыча нефти, поставки нефти на мировой рынок увеличиваются с 80 млн баррелей в сутки до 92 млн баррелей в сутки. Но прирост происходит не за счет членов ОПЕК, а за счет других стран. В первую очередь, это Соединенные Штаты, во-вторых, это была и Россия в этом числе, хотя и немножко Бразилия, а также добыча в Мексиканском заливе, у берегов Западной Африки и так далее. То есть растет добыча там, где ОПЕК не присутствует, и, разумеется, доля компании в определении цены на мировом рынке неуклонно падает.
К.М.: Не получится ли так, что некая вербальная компонента, то есть эти решения, которые принимаются на саммите ОПЕК в Вене, останутся лишь словами, и рынок будет в меньшей степени в дальнейшем зависеть от этих своеобразных вбросов, от мнения отдельных министров — членов ОПЕК? Потому, как вы говорите: хорошо, примут они решение о сокращении, кто-то тут же влезет и свою нефть поставит на рынок.
М.К.: Да, это заметная тенденция, что рынок сейчас гораздо меньше обращает внимание не только на заявления отдельных министров, но даже и на вооруженные столкновения внутри какой-то из стран ОПЕК. Фактически идет война на территории Ливии, мы видим, что драка идет в Ираке, Иран подвержен санкциям и не знает, когда он сможет восстановить свою добычу, но на рынок это не оказывает практически никакого воздействия, торговцы не реагируют.
К.М.: А можете сказать о каких-то на ваш взгляд более весомых тенденциях в нынешней ситуации? Вы неоднократно говорили, что дна мы, наверное, уже достигли, по крайней мере, резкого снижения может не получиться. В чем сейчас большая зависимость нефти?
М.К.: Сейчас мы видим, например, на рынке резкое снижение произошло, в 11.30 по московскому времени, когда как раз выступал, я думаю, венесуэльский министр, и цена нефти соскочила с $76,6 до $75,6 за баррель — цена Brent, — но потом постепенно стала выравниваться. Нервическая реакция пока присутствует. Что касается дна, у меня такое впечатление, оно может быть ошибочным, тут гадать по ценам тяжело, что дно все-таки находится на уровне $80-85 за баррель, и то, что происходит сейчас — это все-таки более или менее психологическая реакция…
К.М.: Проверка на прочность?
М.К.: Да, а не отражение спроса и предложения.